Дикий мир

Алексей ответил не задумываясь:

– То и значит, – Грифа вызвали в личный кабинет доктора Лазаренко, который сейчас восседал в колоссальном дорогом кресле на седьмом этаже научного комплекса, около окна своего личного кабинета.

Учёный рассматривал фотографии и что-то доставал из толстенной папки, глядя в большой ЖК монитор.

– Рад вас видеть целым и невредимым, Дмитрий Сергеевич, – улыбнулся доктор, глядя в глаза входящему сталкеру. – Присаживайтесь. Я как раз собирался составить рапорт о найденном вашей группой аномальном образовании…

Доктор был уже далеко не молод, но соображал отлично. Это был толстый, среднего роста мужик с неровным коротким ежиком седых волос, но добрыми и понимающими глазами. Странно, но глядя на него, можно было подумать, что это не светило науки, а какой-нибудь завхоз лет шестидесяти, но это если не начать с ним разговор на научную тему. Основным научным направлением доктора была ядерная физика.

– Расскажите мне вот что, Дмитрий, где конкретно вы нашли этот, с вашего позволения, артефакт? Это же ведь порождение электростатической аномалии? Однако, мы пропустили объект через сканер и были безмерно удивлены. Просто я не понимаю, как вы могли найти органический объект в аномалии, которая органику самостоятельно не порождает в принципе? Где вы его нашли?

Дмитрий подёрнул плечами и коротко сказал:

– Нашли в библиотеке двадцать пятой школы. Там “розетка” стабильная, эээ… Ну, это… Поле с хаотичной электростатической напряжённостью, – так эту аномалию окрестили учёные, надо же, вспомнил. – Мы туда бы и не заглянули, но вдруг заметили, что там собаки вынашиваются, ну и поняли, что “радио” видать поутихло. Дальше всё по нашей науке – привязали и вытянули через окно. Вот как бы и всё, – Дмитрий развёл руками и умолк.

– Позвольте тогда такой вопрос, – сконфузился учёный, что очень не понравилось Дмитрию. – Вам ничего не показалось странным на том месте, где вы нашли этот объект? Никаких остатков снаряжения, одежды или оружия, поблизости не было? – Теперь неприятное ощущение стало по-настоящему зловещим, а внизу живота начал расползаться неприятный холодок. Нехотя, но бывалый сталкер вдруг понял, насколько “дорогим” является принесённый артефакт. Дмитрий резко спросил следующее:

– Чья группа? – и серьёзно уставился на учёного. – Кто был послан к этой аномалии и когда? – не ответить учёный не мог. Слишком тесными были отношения между всеми, кто жил здесь, на пороге Зоны.

Лазаренко встал и молча подошёл к окну. Скрестив руки на груди, и глядя сквозь бронированное стекло в сторону Зоны, он чётко сказал:

– Группа Михаила Рогозина. В аномалии погиб Орехов Константин. За неделю до вашего выхода. Согласно отчёту, на их группу напала химера, когда они прочёсывали территорию школы, после чего вышеупомянутый сталкер пренебрёг личной безопасностью, в процессе извлечения аномального образования АОЭС-3б.

– “Ведьмин шар”… – почти шёпотом сказал Дмитрий и покачал головой.

– Извлечь тело покойного оказалось невозможным, так как аномалия пришла в нестабильное состояние… – дальше сталкер уже толком не слушал, автоматически представляя, что произошло с опытным бродягой, каким был Орехов.

– Хватит, доктор, – махнул рукой Дмитрий. – Всё и так ясно. Значит то, что мы приволокли – это преобразованное аномалией тело Орехова…

Все молчали. Тут и без слов всё было ясно. Есть у опытных сталкеров такой термин – “душа”. И мало кто на самом деле рад, когда приходится её находить. Когда в аномалии гибнет человек то, как правило, именно там, пусть и не всегда, может образоваться самый ценный и невероятный по своим свойствам тип артефактов. Теперь, в написанной кровью библии сталкеров появился новой артефакт.

– Я свободен? – спросил Дмитрий. – Или у вас ещё что-то есть? Просто устал как собака, – вообще, сталкер немного лукавил, просто потому, что хотелось побыстрее уйти.

– Да, мой друг, больше я вас не смею задерживать, ступайте, – и доктор вернулся к открытой папке, начиная составление отчёта.

