А я тебя больше нет

– Я обожаю этот запах на тебе. И это платье… Может, к черту ужин? Поехали сразу в отель?

Похоть уже овладевает мной, и, вместо изысканного ужина, я готов тащить Ри в номер отеля и до помутнения рассудка заниматься любовью… если, конечно, этим словом можно описать череду насыщенных жестких сцен с ее участием в моей голове. Сегодня нам можно все. Нужно. Это лишь наше время. Без забот, без детей, без проблем на работе. Только она и я. Только мы.

– Сначала ужин и джазовый вечер, – мурлычет в ответ хитрая кошка, лишь распаляя мой животный инстинкт, который так и хлещет густым потоком наружу.

– Не знаю, дотерплю ли я, – сокрушенно произношу, продолжая пожирать жену глазами.

Хочу… безумно хочу затрахать Ри до потери контроля и отключки.

– Добрый вечер, Кирилл Александрович… – Пока в голове крутятся эротические картинки с моей женой в главной роли, мозг пронзает знакомый женский голос.

Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с язвительным взглядом Винер. В глазах цвета стали зажигаются огоньки дерзости, они поблескивают бессознательным вызовом. На алых губах призывно играет беззастенчивая ухмылка.

Пока я пытаюсь понять что к чему, Лиана намеренно нарушает наше личное пространство. Я не успеваю отреагировать должным образом – ее когтистая ладонь уже нагло ложится на мою грудь и демонстративно прижимается, будто она имеет на это право! Внешне я не выражаю ни единой эмоции, но шестеренки в голове активно начинают соображать… Для кого этот очередной цирк? И вообще, какого черта она забыла в этом ресторане, когда ее прямой обязанностью этим вечером была обещанная проверка сотрудников организации?

– Это что за курица? – недовольным тоном спрашивает Рина, когда мы устраиваемся за столиком, избавившись от навязчивой ассистентки Фейгина.

Ее настроение стремительно ползет вниз, и это вполне объяснимо: произошедший «инцидент» (назову выходку Винер так) оставил неприятное впечатление. Если бы какой-нибудь головастик попытался дотронуться до моей жены, то моя реакция на его прикосновения была бы совершенно иной. Я не стал бы разбираться в причинах и осторожно спрашивать, кто этот петух, а просто сломал бы ему обе руки. И, возможно, еще парочку костей или ребер. Для убедительности.

Завтра же вызову к себе на разговор Винер. Пора поставить на место эту коварную язву, которая строит из себя роковую хищницу. Эти жалкие потуги мне надоели. Охоту она затеяла абсолютно бессмысленную и не на того мужика. Мне фиолетово. Винер не тянет даже на бледную тень моей жены.

– Это помощница Фейгина, а что?

И все же ревность со стороны Рины меня приятно забавляет.

– А ничего… Сережи Фейгина? – переспрашивает и тянет губки, старательно делая вид, что ей нет никакого дела до Винер, хотя сама прожигает в Лиане дыры взглядом, дотошно рассматривая девицу и ее престарелого спутника. Смешная моя.

– Да, главного по безопасности.

Через несколько минут к нам подходит официант и принимает заказ. Помимо еды, прошу принести розовое вино для жены

. Главная цель вечера – немного выдохнуть и расслабиться. Провести приятную ночь и забыться друг в друге, будто остальной мир и не существует.

Мне стыдно в этом признаваться даже самому себе, но в последние недели я стал ловить себя на мысли, что мой сын врет. Это не просто настораживает… это злит. Меня пугает не только поведение Влада, но и моя собственная реакция на его ложь. Чертовски сильно пугает. Выводит из себя и то, что Марина притворяется, будто все под контролем, хотя это ни черта не так. Нашему сыну нужна помощь, и я готов поддержать его и жену. Что угодно сделаю, лишь бы моя семья была здорова и ни в чем не нуждалась. Но для этого Рина должна признать существующую проблему и разрешить мне вмешаться.

