Дорога без конца

Марина Ив.–О.

Дорога без конца

Марина Ив. – О.

дорога без конца

Глава 1

В которой Вита и Эм встречаются впервые за 7 лет

 Мы были вплотную друг к другу, в душном помещении, с множеством солнечных зайчиков тут и там – на стенах и на полу. Было странно снова слышать голос Эм – по ощущениям это напоминало тот раз, когда я, старшеклассница на тот момент, нашла в продуктовом ларьке мороженое, которое до этого ела только в возрасте лет семи. Сейчас эффект дежавю был даже сильнее, ведь за десять лет мои вкусовые рецепторы и само восприятие вкуса изменились, а вот голос Эм остался ровно таким же.

– Я никогда не знала, чего хочу на самом деле. У меня была только горсть незакрытых гештальтов, родом из детства, и вечно меняющиеся представления о том, что мне нравится делать, что может меня увлечь. Неудивительно, что теперь я здесь: как бы нигде и везде одновременно. Анна была не такой: вот она всегда знала дорогу, она чувствовала себя на месте. Вы успели про это поговорить?

– Не то что бы мы специально это обсуждали… Тётя Эни редко рассказывала про себя, она была занятой, ну, вы знаете.

– Опять на «вы»? После стольких лет? – Эм поморщилась.

– Прости, давно не виделись.

 Я улыбнулась, сначала сдерживая улыбку, чтобы она вышла более складной, – а потом широко-широко: до меня наконец дошло, какой сегодня удивительный день, и как хорошо, что мы здесь, и мы на «ты».

– Это точно. Вита, а зачем ты здесь?

 Этот вопрос уже не раз звучал в моей голове, пока я готовилась к встрече. Я понимала, что хоть Эм и была лучшей подругой тёти, она удивится моему визиту, особенно здесь. Эм «жила» в самом простом киберспейсе нашего города. Маленькое помещение, меньше спортзала, вмещало несколько столов с мониторами, где сидели гости и общались с аватаром человека, к которому пришли. За стеной были спальни – в этом ценовом сегменте очень маленькие, что-то среднее между капсульным номером и саркофагом: там были тела постояльцев.

 Мне вспомнился визит к отцу. Его киберспейс был настолько больше, что вместо общей приёмной комнаты можно было устроиться прямо в его спальне, в глубоком и удобном кресле, одновременно общаясь с аватаром и наблюдая неподвижную умиротворённость человека на постели.

 Я осеклась, поняв, что круговорот мыслей опять унёс меня от настоящего момента, почувствовала укол злости, что ли.

– Я нашла вашу с тётей переписку, – выпалила я.

 Эм вскинула брови, но лишь на секунду – и тут же на её широком и умном лице появилась улыбка, которую я никак не ожидала. Эта улыбка не была простой: не дежурная и не слишком приветливая одновременно, больше похожая на улыбку Гэндальфа из экранизаций какого-то значимого для землян фэнтези.

– Теперь понятно. У тебя, наверное, много вопросов.

– Я хочу отправиться с тобой в путешествие! – я продолжала палить, не зная, как лучше срезать в эту точку беседы. Конечно, конечно, у меня было много вопросов, но их я всегда могу задать по почте, и пришла я сюда совсем не за этим.

Вот теперь брови Эм не опускались какое-то ощутимое время. Она молчала, и я воспользовалась этой паузой.

– Да, я знаю, что ты ушла в кибер-нирвану семь лет назад и не вернёшься оттуда ещё много лет, если вообще вернёшься. Но твой аватар можно вывести не только на дисплей телевизора, его можно хоть в тамагочи внедрить. Не говоря уже про телефон. План простой: я оформлю постоянный, а не временный, как сейчас, пропуск в твоё нейропространство и возьму твой аватар с собой в путешествие. В путешествие, о котором вы с тётей мечтали: через три земли. В дороге я смогу узнать всё-всё о тёте и о тебе, и о вас с ней. Ну, что скажешь?

 Эм молчала.

– Тебе нужно время подумать? Конечно, с таким нельзя торопиться. Можно я только озвучу то, что ты и так знаешь? Ты ничего не теряешь. Твоё тело останется здесь, и общаться со мной ты будешь только тогда, когда сама этого захочешь. Даже если я потеряю доступ к твоему аватару или сам телефон – это будет только моя проблема.

