Золотая тень Эльдорадо: между мифом и реальностью

Первым появился дон Альваро де Мендоса. Бывший капитан терций, его лицо было изборождено шрамом от турецкой ятагана и морщинами, прорезанными солнцем Фландрии. Он двигался с прямолинейной уверенностью воина, но в глазах, привыкших вычислять дистанцию до противника, читалась усталость от бессмысленного мира. Он заказал кувшин воды – редкая трезвость для испанского идальго.

Вслед за ним, бесшумно, словно тень, в помещение вошел брат Эстебан. Его потертая ряса францисканца пахла ладаном и пылью дорог. Молодое, аскетичное лицо с горящими фанатичным огнем глазами казалось инородным телом в этом месте плотских утех. Он нес под мышкой потрепанный кожаный футляр с какими-то бумагами.

И, наконец, её появление заставило замолчать на мгновение даже самых горластых матросов. Инес де ла Крус. На ней не было кричащих украшений, лишь строгий, но безупречно сшитый камзол и плащ, какие носили богатые горожанки. Её красота была холодной и точной, как клинок. Она вошла, кивнула хозяину – старому знакомому, – и её взгляд сразу же нашел их стол, вычислив его обитателей с безошибочной точностью дельца.

Все трое молча обменялись кивками. Их свел здесь человек, чьего имени они не знали, но чья воля исходила из самых высоких кабинетов Мадрида. На столе лежал сверток, перевязанный шелковым шнуром с королевской печатью. Инструкция была проста: ждать.

Четвертый участник встречи опоздал. Дверь распахнулась, впустив шум порта и грузную, могуче сложенную фигуру в поношенной кожанной куртке моряка. Габриэль Ордоньес, штурман и картограф, чья репутация виртуоза навигации уравновешивалась славой отчаянного склочника и богохульника. Он окинул компанию насмешливым взглядом, плюхнулся на свободный стул и без спроса налил себе вина из кувшина дона Альваро.

– Ну, здрасьте, сборище призраков, – хрипло провозгласил он. – Меня прислали сюда слушать сказки. Надеюсь, они хороши. И вино тоже.

Дон Альваро нахмурился, но Инес парировала с ледяной вежливостью:

– Наше время стоит денег, сеньор Ордоньес. Надеюсь, и ваше тоже. Предлагаю дождаться начала представления.

В эту секунду из полумрака к их столу подошел немолодой человек в темном, неброском плаще. Он нес под мышкой узкий ларец из черного дерева.

– Прошу прощения за задержку, – его голос был тихим, но каждое слово падало, как монета на счетную доску. – Благодарю вас, что пришли. Можете называть меня Сильвестре. Я – уши того, кто дал вам этот сверток.

Он сел, положил ларец перед собой и обвел взглядом собравшихся.

– Вас отобрали не случайно. Капитан де Мендоса – ваша храбрость и опыт ведения боя в незнакомой местности не подлежат сомнению. Брат Эстебан – ваш труд о языческих культах Нового Света произвел… большое впечатление. Сеньорита де ла Крус – ваши торговые дома в Санлукаре и Севильи известны своей эффективностью и дискретностью. А сеньор Ордоньес… вы единственный из ныне живущих мореплавателей, кто видел устье той реки, что зовется Амазонкой, и смог начертить её берега.

Габриэль мотнул головой в сторону монаха:

– А он зачем? Чтобы язычникам проповеди читать?

– Чтобы спасти их души, сын мой, – тихо, но твердо ответил брат Эстебан. – И чтобы вы, в погоне за мирским металлом, не забыли, что главное сокровище – бессмертная душа.

– Главное сокровище оплачивает корабли и провизию, брат, – парировала Инес, не сводя глаз с Сильвестре. – Мы собраны здесь не для богословских диспутов. Говорите прямо. Какое задание?

Сильвестре медленно развязал шнур и развернул сверток. Это была карта. Но не обычная. На нее были нанесены очертания береговой линии Бразилии и Terra Incognita южнее, но вглубь материка уходили лишь догадки, пометки на латыни и изящные рисунки неведомых зверей. И одна деталь, приковывавшая взгляд: в самом сердце неизведанного, у истоков безымянной реки, была изображена крошечная, тщательно вырисованная пирамида, а рядом выведены каллиграфическим почерком два слова: «El Dorado».

Воцарилась мертвая тишина. Слышно было лишь, как за стеной хохочет пьяный матрос.

