Под кожей города

Я подняла на неё взгляд.

– Поэтому я и пришла на кухню.

Она кивнула. Улыбнулась. Настояще, впервые.

– Тогда приходи и завтра.

Я кивнула.

И ушла вглубь дома, не оборачиваясь.

К вечеру тишина становится плотнее.

Днём её разбавляют шаги, посуда, воздух, разогретый специями. А вечером – тишина растёт, как вода в колодце.

И если днём я чувствую себя человеком, то ночью – уже почти призраком.

Я не знаю, который час. Телефона у меня нет, и никакие часы здесь, кажется, вообще не заведены.

Но по небу за окном я вижу – солнце ушло. Осталась только медь на облаках, которая остывает всё быстрее.

Я стою у окна, опираясь ладонью о прохладное стекло, и думаю:

Это точно не Нью-Йорк.

Я не слышу города. Ни машин, ни голосов, ни даже далёкого гула дорог.

Здесь пахнет солью. И морем.

И когда ветер приоткрывает шторы, я чувствую – не иллюзию, не образ, а настоящий запах воды.

Мягкий. Чуть тёплый. С примесью йода и каких-то трав.

Это море. Да, необязательно его чувствовать , я его и вижу со своего окна

Я где-то далеко. Совсем не там, где была.

Он увёз меня.

Переправил.

Мэри уходит рано вечером.

Всегда.

Я не спрашивала, куда. Она не говорит. Просто надевает пальто, ставит чашку в раковину и исчезает, будто растворяется в доме, у которого нет ни адреса, ни двери.

Я остаюсь одна до утра.

Первые ночи это было странно. Потом – тревожно.

Теперь – просто привычно.

Как одиночество, которое стало не врагом, а частью тебя.

Я бродила по коридорам.

Медленно, в носках, скользя по гладким деревянным полам. Дом огромный, с высокими потолками и окнами до самого пола. Всё обставлено так, будто здесь снимают рекламу дорогих вин или журнал о жизни тех, кто никогда не ищет скидки.

И вот – я нащупала одну комнату, в дальнем конце коридора второго этажа. Дверь была приоткрыта. Я толкнула её, и сразу поняла – нашла то, чего не хватало.

Библиотека.

Она была не вычурной, не пафосной. Скорее – тёплой. С деревянными полками, мягким креслом у окна, пледом, небрежно накинутым на подлокотник. Запах – бумаги, лака, старых страниц.

На столике – абажур, свет из которого лился мягко, как масло.

Я села.

Протянула руку к первой попавшейся книге.

Толстый роман без суперобложки.

Незнакомое имя автора.

Но буквы – родные.

Я читала.

Долго.

Не потому что было интересно – а потому что хотелось прятаться в чужих словах, когда своих не хватает.

Я не заметила, как стемнело совсем.

Свет в библиотеке остался единственным.

Дом вокруг – тёмный, холодный, пустой.

За окнами – тени деревьев, чуть подрагивающие от ветра.

Я закрыла книгу, положила её на колени.

Села глубже в кресло.

И впервые за долгое время почувствовала, что не хочу спать.

Хочу просто сидеть здесь.

И слушать.

Слушать, как всё дышит вокруг.

Как ночь сгущается.

Как тишина снова становится слишком громкой.

Я не сразу поняла, что происходит.

В библиотеке было тихо. Уютно.

Лампа светила мягко, книги пахли пылью и тёплой бумагой, плед лежал на коленях, и я почти, почти почувствовала себя в безопасности.

Но потом я услышала это.

Сначала – как будто скрипнула половица. Где-то далеко, внизу.

Я напряглась, но не придала значения.

Мало ли – сквозняк. Дом старый. Большой.

Потом – ещё шаг.

Тяжёлый. Уверенный.

И у меня внутри всё сжалось.

Он вернулся.

Я замерла, прислушиваясь.

Шаги приближались.

Медленно. Ровно. Почти бесшумно, но я слышала.

Не сердце. Не воображение.

Я поднялась с кресла. Тихо подошла к двери. Прислонилась ухом.

Тишина.

Но тишина уже не была пустой.

Она была напряжённой. Вязкой.

Я почти выдохнула:

Кэлл?

Но дверь внезапно качнулась.

На пол сползла тонкая тень.

И в следующее мгновение – я поняла: это не он.

Кэлл никогда не заходил так.

