Сильвер

– Мамочка-а-а-а! – Дудлс начинает плакать. Стреляет в меня глазами. – Скажи ей, Сильвер! Скажи ей, что ты купила это все для меня.

Стелла напрягается. Вроде мелочь, но так бросается в глаза. Потом она делает длинный глубокий вдох, похожий на дрожь.

– Где ты это все достала? Сильвер? – Она поворачивается ко мне, ее губы – тонкая полоска.

– В «Коробке с игрушками», – отвечаю я.

– Мамочка! Не заставляй ее все вернуть, ну мамочка, мамочка, ну пожа-а-алуйста!

Заходит Финч. Смотрит на нас:

– Что происходит?

Стелла тяжело опускается в кресло.

– Да черт его знает что! Она набрала Дудлс подарков, а нам теперь нужно разобраться, как это все вернуть… Да еще и упаковки все разорваны… Часть из этих вещей была у Дудлс в списке для Санты, и… О боже, я так устала, я все утро составляла мою заявку на выставку. Потом ходила по магазинам и до сих пор не выставила эти чертовы отметки десятиклассникам. Я хотела это сделать до рождественских каникул…

Она хватается руками за голову.

Я смотрю на них на всех по очереди. Дудлс до сих пор в шлеме, лицо мокрое и красное. Стелла, сгорбившись, смотрит в одну точку перед собой. Финч сидит на полу и пытается посчитать детали космической станции, складывая их обратно в коробку. Я было опускаюсь, чтобы помочь ему, но он качает головой:

– Не надо, все нормально, я сам. Правда.

Внизу начинает лаять Пеппер.

– Я займусь ей, – говорю я, и в этот раз меня никто не останавливает.

* * *

Пеппер позволяет мне наполнить ее миску с водой и пытается лизнуть мою руку. Стоит на ней появиться искрам, как собака тут же отпрыгивает. Наверху Дудлс кричит и плачет, пока Стелла пытается снять с нее шлем.

Мне нужно обновить Защиту, силы быстро иссякают, я рискую, постоянно находясь рядом со всеми этими людьми. Я снова не справилась. Пеппер рядом со мной начинает дрожать, словно чувствует мое настроение.

По стенам дома ползут трещины, и это я их создала. Я ловлю себя на том, что думаю о девочке, о Дудлс, о том, как сияли ее глаза, в отражении которых я увидела свое лицо. О влажных глазах собаки и о том, как она взвизгнула, когда в первый день я пустила в нее искры. Да, совсем не так я представляла себе жизнь с людьми.

Я не буду обновлять Защиту. Не сегодня. Харибда сразу же поймет, что у меня ничего не вышло. Опять.

Пеппер наблюдает за мной из корзины, положив голову между лапами. Я тянусь к ней, чтобы прикоснуться, и в этот раз она не вздрагивает. Я чувствую тепло ее головы, мягкость ушей. Ко мне приходит образ: Сильвия гладит собаку своего дедушки. Пеппер вздыхает и закрывает глаза.

Что я делаю? Я быстро отдергиваю руку обратно.

* * *

Сильвия видит сны. Ее веки дергаются, и она издает тихие звуки, прямо как Пеппер, когда та спит. Хозяйка этого тела осознает: что-то пошло не так. Она хочет вернуть себя. Мне нельзя допускать, чтобы она спала слишком долго, – вдруг очнется. Но быть внутри ее всю ночь, проживать ее сны мне сложно. Что со мной не так?

С каждым утром мне становится все сложнее, а не проще находиться внутри ее. Это как носить одежду, которая стала мала. Я напоминаю себе Дудлс, когда та отказывается надевать школьную форму. Но ведь это не одежда, которую ты носишь, а жизнь. Даже если она всего лишь человек, ее жизнь все равно значит больше, чем пара ботинок.

Вселиться – это как открыть дверь. У каждого живого существа она своя. Дверь Сильвии фиолетовая и поцарапанная. Мне интересно, как выглядит дверь моего сознания. Наверное, она закована в цепи, заперта на замки и засовы, а для полной надежности к ней придвинут валун. Да, а еще она сделана из закаленной стали. И на ней висит табличка: «Держитесь подальше».

Я не знаю, должны ли вообще Пионеры видеть двери. Возможно, мы были созданы только для того, чтобы терять вещественность, оборачиваться вокруг другого существа, а потом заселяться внутрь. Быстро. Легко. Точно.

Моя миссия – поглощать информацию. В том числе сны Сильвии.

Я заставляю себя потерять вещественность и снова войти в ее сны.

И все же, если я буду жить в ней слишком долго, она превратится в пыль.