Когда все трое приехали в город и разъехались по домам. Дмитрий первым делом направился к Михаилу Рогозину, благо таковой сегодня был дома со своей женой. Рогозин – обычный прапорщик в отставке, подавшийся в Зону исключительно из финансовых интересов, хотя и не только. У него был больной сын, и пока Рогозин служил в полиции – денег хватало. Но потом он получил травму позвоночника и его разжаловали. Пенсии, далеко не самой большой, не хватало. Но один из его друзей шепнул, что, мол, есть одно “дельце”… Теперь водит группу из четырех сталкеров. Водил, до недавнего времени. Теперь бродяг осталось трое. Зонное прозвище Рогозина было – Тюлень.

Дмитрий поднялся на третий этаж девятиэтажного дома и позвонил в квартиру номер сорок два. Через несколько секунд железная дверь открылась и перед Дмитрием стояла худощавая, но красивая женщина сорока пяти лет:

– Здравствуйте, а вы кто? – удивилась она.

– Добрый вечер, – несколько сконфузился Дмитрий. – Вы не могли бы позвать своего мужа, я его знакомый по старой работе. Да вы не переживайте, мне только пару слов сказать.

– Смотря каких слов, – задумчиво и грустно проговорила женщина, скрываясь за закрывающейся дверью.

Через несколько секунд вышел сам Рогозин.

– Долгих лет, Миш, – бывший прапорщик уставился на Дмитрия не злобно, но и не дружелюбно. – Надо бы перетереть кое-что… Можем где уединиться, чтоб лишних ушей поменьше было?

– Перетереть значит? – насупился бывший прапорщик. – И какого чёрта, Гриф, ты сюда припёрся, – Рогозин махнул рукой и сказал. – Ладно, пошли. Раз пришёл, значит, есть что сказать.

– Да, есть, – тихо ответил Гриф.

Сидя в гараже Рогозина, не забыв принять по сто грамм за помин сталкерской души, Дмитрий пересказал всё то, что пересказывал учёным, добавив ещё и то, что сказал сам доктор.

– Как этот старпёр сказал? – обижался Рогозин. – Не соблюдал необходимые меры безопасности?! – он не кричал, но говорил громко и веско. – Вот же черти полосатые, а!? Да Орех восемь лет Зону топтал! В нашей группе он самый опытный проводник был! Один Бог только знает, откуда там со двора эта химера к нам забежала! Орех же ведь за “ведьминым шаром” полез и почти достал его, а потом эта зараза нас переполошила! – он долбанул кулаком по столу так, что тот аж затрещал. – Он и попятился, чисто на рефлексах… Со страху… – Договорил бывший прапорщик и оба надолго замолчали. Спустя несколько долгих секунд он спросил. – Сколько эта штука может стоить? – и без пояснений было ясно, что имел в виду Рогозин.

– Без понятия, если честно, – ответил Дмитрий. – Но явно не мало.

– Жене его и дочке, жить на что-то надо.

– Будь спокоен, брат, заплатят, – и Дмитрий был в этом уверен.

Что поделать. Периодически сталкеры погибали. И даже самый большой опыт от этой гибели не спасал. Зона давала человечеству невероятные вещи, которые если и не переворачивали всю науку с ног на голову, то точно ставили таковую в тупик. Медикаменты, на основе веществ, что производит только сама Зона, и электронные компоненты, что создаются при помощи всё тех же артефактов из Зоны. Много чего, что двигало прогресс человечества вперёд. Только вот в топке этого паровоза прогресса должны были сгорать человеческие жизни. Да что там говорить – сам Рогозин и есть хороший пример того, как Зона способна спасать людей. Он носил на каждой ноге по белому кольцу из полуорганического-полуминерального артефакта, который на рабочем жаргоне именовался “нимб”. Этот предмет создаёт особое, хотя и плохо изученное поле, способное подстёгивать организм таким образом, что последний получал несильный, но ощутимый прирост в регенерации и жизненных сил вообще. Подобных “чудес” среди сталкеров посёлка городского типа Рабочий-3 было предостаточно.

