Пустые калории

Телефон завибрировал. Сообщение.

«Разочарован, что ты не дождался меня вчера. Впрочем, ожидаемо. Терпение никогда не было твоей сильной стороной. Сегодня, 15:00, «Вертикаль», зал «Изумруд». У меня столик на имя Дмитриева. Не опаздывай. – А.»

Максим стиснул зубы. Чёртов игрок. Наслаждается своей маленькой властью. «Вертикаль» – один из самых закрытых клубов Москвы, место, где встречаются бизнесмены его уровня. Выбор локации был неслучаен – Антон демонстрировал, что теперь он тоже в высшей лиге.

– Машина подана, сэр, – ассистент появился в дверях.

– Я же сказал отменить всё до обеда, – раздражённо бросил Максим.

– Извините, сэр, но звонила госпожа Хрусталева. Она сказала, это срочно. Что-то насчёт новой упаковки для линейки смузи. Проблемы с сертификацией.

Максим подавил вздох. Елена. Слишком старательная, слишком принципиальная.

– Хорошо, еду.

Главный офис «ЧистоЕды» занимал два этажа в бизнес-центре класса А+ в Москва-Сити. Сдержанная роскошь, экологичные материалы, живые растения на каждом шагу. Дизайнеры постарались воплотить философию бренда в каждой детали: от переработанной бумаги для принтеров до столов из массива сибирской лиственницы. Посетители должны были с порога проникаться уважением к компании, которая так трепетно относится к окружающей среде.

– Доброе утро, Максим Игоревич! – хор голосов приветствовал его, когда он шёл по open space.

Максим кивал, улыбался, иногда останавливался для короткого разговора. Персональное внимание от CEO – то, что ценили сотрудники, что создавало лояльность и вовлечённость. Корпоративная культура в «ЧистоЕде» была его особой гордостью: плоская структура, открытые коммуникации, поощрение инициативы. Лучшие практики, вычитанные в Harvard Business Review и The Wall Street Journal.

– Максим Игоревич! – Елена Хрусталева, молодой, но уже многообещающий маркетолог, выпорхнула из переговорной. – Спасибо, что приехали. У нас проблема.

Максим улыбнулся. Невысокая, стройная, с короткой стрижкой и живыми глазами – Елена была воплощением современного маркетолога: креативная, амбициозная, на ты с digital-технологиями. Выпускница Высшей школы экономики, прошедшая стажировку в международном агентстве. «ЧистоЕда» перехватила её у конкурентов, предложив зарплату на тридцать процентов выше рынка.

– Пойдёмте в мой кабинет, – Максим направился к лифту, который вёл на верхний этаж. – Что там с упаковкой?

Елена шла рядом, сжимая в руках планшет.

– Мы разработали новую биоразлагаемую упаковку для линейки смузи, как вы и просили. Всё было готово к запуску, но вчера пришли результаты тестов из лаборатории…

Они вошли в просторный кабинет с панорамными окнами. Максим опустился в кресло, жестом предлагая Елене сесть напротив.

– И что не так с тестами?

– Упаковка не выдерживает заявленного срока хранения, – Елена вывела на экран результаты исследования. – После пятого дня начинается реакция с содержимым, меняется вкус, возможно выделение токсичных веществ.

Максим нахмурился. Запуск новой упаковки был запланирован на следующий месяц, рекламная кампания уже готовилась.

– А производитель что говорит?

– Они удивлены, проводят дополнительные тесты, – Елена покачала головой. – Но я боюсь, это системная проблема. Технология просто не дотягивает до заявленных характеристик.

Максим откинулся в кресле, барабаня пальцами по столу. Экологичная упаковка была важным элементом имиджа, особенно сейчас, когда они готовились выходить на международный рынок.

– Какие варианты?

– Либо отложить запуск минимум на три месяца и доработать технологию с производителем, – Елена перелистнула слайд, – либо использовать альтернативную упаковку, но она будет не полностью биоразлагаемой, а процентов на семьдесят.

– А если мы всё-таки запустим текущую версию, но сократим срок хранения?

Елена поджала губы.

– Максим Игоревич, это рискованно. Мы не можем гарантировать, что после пятого дня продукт останется безопасным.

– Так большинство смузи выпивают в первые два-три дня, – возразил Максим. – Кто вообще хранит их неделями?