Да, сын еще маленький. Пятилетний ребенок. Сам толком не может объяснить свое поведение. Я все понимаю, но… он приходит к нам в комнату почти каждую ночь и плачется, что ему снятся кошмары. И вроде все нормально, обычная детская тревога, но что-то внутри меня снедает и не дает покоя. Ведь я знаю наверняка – истории о ночных ужасах сын выдумывает, чтобы манипулировать родительским вниманием. И все это происходит на фоне попыток взлома нашей системы в «Технолинке»… Нам бы стоило все как-то обсудить, но пока… пока Марина борется со своими демонами я борюсь со своими…

Вдобавок ко всему, жена хочет, чтобы я приходил с работы пораньше и сидел с детьми. Когда-то мы действительно так и жили. Для меня было в радость возиться с мелкими… но сейчас я занимаю высокий пост и речь уже не идет о том, чтобы «прийти пораньше». Речь идет о том, чтобы не возвращаться домой слишком поздно. Хотя, скорее всего, именно так все и будет. Победа в тендере подразумевает колоссальный объем работы: бесконечные совещания, встречи, командировки… Разумеется, сверхурочные.

– И как тебе карпаччо из лангустинов? – отвлекаюсь от неприятных размышлений и бросаю неравнодушный взгляд на тарелку, на которой «красиво» сервирована морская дрянь.

Выглядит блюдо на редкость отвратительно. В любом случае пробовать бы я это не стал: никогда не питал особой любви к морским гадам. Марина же с каким-то диким упоением уплетает непонятную массу, похожую на крабовые палочки.

– А тебе вот это?.. – сморщив носик, брезгливо указывает вилкой на мраморный стейк из говядины в моей тарелке. – Оно же кровоточит…

– Ахах, – хрипло усмехаюсь, – тебе нравится холодная морская жижа, мне – кровоточащий кусок парнокопытного. Мы идеально друг другу подходим, не находишь?

– По описанию похоже на ассистентку Сергея, – злорадствует с ангельским выражением лица и переводит взгляд на опустевший столик, за которым недавно ужинала Лиана со своим партнером.

– Какое из двух блюд? – уточняю, пряча кашель в кулак, и смеюсь почти в голос.

– Оба! – Ри невинно пожимает плечами, не особо пытаясь скрыть ехидную улыбку, делает глоток вина. – А так да, дорогой, мы идеальная пара.

Вечер с любимой проходит великолепно. Нам всегда есть о чем поговорить и что обсудить. Мы смеемся, шутим, дразним друг друга. В общих деталях я рассказываю о хакерской атаке, с которой «Технолинк» столкнулся сегодня ночью. Она внимательно меня слушает, мило охает, прищуривает глазки и лениво перебирает пряди грейпфрутовых волос.

– С ума сойти, вот это детективчик у вас там…

Ри откидывается на спинку кресла и закусывает губу в хмельной лукавой улыбке. Потемневшие изумрудные глаза бесстыдно скользят по моему торсу, и я понимаю, что пора ехать в отель.

Я успеваю расплатиться за ужин, как телефон в сумочке жены оглушает нас настойчивым звонком. Да ну не может быть…

– Мам, что-то случилось? – немного нахмурив брови, отвечает Рина. – Что? Как это не ест? В смысле?..

Марина бросает на меня умоляющий взгляд – я моментально осознаю, что наш вечер подошел к своему печальному завершению.

– Хорошо, я поняла, мам…

Она вздыхает и снова нежно заглядывает мне в глаза, а я вспоминаю, как она впервые посмотрела на меня так…

– Кир… – облизывает пересохшие губы и нервно теребит сумочку в дрожащих руках, – Влад… он не слушает маму совсем… отказывается принимать ванну и идти спать.

– Марина, – мой голос совершенно спокоен, но внутри все буквально кипит, – мы оба знаем, что это его манипуляция. Один раз мы поступим по-своему, не пойдем у него на поводу, и Влад начнет слушать бабушку.

– Не могу… – качает жена головой, и я вижу в глазах ее паническую тревогу. – Я обещаю, я подумаю о том, чтобы сводить его к психологу. Просто… сейчас надо ехать домой. Прости меня…

Глава 6 Марина / Кирилл

Марина

Утром я просыпаюсь помятая и расхлябанная, как старая поношенная галоша.

Ощущение, что Кирилл сильно разочарован моей реакцией на поведение сына, подсадило в мою голову крошечное семечко, которое пустило ростки сомнений в объективности собственных действий. Трудно объяснить, с чем сравнимо это неприятное зудящее чувство, но, шагая в одном направлении, мы с мужем будто оказались по разные стороны дороги. И теперь не слышим или не хотим слышать друг друга из-за шума пролетающих по трассе со свистом машин.

Весь путь домой после ресторана мы оба молчали, не проронив ни слова и ни разу не посмотрев друг на друга. Хотя до звонка мамы готовы были поддаться страстному порыву, как два подростка в период полового созревания.