– Эльдорадо, – первым нарушил молчание дон Альваро. Его голос потерял военную твердость, в нем слышалось почти детское изумление. – Сказка для конкистадоров, у которых кончилось золото.

– Не совсем, – сказал Сильвестре. Он открыл ларец. Внутри, на бархатной подушке, лежал не слиток, а странный предмет – тяжелый золотой диск размером с ладонь, с вычеканенным изображением человека с солнечным ликом, стоящего в ладье. Работа была не испанской, даже не мавританской. Она была чужой, древней и загадочной. – Этот артефакт был доставлен с «Виктории». Его ценность не в весе. Он – ключ. Карта, которую вы видите, составлена на основе… одного частного письма. Письма человека, который знал.

– Магеллана, – выдохнул Габриэль, его насмешливость куда-то испарилась. Он жадно впился взглядом в карту. – Так он не просто нашел пролив. Он нашел это.

– Он нашел дорогу к этому, – поправил Сильвестре. – Но его путь прервался. Ваша задача – продолжить его.

– Зачем мне это? – вдруг резко спросил дон Альваро. – Я отвоевал свое. У меня есть имение, титул…

– …и долги, которые это имение не покроет и за три жизни, – холодно закончила за него Инес. – У меня другой вопрос. Какая наша доля?

– Десятая часть всего найденного золота и право на торговую монополию с вновь открытыми землями для вашего дома на двадцать лет, – немедленно ответил Сильвестре. – Остальное – собственность Короны.

Инес медленно кивнула, производя в уме расчеты. Цифры её устраивали.

– А я отправляюсь туда, чтобы нести Слово Божье, – сказал брат Эстебан, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь. – Чтобы обратить заблудшее царство в истинную веру. Это знамение.

– Я отправляюсь туда, потому что на этой карте есть реки, которых нет ни на одной другой, – мрачно усмехнулся Габриэль. – И я хочу их увидеть первым.

Все взгляды снова обратились к дону Альваро. Старый солдат смотрел на золотой диск, на пирамиду в сердце джунглей. Он видел не богатство. Он видел конец своей тоски. Новую цель. Новую войну.

– Кто будет командовать? – спросил он наконец.

– Вы, дон Альваро, – сказал Сильвестре. – Ваш меч будет главным арбитром в спорах. Сеньор Ордоньес поведет корабли и нанесет на карту путь. Сеньорита де ла Крус обеспечит снаряжение и… финансовую разумность предприятия. А брат Эстебан будет его духовным пастырем. Вы – четыре ноги одного стола. Если одна подломится – рухнут все.

Он встал.

– Завтра на рассвете в порту вас будет ждать «Санта-Каталина». Вам дается три месяца на подготовку. За это время вы станете командой. Или убьете друг друга. Решайте.

Человек в плаще растворился в темноте так же внезапно, как и появился, оставив на столе карту и золотой диск.

Четверо незнакомцев снова остались одни. Теперь их связывала не воля таинственного покровителя, а образ мифического города, горящий в их сознании. Каждый – своим огнем.

Габриэль первым нарушил молчание. Он поднял кувшин.

– Ну что ж, – хрипло сказал он. – За безумие. За золото. За славу. Или за смерть. Не все ли равно?

Он отпил и протянул кувшин дону Альваро. Тот замедлился на секунду, потом взял его и тоже сделал глоток. Потом – Инес, с легкой усмешкой. Последним, после мгновения молитвенного молчания, к ним присоединился брат Эстебан.

Круг замкнулся. Охота обрела своих охотников.

▎Глава 6. Дворцовые интриги

Борьба среди знати за право быть избранным в экспедициюМадрид, дворец герцога де Медина-Сидония

В то время как в душной севильской таверне закладывалась судьба экспедиции, в столице империи уже витал её дух. Не дух приключений, нет. Сюда, в обители власти, долетел тяжелый, сладковатый и вызывающий головокружение запах несметного богатства.

Слухи, подобно проказе, проникают всюду, несмотря на все попытки сохранить секретность. Слуги шепчутся в коридорах. Курьеры тайно скачут из Севильи в Мадрид. Кое-кто из чиновников Совета по делам Индий, отвечавших за снаряжение «Санта-Каталины», оказался не так уж и слеп, а их жены – не так уж и немы.