– Дело не в реальной практике, а в юридических гарантиях, – Елена была непреклонна. – Если хоть один клиент отравится…

– Ладно, убедила, – Максим поднял руки в шутливой капитуляции. – Используем альтернативную упаковку, но в маркетинговых материалах акцентируем внимание на том, что она на семьдесят процентов биоразлагаемая. Кстати, как выглядит «на семьдесят процентов»? Она на треть не разлагается, или как?

Елена позволила себе лёгкую улыбку.

– На самом деле, это значит, что некоторые компоненты упаковки разлагаются полностью, а некоторые – нет. Но мы можем сместить акцент на то, что новая упаковка на тридцать процентов более экологична, чем предыдущая.

– Вот и отлично, – Максим кивнул. – Тридцать процентов прогресса – это же хорошая новость? Клиенты любят прогресс.

Елена кивнула, но по её лицу было видно, что она не вполне удовлетворена таким решением.

– Что-то ещё? – спросил Максим.

– Да, собственно, по этой же теме, – Елена открыла новый файл на планшете. – Я заметила некоторые… несоответствия в документации по ингредиентам для смузи. То, что указано в маркетинговых материалах, не совпадает с тем, что фактически закупается.

Максим почувствовал, как напряглись мышцы спины. Вот оно. То, чего он боялся.

– Например? – его голос остался ровным.

– Например, мы везде пишем о натуральных подсластителях – стевии, агаве, – Елена просматривала список, – но по закупочным ведомостям идёт обычный сахар и сахарозаменители. И почти во всех смузи указано «органические фрукты», но в документах поставки нет сертификатов органической продукции.

Максим медленно выдохнул. Елена была слишком хороша в своей работе. Слишком внимательна к деталям.

– Елена, – он наклонился вперёд, – в маркетинге всегда есть элемент… художественного преувеличения. Все бренды этим занимаются.

– Но «ЧистоЕда» позиционирует себя как честный бренд, – Елена смотрела на него прямо. – Наша аудитория платит премиум-цену именно за настоящие ингредиенты, за отсутствие химии.

– Послушайте, – Максим потёр переносицу, – есть бизнес-реальность. Чистая органика в России – это миф. Мы не можем обеспечить стабильные поставки по адекватным ценам. Если бы мы использовали только сертифицированные органические продукты, наши смузи стоили бы в два раза дороже.

– Но тогда мы должны быть честными в коммуникации, – настаивала Елена. – Не использовать слово «органический», если продукт таковым не является.

Максим внутренне усмехнулся. Такая наивность. Такой идеализм. Он сам был таким когда-то, до того как реальность бизнеса в России отформатировала его мировоззрение.

– Елена, у вас есть опыт работы в международных компаниях. Вы же понимаете, что термины «натуральный», «органический», «эко» – это маркетинговые инструменты. Они используются в рамках допустимых законом интерпретаций.

– Но…

– Давайте сделаем так, – перебил Максим. – Поручите юристам проверить нашу терминологию. Пусть убедятся, что мы не нарушаем законодательство. Если нужно, скорректируем формулировки, сделаем их более… гибкими.

Елена выглядела неубеждённой, но кивнула.

– Хорошо, я подготовлю запрос в юридический отдел.

– Отлично, – Максим улыбнулся. – И, Елена, я ценю вашу принципиальность. Правда. Но иногда нужно быть прагматичнее.

Она встала, прижимая планшет к груди.

– Разрешите идти?

– Да, конечно. Держите меня в курсе по упаковке.

Когда за Еленой закрылась дверь, Максим откинулся в кресле и провёл рукой по лицу. Слишком много угроз, слишком много уязвимостей. Дмитриев с его шантажом, теперь ещё и Хрусталева с её принципиальностью.

Надо поговорить с Вадимом. Срочно.

– Она что-то заподозрила? – Вадим отпил кофе из бумажного стаканчика. Не из автомата в офисе, а из «правильной» кофейни через дорогу. Маленькие слабости, которые позволял себе финансовый директор «ЧистоЕды».

Они сидели в любимом месте для конфиденциальных разговоров – на скамейке в деловом парке рядом с офисом. Достаточно людно, чтобы никто не подслушал, достаточно открыто, чтобы не вызывать подозрений.

– Не уверен, – Максим покачал головой. – Но она точно заметила несоответствия в документации.