Эм не дала мне закончить предложение:

– Твоя проблема? Ты думаешь, я позволю любимой Аниной племяннице взвалить на себя эту ответственность с пересечением границ, в наше-то время, с кибертелом? Ты же в курсе, что на Севере это незаконно?

– Да, конечно, но так делают. Ничего страшного. Неужели ты сама не хочешь поехать со мной? Согласна, немного безумия в этом есть, но кто, если не ты, на такое согласится, – голос немного треснул на этом месте, что привело к микро-панике, но я быстро взяла себя в руки.

– Вита, ты серьёзно сейчас, реально не понимаешь, что одно дело – колесить с любимой подругой, на своих ногах, и совершенно другое – быть беспомощным довеском к твоему телефону, потенциальной причиной твоего ареста и моего штрафа.

– Вообще, путешествие не самоцель. Не для меня. Тётя Эни слишком давно не с нами – я ведь совсем мелкой была, когда её не стало, я ничему не успела от неё научиться, понимаешь? От неё, от такой… такой… Ну, ты знаешь, – чёрт, глаза уже намокли, а ведь я так хотела обойтись без лишних эмоций, чтобы Эм не подумала, что я нестабильна.

– Короче, – я взяла себя в руки и продолжила, к счастью выражение лица Эм было достаточно мягким, чтобы не бояться своих же эмоций, – я зову тебя с собой, чтобы узнать больше про неё, про тебя, и почему именно такой маршрут вы придумали, и как вы вообще стали друзьями. Хочу отсюда свалить в конце концов, я давно хотела! Мне не нравится наша колония, этот город мне осточертел. Я решила, что, может быть, ты поймёшь. Ты идеальная спутница для меня, понимаешь? Пожалуйста, поехали вместе.

 Эм выдержала мой долгий взгляд, сглотнула слюну (наверное, рефлекторно, ведь в нейропространстве физиологические процессы были выключены), наконец заговорила:

– Вита, мне нужно время подумать. Я свяжусь с тобой сама, когда приму решение.

 Сказала, как отрезала. Но я решила не сдаваться так просто.

– Но я же знаю, что ты хочешь. Кажется, в той переписке было написано, что это мечта всей жизни?

– Была когда-то, да. Но жизнь меняется. Мы меняемся. Чья мечта, говоришь, это была? Той двадцатилетней девушки или этого цифрового аватара, с которым ты разговариваешь сейчас, спустя… сколько лет там прошло?

– Эм, это всё та же ты. Просто без тела.

– Нет, Ви, мы меняемся каждую минуту. Тело, неважно – кибер или нет, – всё время меняется. И с душой, с головой то же самое. Впрочем, мы совсем о другом говорили.

– Верно, ты как раз сказала, что почти готова дать ответ, и мы…

– Вита! Уже так ловко манипулируешь?

 Я хотела улыбнуться, но уверенности в том, что для этого есть повод, не было. Впрочем, хорошо было и просто слушать Эм, такую родную, которую так любила тётя. Эм, тем временем, продолжала говорить:

– Ты права, часть меня уже готова дать ответ, и я правда мечтала об этой поездке. Но никогда, слышишь, никогда не стоит принимать решений, пока не улеглись эмоции.

– Разум затуманен, причинно-следственных связей не видно? – я засмеялась.

– Вообще-то именно так. Чего хихикаешь? – и хотя Эм пыталась сказать это строго, улыбка на её лице всё же проклюнулась.

– Пожалуйста, не тяни с ответом. На следующей неделе в сторону Калапатры уйдёт караван, в котором служит мой знакомый. Он поможет нам на первых парах, я уже говорила с ним.

 Эм прищурилась:

– Ты что, училась на профессионального беглеца? – она широко улыбнулась, впервые за нашу беседу.

– Ха-ха. Думаешь, я просто так к тебе пришла, просто поболтать, и до дела не дойдёт?

– Нет, Вита, я совсем так не думаю. Ты с самого детства была очень целеустремлённой, – Эм снова улыбалась, но в этой улыбке сквозила грусть.

– Ну, не знаю, с детства ли. Папа с мамой слишком рано сдались и оцифровались, потом тёти не стало, у меня была только я, дядя Марк, с которым я виделась всего несколько раз за последние годы, и родительское наследство. Это немало, но думать приходилось быстро. И часто.

– Ты думаешь, я тоже сдалась?

 Я прикусила кончик языка за свою неосторожность в выборе фраз.