Он не крался. Он входил, как будто владел этим пространством.

А этот – крался.

Я отступила. Ловлю взглядом что-нибудь тяжёлое – книга, бронзовая подставка для лампы. Беру то, что ближе.

Книга. Тяжёлая. Твёрдая.

Дверь открылась медленно.

И в проёме появился силуэт.

Мужчина. Лицо скрыто маской.

Одежда тёмная, облегающая.

Ни звука. Ни слова. Только движение.

Он сделал шаг внутрь – и, кажется, не ожидал меня увидеть.

Замер.

Я – нет.

Реакция была мгновенной.

Я ударила. Всей силой.

Книга с глухим звуком врезалась ему в висок. Он пошатнулся.

Я прыгнула вперёд, вцепилась коленом в живот, локтем в грудь – как учили.

Он упал на колени.

Он всё ещё был крупнее. Сильнее.

Но я была злее.

Я била снова. Слёзы подступали к глазам от напряжения, но я сдержалась.

Он потянулся к чему-то на поясе.

Я пнула руку. Он зашипел.

Я надавила коленом в спину, изловчилась, дёрнула его за руку – назад, резко. Плечо щёлкнуло.

Он зарычал, как зверь.

– Кто ты?! – выдохнула я, прижимая его лицом к полу. – Кто тебя послал?!

Он не ответил. Только дёрнулся, резко.

Я упала на него всем весом.

Руки всё ещё были в напряжении, мышцы горели, тело дрожало, но я держала его. До последнего.

Он попытался перевернуться.

Я вбила локоть ему под лопатку.

Он замер. Задышал резко, прерывисто.

Слабость. Ошибка.

Моя победа.

Через несколько секунд я отступила. Резко вскочила.

Он остался лежать. Дышал, хрипло, в пол.

Я сжала кулаки, стоя над ним.

Сердце било в ушах. В глазах – туман.

Но я стояла.

Сильная.

Живая.

Готовая.

Он – нет.

Следующие секунды длились вечно.

Я смотрела на него.

Он не двигался.

Я наклонилась, стянула маску.

Мужчина. Короткая щетина, порез на скуле. Глаза закрыты.

Незнакомец. Ни из охраны, ни из людей Кэлла.

И тогда я поняла, что всё меняется.

Кто-то пришёл. Не за мной. Явно за Кэллом.

Дверь едва не слетела с петель. Гулкий удар по полу, как гром.

Следом – тяжёлые шаги, короткий выкрик "Джейд"

Я не успела ничего – только поднялась на ноги, стоя над телом, и развернулась.

Кэлл влетел в библиотеку.

Остановился.

Взгляд – бешеный, как у зверя.

Глаза скользнули по комнате – пол, книги, лампа, и потом: я. Вся взъерошенная, волосы на лице, руки в ссадинах, лоб в капле пота. И на полу – мужик без сознания.

Он выдохнул.

Глубоко.

Дернул шеей, будто не верит в то, что видит.

– Ты, блядь… серьёзно? – сказал он. – Ты чё, его сама скрутила?

Я молчала. Просто стояла. Вся в напряжении, сердце билось где-то в горле.

Он подошёл ближе, посмотрел на мужика.

– Ты что, ебнулась? – хрипло сказал он, но уже с ноткой… нет, не ярости. Офигевания. – Как ты, блядь, это сделала?

– Он на меня напал, – выдохнула я. – Я… просто сделала, что смогла.

Он посмотрел на меня.

Долго. Снизу вверх, будто видел меня впервые.

И потом, медленно, как будто сам не понял, как это произошло – засмеялся.

Низко. Глухо.

А потом – громче.

Настояще.

– Вот это ты даёшь… – пробормотал он, утирая ладонью угол рта. – Нахрен охрану, у меня, оказывается, тут терминатор живёт.

Я не выдержала.

Я улыбнулась.

А потом – рассмеялась.

Сначала тихо.

А потом – в голос.

Судорожно. Освобождающе.

Я смеялась, потому что, кажется, впервые чувствовала, что могу.

Что это не слабость. Не страх.

А чистое облегчение. И потому что он был рядом.

Потому что именно рядом с ним – можно было перестать держаться.

Он смотрел на меня, и в глазах его что-то менялось.

Никаких команд. Никакой власти.

Только этот взгляд.

Смех.