Когда Дмитрий проснулся утром следующего дня, было уже десять часов с минутами. Надо же, а вчера показалось, что не устал. Всё-таки эта работа забирала куда как больше сил, чем иной раз, бывает, кажется. Оглядев свою почти пустую комнату, первое, что не понравилось сталкеру – так это полное отсутствие спиртного, а ещё хоть какой-то человеческой пищи. Послав всё к чёрту, Дмитрий позавтракал тушёнкой из армейского пайка. Заварив чай, он выглянул в окно. Вид из окна был на редкость красивый, здесь такое бывает не часто и не долго. Это ведь только в штампованных боевиках все подобные города описывают как страшные и вечно унылые места, где царит бесконечная ночь и безостановочные дожди. Ничуть. Даже в полубандитском Рабочем-2 всё довольно культурно. Сам Рабочий-3 не такое уж и захолустье, всё-таки прогресс идёт по планете достаточно быстро, да и нашего брата сталкера тоже не голяком добывать хабар заставляют. Открыв окно настежь, Дмитрий оглядел округу. Разглядывая ухоженные клумбы и придомовые огороды, казалось, что никакой Зоны вообще в мире не существует. Обычный, малость глухой посёлок, где живут обычные, считай деревенские жители. Отнюдь. Так было не всегда. Каких-то двадцать лет назад здесь был тотальный, выражаясь понятным языком, беспредел. Всем и вся управляли не то бандиты, не то военные, не то вообще шут пойми кто, даже иностранцев тут было немерено… И все они жадно хапали и жрали в два горла от Зоны, в то время как обычные сталкеры гибли и гибли… Гибли в перестрелках с бандитами, гибли от рук наёмников, гибли от банального недостатка средств первой необходимости. Всё изменил две тысячи четвёртый год, когда Зону, уже пережившую расширение, сумели взять под полный, насколько это вышло тогда, контроль. Помнится, что порядок начал наводить генерал-полковник Прохоров, это только потом он перешёл в ряды Федеральной службы безопасности, а тогда он был всего лишь армейским офицером, перед которым была поставлена почти нереальная задача – любой ценой установить полный контроль надо всеми путями, что ведут в Зону и из неё. Попутно освободив основные сталкерские тропы и самые прибыльные территории от засилья бандитов и иностранного наёмного контингента. Тогда всё и началось. О тех смутных временах известно мало, но слухи не их приятных. Чего только стоит ликвидация “чёрного” сталкерства, то есть, бандитов и мародёров, которые предпочитали наживаться на обычных сталкерах, учёных, да и военных тоже. Опять же, узаконенное сталкерство, хоть и было поначалу налажено через пень-колоду, но спустя годы заработало как надо. Сегодняшний трудяга больше не боялся получить пулю в середине “чистого коридора” на выходе из Зоны, и мог рассчитывать на достойное денежное вознаграждение от учёных или военных, смотря, где и на кого работает, и тут же обеспечение – магазины, больницы, школы. Из приграничных к Зоне посёлков, которые должны были неизбежно вымереть, а так было в девяностых годах, нынешнее руководство страны сделало хорошо обустроенные городки со всеми удобствами. Только вот Рабочему-1 так не повезло. Таковой уже как тридцать четыре года именуется мёртвым городом, и находится на окраине Зоны посещения. Но есть ещё и “предбанник”, он же – заброшенный водоочистной завод. Самое опасное место, какое только есть в Зоне. Вроде как, там даже кто-то живёт, но туда “лицензионные” сталкеры не ходят. Просто по старой памяти. Как-никак именно эта территория некогда была захвачена бандитами и прочими “замечательными” людьми. Тамошний город славится своими тёмными делами уже давно, но видимо, есть там какие-то свои могущественные покровители, раз до сих пор правительство не может полностью выкорчевать оттуда чёрное сталкерство.

В глубине квартиры тихо пропиликал смартфон.

– Собственно, вот и зарплата, – потянулся всем телом Дмитрий. Увидев количество зачисленных денег, он даже присвистнул. – Вот это отработали, так отработали. Давно так не платили.