– Ну что ты, Эм. У тебя же цифровая нирвана, туда ещё доступ получить нужно. А у родителей просто, считай, отпуск 24/7, много лет подряд.

– Сдаться можно на разных условиях, – усмехнулась Эм. – Строго ты к нам.

– Прости, пожалуйста, не подумала. Не мне это говорить, я тоже ничего гражданско-полезного не делаю.

 Ну вот, расстроила Эм. Хорошо, что отходит она быстро. Быстро же? Я считала секунды в своей голове, кажется, мы просидели в полной тишине не меньше четырёх минут.

– Вита, – наконец сказала Эм, – мне нужно многое обдумать. Я большего пока не добавлю, без обид. И обещать ничего не буду. Три дня – дашь мне такой срок на раздумья?

– Конечно, – я облегчённо вздохнула. Весьма вероятно, что этот вздох был преждевременным, но на подходе сюда я думала, мои шансы на моментальный отказ сильно выше. Но нет, надежда была. Разве это недостаточный повод для радости?

 Мы попрощались немного скомкано, обе словно в предчувствии чего-то, будто договорившись, что дежурные слова неприемлемы. Мне всегда тяжело смотреть, как аватар моментально пропадает с экрана. Это слишком отличается от обычного опыта, где мы прощаемся постепенно (а со старшей роднёй – целую вечность). Когда аватар пропадает, я неизбежно моргаю и задаюсь вопросом: не приснилось ли мне это? Точно ли это был тот самый человек, которого я когда-то видела во плоти, а не заранее сделанная запись?

Я медленно поднялась со стула и осмотрелась. Кроме меня, в помещении был ещё один человек (кажется). Он смотрел на стену перед собой с щенячьим выражением лица, сразу было видно, что он говорит с тем, кого любит. Пялиться мне не хотелось, и я перевела взгляд на информационную стойку, хотя вернее было бы назвать это информационной стенкой. Под потолком висела огромная плазма (хотя в наши дни «начинка» для ТВ была уже другая, но слово с Земли укоренилось в сердцах жителей колонии). На экране слева крутилась реклама, а справа бесперебойно транслировались правила пребывания в центре.

 Правила, реклама, правила, реклама, реклама, правила, правила, правила… Пожалуй, именно такой состав у столицы – Терра Нексум, места, где мы жили когда-то совсем иначе. Я сама только понаслышке знаю об этом, конечно: строй сменился, когда я была совсем малышкой. Впрочем, на небе только и разговоров, что о старых временах.

 На небе… Я дёрнула ручку двери центра и посмотрела вверх. Красота. Розовато-жёлтое небо, с лёгким смогом, и звёзды уже почти видны. Где там Земля? Когда-нибудь я обязательно выучу, как находить её быстро. Каково это вообще – родиться на другой планете? А хотя… Я и сама себя порой чувствовала инопланетянкой: сколько раз чужими мне казались соседи или одноклассники, их цели и вообще поступки мне казались лишёнными смысла.

 Когда я была маленькой, родители были заняты работой, и со мной часто сидела тётя. Ну, как сидела. Больше, конечно, бегала по своим делам, а меня брала с собой в складной люльке. Её за это, бывало, ругали, но я обожала дни с тётей Эни. У неё было столько сил. Она работала в мэрии и занималась вопросами экологии – почти одна в нашем городе. Уже тогда перестали выделяться большие деньги на «зелёную» повестку, но тётя без устали устраивала сбор пожертвований, работая даже без бюджета. Своими руками и с помощью школьников, студентов, друзей, она озеленяла город и давала лекции о том, почему это важно. Как будто бы опыт землян не был достаточно показателен. Люди здесь предпочитали об этом не думать и каждый раз приводили одни и те же аргументы: мол, озоновый слой здесь намного толще, да и улететь всегда можно.

 Я часто видела подругу тёти, Эм. Мы сразу подружились. Она очень не похожа на тётю, но их связь была особенной и с годами становилась только крепче. В отличие от тёти, Эм часто была без сил. Она много болела, читала книжки, сбегала от реальности. Зачастую у неё не получалось ладить с людьми, и она сама была этому не рада. Даже с лучшей подругой, моей тётей, не всё было гладко. Порой я не видела Эм по полгода. В такие периоды тётя была грустнее обычного. Когда их отношения возобновлялись, я всегда радовалась.