* * *

Женская особь в утренней передаче сообщает, что до Рождества осталось два дня. В доме тихо. Я ищу «Турбо-метатель» и нахожу его на холодильнике.

При виде него Пеппер начинает подпрыгивать, бросаться на него, крутиться и гавкать.

– Нет, – говорю я. – Сидеть, девочка! – Возможно, прогулка пойдет на пользу нам обеим.

Моя голова переполнена обрывками и фрагментами снов Сильвии. Я вижу, как дедушка подзывает ее, чувствую запах лимонов и свежеиспеченных пончиков, слышу визги ее братьев-близнецов. Есть там и парень с голубой челкой, и короткий поцелуй в щеку ее подруги Магдалены. Со всем этим смешивается тихий звук скольжения дверей на корабле, ровный гул Воспитательных комнат.

Как странно, она думает о Харибде. И наверное, совсем не подозревает, что в ее сознание прокрались чужие, мои воспоминания. Что теперь у нас общие сны.

* * *

Когда мы заходим в парк, я достаю из кармана мячик Пеппер. Кладу его в «Турбо-метатель», целюсь и запускаю.

– Вау-у-у-у, смотри-ка!

Я поднимаю взгляд и вижу, как на нас глазеет группа подростков. Один из них застыл с поднятым цилиндриком в руке, выдыхая облачка пахнущего черникой пара. У молодой женской особи рядом с ним тоже рука зависла в воздухе: она собиралась бросить камень в урну, помеченную «Только собачьи отходы».

– Эй, Супергерл, запусти-ка его еще раз. Своим метателем.

– Ты видел, как далеко он улетел?

– Ее надо на Олимпийские игры отправить.

Пеппер срывается с места и бежит за мячиком на другой конец парка. Я прикидываю, что мне понадобится сделать примерно пятьдесят таких бросков, прежде чем собака устанет и захочет спать. Краем уха слышу, как подростки кричат и хлопают.

Пеппер перестает бежать за мячом, приседает и выпускает спиральную дымящуюся кучку.

– Эй, не забудь убрать за своей собакой, – слышу голос за своей спиной. – Подумай об окружающей среде, что ли!

– Помни, что тут мелкие играют. – Выдуватель черничного дыма указывает на собаку.

После этого я собираю отходы Пеппер в мешочек, на что ребята мне одобрительно кивают.

Я запускаю мячик снова, и в этот раз она бежит за ним еще ретивее. Вот только в этот раз не возвращается обратно. Я иду ее искать.

Я дохожу до верхней части парка и вижу там тоннель – трубу, сделанную из расписанного сверху камня. У входа в нее валяется розово-желтый мячик.

– Пеппер? – зову я.

Внутри – гнездо из одеял, стопка книг, пара ботинок, кусок картона. Пеппер тыкается носом в одеяла, толкает их лапой, виляет хвостом.

– Идем, – говорю я и наклоняюсь, чтобы схватить ее за ошейник. И тут гнездо из одеял шевелится.

– Ты бы в такую погоду пальто надела. – Мужчина машет мне рукой, и я замечаю, что у него не хватает двух пальцев. Культи заканчиваются сморщенными узлами. Пеппер тыкается в него носом, и он гладит ее. – Тебе хочется залезть в мои карманы, не так ли, девочка?

Он достает что-то из кармана пальто и кормит ее с руки.

Я осознаю, что это его дом. Рядом с постелью стоит небольшая стопка книг. Я читаю заголовки: «Война миров», «Франкенштейн». Самая верхняя – «О дивный новый мир».

– Прекрасная книга. Гениальная, но ужасающая, – говорит мужчина. – Ты читала? Все равно что заглянуть в будущее. – Он качает головой.

– Нет пока, – отвечаю я. Беру у него книгу и сканирую ее содержимое.

Достигнув последней страницы, я роняю ее так, словно она внезапно стала горячей. В ней рассказывается о мире, где детей приучают не испытывать эмоций и не развивать индивидуальность, где их выращивают в капсулах и подвергают модификациям. О мире, в котором их всех контролирует государство.

Мужчина хмурится:

– Ты в порядке? Присядь, дорогая.

Я не вижу ни одного места, пригодного для сидения, поэтому продолжаю стоять.

– Это все правда? – спрашиваю я. Успокаиваю дыхание. Эта книга. Эти люди. У меня такое ощущение, будто я вселилась сразу во множество человек, в их мир, в их мысли и чувства.

– Вполне может ей стать. Он знал, о чем он пишет… этот Хаксли. Некоторые называют его пророком.

Пророк. Тот, кто видит будущее.

