Академия стихий

Я сделала шаг вперёд, навстречу ему, наперекор этому холоду:

– Если мы проиграем турнир, академию закроют, Тео. Нашу академию. Наш дом.

Моя магия, ещё не пробуждённая до конца, дрожала в воздухе вместе с моими словами. Это был вызов. И мольба. И проклятие одновременно.

– О том, как привлекать новых студентов, должно думать руководство Академии, а не те, кого и так тащат на аркане, – холодно бросил Стоун, словно его слова были обломками льда, с хрустом падающими на каменный пол.

Он сделал шаг к двери, недвусмысленно давая понять: разговор окончен, и он не намерен тратить на него ни лишнего дыхания, ни взгляда.

– Значит, тебе плевать? – вспыхнула я, как будто он только что швырнул это равнодушие мне в лицо. – Главное, чтобы девицы продолжали виться вокруг, хлопали ресницами и ахали на каждый твой шаг, да? Остальное не твоя забота!

Он остановился, но не ответил сразу. Молчание тянулось, как натянутая струна. Наконец он повернулся. На его лице – непроницаемая маска. Ни гнева, ни раздражения. Только эта ледяная, будто искусственная, тишина.

– Ты говоришь о вещах, в которых не разбираешься, – тихо сказал он, но голос его, спокойный и ровный, звучал так, что по коже побежали мурашки. – Послушай, – он сделал шаг ко мне, наклонив голову чуть вбок, как будто изучал странную тварь под стеклом, – ты хоть раз поинтересовалась, что из себя представляют эти Состязания? Сколько недель, месяцев маги выматывают себя до последней капли магии, чтобы просто дожить до первого этапа? Знаешь, как часто они рвут свои резервы в клочья? Как падают, выжженные изнутри, не добравшись даже до финала? Сколько ребят теряли контроль и сами себя поджигали, топили, разрывали стихией? Ты хоть что-нибудь знаешь об этом, или для тебя всё заканчивается в момент, когда вручают кубок?

Я опустила глаза. Нет, не знала. Ни о боли. Ни о страхе. Ни о последствиях. Только о славе, которую папа приносил домой, сверкающую, как золотая мантия, под которую так удобно прятать правду.

– Поэтому, – он снова подался ближе, и его голос зазвучал ниже, почти интимно, но с жгучей ноткой предупреждения, – не говори о том, чего не знаешь.

Он выпрямился, повернулся к двери и потянулся к ручке.

Я запаниковала. Словно сейчас, в этот миг, ускользала последняя ниточка шанса. И я выдернула из рукава самый грязный козырь.

– Будет обидно, если твои фанатки вдруг… узнают, где ты живёшь.

Он замер, как статуя. Только пальцы медленно сжались на медной ручке.

– Представляешь? Стихийный штурм под окнами. Завывания под балконом. Войны за право прикоснуться к твоей куртке. – Я сделала паузу, чуть наигранную, почти шепотом добавив: – Конфликты. Слезы. Скандалы. Ты же любишь внимание, правда?

Он медленно обернулся. В его глазах багряный отблеск. И в нём плескалась ярость, хотя губы всё ещё изогнуты в насмешке.

– Ты сейчас меня шантажируешь?

– Я? Что ты, – я развела руками, изображая изумление. – Я просто предлагаю взаимовыгодную сделку: ты соглашаешься участвовать, а я… держу язык за зубами. По крайней мере, пока не стану в тебе разочарована.

– Мне проще тебя убить, – сказал он, и в его усмешке на миг мелькнула настоящая, опасная искра – как вспышка перед пламенем.

– Наверное, – я пожала плечами. – Но будь уверен: в моём завещании будет пункт, что твой адрес с координатами опубликуют на стене академического форума. В рамочке. С красной стрелочкой и подписью "Наш огненный идол".

Он выдохнул, хрипло, но с лёгким смехом, почти в неверии.

– Безумная, – пробормотал он. – Абсолютно.

– Это комплимент? – подняла бровь я.

Он снова посмотрел. Долго. Будто искал во мне подвох, другой смысл. И, может, находил. А потом – тихо, почти неохотно произнёс:

– Скажу только одно: ты очень скоро пожалеешь, что ввязалась в это. И я участвую только ради того, чтобы посмотреть, как ты падаешь.

С этими словами он исчез за дверью. А в воздухе ещё долго витал горьковатый запах магии, как дым после взрыва. Как предчувствие чего-то необратимого.