– Это проблема, – Вадим нахмурился. – Хрусталева слишком дотошная. И что хуже – идеалистка. Если она сложит два и два…

– Я думаю, она уже сложила, – вздохнул Максим. – Просто пока не решается озвучить выводы.

– Её нужно нейтрализовать, – Вадим сказал это так буднично, словно речь шла о рутинной операции. – Перевести на другой проект, где она не будет иметь доступа к чувствительной информации.

– Или повысить, – задумчиво произнёс Максим. – Сделать PR-директором. Больше денег, больше престижа, но дальше от операционки.

– Может сработать, – согласился Вадим. – А что с Дмитриевым? Нашёл что-нибудь?

– Пока ничего конкретного. Сегодня встречаюсь с ним в «Вертикали» в три.

Вадим присвистнул.

– Серьёзный подход. Значит, у него что-то есть.

– Или он блефует, – Максим пожал плечами. – Антон всегда любил психологические игры.

– Десять лет – долгое время для планирования мести, – заметил Вадим. – Если он действительно всё это время собирал на тебя материал…

– Тогда я в заднице, – закончил за него Максим. – Знаю.

Они помолчали, наблюдая за офисными работниками, снующими туда-сюда с чашками кофе и сигаретами. Обычный день в бизнес-квартале. Никто из этих людей не подозревал, что рядом решается судьба компании с миллиардными оборотами.

– Есть ещё одна проблема, – сказал Вадим после паузы. – Жора звонил. Говорит, у него проблемы с каналами поставок из Беларуси. Таможня усилила контроль, несколько фур задержали.

Максим тихо выругался. Жора Сафронов был ключевым звеном в их схеме. Официально – владелец группы компаний, поставляющих продукты для ресторанного бизнеса. Неофициально – мастер серых схем, позволяющих «ЧистоЕде» экономить миллионы на ингредиентах.

– Насколько всё серьёзно?

– Пока непонятно, – Вадим допил кофе и скомкал стаканчик. – Но Жора нервничает. Говорит, возможно, кто-то специально навёл проверяющих.

– Дмитриев? – Максим прищурился.

– Или просто совпадение, – пожал плечами Вадим. – В любом случае, нам нужен план Б. Сколько у нас запасов?

– На две-три недели максимум, – Максим потёр подбородок. – Если канал накроется, придётся временно закупать по официальным каналам. Это ударит по марже.

– Лучше по марже, чем по репутации, – заметил Вадим. – Кстати, о репутации. Ты видел последние посты Алины?

Максим покачал головой. У него не было времени следить за инстаграмом жены, хотя формально он считался одним из главных маркетинговых каналов «ЧистоЕды».

– Она выкладывает всё больше намёков на проблемы в личной жизни, – Вадим показал экран своего телефона. – Цитаты о предательстве, тоске, одиночестве. Фанаты уже начали беспокоиться.

Максим пробежал глазами ленту. Действительно, между идеальными фотографиями еды и тренировок мелькали подозрительно минорные подписи. «Иногда самые близкие люди оказываются самыми далёкими». «Улыбка – лучшая маска для разбитого сердца». И прочая философская чушь.

– Чёрт, – выдохнул он. – Только этого не хватало.

– Ты бы поговорил с ней, – осторожно предложил Вадим. – Сейчас не лучшее время для семейных драм на публике.

Максим кивнул, хотя перспектива откровенного разговора с женой его не вдохновляла. Их брак давно превратился в бизнес-партнёрство, удобный для обоих симбиоз. Алина получала статус, деньги, платформу для развития личного бренда. Он – безупречную инста-жену, которая воплощала все ценности «ЧистоЕды» и транслировала их миллионной аудитории.

Когда-то между ними было настоящее чувство. Яркое, как вспышка, и такое же недолговечное. Теперь оставался только взаимовыгодный контракт, который нельзя было расторгнуть без ущерба для бизнеса.

– Ладно, разберусь с ней вечером, – Максим встал со скамейки. – Сейчас нужно подготовиться к встрече с Антоном. Что у нас есть на него?

– Немного, – Вадим достал телефон. – «Зелёный стандарт» – пять точек в Москве, выручка около трёхсот миллионов в год, стабильный рост последние три года. Никаких кредитов, внешних инвесторов. Всё держит на личном контроле. Женат, двое детей. Живёт скромно, загородный дом в Подмосковье. Регулярно выступает на конференциях по устойчивому развитию, органическому земледелию. Репутация безупречная.

