Побочный эффект

Вадим Юрьевич Панов

Побочный эффект

Все персонажи данной книги вымышленные, любые совпадения с реально живущими или жившими людьми, а также с любыми событиями, имевшими место в действительности, являются случайными.

© В. Панов, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

– Разорву-у-у!

Жуткий рёв здоровенного двухметрового ифрита был не обещанием или угрозой, а процессом: в это самое мгновение краснокожий гигант поднял над собой отчаянно брыкающегося марида и приготовился швырнуть его на опрокинутый столик. Тонкий край столешницы гарантировал переломы нескольких рёбер и повреждения внутренних органов. Марид всё это понимал, поэтому не только извивался, в отчаянной попытке вырваться из стального захвата ифрита, но и визжал во весь голос, пытаясь привлечь внимание сородичей. Внимание не привлекалось, потому что сородичи в это самое время плотно огребали от разъярённых вампиров. Кровь у них не пили, но пускали – кажется, в суматохе кто-то уже вытащил нож. Тем не менее паникующему мариду повезло: на ифрита набросились припомнившие старые обиды гоблины. До сих пор семеро зеленокожих коротышек в завязавшуюся драку не лезли, прятались за перевёрнутым на бок столом, но в какой-то момент один из них, самый храбрый, решил не упускать представившуюся возможность отомстить: осторожно выбрался из-за укрытия, подкрался к ифриту сзади и с силой врезал здоровяку под колено. Не ожидавший нападения ифрит покачнулся и громко выругался. Глупые гоблины приняли это за признак поражения и выскочили всей толпой, но… Но только для того, чтобы в них прилетел визжащий марид, которого ифрит запустил в новых врагов. После чего схватил зазевавшегося гоблина за шкирку и поднял к потолку:

– Разорву-у-у!

– Не надо! – завопил в ответ страдалец, совершенно позабыв, что держит в руке бейсбольную биту. Впрочем, вряд ли бы он успел ею воспользоваться, поскольку в мощных руках здоровяка гоблин не задержался.

– Н-на!

Ифрит на выдохе пустил добычу в ближайшую стену. Врезавшись в неё, гоблин потерял сознание и свалился под ноги сражающимся полукотам. Затоптали его там или нет, ифрита не волновало, он отломил от стола ножку и решительно направился к выбирающимся из-под марида зеленокожим… но не добрался, потому что получил по затылку от такого же массивного, как он сам, огра, развернулся и с бешеным воплем атаковал соперника, равного по габаритам и силе. Огр ответил, и рёв гигантов на мгновение заглушил жёсткие гитарные рифы, обрамляющие творящийся в таверне беспредел.

Который начался, как это обычно бывает, из-за женщин.

С другой стороны, разве существует повод весомее? Сколько бы тысяч лет не отделяло человека современного от пещерного, суть его не изменилась, и мужчина предельно остро реагирует на любое посягательство в адрес своей женщины, пусть даже речь идёт о спутнице на одну-единственную ночь. И чем больше мужчина выпил, тем острее будет реакция. А пили в таверне «Дрова и спички» в серьёзных количествах. Во-первых, пиво здесь варили отменное, на зависть всем заведениям Мили Чудес и далеко за её пределами. Во-вторых, из крепкого предлагался шестидесятиградусный самогон трёх сортов, а между пивом и самогоном уютно устроились наливки на любой вкус: от сладеньких, как поцелуй принцессы, до острых, как рыцарские копья. В «Дровах и спичках» нужно было очень постараться, чтобы не напиться, а с другой стороны, зачем стараться, если можно просто напиться? И напивались. И потому реагировали на посягательства в адрес спутниц исключительно агрессией. И потому очередная большая драка в таверне была вопросом времени, а не вероятности.

На этот раз в роли Елены Прекрасной выступили две остроухие эльфийские красотки Лиззи и Миззи, хорошо известные завсегдатаям заведения и окрестностей. Сегодня эльфийки явились в «Дрова и спички» позже обыкновенного, когда собравшийся народ уже успел изрядно загрузиться, и потому произвели особенно яркое впечатление. Хотя выглядели, откровенно говоря, как обычно: волосы светлые, только у Лиззи вьющиеся, собраны в затейливо-беспорядочный пучок, у Миззи гладкие, прямо падающие на обнажённые плечи, в обоих случаях отлично видны острые ушки; глаза голубые, носики маленькие, губы полные, жадные, ярко-алые. Фигуры похожие, полностью соответствующие пожеланиям посетителей таверны: сверху твёрдая «пятёрка» (Миззи) и твёрдая «шестёрка» (Лиззи), талии тонкие, бёдра волнующие. Одежды – минимум. И по причине жаркого лета, и чтобы потенциальные клиенты сумели вдумчиво оценить предлагаемое.