Тишина, нарушаемая едва слышной мелодией из радиодинамика такси, была наполнена невысказанными упреками. Никто из нас не собирался начинать спор или примирение первым. Бред какой-то… мы ведь и не спорили даже. Но что-то жгучее, напоминающее глупую обиду, висело в воздухе… Я почти физически ощущала острое разногласие, тонкой трещиной расколовшее нашу семью. Эта незримая опасность словно заставляла нас медленно отдаляться друг от друга, и невольно безобидное противоречие стало причиной того, что эта метафорическая трещина превратилась в глубокий разлом.

Может показаться, что разногласия из-за поведения ребенка – сущая мелочь, не влияющая на отношения между взрослыми и мудрыми людьми. Но на деле все обстоит совсем иначе… Я чувствую себя несправедливо осужденной, жалея сына, и вместе с тем ощущаю свою вину за то, что не нахожу в себе силы наконец прислушаться к словам мужа. Хотя и Кирилла я тоже могу понять! Он с головой погряз в работе, а тут я со своими певческими заскоками. Петь мне захотелось? Муж, а не хочешь ли ты посидеть с детьми, пока я прочищаю горло на уроках вокала? Пфф… самой не смешно ли? Сейчас понимаю, как я глупо выглядела, когда просила Кирилла посидеть с детьми вместо няньки. Более того, муж теперь уверен, что его слова я просто-напросто не беру в расчет или не воспринимаю всерьез. А ведь это не так… совсем не так. Мнение мужа для меня превыше всего… я бы даже сказала, оно значимее собственного.

Недовольно сжав челюсти, он напряженно смотрел в окно, размышляя о… И правда, о чем? О грядущих переменах в нашей жизни? О том, что я не умею справляться со своими страхами? О глупых и неуместных просьбах?

Я пыталась отмахнуться от различных навязчивых мыслей, пересчитывая высотки, в окнах которых мелькали блики насыщенного закатного солнца, отражающиеся от водной глади Невы. Яркие, алые… порочные. Как губы скользкой змеи Лианы. Ее стервозный оскал так и мелькал перед глазами. Бррр…

Тогда между ребер что-то неприятно сжалось и завибрировало. Я всегда знала, что муж мне верен. Знаю и сейчас. Реакция его тела была красноречивее всяких слов. Резко, неприязненно отстранившись от белобрысой гадюки, он четко дал понять, что ее близость не вызывает ничего кроме отторжения. На миг даже показалось, что лицо мужа поморщилось от ее прикосновения. Хотелось бы, чтобы все было именно так, пусть они и работают бок о бок над одним проектом. Правда… насколько тесно и в каком режиме? Глупости, но все же… все же меня подгрызает сомнение, что непоколебимая стабильность нашей семьи ускользает от нас как тонкий шелк, струящийся по женскому телу…

Ворочаюсь обессиленно на простынях какое-то время, вспоминаю, пока дверь тихонько не открывается и в комнату не пробирается сонная Ариша в розовой хлопковой пижамке с белыми облаками.

– Мамуленька, можно я зайду?

– Да, милая, конечно. Прыгай ко мне, – вымученно улыбаюсь.

Дочка не должна видеть мать в таком состоянии. Отбрасываю край одеяла, позволяя ей забраться на свою половину кровати.

На часах семь утра. Кирилл уехал на работу ни свет ни заря. Я даже не успела приготовить ему завтрак. Обычно мы завтракаем вместе, но не сегодня… Он остановил мои скромные попытки приготовить яичницу со свежими тостами, заверив, что не голоден и по желанию прихватит что-нибудь по пути на работу.

Тяжелый ком вновь встает в горле, дыхание сбивается.

Глотаю, глотаю, но он не собирается растворяться.

Психосоматика чертова.

Часто ли проблемы в семьях начинаются с отказа позавтракать? В нашей такое впервые.

Ночью, мучаясь от бессонницы, я приняла твердое решение постараться найти подход к сыну и попробовать аккуратно поговорить с ним тет-а-тет. Выяснить причины его тревоги.

По крайней мере попытаться.

Арина забавно кряхтит, карабкаясь на кровать, ложится на бок, подкладывает ладони под щеку и пристально смотрит на меня большими голубыми глазами. Да-да, у двух зеленоглазок родилась дочка с голубыми глазами и сынок с карими.

– Это я виновата, – пищит Арина едва прорезавшимся из-за нерешительности голоском.

– Ты о чем, Ариш?