* * *

Пока автобус мерно грохотал по неровной дороге, я сидела, прижавшись к окну, и мысленно вновь и вновь прокручивала недавний разговор. Правильно ли я поступила? Стоило ли заходить так далеко, принимая правила странной игры, придуманной нашим хитроумным ректором? Что, если теперь у меня появился враг в лице Тео Стоуна?

«Ты ещё пожалеешь…» – его слова продолжали звучать в голове, словно проклятие. А ведь у Тео достаточно рычагов, чтобы превратить мою жизнь в кошмар. Особенно если он решит натравить на меня своих ревностных поклонниц. О, нет, это будет настоящая охота.

Я поёжилась, словно ощутила на коже змеиную чешую. Хватит. Не время паниковать. Что сделано – то сделано. Отступать уже не вариант. Прятаться тоже. Взялась – доводи до конца.

Когда автобус остановился, я вышла и направилась к дому Кая Остина. И вот странно – в отличие от визита к Тео, сейчас я чувствовала спокойствие. Кай казался надёжным. Сильным. Твёрдым, как скала, на которую можно опереться. Из всей троицы он выглядел самым… настоящим.

Дом Кая стоял на окраине, утопая в тени деревьев. Кирпичный, с крышей из черепицы цвета вина, с широким двором, в котором витал аромат хвои, трав и металла. Я увидела его сразу: он стоял ко мне спиной и неспешно поднимал тяжёлые гири, словно вес мира ему был по силам.

Упрямый. Сильный. Настоящий трудяга, – пронеслось в голове. Это вселяло надежду.

– Кхм… Извини, – позвала я негромко.

Он обернулся. Янтарные глаза, проницательные и холодные, оценивающе скользнули по мне. Потом он поставил гири на землю и шагнул ближе.

– Девушка с водорослями на юбке… Что ты здесь делаешь?

Я чуть заметно улыбнулась то ли от неловкости, то ли от лёгкой иронии в его голосе. И всё же решила не юлить:

– Лея Браун. Третий курс, факультет Воды. У тебя найдётся минутка?

Он молча стянул полотенце с шеи, вытер вспотевшие волосы. После этого его короткие волосы торчали во все стороны, как у рассерженного воробья. Я непроизвольно хихикнула, но его серьёзный взгляд быстро вернул меня к реальности.

Я подошла ближе, почти касаясь изгороди.

– Пожалуйста, выслушай меня. Это важно. Очень важно.

Он смотрел на меня с долей сомнения – то ли взвешивал мои слова, то ли гадал, стоит ли тратить время. Но в итоге тихо кивнул:

– Заходи.

Мы не пошли в дом. Он усадил меня за садовый столик под тенью векового дерева, и налил прохладного лимонада. Ветви скрипели над головой, как старые книги, нашёптывая что-то о давних временах.

Я начала говорить. О нашей Академии. О турнире. О том, как многое зависит от его участия. Я говорила вдохновенно, с жаром, будто от каждого слова зависела судьба не только школы, но и мира. Он слушал, не перебивая, не отводя взгляда – сосредоточенный, немного нахмуренный. Будто всерьёз впитывал каждую крупицу смысла.

Пока я говорила, успела его разглядеть – чётко очерченные скулы, сильные руки, ровная осанка. И глаза… янтарные, как осеннее солнце, внимательные и спокойные. Странно, но в его присутствии было что-то умиротворяющее. Будто рядом с ним шумный мир замирал.

– Я и не предполагал, что у академии всё так плохо, – наконец сказал он. Потёр шею и на мгновение задумался. – А остальные? Уже согласились?

– Тео да. А к Нику я ещё не добралась. Но доберусь, обещаю! Я не остановлюсь.

На губах Кая на миг дрогнула тень улыбки, едва заметная.

– Хорошо. – Он кивнул. – Если это не нарушит мой график, я попробую.

Радость взметнулась внутри, как искры фейерверка. Я вскочила, с трудом сдерживая восторг, и протянула руку:

– Спасибо! Правда, спасибо.

Он пожал ладонь – крепко, твёрдо, по-настоящему. Потом слегка склонил голову:

– Пока рано благодарить. Но… вижу, для тебя это важно.

– Честно? Даже не знаю, почему это всё вдруг стало так важно. Просто… кажется, это шанс. Шанс доказать, что мы ещё стоим чего-то.

На его лице отразилось нечто похожее на понимание. Он слегка улыбнулся – впервые по-настоящему. И это было… тепло. Неожиданно тепло.