Как было Дмитрию не вспомнить про то, что раз в месяц он был обязан платить алименты своей жене, ныне проживающей в Москве. Собственно, с брошенной женой осталась ещё и дочка. Почему они разошлись? Здесь, в этом городишке, такие вещи никого не интересовали, да и великой трагедии в том не было. Так же как расходятся многие молодые пары, так же и Дмитрий со своей супругой развели мосты. Сначала любовь, бурные чувства, общие интересы, а потом… Потом просто друг другу надоели. Хотя больше это Дмитрию надоела семейная жизнь. Даже Кошак, тьфу, Алёшка, сказал что я, мол, ни с кем не уживусь, у меня порода такая. Дескать, такие как Дмитрий, по факту для семейной жизни не созданы. Видимо, так оно и есть. Была тут одна парикмахерша… Мда. С ней отношения были сугубо профессиональными, если можно так выразиться. Жениться, Гриф уж никак не собирался. Сам Дмитрий считал, что его жизнь мало чем отличается от жизней остальных людей. Каждому своё. Понять Дмитрия в силу возраста, мог разве что Дед-гора. Только вот Анатолию Тимофеевичу досталось от судьбы по самые, как говорят, гланды. Его старший сын ещё до армии ухитрился где-то попробовать наркотики, вроде как не сильные, но ему хватило. В итоге старший сын Анатолия умер в возрасте тридцати лет от дозы какой-то дряни. Но судьбе, видимо, показалось этого мало, и спустя два года трагически погиб его второй, младший сын. В том не было ничего необычного: просто он возвращался из банка поздней ночью, где был в должности заведующего, но доехать ему туда не позволил один из ночных гонщиков, чей “болид” и влетел на полной скорости в мирно ехавший автомобиль младшего сына Анатолия Тимофеевича. Именно Ванюша, так до сих пор говорил о своём покойном сыне сам Анатолий Тимофеевич, оставил в этом мире одного сына и ещё дочку, где-то в далёком от Зоны городе. Вроде как, свою жену Тимофеич там же и оставил, за внуками присматривать. Самому Анатолию Тимофеевичу помог устроиться в “Третьем Рабочем” его бывший армейский сослуживец, предложив “верное дело”, чтобы обеспечить внуков.

Зона имела широкий выбор заманчивых пряников даже для самых привередливых.

После привычных утренних процедур, Дмитрию до ужаса захотелось в местный бар, больше похожий на кафетерий, именовавшийся “Огонёк”. Куда он и поехал на своей порядком потрёпанной, но всё же проверенной “Ниве”. Бывало, что Грифа обвиняли в жадности, мол, зарабатывает он благодаря Кошаку, так-то ни мало, но на это Дмитрий всегда отвечал, что на его век и этого хватит.

Уже близилось время обеда, поэтому практически никого в помещении не было, а праздничный зал так и вовсе был закрыт. Не успел Дмитрий сесть за стол и раскрыть меню, как к нему тут же подошла официантка – полноватая девушка лет двадцати пяти.

– Что будете заказывать? – она раскрыла блокнот и что-то в нём быстро черканула. – У нас сегодня солянка и борщ со скидкой, а если закажете что-нибудь из премиального списка, то получите кофе бесплатно.

Краем глаза, Дмитрий заметил, как в помещение вошли двое мужчин. Вроде бы ничего, но один из них был не самым приятным, но очень знакомым по ремеслу, одетый в приличный атласный смокинг с хорошей атлетической фигурой и копной чёрных кудрявых волос. Второй же…

– Погоди, – буркнул Дмитрий, вот же обслуживание. Человек ещё в руки то толком не взял меню ваше, а вы уже требуете, чтобы он вам всё готов был заказать. – Так, неси кофе и сахару двойную порцию, дальше – мясной суп острый и… Ага! Ещё коньяк, вот этот, две порции. Ну и салат фруктовый, тоже. Всё, – Дмитрий воззрился снизу вверх на девушку.

– Заказ принят, ожидайте, – и упорхнула в сторону кухни, а Дмитрий посмотрел в след уходящему второму мужчине, который напротив, был одет в затёртую кожаную куртку, какие не носят уже лет двадцать, а через его совершенно лысый череп пролёг шрам от плохо зажившего ожога. Оба ушли в закрытую кабинку, которая была как раз за спиной у Дмитрия, который, было уже достал сигарету, и вдруг замер с ней, как вкопанный. Ресторан был весьма приличный, но вот звукоизоляция была ни к чёрту. Слышно через стену было очень плохо, но разобрать худо-бедно было возможно.

Первый голос был приятный и бархатный, мужской тенор, с таким, если повезёт, можно даже петь:

– …разумеется серьёзный. Иначе и быть не могло.

Ему отвечал другой мужской голос, но это был низкий и излучал сущее недовольство:

– Я только одного понять не могу, – отвечал голос, который Дмитрий слышал впервой. – Почему “Рассвет” хочет нанять именно меня? У них что, своих проводников здесь нет?

Наступила тишина. Перед Дмитрием грохнули, а точнее это ему, развесившему уши, показалось, что грохнули, поднос с его заказом.

– Вот, ваш заказ, – улыбалась девушка. – Оплатите, пожалуйста, – и протянула ему терминал для оплаты через банковскую карту.

– Спасибо, – расплатился Дмитрий и принялся за еду, не забывая при этом кормить ещё и свой слух.