И странное, почти тёплое:

– Вот она, моя будущая жена, – сказал он, и это не прозвучало как шутка. Скорее как факт. Как заявление. Как приговор.

Я уже не смеялась. Но улыбка оставалась. Застыла где-то в уголке губ, как будто не решалась уйти. Он смотрел на меня, и в его взгляде было всё: изумление, раздражение, уважение и что-то ещё, чего я не могла прочитать.

Следом за ним в библиотеку ворвались двое из охраны. Запыхавшиеся, с оружием наперевес, глаза – бешеные, ищут врага.

Кэлл обернулся, рвано выдохнул и взорвался:

– А вы, сука, когда услышали, что тут чужой, решили сначала кофе допить?!

Один из охранников потупил взгляд, второй попытался что-то объяснить:

– Мы думали, это вы…

– Думали?! – заорал Кэлл, и голос его ударил, как выстрел. – Вы тут, блядь, думать не наняты! А смотреть! Где были камеры? Где была связь?

Ни один из них не ответил.

Он махнул рукой в сторону тела, всё ещё лежащего у моих ног:

– Убрать. Тихо. Чтобы через двадцать минут тут не осталось даже тени.

И только потом снова посмотрел на меня. Долго. Внимательно.

Почти мягко.

– Ты в порядке?

Я хотела кивнуть. Просто.

Но, видимо, в глазах было что-то другое, потому что он подошёл ко мне, резко, но не грубо.

Поднял.

На руки.

Я вздрогнула.

– Ты что творишь? – хрипло выдохнула я, упираясь ладонями в его грудь. – Я сама дойду.

– Тебе нужен душ, – сказал он, и голос его стал низким. Почти тёплым. – Ты дрожишь вся.

– А ты сам себя в зеркало видел? – пробормотала я, прищурившись. – Ты не менее потрёпан, чем я.

Он усмехнулся.

– Мне нравится, когда ты дерзишь.

– Ну так поставь меня, пока не врезала тебе, – сказала я, но с усмешкой.

Он засмеялся. Низко, глухо, как будто внутри всё разжималось.

– Врешь. Попробуй. Может, даже понравится.

– Ты больной.

Он нёс меня наверх – по лестнице, по длинному коридору, в котором стены больше не казались пустыми. Я не знаю, сколько длилось это молчание между нами. Он не отпускал, а я – не сопротивлялась. Ладони всё ещё лежали на его груди, и я чувствовала: за этим ровным дыханием скрывается буря. Накопленная. Не высказанная. Живущая внутри него, как дым под кожей.

Он остановился у двери в ванную. Открыл плечом. В комнате было полумрачно – свет приглушённый, вода уже налита, видимо, Мэри приготовила заранее.

Пахло лавандой, чистыми полотенцами и каким-то дорогим мылом.

Кэлл вошёл, не спрашивая. Опустил меня на мягкий коврик рядом с ванной – осторожно, будто боялся, что я тресну от прикосновения.

Я встала, поправила волосы. Мы оказались почти на одном уровне. Близко. Слишком.

Он не отступил.

Взгляд – на губы.

Пальцы – чуть сдвинулись к моей щеке.

Коснулся.

Подушечкой большого пальца – медленно, поцарапанной кожи, чуть выше скулы.

Я не дышала.

Он тоже.

В этот момент – всё, что было между нами: угроза, гнев, железо в голосе – исчезло. Осталось только это.

Пауза.

Почти поцелуй.

Мгновение. Один вдох. Один шаг. И всё бы изменилось.

Но я сделала шаг назад.

– Нет, – сказала я тихо, но твёрдо.

Он не сразу понял.

– Что?

Я посмотрела ему прямо в глаза. Не злая. Не испуганная.

Спокойная.

– Я не из тех, кто падает в объятия после экшена, – выдохнула я. – Ты, конечно, харизматичный, опасный, у тебя шикарный парфюм и вкусные реплики…

Я наклонилась ближе, чуть приподняв бровь.

– Но ты не получишь победу так легко. Не здесь. И не сейчас.

Он хрипло усмехнулся, но ничего не сказал.

– Закрой дверь с той стороны, – добавила я, оборачиваясь к ванной. – Я справлюсь.

– С этим я уже не спорю, – пробормотал он.

– До свидания, Кэлл, – чётко произнесла я.

Не сухо. Но с точкой.

Он застыл ещё на секунду, а потом – развернулся и ушёл.