 А потом тёти Эни не стало. Она умерла внезапно: пищевое отравление. Ещё утром я говорила с ней по телефону, а вечером родители ошарашено и сухо сообщили мне новости. Я не верю, что дело было в еде или бактерии. Не верила и Эм: на похоронах вместо последней речи она предложила собравшимся устроить независимое расследование. Времена были уже такие, что никто не поддержал Эм громко, но между собой толки шли разные. Впрочем, это неважно, кто там как поддержал словом или кивком – до дела ни у кого, кроме Эм, руки не дошли. Она два года обивала пороги прокуратуры и детективных агентств: с ней редко говорили долго, даже если в ход шли деньги. Мне тогда было всего двенадцать, и я только краем уха слышала про всё это. Не знаю, как именно была перевёрнута последняя страница в деле гибели Эни, но, видимо, это случилось, и плодов эта история не принесла. Я тогда последний раз виделась с Эм, ну, с её телом – она пришла к нам в гости, просить отца о помощи с киберспейсом. Уже тогда это была опция для немногих. Большая часть людей и других жителей столицы не могла себе позволить оцифровать мозг. Более того, даже если достаточная сумма есть, в цифровом пространстве людей тоже разделяют. Учитывают пожелания, конечно, но это стоит дополнительных и очень серьёзных денег.

 Так, мои родители смогли оплатить пребывание на вечном курорте. Мысленно они вместе и находятся на необитаемом острове с полной инфраструктурой. Пока они жили здесь, «в людях», как говорят некоторые аватары, родители много работали: они были инженерами в отрасли антигравитационного передвижения. Редкие специалисты, и трудились они зачастую в тяжёлых условиях, особенно полевые испытатели. А мои родители относились именно к ним. Поэтому на пенсию они вышли рано, хотя сомневались насчёт оцифровки – из-за меня.

 Да что об этом думать, – со злостью подумала я, пнув ногой булыжник, соседствующий прямо рядом с выходом из центра. Все эти мысли крутились в моей голове, пока я шла от центра к своему транспортному средству. Старый скайбиль, в создании которого ещё участвовали родители. Летает по воздуху со скоростью 500 км/ч. Новые модели могут и в два раза быстрее, но толку в этом мало с тех пор, как вступили в силу ограничения по полётам. Не более 550 км/ч, не выше километра над головой. Ладно, этот закон около дела.

 Я завела скайбиль и уставилась вперёд. Просто смотреть вдаль, наблюдать – какая прекрасная разрядка для мозга. Гиперактивность плюс сверхвосприимчивость, и, как итог, по вечерам я часто страдала от возбудимости, не могла уснуть, не находила себе места. Пережить впечатления от дня мне помогала или ходьба, или вот это смотрение в никуда.

 Как хорошо, что Эм не отказала мне на месте. Даже если она сделает это потом – сейчас своим согласием подумать она уже помогла мне почувствовать себя разумной и взрослой. Ведь мою идею многие нашли бы дикой. Пересекать границу с аватаром запрещено законом: Этерия, а может быть и Калапатра тоже (другие две страны на нашем континенте), не признают цифровизацию мозга. Да и в принципе пересечение границы не приветствуется, хоть это и не незаконно (пока что). Эм права, что если нас поймают, у меня будет много проблем, да и у Эм тоже. Столичные дипломаты смогли договориться о неуничтожении аватаров за границей, но штраф Эм придёт серьёзный.

 Готова ли она рискнуть? Поехать со мной, девчонкой, которую семь лет до этого не видела? Хочет ли Эм вообще делиться тем, что произошло в её жизни, её отношениями с тётей, хочет ли общаться по-настоящему?

 Так сложилось, что друзей у меня здесь не очень много. По большому счёту, настоящая подруга у меня одна – Мэй. Мы вместе учились, вместе выпустились, а ещё она всегда была оптимистичнее меня. Специфика местного режима её не смущает, особенно с учетом удачного трудоустройства. Я даже не пыталась предложить ей сбежать вместе. Она любит свою жизнь здесь, а я люблю её, и значит, не могу мешать её счастью.

 Да и вообще, хорошо будет иметь своего человека здесь. Откуда ещё получать новости? Интернет-технологии здесь такие же, как на Земле, и точно также через границы информация течёт с большим преломлением в искренности и достоверности. Мы с Мэй всегда будем на связи, это я буквально чувствовала животом.