– Только представь: жить в мире, где нет личного пространства, где государство полностью контролирует твои мысли. Мир, в котором тебя пытают, когда ты изъявляешь свободу воли. Я такого не потерплю. – Он трясет головой. – Я предпочитаю быть свободным. Имей в виду, здесь потихоньку тоже так становится.

– В каком плане?

Однако он стучит по носу и не отвечает.

Мои глаза останавливаются на его кармане. В нем что-то шевелится.

Через отверстие наружу пробивается голова собаки, Пеппер начинает подпрыгивать и гавкать.

– Это Элвис, – говорит мужчина. – А меня зовут Трехпалый.

Элвис подходит ближе и бодает меня головой. Пеппер лижет его нос, на что Элвис виляет хвостом. У него мягкая широкая голова, он не пахнет своим хозяином. Только собакой.

– Когда он был щенком, я все время таскал его в кармане, у него тогда еще не было никаких прививок. Я его даже на асфальт не выпускал. Он мой спаситель.

– Он не дал вам утонуть в реке? – спрашиваю я. Вспоминается программа по телевизору, как животные спасают людей из воды в программе «Животные спасают жизни».

– Какой реке? Нет-нет, ничего подобного.

Мужчина умолкает.

В тоннель забегает собака в усыпанном блестками жилете, за ней идет ее человек.

Женщина останавливается, завидев Трехпалого.

– О, Перл, – говорит она. – Идем, вот хорошая девочка.

Трехпалый вздыхает и собирает вещи, засовывает «О дивный новый мир» и остальные книги в сумку.

– Ну, приятно было поговорить, милая. Мне пора уходить, нужно освободить место для малышей, которые скоро тут будут играть. – Он гладит сумку с книгами. – А вот это составит мне компанию.

Я оттягиваю Пеппер от Элвиса и ухожу. На выходе из тоннеля оборачиваюсь, вспомнив слова людей из утренней передачи, и говорю ему:

– Счастливого Рождества.

Трехпалый медленно кивает мне.

* * *

Мир представлялся мне тайной, которую я стремился постичь.

Мэри Шелли. Франкенштейн

– Я не могу выгнать ее накануне Рождества, – доносится с кухни повысившийся голос Стеллы.

Я подкрадываюсь ближе и прислушиваюсь.

– Сам подумай, что я за человек, если такое сделаю.

Ей в ответ – бормотание. Кажется, это Финч.

– Что ты о ней думаешь? Она не кажется тебе странной?

Я задерживаю дыхание.

Распахивается кухонная дверь, и я быстро встаю так, будто только что спустилась.

Передо мной стоит Финч с охапкой проводов. Стелла зовет меня из кухни:

– А, это ты, Сильвер. Я хотела с тобой поговорить. Можешь подойти сюда ненадолго?

Мои ноги слабеют. В животе все переворачивается.

Финч бормочет что-то про гирлянду на крыше, выходит наружу и чем-то там дребезжит.

– Осторожнее там! – кричит ему вслед Стелла, а потом поворачивается ко мне. – Пеппер выглядит счастливой. – Она медлит. – Я заметила, сколько внимания ты ей уделяешь.

Она наблюдает за мной. Ее кружка полупуста, на ней написано «Лучший учитель». Рядом с ней стоит стопка работ для проверки, но она еще не бралась за свою красную ручку.

Я подхожу ближе, колеблюсь. Сейчас Стелла одна. Финч на крыше. Идеальная возможность для выполнения моего задания.

– Сильвер? Зачем ты так нависла надо мной?

Стелла удивленно смотрит на меня и ставит кружку с кофе обратно на стол.

– Давайте я налью вам еще кофе, – говорю я и беру кофейник. Кофе брызжет на рабочую тетрадь, мы вместе смотрим на пятно. Фамилия Томми Какого-то размылась.

– Не важно. – Сам ее голос похож на вздох. Она наклоняется, чтобы погладить собаку по голове, Пеппер виляет хвостом. – Все еще сонная. Куда ты ее водила?

Я рассказываю ей о нашем походе в парк и Трехпалом. Чувствую головокружение. Мне нужно обновить Защиту.

– Ты в порядке? – Лицо Стеллы нависает совсем близко. В ее янтарных глазах я вижу отражение глаз Сильвии, пока не горящих серебром.

«Сделай это сейчас!»

Я делаю шаг назад, моргаю. Пеппер сонно дергается.

– На, попей. – Стелла пододвигает ко мне стакан с водой. – Я подумала, сейчас подходящее время для разговора. В смысле, пока я не ушла с головой в рассуждения десятиклассников о том, что двигало леди Макбет. – Она делает паузу. – Послушай, я знаю, у нас сложились непростые отношения, но вот что я думаю. Забудь про недельный испытательный срок. Разумеется, ты можешь с нами остаться на Рождество. Я сейчас очень занята планированием моей выставки, и твоя помощь нам очень нужна. Вот только…

Я жду.