Непонимающе смотрю в ее испуганные глаза.

Русые волосы бережно заплетены в тугую косу, которая к утру еще героически держится. Любимая бабушка постаралась с вечера и заплела так, что и палец не пролезет. Дочка просит делать именно такую прическу.

– Мамочка, ну о Владе. О ком же еще?..

Она хмурит маленький лобик. Томно вздыхает, будто совсем взрослая. Предельно серьезный взгляд дочери заставляет меня подобраться.

– Я тебя внимательно слушаю, родная…

Тянусь к ней и нежно глажу по мягкой макушке. Моя маленькая дочурка…

– Он специально вам жалуется, – выдает с опаской, прикусывая нижнюю губку.

– Почему ты так решила? – напрягаюсь, хотя сама охотно верю ее точным, как математическая формула, словам.

– Ну потому, что ты все время его ругаешь, а папа злится. Но Влад хороший, мамуль.

Резкий укол вины пронзает грудь. Скребет что-то болезненно внутри, ерзает по венам, заражает кровь, не дает нормально вздохнуть. Как же так вышло, что мы с Киром пропустили момент, когда наш сын – наша маленькая кровинка! – почувствовал себя нелюбимым? Где же мы оплошали?..

– Я знаю… – Снова сглатываю, но тщетно, ком лишь увеличивается в размерах. – Поэтому он обижается на нас с папой?

– Нет, он сказал, что мы разные и вы его любите меньше.

– Это не так… – панический рваный вздох.

– Я знаю, мамочка. Не ругай меня, хорошо? У меня есть один секрет. – ее голос становится совсем тихим, дочка переходит на шепот, придвигаясь ближе ко мне.

– Хорошо, расскажи мне. Обещаю, я не буду ругаться.

– Ромка, мальчик в садике… он хотел дружить со мной. Но он грубый. Влад заступился за меня. А потом Рома стал его обижать. Сказал ему, что родители всегда девочек любят больше, чем мальчиков. Это же неправда?

– Конечно неправда, доченька. Мы с папой любим вас с братом одинаково крепко и сильно вами дорожим.

Ариша тяжело вздыхает, словно вопрос касался жизни и смерти одной из ее многочисленных кукол L.O.L., и прижимается ко мне. Загребаю маленькое тельце в кольцо рук и сжимаю в материнских объятиях.

– Влад еще спит? – спрашиваю, уткнувшись в русую макушку.

– Угу, – щекотливо сопит мне в шею. – Он не заметил, как я выходила из комнаты. Это наш секрет, договорились?

– Договорились.

Ариша не находит себе места. А вместе с ней и я. Возможно, дочка просто долго собиралась с духом, чтобы поговорить со мной. Какая у нас мудрая дочь получилась.

Оказывается, я толком и не знаю, что спрятано в головах моих детей. О чем они думают. Что их волнует и какие у них страхи…

Кирилл

Дверь в кабинет распахивается с таким грохотом, что я вздрагиваю от неожиданности. Без стука, без малейшего намека на субординацию и элементарную вежливость начальник снабжения вваливается в мой кабинет как к себе домой. На лице ни грамма стеснения, лишь победная ухмылка.

– Гордеев, мы это сделали! Мать твою, мы уделали «Промов»! – грохочет на всю приемную и хлопает с громким треском в ладоши.

Шокированное лицо Веры Демьяновны надо только видеть, словами не описать. В приемной не принято шуметь. У нее все строго, а тут… Хотя… если рассуждать объективно, то повод для «шума» есть, и еще какой!

Платон подлетает к черному кожаному дивану у дальней стены и вальяжно разваливается на нем, широко расставив ноги. Самодовольный черт кривит холеную морду, а затем меняет позу так, что щиколотка одной его ноги упирается в колено другой. Отсвечивают ярко-синие носки с логотипом Brunello Cucinelli за несколько десятков тысяч. Понторез откидывает голову назад, скрепляет на затылке руки в замок, громко, протяжно и со свистом выдыхает.

Снабжение, как и следовало ожидать, лезет напролом. В любую щель втиснется без мыла. Вместо того, чтобы поступить как нормальный человек и назначить легкий брифинг через моего секретаря, Платоша просто миновал суровую Веру Демьяновну и по-королевски влетел в мой кабинет с новостью, которую я и так уже знаю.

– Елизаров! – Отрываюсь от документов, наблюдая за траекторией его движений, и цежу с нажимом: – Вы какого тут все такие обнаглевшие? Компания вроде серьезная, а субординацию соблюдать никто не любит.