Нельзя сказать, что эльфийки потрясали воображение, но поскольку других свободных красоток в «Дровах и спичках» не наблюдалось, на Миззи и Лиззи уставились все оставшиеся без компании самцы. Даже те, кому имело смысл продолжать наливаться самогоном, поскольку на большее они уже не были способны. Даже те, кто до сих пор не сводил глаз с извивающейся у шеста серпы, чья гибкость давно вошла в поговорки и потому танец привлекал повышенное внимание. На остроухих красоток уставились даже некоторые из тех, кто коротал вечер с подружками – потому что было на что посмотреть. Лиззи и Миззи прошли через зал с точно выверенной неспешностью, кивая знакомым, весело отвечая на шутки и явно стараясь выбрать лучшее из поступающих предложений. В конце концов, девушки оказались за столиком облачённого в зелёный камзол лепрекона, пышнобородого, огненно-рыжего крепыша, пьяницы и хвастуна, но денежного и щедрого клиента. По залу пронёсся едва слышный вздох – все знали, что лепрекон своего не упустит, однако сделанный девушками выбор категорически не понравился четвёрке шумных маридов, таких же лохматых и бородатых, как лепрекон, только черноволосых. Столик маридов находился неподалёку, они громче остальных призывали Миззи и Лиззи присоединиться и крепко разозлились, получив отказ. Но продемонстрировали охватившее их раздражение не сразу. Некоторое время мариды наливались злобой, наблюдая за тем, как довольный лепрекон милуется с красотками, затем пересчитали друг друга, убедившись, что их действительно четверо и нужное преимущество достигнуто: один на один трусливые мариды нападали только на инвалидов и карликов, а убедившись – рискнули начать разборку. Мариды повернулись к столику рыжего и обратились к остроухим:

– Вы уже поняли, как сильно ошиблись?

– Вряд ли он сумеет вас порадовать.

– Или удивить.

– Или удовлетворить!

– Но мы не обидчивые!

– Идите к нам.

– Зачем? – поинтересовалась Миззи.

– Повеселимся.

В пылу страсти один из маридов вскочил на ноги и принялся изображать, как, по его представлению, нужно веселиться.

– Познаете настоящих мужчин.

– Вам точно понравится.

Девушки переглянулись, после чего Лиззи покачала головой:

– Вас вдвое больше, чем нам интересно.

– А там – вдвое меньше.

– Если там вообще хоть что-то есть!

Мариды громко заржали. Однако весело было только им: несмотря на то, что окружающие внимательно следили за развитием скандала, вставать на чью-либо сторону никто пока не спешил – все ждали ответа лепрекона, щедрого с подружками, но неприятного в общении, и особенно неприятного с теми, кто его задирает. Какое-то время рыжий отвечал на выпады черноволосых снисходительной улыбкой, показывая, что как бы громко собаки ни лаяли, караван пойдёт в тот номер, который он снимет, но по мере того, как фразы распалённых маридов становились всё более оскорбительными, улыбка из снисходительной превратилась в натянутую, и в конце концов рыжий вальяжно осведомился:

– Вы что, завидуете моим девочкам?

Вопрос прозвучал в паузе между репликами черноволосых, поэтому получилось не только нагло, но и громко, на весь зал. Смысл вопроса мгновенно дошёл до всех гостей заведения и вызвал смех – за некоторыми столиками, и тяжёлый вздох у бармена, который понял, что драки не избежать. Однако прежде, чем оскорбиться, мариды ещё раз пересчитали друг друга, убедились, что их по-прежнему четверо, после чего медленно поднялись на ноги и угрожающе уставились на продолжающего сидеть лепрекона:

– Как ты нас назвал?

– Сегодня я занят, но вы можете предложить мне свои услуги завтра – вдруг повезёт?

– Повторишь?

– Вдруг повезёт?