– Слишком безупречная, – пробормотал Максим. – Никто не может быть таким идеальным.

– Особенно в нашем бизнесе, – согласился Вадим. – Но если у него и есть скелеты в шкафу, они глубоко спрятаны.

– Копайте глубже, – Максим проверил время на часах. – Мне нужно что-то на него. Что угодно, что можно использовать как рычаг давления.

– Будет сделано, босс, – Вадим слегка улыбнулся. – Удачи на встрече. И… будь осторожен.

Максим кивнул и направился к парковке, где его ждал водитель. Время поджимало, а ему ещё нужно было заехать домой, переодеться и морально подготовиться к встрече с человеком, который мог уничтожить всё, что он строил десять лет.

Клуб «Вертикаль» располагался в историческом особняке на Остоженке. Никаких вывесок, только неприметная дверь с домофоном и камерой наблюдения. Максим назвал своё имя, и дверь бесшумно открылась.

Внутри царила атмосфера старомодной роскоши: тёмное дерево, кожаные кресла, приглушённый свет. Здесь встречались люди, чьи имена не произносились вслух, но чьи решения влияли на судьбы миллионов. Политики, бизнесмены, силовики – все в одном тщательно охраняемом пространстве.

– Добрый день, Максим Игоревич, – метрдотель поклонился. – Господин Дмитриев ожидает вас в зале «Изумруд».

Максим кивнул и последовал за сотрудником через анфиладу комнат. Своё членство в «Вертикали» он получил три года назад, после того как попал в список Forbes. Вступительный взнос составлял сумму с шестью нулями, но дело было не в деньгах, а в связях. В этих стенах заключались сделки, которые никогда не попадали в официальные документы.

Зал «Изумруд» был одним из самых престижных – небольшая комната с камином и видом на внутренний сад. Полная звукоизоляция, отсутствие камер, абсолютная приватность.

Антон уже ждал его, сидя в кресле у окна с бокалом чего-то янтарного, вероятно, хорошего виски. За десять лет он почти не изменился: те же умные глаза, чуть ироничная улыбка, разве что добавилась лёгкая седина на висках. В отличие от Максима, который тщательно поддерживал образ вечно молодого ЗОЖ-гуру всеми доступными методами, от ботокса до лазерных процедур, Антон, казалось, принимал возраст с достоинством.

– Максим, – Дмитриев поднялся ему навстречу. – Рад, что ты нашёл время.

– Не то чтобы у меня был выбор, – Максим опустился в кресло напротив. – Шантаж – не лучший способ начать разговор.

Антон усмехнулся.

– А как ещё привлечь внимание человека твоего уровня? Официальное письмо? Звонок секретарю? – он покачал головой. – Нет, иногда нужно бить сразу в солнечное сплетение.

Метрдотель материализовался рядом.

– Что-нибудь выпить, господа?

– Виски, – сказал Максим. – Macallan, двадцать пять лет.

– Отличный выбор, – кивнул Антон, когда метрдотель удалился. – Хотя, признаться, удивлён. Разве гуру здорового образа жизни не должен предпочитать зелёный чай или воду с огурцом?

– Давай без этого, – отрезал Максим. – Что тебе нужно?

Антон откинулся в кресле, изучая бывшего партнёра.

– Знаешь, что самое забавное? То, что наши пути разошлись именно из-за твоего нежелания быть честным. Я настаивал на настоящей органике, ты хотел «оптимизировать». И вот, десять лет спустя, ты – империя, построенная на лжи, а я – маленький, но честный бизнес.

– Если ты позвал меня, чтобы позлорадствовать, – Максим сделал движение, чтобы встать, – то я лучше пойду.

– Сядь, – голос Антона стал жёстче. – Я ещё не закончил.

Максим медленно опустился обратно в кресло.

– Я следил за твоим восхождением все эти годы, – продолжил Антон. – Каждое интервью, каждое открытие новой точки, каждый пост в соцсетях. И знаешь, что я видел? Как маленькая ложь превращалась в большую. Как ты всё глубже увязал в собственных обманах.

Принесли виски. Максим сделал большой глоток, чувствуя, как жидкий огонь обжигает горло.

– К делу, Антон. Что конкретно у тебя есть и чего ты хочешь?

Дмитриев достал из внутреннего кармана пиджака флешку и положил на стол между ними.