Дверь за ним закрылась. Мягко.

Без ключа. Без щелчка.

Просто – закрылась.

Я скинула одежду. Осторожно. Каждое движение – как заново учиться телу.

Зашла в воду. Опустилась до плеч.

Слёзы подступили неожиданно. Но я не заплакала.

Я просто сидела.

В воде.

С собой.

Кэлл

Я узнал, что началась игра – появилась крыса. Не моя, а та, что работает на того, кто держит в своих руках другую часть города. В эту ночь я понял: они идут за ней.

Она была далеко, в Саванне – на старой вилле, которую мы забрали после одной неудачной сделки. Дом стоял у моря, с ветхими стенами и тяжелыми ставнями. Она всегда была там, на первом этаже, в своей комнате, как в крепости, которую я должен был охранять.

Дорога из Нью-Йорка – почти десять часов в пути. Вечером я сел в машину и поехал, каждую минуту чувствуя, как время играет против меня.

Мы с Марко мчались по шоссе, машина гналась, словно ветер за спиной, каждая секунда на вес золота. Не было ни минуты на промедление – я чувствовал, как время сжимается в кулак, и каждый километр приближает меня к ней… или уводит дальше.

Когда подъехали к вилле, что стояла у самого моря, сердце екнуло. Вокруг тихо. Охрана, которая обычно держала посты, сидела где-то в стороне, болтала, пила кофе. Никого у ворот. Ни одного взгляда, ни единого движения. Это был тревожный знак.

Я бросился к двери, в груди что-то дрогнуло и сдавило – вдруг меня уже опередили, и она в опасности?

Я не мог позволить себе слабость, но внутренний голос шептал – что если потеряю её? Что если всё, что я держал в руках, выскользнет в эту ночь?

Ветер с моря бежал вдоль стен, а я рванул внутрь, не думая ни о чём, кроме неё.

Я ворвался в дом, не глядя ни вправо, ни влево, каждое мгновение было на вес золота.

Когда добрался до библиотеки, что на втором этаже, воздух стал словно гуще – там что-то было не так. Я мельком взглянул – и буквально обалдел. На полу лежал тот самый бандит, которого я знал по слухам и боялся не меньше, чем эту ночь. Он был скручен, связан, и рядом стояла она – спокойная, собранная, будто ничего и не случилось.

Охуел ли я в тот момент? Я выпал на мгновенье. Эта девчонка его скрутила ! АХ-РЕ-НЕ-ТЬ!

Марко чуть позже влетел за мной, и мы оба стояли, смотрели на эту картину – словно осознавая, что она сильнее, чем кто-либо мог представить.

Я отнёс её в душ – горячая вода бы смыла с неё весь страх и грязь этой ночи.

И вот уже когда я вышел с ванны , да я очень хотел ее. Сам испугался себя в этот момент , а если не сдержусь и на кинусь на бедную девчонку. Она молодец, остановила зверя.

И вот тогда я понял: не хочу уезжать. Не сейчас. Хочу остаться здесь хотя бы на неделю, рядом с ней, чтобы наладить контакт. Чтобы понять её, потому что она… она совсем не такая, какой я её себе представлял. Она – загадка, сложная и настоящая, и это меня затягивало.

Марко всё ещё копался в деталях, но я уже не слушал – голова была полна мыслей, и сердце будто шептало: «Это твоё место. Здесь ты нужен.»

Я посмотрел на него сдержанно, но уверенно:

– Ты едешь в Нью-Йорк. Улаживай там наши дела, которые не могут ждать. Где нужно моё присутствие – звони, я всегда на связи. Следи за всем, держи в курсе.

Он кивнул, понимая важность момента.

– А я пока останусь здесь, – добавил я, – нужно время, чтобы привести всё в порядок и побыть рядом с ней.

Глава 5.

Джейд

Я проснулась от звука, который не вписывался в привычную утреннюю тишину этого дома – не скрип дерева, не движение ветра за окном, и точно не шаги охраны, которые, кажется, теперь не появляются даже во сне.

Звук был земной, бытовой, как в обычной квартире – лёгкое постукивание посуды о столешницу, машинальный скрежет ложки по стенке чашки.

Сначала я даже не сразу поняла, где нахожусь. Несколько секунд лежала, не открывая глаз, вцепившись пальцами в край подушки, и только потом, медленно, будто возвращаясь из другого времени, вспомнила – всё.