 Я ещё не сказала ей, что вот-вот уеду. И, конечно, не говорила про потенциальную компанию аватара, но я это исправлю. Она должна знать правду. И уж пусть она услышит это от меня, а не от Мирослава.

 Я завела скайбиль. В такой день не получалось разгрузить голову: мысли калейдоскопом сменяли друг друга.

 Мирослав… Ну что за имя! Многие, включая меня, говорили просто «Мира». Его огромные соломенные глаза – теперь единственное, что я видела мысленным взором. Он – получеловек. Его отец прибыл с Земли одним из первых и успел завести отношения с Нексари, пока это ещё было реально. Нексари – коренное население Терра Нексум. Это они когда-то смогли подать людям сигнал о жизни на здешней планете. От людей Нексари отличаются способностью лучше чувствовать среду: они предсказывают погоду, с точностью до десятой градуса могут назвать температуру, там вообще целый спектр метаспособностей. И всё благодаря бледно-жёлтым кристаллам, словно вмонтированным в их высокие, стройные тела. Средний Нексари ростом два метра и носит он до трёх кристаллов на теле, в разных местах, но обычно ближе к сердцу, вискам, запястьям.

 Мира унаследовал от Лины, своей матери, только один кристалл, но внешне он был одного лица с местными жителями. И хотя он никогда прямо не говорил о наличии у себя метаспособностей, таких, как он, всегда охотно хантили в караваны.

 Мира, я и Мэй ходили в одну школу. И Мира уже знает о моей задумке. Совершенно необходимо поговорить с Мэй как можно скорее.

 Наконец-то скайбиль набрал нужную высоту. Медленно – м е д л е н н о – сквозь все мысли, тревоги, сквозь желтоватые облака, дальше от центра с телом Эм, прочь от всех воспоминаний, в холодный воздух близкого вечера, в буферную зону, где носятся сотни скайбилей и почти что чувствуется невесомость, но три ремня безопасности не дают вывалиться из кресла, такого мягкого, и совсем ничего не хочется делать, и лететь как будто некуда и незачем – так действует местный разряженный воздух с содержанием метахимических элементов, но понимание этого совсем не облегчает адаптацию при взлёте.

Глава 2

Где многое проясняется

 Всюду когда-то были реки. Всюду когда-то не было рек.

 Как и Земля, планета Ваайя эволюционировала многие века. Слишком далёкая от Солнца, она не знала тепла и света бóльшую часть своей истории. Но после столкновения крупных небесных тел 320 тысяч лет назад Ваайя была откинута в другой закоулок космоса, где внезапно оказались подходящие для жизни условия. Не совсем такие, как у землян, но достаточные для появления простейших форм жизни. Планета Ваайя – совсем небольшая: у нас всего два континента. Тот, на котором живу я, на своих обширных территориях приютил три страны: Терра Нексум, Калапатру и Этерию. Хотя я никогда не была на Земле, я слышала о географии там, и мне кажется, землянам не представить, насколько различаются страны здесь.

 Насколько я знаю, на Земле границы стран всегда были очень подвижным явлением. Да и сами хозяева планеты – один вид, у которого всегда было больше сходств, чем различий (что бы ни говорили агенты разделения и войны).

 На Ваайе же одновременно существует несколько разумных форм жизни. При этом люди с Земли, ныне доминирующий вид в Терра Нексум, добрались до этих берегов (наверное, к счастью) только когда коренные обитатели уже полностью овладели словом, оружием, политическими технологиями и, самое интересное, метаспособностями. Некоторые из людей называют это магией, но это слишком упрощённое понимание. Я сама толком не знаю, что это такое. Понять, увидеть вживую – одна из целей путешествия через три земли, планированием которого я занималась последние полгода.

 Я родилась в Терра Н. девятнадцать лет назад в семье людей. Я напрямую наследую историю и гены Земли, хоть и никогда не бывала там. Даже мои родители родились уже здесь, а вот их родители, наоборот, так никогда и не побывали за пределами родной планеты в Солнечной галактике.

 Если последняя пара предложений кажется странной – это нормально, ведь на Земле до сих пор рожают женщины, кажется. На Ваайе же люди вынашиваются преимущественно искусственно; так и мои родители были отправлены сюда ещё будучи эмбрионами. Это стоило дедушке всего его состояния – тогда все пытались спасти своих родных, особенно детей, отправляя их на новую планету, ещё чистую и полную воздуха, в отличие от Земли.