Миззи хихикнула.

– Рыжая тварь!

– Стая придурков!

Возможно, окажись хозяин «Дров и спичек» на месте, конфликт был бы погашен – Эверест массовые драки не любил и дозволял посетителям устраивать большие побоища не чаще раза в неделю. Но Эверест отлучился, а оставшийся за главного бармен не уследил за происходящим, слишком поздно дал команду вышибалам навести порядок, и те элементарно не успели к фразе:

– Стая придурков!

После которой тяжёлая глиняная кружка с остатками знаменитого ламского эля влетела одному из черноволосых точно в лоб, отправив в глубокий нокаут. Счёт стал 3:1, и потеря привычного преимущества вызвала у маридов замешательство. Что же касается лепрекона, он оказался не только наглым, но и крепким, а главное, не испытывающим никакого страха перед численно превосходящим противником. Лепрекон точно знал, что нужно делать: вырубить двоих, и тогда оставшиеся, увидев, что стадо уменьшилось наполовину, бросятся наутёк, повинуясь вечному, как Вселенная, инстинкту самосохранения. И всё получилось почти так, как задумал рыжий: глиняная кружка вырубила самого дерзкого. Второй, самый здоровый, неосмотрительно бросился в атаку, нарвался на крепкий кулак лепрекона, пропустил прицельный удар в печень, замер, согнувшись от боли, и следующий выпад лепрекона – снизу вверх, в челюсть, отправил самого здорового вслед за самым дерзким. На мгновение возникла пауза: оставшиеся на ногах мариды переглянулись и…

Удрать не успели.

Но вовсе не потому, что не собирались: просто за них решили вступиться соскучившиеся по хорошей драке полукоты, давно точившие когти на рыжего задиру. Увидев, с какой лёгкостью лепрекон разобрался с двумя черноволосыми, полукоты разразились адскими боевыми воплями, а один из них прыгнул, в мгновение ока оказавшись на столе лепрекона. Но тут же с него слетел, получив неожиданный и весьма болезненный пинок от Лиззи, которая решила защитить выгодного кавалера. Увидев это, Миззи запустила в одного из оставшихся маридов бутылку, от которой тот ловко увернулся, и снаряд врезался в спину огра. Вреда бутылка не причинила, но огр счёл себя оскорблённым и стал автором первого перевёрнутого стола. Грохот и звон чётко показали присутствующим, что точка невозврата пройдена – побоищу быть, и посетители мгновенно разделились на две группы: меньшая часть бросилась к выходам, большая принялась выбирать сторону конфликта, что, говоря откровенно, было занятием бессмысленным, поскольку в таких случаях все дрались против всех, а там – как получится.

Огр подхватил ближайшую скамью и размахнулся. Обрадованные полукоты завыли победным кличем, но поторопились: едва здоровяк занёс скамейку за спину, как его сбил с ног не менее высокий и мощный ифрит, у которого, как выяснилось, были какие-то счёты с огром. На полукотов набросились псоглавцы, их, в свою очередь, атаковали гоблины, которых стали бить тёмные эльфы, но пропустили зашедших с фланга вампиров, которых терпеть не могли гномы… и меньше чем через десять секунд в очень большом зале таверны громыхала, стучала, визжала, орала и звенела очень большая драка. Летали бутылки, графины, тяжёлые пивные кружки и даже стаканы с тарелками: всё, что можно было запустить в противника – запускали. Кто-то размахивал табуретом, кто-то – стулом, кто-то – отломанной ножкой стола: всё, что можно было использовать в качестве оружия – использовалось. Пытались даже сорвать украшающие стены булавы, мечи и алебарды, но владельцы «Дров и спичек» были людьми опытными и предметы интерьера закрепили максимально надёжно, не оторвёшь. Впрочем, большинство разошедшихся посетителей прекрасно обходилось без всякого оружия – способности позволяли. Ифриты и огры полагались на колоссальную физическую силу, полукоты виртуозно рвали врагов острыми когтями, псоглавцы – клыками: у всех в запасе было нечто, позволяющее чувствовать себя в Миле Чудес относительно спокойно, но при этом, несмотря на ожесточённость побоища, никто не применил ядовитые железы – в кабацких драках убивать подобным образом считалось безнравственным. Ударил слишком сильно – бывает, резанул в горячке боя когтем по артерии – и это случается, но специально использовать яд нельзя, за такое друзья и родственники пострадавшего обязательно отомстят и будут в своём праве.