Бархатный голос продолжал сладко вещать:

– Ты это у меня спрашиваешь? – удивлялся другой, приятный голос. – Ты хоть понимаешь, насколько это серьёзный заказчик? Они никогда не работают в Зоне сами, только через кого-то, да ещё и никогда, как я понял, не связываются с одними и теми же сталкерами, – наступила короткая пауза. – Или ты просто туда боишься лезть? Неужели прославленный Дикобраз чего-то испугался?

– Да, испугался! – его резко оборвал собеседник, названный Дикобразом. – Именно поэтому я туда лезть не хочу. Я там уже был и не один раз! Они все до сих пор там, ты это понимаешь!? – шипел он. – Человек тридцать, полупрозрачных, то ли трупов, то ли хрен его знает что! Эту мерзость пройти можно только одним единственным способом. И я такую цену платить за разовый хабар не собираюсь!

– Послушай, я тебя прошу, – опять начал первый. – Сделай это лично для меня. Я тебе обещаю, что за новую “стеклянную душу” вытрясу из них минимум двойную цену. Пожалуйста. Сам подумай, что с нами будет, если я ему скажу, что ты отказался? – чуть ли не плакал говоривший.

При словах о “стеклянной душе” Дмитрия пробрал знакомый холодок лёгкого страха. И было от чего так удивляться. “Души” – это артефакты, которые получаются в результате гибели исключительно человеческих организмов в аномалиях, а уж префикс “стеклянная”, ему, Дмитрию – бродяге опытному, ещё ни разу слышать не доводилось.

Приятный голос коротко проговорил:

– Так ты берёшься за работу? – его опять прервали.

– Чёрт, да! – злобно шипел низкий голос. Ощущалось, что ему хотелось кричать и психовать, но этот сталкер, кто бы он ни был, обладал достойной выдержкой. – Я здесь потерял пятнадцать лет, потерял всю свою группу! Для тебя разведывал дороги до двадцать пятого километра! – тут Дмитрий еле смог скрыть своё удивление. Двадцать пятый километр! Даже Алексей их только до десятого водил и то всего пару раз, – Мои условия следующие, – голос за стеной был суров. – Мне нужно два человека, которых никому вообще не будет жалко, – ему пытались что-то возразить, но он продолжал. – Чтобы никого из “серых” не трогали, понял? Только чёрных или меченых, с другими не пойду, – и явно пошёл на выход, сказав гневно что-то вроде. – Ничего больше не желаю слышать.

После этого за стеной воцарилась тишина. Когда Дмитрий выходил из ресторана, или бара, каждый называл, как ему было по душе, он заметил лишь одного человека, который стоял возле старого, но в хорошем состоянии УАЗа с тентом вместо жёсткой крыши. Это был тощий мужчина высокого роста в длинной кожаной куртке, чья голова была лишена волосяного покрова, явно не естественным образом, так как через всю макушку шёл некрасивый шрам, скорее всего от ожога. Он был достаточно кряжист и лицо его с елё заметными бровями сильно хмурилось. Докурив, мужчина сел в свою машину и уехал. Этого сталкера, которого вопреки принятым правилам и порядкам, всегда в Зоне видели исключительно в одиночестве, носил прозвище Дикобраз. Больше о нём, никто особо ничего не знал. Впрочем, это не было чем-то необычным, учитывая специфику данного ремесла.

2.

Алексей в отличие от своего товарища по отряду, а именно Дмитрия. Был максимально тесно связан с независимым научным содружеством “Монолит”. Так называемый сталкер Кошак, не был легендой, да и даже шибко матёрым его никто не считал. Многие так и вовсе его иначе как мутантом не называли, и на то была веская причина. Родился Алексей в далёком тысяча девятьсот девяносто третьем году, когда всю страну лихорадило от беспорядков и отсутствия централизованной власти, были проблемы с продуктами питания, медикаментами, вообще с деньгами, да ещё и родители Алексея были простыми рабочими людьми: отец буквально жил в разъездах, работая дальнобойщиком, а его мать была простой учительницей. Всю свою жизнь, сколько себя помнил, Алексей имел некоторые проблемы не только со здоровьем, но ещё и в общении с людьми. Как ни странно, но пока он не прибился к группе Грифа, то есть Дмитрия, у Алексея не было ни работы, ни друзей, ни денег, ни толкового образования. Тогда, четыре года назад, только-только допущенный к работам в Зоне, ещё не заработавший своё прозвище, он жутко всего боялся и несколько раз чуть не погиб в самых обычных аномалиях. Но Дмитрий, уже сделавший себе Зонное имя, хорошо заботился о новом товарищей… Потому что сам убедился, как это бывает, когда забываешь о столь незначительной мелочи. Ну и в довершении ко всему, Анатолия Тимофеевича к их группе подобрал сам Лазаренко, напутствовав последнего словами: “Ты конь старый – борозды не испортишь, но если испортишь – пойдёшь на колбасу. Тебе никто и ничего не забыл.” Кто бы знал, что спустя четыре года мытья и катанья подобной жизнью, из невзрачного паренька, слегка аутичного и вообще человека странного, вылупится проводник, фактически запредельного уровня. Сколько уж бились учёные над созданием всяческих устройств, позволявших обнаруживать аномалии и их порождения, но с человеческим мозгом, особенно мозгом Алексея, электроника в сравнение не шла. Когда Алексею исполнилось двадцать пять лет, его неожиданно вызвал в здание НИИ сам Лазаренко и объяснил Алексею его происхождение.