Прием у всесильного герцога де Медина-Сидония, чей род вершил судьбы флотов и колоний, был в самом разгаре. Звучала утонченная музыка, кружились в танце пары, сверкали бриллианты на шеях знатных дам. Но истинная пляска начиналась не на паркете, а в нишах у окон, в тени апельсиновых деревьев на площадке.

Молодой идальго, дон Родриго де Веласко, с пылающими щеками прижал к стене немолодого, но все еще влиятельного чиновника Совета Индий.

– Сеньор Сальватьерра, мой отец сражался с вами при Лепанто! Он говорил, что вы человек чести. Неужели вы позволите, чтобы величайшее предприятие со времен Кортеса возглавил какой-то обнищавший капитан из глухой провинции? У меня есть письмо от вице-короля Новой Испании! У меня связи!

Сальватьерра отхлебнул хереса, его жидкие, седые усы подрагивали.

– Дорогой дон Родриго, ваш пыл делает вам честь. Но экспедиция – это не дуэль. Там нужен не блеск герба, а стальные нервы. Де Мендоса… он знает, как выживать.

– Выживать? – фыркнул Родриго. – Мы, испанцы, не выживаем. Мы побеждаем! Я могу снарядить за свой счет три таких корабля, как «Санта-Каталина»! Мое место там, во главе! Поговорите с герцогом.

В это время сам герцог де Медина-Сидония, массивный и невозмутимый, как скала, вел беседу у камина. Его собеседником был худощавый, сутулый человек в одежде священника – отец Алонсо, исповедник самой королевы.

– Его Величество озабочен не только золотом, – тихо, но внятно говорил иезуит, его пальцы с тонкими, почти прозрачными суставами перебирали четки. – Души, дон Гаспар, души. Мы должны опередить еретиков-англичан и лютеран. Экспедиция должна нести крест, а не только меч. Уверены ли вы, что этот францисканец… брат Эстебан… достаточно ревностен? Говорят, он много времени уделяет изучению языческих ритуалов, а не их искоренению.

Герцог тяжело вздохнул. Он ненавидел, когда церковь лезла в его дела.

– Отец Алонсо, брат Эстебан – фанатик. Именно такой, какой вам нужен. Он сожжет десяток деревень, если заподозрит их в идолопоклонстве. Он идеален для ваших целей. А что до его изучений… чтобы сокрушить врага, его надо знать.

– Надо сокрушить, а не знать, – безжалостно парировал иезуит. – Я представлю свои соображения Кардиналу. Возможно, потребуется наш человек на борту. Для… наблюдения.

В другом конце зала, у стола с яствами, две дамы, казалось, увлеченно обсуждали достоинства нового портного из Толедо.

– …и он сказал, что бархат этого оттенка алого носят только особы королевской крови! – щебетала одна.

– О, как интересно, – ответила вторая, донья Изабелла, жена одного из самых богатых торговцев Севильи. Помимо бархата, её интересовало, почему её муж, внесший огромные «пожертвования» в казну, не получил долю в контракте на снабжение экспедиции. Она наклонилась ближе. – А этот новый контракт… его ведь ведет дом де ла Крус. Говорят, эта Инес добилась его не совсем… женскими методами. Скажите, ваш супруг не испытывал трудностей с получением лицензии на вывоз оливкового масла? Странное совпадение, не правда ли?

Сплетня, как искра, упала в пороховую бочку тщеславия и зависти. Этого было достаточно.

Даже искусство было оружием. В стороне, у большого полотна, изображавшего победу при Сан-Кинтине, собрался кружок ценителей. Среди них – сам Сильвестре, тот самый человек из таверны, теперь в роскошном камзоле, с интеллигентным и усталым лицом царедворца.

– Обратите внимание на перспективу, – говорил он, указывая тростью на картину. – Мастер искусно ведет взгляд зрителя к фигуре командующего. Все линии сходятся к нему. Он – альфа и омега победы. Так и в любом великом деле. Успех определяет не количество солдат, а единство команды и… правильный выбор лидера.

На него смотрели молодые дворяне, жаждавшие славы. Его слова были не об искусстве. Они были уроком. И предупреждением. Попытка сместить де Мендосу, вставить своего человека, может разрушить хрупкую «перспективу» и погубить всё предприятие.

Интриги вились клубком, сталкивались, гасили друг друга. Одни хотели славы, другие – богатства, третьи – спасения душ, четвертые – просто погубить замысел конкурентов.