Других правил в этой драке не существовало.

И длилась она до тех пор, пока подоспевшие блюстители порядка, заблокировав все входы и выходы, не пустили внутрь слезоточивый газ – останавливать побоище в «ручном режиме» дураков не нашлось.

Синдром SAS[1] – заболевание, поражающее иммунную систему человека и вызывающее смертельный анафилактический шок от любого аллергена.

Пандемия SAS – пандемия, вызванная стремительным распространением синдрома SAS. Была объявлена 25 января 2029 года, приблизительно через неделю после первой вспышки заболевания, произошедшей в Детройте. По состоянию на сентябрь 2029 года, медицинскими учреждениями зафиксировано три миллиарда восемьсот семьдесят семь миллионов подтверждённых случаев заболевания синдромом SAS по всему миру, девяносто шесть процентов которых закончились летальным исходом, что сделало пандемию SAS самой смертоносной в истории человечества. По прогнозам ВОЗ, карантин должен был продлиться не менее трёх лет, но уже в октябре 2029 года корпорация «General Genetics» объявила о завершении клинических испытаний препарата «Генофлекс», гарантированно, в ста случаях из ста, подавляющего синдром SAS, и уже в январе 2030 года ВОЗ объявила о завершении пандемии.

Генофлекс – патентованный препарат для лечения синдрома SAS, разработанный независимой Лабораторией биомеханического моделирования и проданный корпорации «General Genetics» в сентябре 2029 года. В качестве средства от синдрома SAS генофлекс является препаратом длительного действия и требует введения одной стандартной дозы в месяц. Такое количество генофлекса официально признано жизненно необходимым и выдаётся бесплатно. Исполняя требование антимонопольных служб, «General Genetics» была вынуждена поделиться правами на патент, и в настоящее время генофлекс производится тремя корпорациями: «General Genetics», «BioGlob» и «Parker&Brooks», известными всему миру как Би-3.

То, что было чуть раньше

Первый и самый главный закон улицы гласит: «Это не твоё дело!»

Что бы ни случилось – оставайся в стороне, не высовывайся и не впутывайся. Не привлекай к себе внимания. И особенно – на ночных улицах, самых опасных, даже ярко освещённых огнями фонарей, кричащими вывесками заведений и вспышками надоедливой рекламы. Они опасны, потому что переполнены тёмными углами и подворотнями, в которые никогда не заглядывает искусственный свет, а разбегающиеся по сторонам переулки и, особенно, встречающиеся арки кажутся зевами мрачных пещер, внутри которых таятся разбойники или безжалостные звери. И лучше лишний раз не рисковать и держаться подальше от всего, что может таить в себе угрозу: и от подозрительных мест, и от сомнительных людей.

«Это не твоё дело!»

Пусть даже нет явной опасности – это не твоё дело! И потому никто не приближался к женщине, которая, громко рыдая, бежала вниз по улице. К женщине, оказавшейся в большой беде. И бегущей так быстро, что даже те прохожие, которые хотели бы наплевать на главный закон улицы, не могли понять, что происходит, лишь чувствовали – всё плохо, и провожали несчастную взглядами. Машинально отмечая, что её одежда пребывала в полном порядке, не была порвана или испачкана, а значит, женщина вряд ли подверглась насилию в одном из тёмных переулков, больше похожих на зев таинственной пещеры. А вот яркую красоту несчастной не отмечали. Во-первых, обстоятельства не располагали, во-вторых, красотой в наши дни удивить сложно, особенно в Миле Чудес. И потому гораздо большее внимание привлекал массивный и очень высокий мужчина, что уверенно держался чуть позади женщины. Он был абсолютно лыс, одет в короткий бомбер, свободные брюки-карго и крепкие тактические ботинки, идеально подходящие для рукопашной схватки. И не было понятно, преследует ли он несчастную или сопровождает, и те из прохожих, что обладали развитым воображением, с лёгкостью представили, что будет, если вилди, а мужчина явно был вилди, получит приказ атаковать: как одним прыжком преодолеет разделяющее их расстояние, собьёт с ног и примется бить ногами. Или воспользуется телескопической дубинкой, или ножом, или пистолетом – никакое иное оружие под короткой курткой не спрячешь. Другие думали иначе, предположив, что вилди служит женщине телохранителем и следит за тем, чтобы перебравшая наркоты хозяйка в целости добралась до того места, куда спешит. Но независимо от своих мыслей, действовали прохожие одинаково: расступались, иногда недовольно ворча, но женщину не трогали – связываться никто не хотел.[2]