– Пожалуйста, не делай больше такого – не покупай Дудлс подарков. Я знаю, ты действовала из добрых побуждений, но…

Я кожей чувствую ее дыхание – так она близко. Ее зрачки расширены, взгляд теплый, открытый.

Дверь Стеллы солнечно-желтого цвета. Сверху – витраж, изображающий рассвет. Ручка латунная, отполированная. Дверь свежевыкрашенная и распахивается, стоит только надавить.

Войти внутрь не составляет труда.

* * *

Стелла тяжелее, чем Сильвия. Живот давит, бедра трутся друг о друга. Чувствую боль в правом колене, напряжение в плечах. Мои пальцы – ее пальцы. Ее ступни – мои ступни. Я шевелю пальцами на ногах и руках, чувствуя чужеродность. Моргаю ее веками. Контуры нечеткие, она близорука.

У моих ног лежит тело Сильвии. Еще только день, скоро она очнется, задумается, где она, что происходит. Совсем не то, что ночью, когда я могу спокойно ее оставить, зная, что она продолжит спать.

«У тебя мало времени».

Я делаю глубокий вдох, наполняю легкие Стеллы воздухом. Ее юбка звенит.

Я должна быть осторожной, чтобы она не догадалась о моем присутствии. Я начинаю постепенно проталкиваться, прощупывать пространство ее разума, изучать. Чувствую, как она отступает, позволяя мне расположиться основательнее. Вот Стелла ретировалась в дальние уголки своего сознания, и теперь все это просторное яркое пространство мое.

«Мне нужна сигарета».

Я отмахиваюсь от этой мысли Стеллы.

Пеппер вылезает из своей корзины и проводит языком по щеке Сильвии. Я смотрю вниз – на лицо, которое еще совсем недавно смотрело на меня из зеркала. Жива ли она? Превращу ли я ее в пыль? Я задерживаю дыхание, выжидаю. Ее веки подрагивают. Она издает стон, потом затихает.

Я выдыхаю, стараюсь сфокусироваться. Меня не отпускает ощущение, что что-то не так. Я держусь за кухонный стол, пытаюсь дышать.

Пеппер скулит и трогает Сильвию лапой.

– Уйди, – говорю я.

Она рычит на меня и ретируется обратно в свою корзину.

«Сигарету», – требует Стелла.

Наверху кто-то кашляет. Вдруг сейчас сюда войдет Финч? Где мне спрятать Сильвию?

Ветер снаружи шуршит листьями, и на мгновение мне кажется, что это звук Воронки.

Я подхватываю Сильвию за куртку и тащу ее в гардеробную. Кладу ее у дальней стены, где совсем темно, за картошкой, резиновыми сапогами и походным снаряжением. Потом закрываю дверь на защелку, меня начинает трясти.

Пеппер наблюдает за мной, опустив голову на лапы. Я пытаюсь ее коснуться, но она ежится и рычит.

Она знает.

Я отвожу руку Стеллы от нее. Вижу след краски на ногте. Может, Стелла тоже меня подозревает? Пытается понять, кто я?

«Мне правда очень нужна сигарета».

Я позволяю пальцам Стеллы найти то, что ей так хочется. Сигареты спрятаны в кармане ее самого большого кардигана, который она обычно надевает поверх пижамы, когда ненадолго выходит на улицу в плохую погоду.

Картонная коробочка – тонкая, аккуратная, с острыми уголками. На ней изображено человеческое легкое, пожухшее и почерневшее. Под легким написано: «Курение убивает». Я смотрю на эту пачку, и меня одолевают сомнения.

«Сейчас».

Руки Стеллы знают, что делать. Они откидывают крышку, вытягивают сигарету из ее тесно прижатых друг к другу соседок, беленьких и чистеньких. Ныряют обратно в тот же карман и находят что-то маленькое, пластиковое, зеленое. Щелкают и вызывают пламя. Стелла хочет, чтобы я поместила палочку между губами. В оконном отражении я наблюдаю за тем, как она поджигает кончик сигареты, глубоко вдыхает, вдыхает еще глубже, как из ее рта выходит дым.

«А-а-а-ах».

Она закрывает свои глаза – мои глаза. Дым – горячий, горький – жжет ее легкие глубоко внутри. Я снова затягиваюсь – она снова затягивается. Я двигаюсь – она медленно передвигается по комнате, дышит, вздыхает, смахивает пепел в пустую банку из-под джема. Потом прикуривает еще одну.