На следующий день, в своем кабинете, заваленном картами и донесениями, герцог де Медина-Сидония выслушивал Сильвестре.

– Итак? – спросил герцог, отпивая вино. – Они еще не отплыли, а акулы уже чуют кровь в воде.

Сильвестре стоял по стойке «смирно».

– Дон Родриго де Веласко предлагал взятку. Отец Алонсо настаивает на своем надзирателе. Торговая гильдия Севильи подавала петицию о смещении де ла Крус. Всех я, так или иначе, успокоил.

– Как? – любопытство герцога была искренней.

– Дону Родриго я намекнул, что его отец в Лепанто был обязан жизнью именно дону Альваро де Мендосе. Он замолчал и покраснел. Отцу Алонсо я предложил включить в груз для брата Эстебана несколько бочонков особого, отборного ладана… из личных запасов Его Высокопреосвященства Кардинала. Он понял намёк и отступил. А гильдии… – Сильвестре позволил себе тонкую улыбку, – я просто сообщил, что сеньорита де ла Крус уже закупила все необходимое по цене на пятнадцать процентов ниже их предложения. Их гнев сменился на желание узнать, у кого она покупает.

Герцог громко рассмеялся.

– Отлично! Коса нашла на камень. Эта женщина опасна. А этот штурман… Ордоньес? С ним проблемы?

– Он, кажется, единственный, кого никто не хочет подменять. Все наслышаны о его характере. Все боятся, что он утопит корабль из-за плохого настроения. Его репутация… защищает его.

Герцог подошел к окну, глядя на бесконечный город.

– Хорошо. Пусть плывут. Эта четверка – как четыре диких зверя в одной клетке. Они или сожрут друг друга, или доберутся до цели. В любом случае, мы получим зрелище. А золото… золото всегда оседает в карманах тех, кто остаётся на берегу. Проследи, чтобы на корабль погрузили побольше хорошего вина. Пьяные матросы менее склонны к бунту. А эти четверо… им понадобится что-то крепче, чем вино, чтобы не перерезать друг другу глотки.

Сильвестре молча поклонился. Борьба за место в экспедиции была выиграна. Но настоящая битва – за то, кто будет контролировать её плоды – только начиналась. И она будет длиться гораздо дольше, чем плавание через океан.

▎Глава 7. Призрак прежних неудач

Вспоминаются трагические судьбы первых исторических искателей 1Атлантический океан, на борту «Санта-Каталины», несколько недель спустя

Океан встретил их не гостеприимной синевой, а свинцово-серой, вздыбленной хмурой громадой. «Санта-Каталина» с стоном впивалась форштевнем в очередной водяной холм, обдавая палубу ледяной соленой пылью. Ветра не было – был ураганный рев, вырывающий из рук слова и мысли.

В такой день даже самый отчаянный матрос предпочитал не смотреть на горизонт, а молиться, чтобы следующая волна не накрыла их окончательно. В такой день прошлое кажется ближе, чем будущее.

В каюте капитана, едва освещенной колышущейся лампой, царила мертвенная тишина, нарушаемая лишь скрипом древесины и грохотом воды за бортом. Де Мендоса, пристегнутый ремнями к своему креслу, неподвижно смотрел на раскиданные по столу карты. Ордоньес, прислонившись к косяку, с мрачным удовлетворением следил, как кренометр зашкаливает. Брат Эстебан, бледный как полотно, цепко держался за скобы на стене, беззвучно шевеля губами в молитве.

Инес де ла Крус, закутавшись в плащ, пыталась зажечь свою маленькую серебряную курильницу, чтобы заглушить запах страха и рвоты, плывущий из трюма. Пламя раз за разом гасло.

– Черт возьми, – выругалась она с неприсущей ей резкостью, отшвыривая кремень. – Мы даже до берега не доплывем. Этот ублюдок-корабль развалится на части.

– Он выдержит, – глухо прорычал Ордоньес, не отрывая глаз от иллюминатора. – Дерево крепкое. А вот люди… люди ломаются быстрее.

– Он прав, – неожиданно тихо сказал де Мендоса. Он провел рукой по карте, по едва заметной линии, ведущей к неизвестному берегу. – Не океан – наш главный враг. Наш враг – это то, что ждет нас там. И то, что мы везем с собой.

Он поднял взгляд, и в его глазах, обычно холодных и собранных, Инес увидела тень. Не страх, а нечто более глубокое – почти что благоговейный ужас.