Тем временем несчастная остановилась, но не обернулась к вилди, который тоже встал как вкопанный, а расширенными, полными слёз глазами посмотрела на свои руки. И только сейчас прохожие, те из них, кто оказался рядом, поняли причину владеющего женщиной ужаса – на её коже стали отчётливо видны уродливые бордовые линии. Тонкие, резкие, их становилось больше с каждой секундой, и не было никаких сомнений, что линии рассекали не только обнажённые руки несчастной, но тело. Вот они появились на шее… вот обезобразили щёку…

– Нет! – закричала женщина.

– Разлом! – закричал паренёк с синими волосами и отшатнулся с такой резвостью, что едва не сбил с ног двух девушек.

– У неё разлом!

– Какой кошмар!

– Доигралась, дура.

– Сделайте что-нибудь!

– А что тут сделаешь?

– Ох!

– Пожалуйста, не надо! – Женщина перестала смотреть на руки и обвела собравшихся вокруг людей безумным взглядом. – Пожалуйста…

Но что тут сделаешь?

Разлом не заразен, но и неизлечим. Разлом – это плата за глупость, поэтому один из прохожих и обозвал несчастную дурой, однако повторять не стал – ведь женщина умирала. У них на глазах. Умирала в точном соответствии с классическим описанием развития разлома.

Линии на её теле были бордовыми, но казались чёрными. Сначала тонкие, они постепенно разбухли, впитывая жизнь женщины и превращаясь из нитей в тонкие верёвочки. И когда это случилось – послышался знаменитый хруст, из-за которого разлом получил своё название, а затем пришла мучительная боль.

– Нет! – Несчастная выгнулась дугой и закричала, оглушая молчащих людей. – Нет!!!

И в это мгновение разбухшие «верёвочки» стали кровоточить. Женщина рухнула на асфальт мостовой и забилась в судорогах. А люди продолжали смотреть, те, кто не отвернулся, но не потому, что чужая смерть была приятна – она их заворожила. Притянула диким ужасом, не позволив отвести взгляд, и в очередной раз напомнила, что разлом – не страшная сказка и не выдумка дарвинистов, разлом терпеливо ждёт своего часа, и стоит зазеваться, стоит хоть на гран переборщить с генофлексом – жди бордовых линий по всему телу, жгучую боль и хруст, словно тебя разламывает изнутри.

Судороги и страшные крики умирающей закончились одновременно, словно кто-то невидимый, но могущественный нажал наконец кнопку «ВЫКЛ». Женщина затихла, люди застыли в молчании, и над замершей улицей пролетел тоскливый вой вилди.

* * *

Быть иным.

Не таким, как все, отличающимся внешне и выставляющим свою инаковость напоказ. Не гримирующимся в кого-то иного, а ставшим им, создавшим принципиально нового себя. Иногда уникального, иногда – чтобы стать частью племени или рода столь же необычных. Столь же иных. Измениться настолько, что некоторые, особенно чувствительные натуры испуганно вздрагивают при твоём появлении. Измениться и радоваться, что достиг своей цели – стал иным. А вслед за физическими изменениями обязательно приходит осознание себя иным. Кажущееся невозможным и оттого возмутительно сладкое осознание перехода на другой уровень. По собственному желанию. Вопреки Природе или, как считают ещё сохранившиеся адепты христианства, вопреки Божественному Замыслу.