Нападение. Кэлл. Его смех. Взгляд. То, как он нёс меня в ванную. То, как я остановила его.

Я встала, натянула тёплый кардиган поверх тонкой майки и босиком вышла из комнаты.

Звук доносился с кухни. Я шла туда без страха, но с ощущением, будто вот-вот наткнусь на что-то, к чему не готова.

И оказалась права.

Он стоял у плиты.

Чуть растрёпанный, в тёмной футболке, с чашкой в руке и тем самым выражением лица, с которым мужчины читают газеты по утрам, когда никто не видит, как они расслаблены.

Его волосы были небрежно зачесаны назад, взгляд – спокойный, тяжёлый, уверенный.

Он не сразу заметил, что я вошла, но как только повернулся – усмехнулся.

Не так, как в первые дни. Без вызова. Почти… тепло.

– Доброе утро, адвокат, – сказал он, лениво опираясь на столешницу. – Или ты предпочитаешь, чтобы я звал тебя шеф-повар?

Я не ответила. Просто подошла ближе, машинально налив себе воды.

Он продолжил, будто между нами уже давно не нужно было объяснений:

– Я отпустил Мэри, – сказал он, как бы между прочим. – Она, оказывается, многое о тебе узнала за эти дни. Например, что ты вкусно готовишь. Так что… думаю, пора проверить.

Я приподняла бровь, посмотрела на него через край стакана.

– Ты теперь устраиваешь гастрономический плен? «Готовь, чтобы выжить»? Так, да?

Он усмехнулся снова, на этот раз чуть шире.

– Нет. Просто хочу убедиться, что ты умеешь не только бить по голове тяжёлыми книгами, но и варить что-то, кроме ярости.

Я поставила стакан, не скрывая лёгкой усмешки.

– И ты думаешь, что если я сварю тебе кофе, ты получишь ещё один повод считать меня своей?

– Я уже считаю, – сказал он спокойно. – И дело вовсе не в кофе.

Я отвернулась, чтобы он не видел, как уголки моих губ подрагивают, предательски реагируя на его голос.

Но в следующую секунду снова повернулась, облокотилась локтем о край стола и спокойно, с лёгким вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

– Ладно, я приготовлю. Но если ты будешь вести себя, как вежливый заложник.

А не как хозяин, который думает, что уже приручил меня.

Он рассмеялся тихо. Низко.

И кивнул.

– Хорошо, адвокат. Сегодня – без цепей. Только ножи, кастрюля и твоё превосходство.

Я выдвинула ящик со столовыми приборами, достала нож и медленно, с чувством, начала чистить лук. Не потому что он был необходим для блюда, а потому что хотелось – резать. Что-то. Хоть что-то.

Методично. По своей воле. Сама.

Он сидел за барной стойкой, лениво помешивая ложкой в чашке. Не лез. Не комментировал. Только наблюдал.

И я чувствовала его взгляд кожей, как будто он касался – не руками, но вниманием, а это было куда хуже.

– Ты часто готовишь? – спросил он спустя пару минут.

– Когда нужно. Или когда хочется.

Я бросила нарезанный лук в сковороду, поставила её на плиту.

– А тебе что – омлет или яичницу с разочарованием?

– Второе звучит интригующе.

Он улыбнулся.

– Разочарование, поданное с солью, мне как раз знакомо.

Я усмехнулась – почти по-настоящему.

– Тогда будь добр, передай соль.

Он сделал это – протянул баночку, не касаясь моих пальцев, но близко.

Ближе, чем раньше.

Я взяла.

Наши взгляды пересеклись. На секунду.

И в этой секунде было больше, чем в десятках слов.

Мы молчали. Но это было другое молчание. Не тишина плена. А пауза между двумя шахматными ходами.

Я переворачивала лук на сковороде. Он смотрел, как будто это был спектакль. И вдруг спросил:

– А ты всегда так спокойно реагируешь, когда остаёшься наедине с мужчиной, который мог тебя убить?

Я не обернулась. Только медленно влила яйца в сковороду , и ответила, не поднимая голоса:

– Я не спокойно реагирую. Я просто выбираю – где паниковать, а где думать.

– И здесь ты решила – думать?

– А тебе что, хочется, чтобы я визжала и кидалась вилками?

Он засмеялся.