Вот истории реальных исторических участников экспедиций поиска золотого города Эльдорадо. Каждый выделялся чем-то своим… Это были люди с позитивными, так и негативными сторонами своих характеров и образов жизни. Но их всех объединяло одно: это страсть найти и обрести несметное богатство – золото инков.

– Вы знаете историю Агирре? – спросил капитан, и его голос прозвучал как похоронный звон.

Брат Эстебан перекрестился.

– Лунатик. Богоотступник. Проклятый дух, блуждающий по реке.

– Лопе де Агирре, – кивнул де Мендоса. – «Гнев Божий». Он тоже искал Эльдорадо. С отрядом в три сотни лучших солдат. Он доплыл по Амазонке до самого океана. Знаете, с кем он доплыл? С горсткой скелетов, одержимых безумием. Он убивал своих же людей, объявил войну самому королю Филиппу, провозгласил свою дочь принцессой… Он не нашел золота. Он нашел только ад внутри себя и посеял его по всему континенту. Говорят, его призрак до сих пор плавает на плоту из трупов, и его смех слышен в ночи.

Лопе де Агирре: призрак золотых гор

Вдалеке от цивилизации, на пустынных берегах бурной реки Ориноко, неподвижно застыл силуэт человека. Его облик был загадочен и таинствен, как сумрачные тени тропических лесов Амазонии. Вокруг него царила атмосфера тайны и опасности, которую излучала каждая линия его фигуры. Все знали это имя – Лопе де Агирре. Оно было знакомо каждому искателю приключений, кто хоть раз осмеливался мечтать о легендарном городе золота – об Эльдорадо.

Лопе де Агирре некогда был отчаянным пиратом, бороздившим моря и океаны в поисках добычи. Однако годы сделали своё дело, превратив этого бунтаря в солдата удачи с сердцем, полным пламени неизбывной страсти к приключениям. Его взгляд был пронзительным и холодным, будто прошедшим сквозь века страданий и испытаний. Казалось, он видел золотые горы собственными глазами, и это видение никогда не покидало его сознания.

Шрамы покрывали его тело густой сетью воспоминаний. На лице отчетливо виднелись следы старых ран: глубокие порезы оставили аборигенские копья, зазубренные царапины были нанесены острыми лезвиями португальских сабель. Одно место оставалось чистым и без следов повреждений, словно само время старалось скрыть какую-то тайну, слишком ужасную для того, чтобы ее запечатлела даже человеческая кожа.

Для Агирре смерть давно перестала быть врагом или угрозой. Она превратилась в вечного спутника. Именно поэтому он шел вперед, совершенно бесстрашный перед лицом любых препятствий. Единственное, чего он желал всей душой, – найти Эльдорадо. Для него этот мифический город символизировал нечто большее, чем просто богатство. Он олицетворял собой потерю детства, утраты родителей во времена испанских репрессий, хаоса и насилия. Теперь, пройдя через множество испытаний, он стремился вновь обрести чувство безопасности и покоя, которых так сильно недоставало ему всю жизнь.

Каждый рассвет наполнял его новым смыслом жизни. Он смотрел вдаль, туда, где река сливалась с горизонтом, мысленно повторяя про себя заветное слово: «Эльдорадо». Он спрашивал у солнца, всматриваясь в солнечные лучи, пробивающиеся сквозь зелень леса: «Ты ждешь меня?»

Другие путешественники часто называли его сумасшедшим фанатиком, слепым охотником за золотом, однако сам Лопе понимал гораздо большую глубину своего поиска. Он нуждался в подтверждении собственной значимости, способности преодолевать любые испытания, доказывая всем окружающим, включая самого себя, что он достоин уважения, достойный сын простого народа.

По мере продвижения экспедиция сталкивалась с всё большими трудностями. Сжатые со всех сторон гнетущими джунглями, люди начинали терять веру в успех предприятия. Они устали, ослабли, испытывали сомнения и отчаяние. Но Лопе оставался неизменным, твёрдым, уверенным в своём решении. Каждую ночь, когда последние отблески солнечного света скрывались за горизонт, он произносил одну и ту же фразу, вдохновляя уставших спутников:

– Мы обязательно найдём Эльдорадо! Даже если придётся идти по костям тех, кто пытался раньше нас…

Действительно, почва под ногами порой становилась влажной от крови предыдущих экспедиций. Здесь лежал Дон Педро Гонсалес, смелый исследователь, пропавший много лет назад со всеми своими людьми. Там покоились останки корабля капитана Родригеса, выброшенного штормом на песчаный берег и ставшего местом гибели команды. Эти трагические истории внушали остальным участникам похода страх и неуверенность, но только не Лопе де Агирре. Страх лишь укреплял его решимость двигаться вперёд.