«Я ужасная мать».

Ее разум охватывает страх, мысли бегут одна за другой:

«Я не знаю, как у нее будет получаться в средней школе»;

«Ему нужно было поступить в университет. В этом пабе он только зря тратит свою жизнь»;

«У меня ничего не получается. И как давно я уже не справляюсь?».

Я открываю дверь холодильника и смотрю на бутылку вина, которая там стоит. Как хорошо было бы выпить немного. Я наливаю себе большой бокал «Соаве», а мысли Стеллы, мои мысли, продолжают копиться:

«Мне нужно достать для Дудлс новое направление»;

«И откуда только мне взять денег на Рождество?».

Из глубин ее памяти всплывает что-то новое, что она держала внутри себя на протяжении многих лет, намного более тяжелое, чем все предыдущие мысли, что-то…

Задняя дверь открывается, заходит Финч:

– Мама? Ты что, куришь?

Он пристально смотрит на мою руку. Я роняю сигарету на пол, давлю ее ногой, разгоняю дым ладонью.

– Нет, – отвечаю голосом Стеллы.

Его рот раскрыт.

– И это после всего, что ты сказала. Поверить не могу. Ты такая… такая… лицемерка. – Он трясет головой, а его лицо покраснело.

– Хочешь, я сделаю тебе сэндвич? – спрашиваю я. Я не раз слышала, как Стелла ему это говорит.

– Нет, я не хочу, чтобы ты мне его делала. Сам справлюсь. – Финч открывает дверь холодильника. Даже его спина выглядит разозленной.

Я наблюдаю за тем, как Финч достает сыр и кусочек ветчины. Потом он нарезает хлеб, намазывает его толстым слоем масла.

Ощущения от глотания странные. Вино холодное и кислое. Оно наполняет мой рот, согревает кровь. Я делаю еще один глоток и еще один.

«Он позволял мне гладить его ноги, пока я читала ему сказки. Когда дети подрастают, это немного похоже на смерть, не так ли?»

«После того, что случилось, Финч несколько месяцев не разговаривал».

«Он не трогал мой животик, даже не смотрел на него. Спрашивал только: „Где папа?“ и „Я хочу увидеть папу“».

«Меня одной ему никогда не было достаточно».

А потом…

Вот оно, снова. Мигнуло, вне досягаемости. Я концентрируюсь, пытаюсь уловить, что это.

«Я все поняла, когда нашла сообщения».

– Сообщения, – говорю я. И глотаю еще вина.

Финч снова повернулся к нам, держа во рту сэндвич, сделанный наспех.

– Чего? Ты странная сегодня какая-то, мама. Такое ощущение, будто хочешь от меня отделаться. Почему ты не заводишь привычный разговор о том, что мне пора купить билет, чтобы зря не тратить годовой перерыв?

Я вожу кончиком пальца по кромке бокала. Движение производит неприятный высокий звук, похожий на писк комара. Я прекращаю.

Финч проглатывает остатки сэндвича и говорит:

– Мне нужны запасные лампочки для гирлянды на крышу. – Он открывает дверь в гардеробную.

– Стой!

«Ему туда нельзя».

Он хмурится, положив руку на защелку.

– Ну правда, ты постоянно отчитываешь меня за все подряд… а потом сама… да еще и на кухне, внутри. Подумай о Дудлс, она может стать пассивным курильщиком. Разве ты не слышала, что дети курильщиков в два раза сильнее предрасположены к тому, чтобы начать курить самим, и…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Лидл», «Моррисонс», «Уайтроуз» – крупные сети супермаркетов в Великобритании и по всей Европе. – Здесь и далее примеч. перев.

2

«Космические конфетки», «Треккер», «Кислые змейки» – популярные в Великобритании конфеты.

3

Рифф – короткая повторяющаяся партия на гитаре.

4

«Black Dog» – известная песня группы «Led Zeppelin».

5

Недорогие подарочные чашки.

6

Шейкин Стивенс – сценический псевдоним британского певца Майкла Баррата, бывшего на пике популярности в 80-е годы прошлого века.

7

«2001 AD» – научно-фантастический комикс-антология, издается в Великобритании с 1977 года.

8

Строчка из песни Фрэнка Синатры «Have Yourself a Merry Little Christmas».

9

Реабилитироваться. Дудлс не знала, как правильно произносить это слово.

10

Далек – персонаж из британского sci-fi сериала «Доктор Кто».

11

Киноварь – насыщенный ярко-красный цвет, назван в честь одноименного ртутного минерала, из которого раньше делали эту краску (но позже прекратили из-за его токсичности).