– Нет. Мне нравится, как ты держишься.

Пауза.

– И то, как ты выглядишь, когда злишься.

Я обернулась, вздёрнув бровь:

– Это был комплимент?

– Это была угроза, адвокат.

Я фыркнула. Подала ему тарелку.

Он взял её без лишних слов, как будто это был ритуал. Или примирение. Или что-то ещё, чего мы пока не готовы называть.

– Если ты отравил продукты, знай: я отравлю тебе весь кофе в доме, – добавила я, садясь напротив.

– Я уже готов ко всему, – ответил он спокойно.

– Даже к тому, что я тебе понравлюсь?

Он замолчал.

Но я заметила, как у него дрогнула челюсть.

Это был не испуг. Не растерянность. А будто слово «понравлюсь» зацепило что-то, чего он сам не ожидал.

Мы ели молча. Но тишина между нами была уже не миной, а мостом.

Чем дольше он оставался, тем больше я понимала: это уже не игра.

И он – не просто угроза.

Он – вопрос, на который я пока не знаю ответа.

Но искать его – страшно и странно приятно.

– Я в кабинет, – сказал он, допив кофе. – Пора вернуться к работе, а то подумают, что я растаял.

Он улыбнулся – так, будто сам себе не верил.

Я не ответила. Лишь смотрела, как он идёт к двери, в плечах – ни тени напряжения. Просто мужчина. Просто идёт по дому.

Когда он скрылся за углом, я осталась в кухне одна. Ещё пару минут просто сидела, не двигаясь, и слушала, как стихают его шаги в дальнем крыле.

Потом поднялась. Медленно. Поднялась наверх.

Моя комната встретила меня тишиной. Той самой, которую я когда-то ненавидела, а теперь… теперь она казалась почти укрытием.

Я села на кровать. Провела пальцами по покрывалу.

Тепло в комнате было странно уютным, как будто дом начал принимать меня.

«Ты начинаешь привыкать», – пронеслось внутри.

Я отдёрнулась от мысли, как от удара.

Нет.

Нет, Джейд.

Ты здесь – не потому что хочешь быть.

Он – не твой. Он не "просто мужчина". Он псих. Хищник. Маньяк с галантными манерами.

И кофе, и тёплая ванна, и разговоры – всё это ловушка.

Слишком красивая, чтобы быть реальной.

Слишком комфортная, чтобы быть безопасной.

Почему, когда он улыбнулся, мне не захотелось бежать?

Почему я не убила его в ту самую первую ночь, когда могла?

Я уставилась в окно. Там – сад. Море совсем рядом.

И если бы я не знала, где нахожусь…

Я бы подумала, что это рай.

Но это – тюрьма.

Мягкая. Тёплая. Умная.

И в этом её самая страшная черта

В комнате было тепло. Мягкий пол, затянутые шторы, почти полная тишина. Я вернулась сюда, будто сбежала.

От него.

От себя.

От мысли, что утро с ним прошло… почти спокойно.

Я не знала, что делать.

Лечь? Читать? Смотреть в потолок, как в первые дни?

Я просто стояла, как будто воздух вокруг был слишком плотным, и любое движение могло нарушить хрупкое равновесие.

Потом пошла в ванную.

Душ оказался спасением.

Горячая вода текла по плечам, и мне казалось, будто она может смыть не только напряжение с кожи, но и мысли, которые гудели в голове с самого утра.

Я закрыла глаза. Уперлась лбом в кафель. И позволила себе спросить:

Где ты, папа?

Он бы искал. Он бы точно искал. Он бы никогда не сдался.

Я верила в это.

Хотела верить.

Да, Кэлл говорил, что его люди «следят», что «всё под контролем», но я не верила. Не могла поверить, что отец – судья, с репутацией, с связями, с силой – просто опустил руки и задолжал этому чертову клану 9 миллионов. Как это возможно?

Я не верю, что меня «забыли».

Я не верю, что меня «сдали».

Я не верю, что Кэлл – говорит правду.

Я не должна ему верить.

Не могу.

Нельзя.

Я стояла под душем долго. Не считала время. Просто стояла, пока пальцы не начали зябнуть, а сердце не стало биться чуть медленнее.

Словно вода смыла панику, но не сомнения.

Я вышла, закутавшись в полотенце, и снова села на кровать. Сушила волосы. Смотрела в зеркало. Смотрела в себя.