Именно поэтому он остался известен потомкам не столько благодаря найденному золоту (хотя слухов хватало), сколько благодаря своему упорству и мужеству. Он преодолел все мыслимые и немыслимые преграды, показав миру пример невероятной стойкости духа. Лопе де Агирре вошёл в историю как символ настоящего героя, который достиг величия не богатством, а силой воли и страстью к достижению цели.

Сегодня многие вспоминают его как легенду, рассказывая детям о том, как один простой человек смог стать великим авантюристом, рискнувшим жизнью ради мечты, которая вела его вплоть до последнего вздоха.

Лопе де Агирре активно жестикулировал, стараясь привлечь внимание окружающих. Даже суровый старшина отряда охраны, опытный ветеран Себастьян де Белалькасар, обратил свой взор на говорящего.

Себастьян де Белалькасар: испепелённый жаждой золота

Плотная тень разрушенной крепости, похожей на огромный остов древнего зверя, вытянулась вдоль склонов поросших травой холмов и упала узким клинком прямо на шатёр из грубого холста. Внутри тускло мерцали свечи, отбрасывая неровные блики на выцветшую ткань карты, покрытую россыпью значков и записей карандашом. На фоне этого хаоса виднелось хмурое лицо пожилого испанца, чьи тонкие черты выражали смесь отчаянья и безудержной жажды обладания чем-то запретно-ценным.

Это был Себастьян де Белалькасар 10– человек, чей опыт путешествий и приключений сделал его легендой среди своих современников. Его история началась как рядового солдата под знаменем знаменитого Франсиско Писарро, когда тот отправился покорять Империю Инков. Здесь молодой тогда ещё Себастьян впервые ощутил сладкий привкус триумфа и обогащения, заполучив своё первое значительное вознаграждение – сотни золотых монет, доставшихся после разграбленных храмов и дворцов инкских правителей.

Однако именно тогда внутри него зародилась неукротимая алчность, которая со временем стала пожирать его изнутри подобно смертельному недугу. Она вела его всё дальше и дальше через неизведанные края Южной Америки, заставляя забыть о доме, семье и безопасности ради одной единственной мечты – отыскать мифический город Эльдорадо, где якобы спрятаны несметные сокровища древних народов.

Многочисленные экспедиции приносили только страдания и смерть для окружающих. Целые армии растворялись в густых зарослях амазонских тропиков, сгинули бесследно в опасных горных перевалах Анд, тонули в зловонных болотах низменностей Колумбии и Венесуэлы. Несмотря на все потери, Себастьян никогда не сдавался. Каждое поражение лишь усиливало его упорство и решимость продолжать поиски заветного города.

Люди говорили, что его душа окаменела, лишившись человеческих чувств, превратившись в холодный осколок камня, которому чужда жалость и милосердие. Сам же Себастьян считал себя искателем истины, страстно желающим раскрыть тайны прошлого и обрести мудрость, сокрытую в недрах этих загадочных земель.

– Я ищу не простое богатство –, утверждал он окружающим, оправдывая жестокость и кровопролитие, сопровождавшие его походы. Хотя немногие воспринимали такие слова всерьёз, предпочитая видеть в нём обычного охотника за золотом, готового уничтожить всё живое ради достижения личной выгоды.

Время оставило свой отпечаток на облике старого конкистадора. Глубокие морщины прорезали лоб и щёки, серебристый оттенок появился в волосах, а взгляд потухших глаз утратил юношеский блеск. Тем не менее огонь желания, горящий глубоко внутри, продолжал разгораться с новой силой при каждой мысли об Эльдорадо. Казалось, каждый новый рассвет приближает его к достижению конечной цели, однако одновременно отдаляет от того человека, которым он когда-то был.

Итак, преодолевая препятствия природы и людей, двигался вперёд старый воин-путешественник, ведомый своим внутренним компасом, направляющим его шаг за шагом навстречу неизвестности. Путь был долог и полон испытаний, но Себастьян твёрдо верил, что однажды обнаружит искомое место, которое принесёт ему долгожданную победу и сделает бессмертным героем истории.