 Как итог, публика здесь собралась специфическая. Попасть с Земли могли только самые богатые и самые талантливые люди: астронавты были обязаны уметь разбираться в инженерии, обеспечивающей межгалактические полёты и построение индустрии на месте, либо должны были такие услуги щедро оплачивать. Столица Терры сразу стала hi-tech местом, жизнь в котором кипела, ведь гены большинства здесь заточены на предпринимательскую деятельность, технологии и процветание.

 Коренное население Терры, Нексари, сильнее и могущественнее людей, а может быть, и сострадательнее. Стали бы мы, люди, слать сигналы инопланетянам, звать их переселиться с планеты, которую те уничтожили своими же руками? Говорят, изначально эта идея пришла из Этерии (как и большинство благостных идей), но технически это реализовали Нексари – поэтому люди остались здесь, в Терра Н. В других странах Нексари живут редко, а людей и вовсе единицы. Это связано со сложностью дальних путешествий на этой планете, а также с тем, что со временем группа лидеров Терра Н. взяли охранительный и воинствующий курс, решив отгородиться от не-людей и сосредоточиться на высоких технологиях. Никто нам не угрожал, не стеснял, наоборот, – но Этерия не принимала мозговую цифровизацию, аватаров на границе отключали, и это стало предлогом у нынешней власти для начала холодной войны.

 Называть это так – плохой тон. Не холодная война, но антропоцен 2.0, говорили в СМИ и на улицах. Я кивала, а внутри кипела. Как можно отвернуться от тех, кто нас спас? Зачем нам ежесезонные обновления скайбиля, когда до сих пор не исследован соседний материк? Почему в городе открывают третью фабрику за год, когда экологическая катастрофа на Земле до сих пор бушует?

 Каждый год становилось всё яснее и яснее, что ответов на эти вопросы не будет – более того, эти вопросы даже не будут озвучены. Некоторые люди шептались между собой, косо смотрели на новую фабрику, даже были разговоры о митингах – но ни у кого не хватало смелости выступить открыто, и я могу это понять: мы не на Земле, мы всё же здесь в гостях – в случае большого конфликта, весьма вероятно, нас попросят вернуться домой. В то же время, если наша продуктивность и инновационность будет загрязнять и эту планету, если конфликты с Калапатрой продолжатся – пребывание здесь всё равно окажется под вопросом. Вот в такие непростые времена я живу, хотя говорят, у людей простых времён и не бывало. Мне всё равно повезло: я дышу чистым воздухом и живу безбедно на родительские деньги. На Земле дела обстоят намного хуже.

 Всё вышенаписанное здесь, и тот текст, что будет дальше, – не просто мысли вслух. Меня зовут Вита Энгервиль, и я уже давно собиралась вести записи: нечто среднее между дневником и дорожными заметками. Ведь бóльшая часть разумных существ известных нам планет никогда не жили в Терра Н., они не знают, что происходит, не видели мир моими глазами. Вдруг мои записи прочитают и в соседних странах тоже, вдруг это поможет нам найти общий язык?

 В любом случае литературой тут никто серьёзно не занимается. Инженерам это не очень интересно, а видных писателей с Земли перебралось немного, и их уже давно нет.

Всерьёз ли пишу я? Не знаю: эти записи вполне могут остаться всего лишь моей частной собственностью, копилкой разрозненных фактов и историй.

Пишу это и смотрю на свой фикус. Один из немногих видов растений Земли, который удалось культивировать и здесь, такие они живучие. Но не в этой квартире. Мой фикус умирает. Не отследила вовремя плесень в корнях. Я всерьёз хочу запомнить его когда-то такую пышную крону, его стать: единственное украшение комнаты. Всерьёз хочу сохранить память о нём для себя и рассказать другим об этой и других удивительных формах жизни, о жизни вообще, о дороге, о тёте, о Терра Нексум. А заметки – это так, ребячество: мало ли во Вселенной информационных копилок.

 Было 24 февраля по календарю Земли. Я захлопнула дневник, уже стараясь не смотреть на фикус (больно). День только начинался. Астра – наше подобие Солнца – вышла два часа назад, и воздух ещё был пыльным от ночных песочных буранов. Специфический климат: сухой и прохладный одновременно, и в цветовой гамме этих мест доминирует жёлтый цвет, вернее, желтоватый.