– Прости, проводить не смогу. Тренировка зовёт, – сказал он, поднимаясь.

– Всё нормально. Мы ещё увидимся, – ответила я, отходя.

Он кивнул, и, не оборачиваясь, вернулся к своим гирям, к тем движениям, что были частью его ритма жизни.

А я пошла прочь, чувствуя, как с каждым шагом сердце становится легче. Над садом лениво кружились листья, и ветер, пахнущий мятой и железом, словно шептал мне: Два шага сделано. Остался один.

Где-то высоко, за облаками, прогремел далёкий гул, будто сама магия слушала, затаив дыхание. И где-то в глубине души я знала: впереди будет непросто.

Но впервые за долгое время я чувствовала себя по-настоящему живой.

Глава 5

Всю дорогу до академии я плыла на волне хорошего настроения, словно на заклинании лёгкости, которое ненадолго сняло с плеч тревоги. Даже тот факт, что пришлось связаться с самим ректором, суровым и непредсказуемым, не выбил меня из душевного равновесия. Он, разумеется, оказался предусмотрителен: его визитка, аккуратно вложенная в папку с документами, как будто с самого начала намекала – «тебе всё равно придётся ко мне обратиться».

Ну что ж. Обратилась.

Ник Берн, последний в этом мини-квесте по сбору героев, жил в мужском общежитии при академии – месте, куда девушкам путь был заказан, если только у них не было специального допуска. А у меня его, естественно, не было. Он на звонки не отвечал, и ждать, пока он сам соизволит появиться на горизонте, я не собиралась.

Так что план «Б». А именно – ректор.

Ректор выслушал меня с обычной своей невозмутимостью, а потом, к моему удивлению, сразу же отозвался: «Можешь приходить в общежитие в любое время. Разрешение я оформлю лично». Сказано это было так просто и спокойно, что я на миг даже растерялась.

Неожиданно тёплый ветер сомнений закружился внутри. Неужели ко мне действительно особое отношение? Или мне это только кажется?

Я тут же мысленно хлопнула себя по лбу. Нет, Лея, хорош выдумывать. Это не привилегия и не личное благоволение. Это – часть дела. Часть твоей миссии. Всё строго по протоколу. Без сантиментов.

В конце концов, мне не покровительство нужно, а результат.

* * *

– Вы к кому? – как выстрел, прогремел голос, и я едва не подпрыгнула.

Женщина, словно выточенная из базальта, вскинула на меня взгляд, который мог бы расплавить сталь. Презрение в её глазах было столь концентрированным, что, казалось, воздух между нами задрожал.

Судьба у неё неправильная, – пронеслось в голове. – С таким даром устрашения ей бы не за вахтой сидеть, а у трона Императора стоять. Недруги бы от одного взгляда в штаны писались.

– Эм… Меня зовут Лея Браун, я… в триста пятнадцатую, – пробормотала я, ощутив себя школьницей, вызванной к доске по незнакомой теме.

Мимо нас прошли двое студентов. Завидев меня, оба словно споткнулись о воздух – замерли, переглянулись и вытянулись в стойку «Ого!».

– Вы что-то хотели?! – рявкнула вахтёрша так, что лампы на потолке вздрогнули.

Парни вздрогнули вместе с ними, синхронно замотали головами и испарились с таким видом, будто их сейчас съедят. Я сочувственно подумала: А ведь может.

– Предупреждаю сразу, девочка, – вахтёрша снова переключилась на меня, сверля взглядом, как бормашиной. – То, что тебе разрешено сюда войти, ещё не значит, что можно устраивать тут… безобразие! Я за этим слежу! – Она с хрустом постучала длинным когтем по столу. – И если вздумаешь тут вытворять что-то непотребное – будешь иметь дело со мной!

Ну как есть – хранительница целомудрия в обличье гарпии.

– Проходи, – процедила она сквозь зубы и махнула рукой, как императрица, снисходительно отпускающая провинившегося подданного. – Но учти: я могу войти в любую минуту. В любую.

– Слушайте, у вас, случайно, проблем в личной жизни нет?.. – не выдержала я, с вызовом приподнимая бровь.

– Чего?! – её лицо налилось багровым, как будто я задела нерв, протянувшийся прямиком от сердца к когтю на указательном пальце.

– Говорю – доблестно охраняете покой Академии! Спасибо за службу! – выдавила я и выскользнула, пока молния не ударила.