– Не понял… – Блондин замирает, лицо его удивленно вытягивается, но позу он не меняет. – Ты не рад?

–Рад, Платон. Очень рад.

Внутри ликую: многомиллиардный контракт в кармане. Кладу ручку поверх бумаг, расслабляю плечи и массирую шею.

– Ты ко мне по какому поводу ворвался раньше положенного?

Вообще, парень он достойный. Мы хорошо сработались. Какое-то время он работал в «Промсинтезе», но после скандала с закупками перешел в «Технолинк». Шумиха поднялась не по его вине: один из подчиненных в снабжении сильно прокололся в своих же махинациях. Выяснить, кто крысятничал и воровал, оказалось несложно: служба безопасности – она и в Африке служба безопасности. Узнали, устранили и замяли конфликт. В общем, предприняли все необходимые меры. Но после фееричного скандала Елизаров работать там больше не смог. Ему казалось, что он где-то недоглядел, упустил. Не смог собрать надежную команду. Промах подчиненного он воспринял как свое личное падение. Для Платона это оказалось непростительной ошибкой. И вот теперь сегодняшняя победа как будто бы его личная.

– Я с новостями, которые ну никак не отложить «на потом».

– Слушаю…

Чуть щурюсь. Сюрпризы я люблю в одном единственном случае: когда их преподносит моя жена.

– У нас новый координатор по проекту, и у нас назначена встреча с ним…

Он демонстративно отворачивает рукав пиджака и кидает мимолетный взгляд на запястье. Золотой циферблат на грубом кожаном ремешке смотрится не менее вычурно, чем его стильные носки. А стоит это удовольствие в сотни раз дороже. Вроде в «Промсинтезе» и не Платон проворовался, а такое ощущение, будто именно его поймали с набитыми зеленью карманами.

– Вот буквально через десять минут, – заканчивает.

Я задираю голову к потолку и считаю про себя, чтобы не психануть.

Раз… два… три…

Елизаров и Фейгин – две бомбы замедленного действия. Только второго я знаю со школьной скамьи, как и все его заносчивые, но безобидные примочки. А вот первого – всего несколько месяцев. Но и этого времени хватило, чтобы понять простую истину: за показушным фасадом прячется вполне себе лояльный человек, с которым мы вроде движемся в одном направлении. Просто нужно принять его… заскоки.

– Почему вы вместе не пришли на встречу? – интересуюсь, вскинув брови.

Ну в самом деле… зачем он примчался сюда раньше положенного времени, если у нас и так запланировано рандеву?

– Предупредить о небольшой детали. – Флер напыщенности вмиг сходит с его лица, и Платон становится предельно серьезным. – Строго между нами. Она – протеже Кривицкого.

Вот оно что… Так. Стоп…

– Она? – удивленно спрашиваю.

– Ага. Эль-за, – смакует по слогам женское имя, – Трусова.

Да плевать на ее имя и фамилию. Смущает совершенно другое.

– Откуда у тебя эта информация? – уточняю.

– Гордеев, ты серьезно? – отвечает вопросом на вопрос, поднимается во весь рост и делает вид, что расправляет невидимые складки на костюме в цвет люксовых носков.

– Кирилл Александрович, напоминаю, через пять минут у вас встреча с отделом снабжения, – оповещает динамик селектора голосом секретаря.

– Спасибо, Вера Демьяновна, я помню.

Бросаю недовольный взгляд на Елизарова. Но Платон уже успевает отгородиться от меня, озадаченно уткнувшись в экран телефона. Прекрасно! Без внешнего надзора мы развалим весь проект. Ну конечно!

Внутри все бурлит от негодования.

Встаю, опираюсь ладонями на край стола и все же делаю несколько шагов к двери. Заметив краем глаза мои движения, Платон блокирует экран и резко убирает телефон в карман брюк. Как школьник, честное слово.

Дверь приоткрывается после легкого стука, и в кабинет бесшумно заглядывает секретарь.

– К вам Эльза Трусова, – объявляет и, коротко кивнув, открывает дверь шире.

Первым делом я улавливаю фруктовый аромат. Нежный, сладкий, до странного знакомый. Пытаюсь отыскать ассоциацию из прошлого, но не нахожу никаких воспоминаний. Пусто. Запах будоражит, раздражает рецепторы, и я машинально поднимаю глаза.