Быть иным…

Как ни странно, желание изменить себя появилось у людей не сразу, ведь подобное решение требует мужества, особенно у первых, у тех, кто согласился на эксперимент, мысленно размышляя о том, что будет, если ничего не получится? И хотя учёные утверждали, что вероятность неудачи менее одного процента, и если препарат не сработает, это никак не отразится на здоровье пациента, люди долго продолжали проявлять разумную осторожность. До тех пор, пока не появился Остин Фердинанд Байден, неудачливый театральный актёр из Солт-Лейк-Сити, штат Юта, обладатель настолько характерной внешности, что вершиной его карьеры были роли мормонов в комических постановках средней руки. А Байден грезил о всемирной славе и без колебаний согласился на гарантированную, но, по большому счёту, экспериментальную процедуру изменения, которую сопровождала грандиозная шумиха в прессе. Видео Байдена до и после процедуры произвели фурор: некрасиво лысеющий толстячок, лицо которого несло на себе отпечаток нескольких не самых удачных пластических операций, вернулся на публику записным красавцем с мощным торсом и шикарной шевелюрой. И всё это было достигнуто за жалкие пять дней, без изнурительных тренировок в зале, утомительных диет и хирургического вмешательства. Байден так изменился, что журналисты потребовали подтвердить его личность с помощью анализа ДНК, а когда убедились, что перед ними и в самом деле тот самый актёр – разнесли сенсацию по миру. Сначала невероятное превращение Байдена вызвало шок, затем – зависть, а через несколько дней, когда люди осознали, что стоимость процедуры не столь высока, как можно было ожидать, глядя на результат, мир в очередной раз изменился.

Все захотели стать красивыми.

И стали.

Можно сказать – в одночасье. Кто-то призывал не торопиться, подождать и посмотреть на последствия процедуры в динамике, но большинство сразу и безоговорочно поверило в безопасность открытия и потянулось в биотерминалы, которых в те дни было мало и потому работали они круглосуточно, преобразуя заурядных людей в идеальных красавиц и красавцев.

«Человек стал совершенным!»

Лозунг, запущенный одним из журналистов, превратился в девиз цивилизации. Идеальные фигуры, идеальная кожа, идеальные зубы… Целлюлит? Складки на животе и боках? Редкие волосы? Всё это осталось в прошлом. Красота стала нормой, и никого не интересовало, естественная она или нет. А через несколько недель задавать такие вопросы стало неприличным. И неважным. Да и какой смысл спрашивать, если и так всё ясно? Если почти все бросившиеся в биотерминалы люди захотели стать похожими на медийных звёзд? Причём на тех звёзд, которых они видели на экранах: без морщин и прыщей, с гладкой целлулоидной кожей и подведёнными глазами, слишком красивыми, чтобы быть настоящими… но теперь – настоящими. Ведь если такие лица заполонили мир, значит, они и есть настоящие, а для экранов придётся придумать что-нибудь иное.

Но вскоре люди поняли, что с помощью процедуры можно получить намного больше, чем утиные губы и красивые носы, что можно стать по-настоящему иным биологическим видом, и для них не имело значения, что внесённые процедурой изменения не передавались по наследству. Главное, что они сами считали себя другими, как, например, вампиры, ковены которых появились во всех городах планеты.

– Ты слышал жуткий вой? – спросил Оберон. А в следующее мгновение вспомнил: – Не мог слышать, тебя здесь не было… Записи просмотрел? Так вот, то, что записали и выложили в Сеть, снабдив подписью «самое жуткое, что я слышал в жизни», едва отражает то, как он на самом деле завыл: у всех нас мурашки побежали. Никогда бы не подумал, что вилди способен на такую тоску.

– Почему? – почти равнодушно поинтересовался Иван.

– Как почему? – удивился Оберон. – Они ведь животные.

Так считало подавляющее большинство людей, и ничто не могло заставить их изменить точку зрения. Иван к «подавляющему большинству» не относился, но тратить время на переубеждение Оберона не собирался, лишь обронил:

– В подобных ситуациях вилди испытывают дикую тоску, ведь у них никого нет, кроме хозяина, и теряя его, вилди теряют смысл жизни.

– Об этом я не думал, – пробормотал Оберон.

– Потому что ты их презираешь.

– Как можно презирать животных? Собак там, или кошек? Я их не презираю, я их… – Вампир пошевелил пальцами, пытаясь подобрать нужное слово и не находя его. – Я их…

Разговор далеко отклонился от интересующей Ивана темы, однако времени у него было в достатке, и он продолжил прежним, почти равнодушным тоном:

– Ты презираешь вилди за то, что они когда-то были нормальными людьми, но лишились своего статуса. И тебе плевать, что большинство из них прошло упрощение не по своей воле, для тебя имеет значение только тот факт, что сейчас они – вилди.