Это был памятный, для молодого сталкера, разговор.

Алексей удивлённо переспросил:

– Как это фрагментированная мутация? – удивлялся Алексей в своей обычной равнодушной манере человека, который ко всему относился с пониманием.

Доктор насупился и задумчиво скрестил руки перед собой:

– В том и есть проблема, сынок, – он хрустнул пальцами. – Мы и сами толком не знаем, как такое вообще возможно. Один мой весьма серьёзный коллега, вообще считал, что такие как ты – это ни много ни мало, человек следующей формации в плане эволюции. Хотя замечать твои способности мы стали лишь тогда, когда ты в первый раз попал в Зону, где ты принялся чудесить так, что несколько обалдели даже видавшие виды профессора. Безошибочное определение свойств неизученных аномальных образований – это раз, совершенно необъяснимое чутьё на всю живность Зоны, даже людей ты там способен учуять – это два, а ещё… Гхм… Есть тут у нас специалисты, которые думают, что твои способности ещё только начали раскрываться. Да что там греха таить, я тебе напрямую скажу – ты действительно очень молод, опыта мало. Я уверен, что пройдёт несколько лет, и именно ты проторишь дорогу до самого центра.

– Так что же твориться со мной? – спрашивал Алексей.

– Прости, сынок, но у меня нет однозначного ответа на этот вопрос – отвечал Лазаренко. – К тому моменту, когда ты был уже взрослым, наш научный коллектив уже хорошо изучил мутагенные свойства самой Зоны. Как ни странно, но самый губительный эффект касался только людей. Хоть птицы, хоть млекопитающие, хоть насекомые приобретали новые свойства и меняли свой внешний вид, но продолжали жить и размножаться. Но только люди начали плодить совершенно неразумных мутантов, причём первые из них появились уже спустя несколько недель после самого первого выброса в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, когда, собственно, Зона посещения и образовалась, – он замолчал. – Возможно, Алексей, ты – это новый человек, который и должен был получиться в результате воздействия всей этой аномальной энергии, а все остальные мутанты, лично на мой субъективный взгляд – просто бракованные клетки организма человеческой цивилизации, мутировавшие под воздействием новой, только что зародившейся в нашем мире, биосферы.

Говоря откровенно, было довольно трудно описать существ, которые рождались у людей, кто слишком долго контактировал с Зоной, в особенности, это касалось проживавших на момент образования аномальной территории. Поначалу, до полового созревания, мутанты выглядели следующим образом: тело таковых было худым и вообще не накапливало жир, да ещё и было покрыто тонкой светлой шерстью, глаза были чёрные, без зрачков и поведением таковые напоминали аутистов, но не агрессивных и очень даже болтливых, и любознательных. Всё бы ничего, но не смотря на владение речью, разум этих существ был значительно ниже общепринятого уровня. И это при том, что даже такое хрупкое равновесие между животным существованием и псевдоразумным состоянием длилось недолго, ровно до того момента пока мутант не достигал возраста в четырнадцать лет. Потом начинались лавинообразные изменения. Первое, что менялось – это поведение. Если молодые мутанты были способны на общение по средству хоть какой-то понятной речи, то повзрослевшие особи таковую понимать, по необъяснимым причинам, переставали, и переходили на какие-то гортанные пугающие звуки. Шерстяной покров становился грубым и тёмным, после чего мутант неизменно старался сбежать в Зону. Тех мутантов, кто по тем или иным причинам не убегал, постигала незавидная участь. Обычно, эти бедолаги вели себя как типичные олигофрены и выли целыми днями. Причём срок жизни мутантов был весьма не велик – лет двадцать, а потом просто полностью отказывал мозг.