В дверном проеме стоит незнакомка. Небольшого роста. Взгляд открытый, немного самоуверенный. Волосы цвета горького шоколада собраны в аккуратный хвост, прямая челка почти касается тонких бровей. Темные глаза, пухлые губы, подкрашенные обычным блеском… Нет, мы точно раньше не встречались. Оцениваю ее внешний вид. Фигура девушки явно отличается своими формами, которые едва скрывает кремовая блузка. Ладно, там не просто формы – там вызов производителям ткани и фурнитуры. Четвертый, может, даже пятый размер. У Рины идеальная грудь. Моя любимая сочная троечка.

– Добрый день, – спокойным ровным голосом говорит девушка, улыбаясь лишь уголками блестящих губ.

Глава 6 Кирилл

– Добрый день, прошу, – киваю в ответ и, подав знак ладонью, приглашаю девушку пройти в мой кабинет.

Уравновешенный взгляд брюнетки транслирует самоуверенность, все же скрывающую некую неловкость. Сосредоточенно оглядывает кабинет, будто ищет что-то, вопросительно вздергивает брови и чуть наклоняет голову набок. Занятно.

– Платон Дмитриевич, а вы уже на месте, – наконец выдыхает с неким облегчением и делает несколько шагов к своему непосредственному руководителю.

– Да, Эльза. Я зашёл к Кириллу Александровичу, чтобы уладить важный рабочий вопрос, не касающийся нашего отдела, – непринужденным тоном отвечает Платон и ныряет в кресло, недвусмысленно намекая, что собрание пора начинать.

По какой-то неведомой мне причине Елизаров поделился со мной информацией, которая по логике вещей не должна пересекаться с моим функционалом. Обнаружив какие-либо подозрения насчет флиртующей с ним новой сотрудницы, стоило бы обсудить их для начала с Фейгиным. Но никак не со мной.

За те несколько секунд, пока облаченная в черную обтягивающую юбочку Трусова семенит к свободному креслу, он бегло проходится внимательным взглядом по девушке с пышными формами, на мгновение останавливая свой прицел на узкой талии. Несмотря на выразительные изгибы, талия у Эльзы удивительно тонкая. Как у Рины. Платон непринужденно ведет глазами выше и, ни разу не моргнув на уровне двух верхних расстегнутых пуговиц блузки, переводит безразличный взгляд на папки с документами, покоящиеся перед ним на столе.

И пусть внимание Эльзы не заострено на скупой реакции Платона, я успеваю заметить между коллегами завуалированный, неплохо скрытый флирт. Едва уловимое напряжение, но на долю секунды что-то зажигается и мигом гаснет. Сейчас не самое подходящее время для заигрываний, но факт: фарфоровая кожа девушки покрывается стеснительным персиковым румянцем.

Очевидно, я чего-то не понимаю?.. Неужели в интрижках на рабочем месте таится истинный, граничащий с адреналиновым удовольствием азарт? Сначала Фейгин и его сумасбродная помощница с агрессивными, обращенными ко мне знаками внимания. Сейчас вот Платон пытается делать вид, что новоявленная координатор в его отделе нисколько не зацепила его – самовлюбленного клоуна в носках по цене чьей-то месячной зарплаты.

Увлекательный сюжет, но это сценарий не моего фильма.

Винер. Мне так и не удалось выловить манипуляторшу после эпатажной выходки в ресторане на разговор. Можно сказать, адекватность Рины спасла меня от ненужной нервотрепки, за что я ей бесконечно благодарен. Ри в совершенстве владеет искусством умело расставлять приоритеты и не лезть с лопатой туда, где заведомо ничего не зарыто. Ей требуется всего секунда, возможно, меньше, чтобы раскусить манеру игры, затеянную собеседником. В той глупой ситуации, которую Лиана сама же и создала, ее с натяжкой можно назвать собеседником. Девушка просто сделала ставку на повадки хитрожопой лисы. И проиграла.

На следующий день я первым делом переговорил с Фейгиным, но он деликатно попросил отложить рандеву с Лианой до объявления результатов тендера. Тогда в приоритете была более важная задача. Проверка показала полную стерильность в системе логов: ни кротов, ни каких-либо утечек не выявили. И это была лучшая новость за всю неделю. Как итог: все, у кого есть доступ к оборонному контракту, имеют белоснежную репутацию. Мы даже выдохнули с облегчением.

Но как бы не так… Армагеддон только начинался. Набирал размашистые обороты, раскручивая и разгоняя лопасти, как вертолет перед взлетом.