– Здесь документация по твоим поставщикам за последние пять лет. Накладные, сертификаты, таможенные декларации. Настоящие – не те, что ты показываешь аудиторам. Здесь результаты независимых лабораторных исследований образцов продукции из всех твоих флагманских ресторанов. И, как вишенка на торте, переписка твоего друга Жоры с белорусскими партнёрами о том, как именно подделываются документы на «органические» продукты.

Максим почувствовал, как холодеет спина. Это было серьёзно. Гораздо серьёзнее, чем он предполагал.

– Откуда это у тебя? – его голос стал хриплым.

– У меня свои источники, – пожал плечами Антон. – Скажем так, не все в твоей империи так уж лояльны великому вождю.

Кто-то из сотрудников? Кто-то из поставщиков? Или сам Жора подстраховался и слил информацию? Мысли лихорадочно метались в голове Максима.

– Чего ты хочешь? – повторил он. – Деньги?

Антон рассмеялся.

– О, Максим, ты так и не изменился. Всё сводишь к деньгам. Нет, я не хочу твоих денег.

– Тогда что?

Антон наклонился вперёд, его глаза блеснули.

– Я хочу, чтобы ты продал мне контрольный пакет «ЧистоЕды». По рыночной цене, разумеется. Я не грабитель. Ты останешься миноритарием и лицом компании, если хочешь. Но стратегические решения буду принимать я.

Максим уставился на него, не веря своим ушам.

– Ты с ума сошёл? Я не продам тебе свой бизнес.

– Тогда всё это, – Антон постучал пальцем по флешке, – окажется в распоряжении журналистов, Роспотребнадзора и твоих драгоценных катарских инвесторов. Представь заголовки: «Империя обмана: как «ЧистоЕда» кормила клиентов ложью десять лет». «Органика из пробирки: расследование о крупнейшей афере в ресторанном бизнесе».

Максим почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он знал, что Антон не блефует. Удар по репутации будет сокрушительным. Акции рухнут, клиенты разбегутся, инвесторы потребуют объяснений. Начнутся проверки, суды, возможно даже уголовные дела.

– Зачем тебе это? – спросил он наконец. – Ты же наслаждаешься своим статусом морального авторитета в отрасли. Если ты купишь «ЧистоЕду», все узнают, что это тот самый бренд, который годами обманывал потребителей.

– О, я не собираюсь сохранять «ЧистоЕду» в нынешнем виде, – Антон улыбнулся. – Я проведу полный ребрендинг. Тотальную трансформацию. И главное – я сделаю то, чего ты не смог: создам по-настоящему честный массовый бизнес здорового питания.

– Это невозможно, – покачал головой Максим. – Не в России. Не с нашими реалиями.

– Возможно, ты просто недостаточно старался, – парировал Антон. – Слишком быстро пошёл на компромиссы. Я за эти годы выстроил надёжную сеть поставщиков, производственные мощности. У меня есть технологии, которых не было десять лет назад.

Он сделал паузу.

– Но главное – у меня есть принципы. То, что ты потерял где-то по дороге к своему первому миллиарду.

Максим стиснул зубы. Этот самодовольный праведник, этот…

– Сколько времени ты мне даёшь на размышления? – спросил он, стараясь говорить спокойно.

– Неделю, – ответил Антон. – Через неделю я жду твоего решения. И, Максим, не пытайся играть со мной. Информация уже у моих адвокатов, с инструкциями опубликовать всё в случае, если со мной что-то случится.

– Ты думаешь, я способен на…

– Я не знаю, на что ты способен, – перебил Антон. – Человек, которого я знал десять лет назад, не был способен на многое из того, что ты сделал. Так что лучше перестраховаться.

Он допил виски и поставил бокал.

– Я оставлю тебе флешку. Изучи материалы. Убедись, что я не блефую. И когда будешь готов к конструктивному разговору – позвони.

Антон встал, застегнул пиджак и протянул руку.

– Было приятно повидаться, старый друг. Несмотря ни на что.

Максим проигнорировал протянутую руку, глядя на флешку на столе. Маленький кусочек пластика и металла, способный разрушить всё, что он построил.

– Неделя, Максим, – напомнил Антон. – Время пошло.

Он вышел из комнаты, оставив Максима в одиночестве. За окном начался дождь, капли барабанили по стеклу. Максим залпом допил виски, чувствуя, как внутри разгорается ярость. Не к Антону даже, а к самому себе. К своей самонадеянности, к своей уверенности, что прошлое никогда не догонит.

Он сжал флешку в кулаке. Что ж, война так война. Если Дмитриев думает, что он сдастся без боя, то сильно ошибается.

У Максима Соколова тоже были козыри в рукаве. И он не собирался их раскрывать раньше времени.

Глава 3: "Идеальный фасад"

Их пентхаус на тридцатом этаже башни «Федерация» был воплощением новой роскоши – сдержанной, экологичной, концептуальной. Двухуровневое пространство в скандинавском стиле: белые стены, светлое дерево, натуральные ткани, панорамные окна, открывающие вид на Москву-реку. Никакой позолоты, хрусталя и прочей «роскоши по-русски». Только чистые линии, натуральные материалы и продуманный минимализм.

Алина лично контролировала работу дизайнеров, следя, чтобы каждая деталь соответствовала их публичному образу: экологичность, осознанность, современность. Она часто использовала квартиру как фон для своих фотосессий, мастер-классов и интервью глянцевым журналам. «Дом Соколовых» стал такой же частью их бренда, как рестораны «ЧистоЕды» или ЗОЖ-аккаунт Алины в Instagram.

Максим вошёл в квартиру, когда закатное солнце заливало гостиную золотистым светом. Идеальное время для фотосессии, и Алина не упустила момент. В центре комнаты стоял большой деревянный стол, уставленный блюдами в стиле «ЧистоЕды»: смузи-боулы, авокадо-тосты, салаты из экзотических суперфудов. Вокруг суетились фотограф, стилист, визажист и несколько ассистентов. Сама Алина, в белоснежном льняном костюме, с идеальной укладкой и сияющей кожей, расставляла последние акценты на столе.

– Чуть больше зелени здесь, – командовала она. – И этот смузи переставьте, он блокирует свет.

Увидев мужа, она едва заметно кивнула, не отрываясь от процесса. Её лицо, как всегда в присутствии посторонних, было безупречной маской: профессиональная улыбка, идеальный макияж, ни тени раздражения или усталости. Лицо бренда.

Максим прошёл мимо, не вмешиваясь. Эта территория была её вотчиной, и он давно научился не нарушать границы. Поднявшись на второй уровень пентхауса, где располагались спальни и его кабинет, он закрыл за собой дверь и наконец позволил себе выдохнуть.

День выдался адски тяжёлым. После встречи с Антоном он вернулся в офис и провёл четыре часа за просмотром материалов с флешки. Информация оказалась именно такой разрушительной, как и обещал Дмитриев. Документы, переписки, лабораторные исследования – если всё это попадёт в прессу, «ЧистоЕда» не просто потеряет репутацию, но и столкнётся с серьёзными юридическими проблемами.

Самым тревожным было то, что часть информации могла поступить только от кого-то из ближайшего окружения. Кто-то сливал данные Антону, и этот кто-то имел доступ к самым конфиденциальным документам.

Максим разослал несколько зашифрованных сообщений самым доверенным людям: Вадиму, Жоре, руководителю службы безопасности. Нужно было срочно выявить крота и заткнуть утечку. А параллельно – искать способы нейтрализации Дмитриева.

Он переоделся в домашнее – льняные брюки и футболку из органического хлопка – и вернулся в гостиную. Съёмка, похоже, заканчивалась. Фотограф просматривал кадры на мониторе, показывая лучшие Алине, которая критически оценивала каждый снимок.

– Этот в основную ленту, этот в сторис, а этот – для рекламной кампании, – распоряжалась она. – И не забудьте про цветокоррекцию, в прошлый раз зелень выглядела слишком тусклой.

Заметив Максима, она наконец соизволила обратить на него внимание.

– Дорогой, ты как раз вовремя! Поможешь нам с финальными кадрами?

Это не было вопросом, и Максим знал протокол. Улыбнуться, подойти к столу, принять предложенный бокал с зелёным смузи, сделать вид, что наслаждаешься напитком. Идеальная пара, идеальный дом, идеальная еда. Несколько десятков снимков, выбор лучших, благодарности команде.

Через полчаса последний член съёмочной группы покинул квартиру. Дверь закрылась, и Алина мгновенно сбросила с себя маску радушной хозяйки. Она скинула туфли, подошла к бару и налила себе бокал белого вина.