За время пути к комнате я прошла полный квест по социальной тревожности. Все смотрели. Все. Будто я была белым павлином посреди курятника. Парни не просто глазели – они оборачивались, шептались, кто-то подмигивал, кто-то нахально звал «на чай». Один даже спросил, где я раньше скрывалась и можно ли туда с ним.

Да тут не общежитие, а брачный турнир какой-то!

Щёки пылали, уши горели, как будто меня окатили огненным зельем. Я ускорилась – шаг, второй, третий, – лишь бы добраться до спасительной двери.

– Эй, милашка, не туда топаешь! Моя комната дальше! – крикнул кто-то за спиной, и хор мужских голосов расхохотался в ответ.

Чары небесные, где тут портал домой?!

Наконец заветная дверь. Я постучала, отчаянно надеясь, что сейчас меня впустят.

Спустя пару секунд она приоткрылась. На пороге стоял Ник. Сонный, растрёпанный, с лицом человека, которому в шесть утра сообщили, что апокалипсис перенесли на сегодня. Он посмотрел на меня… и без слов потянул дверь обратно.

– Привет! – выпалила я, старательно натягивая на лицо дружелюбную маску.

Ник молча продолжал закрывать дверь.

Вот так просто?

Я успела просунуть ногу. Хорошо, что дверь открывалась внутрь, хоть какая-то удача на моей стороне.

– Ты с ума сошёл?! – возмутилась я, упираясь ногой изо всех сил.

– Мне не до тебя. Я занят, – раздался раздражённый голос из-за створки. – Проваливай, Браун.

– Открой! Мне надо поговорить! – просипела я, сцепив зубы.

– Уходи, пока не стало хуже.

Да кто ж тебя таким вредным создал, а?!

К этому моменту сзади уже столпилась толпа. Смеялись, подбадривали, делали ставки, кто победит.

– Давай, девочка! Не сдавайся! – выкрикнули откуда-то слева.

Я почти выдохлась. Он был сильнее, и я проигрывала эту битву. Но тут:

– Помочь? – тихо спросил парень рядом.

– Помоги! Спасай! – выдохнула я с надеждой.

Он навалился на дверь, к нему присоединились ещё двое и через несколько секунд я, триумфально, как герой штурма бастиона, влетела в комнату.

– Предатели! – возмутился из глубины комнаты Ник. – Сдача будет. Всем.

Я же огляделась. Хаос. Вещи везде, посуда повсюду. Книга мирно лежала на подушке, словно спала.

– Ну и что тебе нужно? – буркнул он, потерев затылок. Утомлённый, раздражённый и откровенно недовольный вторжением.

Я вздохнула, собрала в кулак остатки вежливости и попыталась начать сначала:

– Слушай, Ник… Я понимаю, что мы не в лучших отношениях. После того случая… ну, ты сам знаешь. Я просто…

– Ага, то есть признаёшь, что была неправа? – перебил он, прищурившись. Руки в карманах, тон – ледяной, обидчиво-презрительный. – Тогда, может, и извиниться не мешало бы?

Моя челюсть с глухим стуком опустилась где-то в районе пола. Вот это кульбит логики – достойный золотой медали по прыжкам в бред.

– Прости, что? – переспросила я, моргая, будто он внезапно заговорил на кваке. – А почему это я должна извиняться? – Вежливость отвалилась по дороге. – Это ты тут срываешься на людей, как бешеный хорёк, и гадишь в чужие вечера.

– Это я, значит, неадекват?! – закипел он моментально. Прямо термоядерная вспышка эмоций. – Ты слышишь себя?

– Слышу. И даже понимаю. А вот с тобой, похоже, дела хуже.

Он сузил глаза:

– Как тебя хоть зовут?

– Серьёзно? – фыркнула я. – Удобная тактика. Сделал вид, что не помнишь, и как бы снимаешь с себя ответственность за всё сказанное. Умно. Но нет.

– Ну извини, вокруг меня девчонок толпится как в очереди за автографом. Всех запомнить не мой стиль, – важно вскинул он подбородок.

– Ага, вижу – прямо сейчас за дверью очередь стоит, шепчут: «Ник, выбери меня!» – Съязвила я. – С платочками и обмороками, конечно.

Он сдулся. Помрачнел. Кивнул на дверь с видом: «Не выносите мне мозг, мадам».

– Уходи. И без истерик. Я предупреждал: меня лучше не трогать.

– Трогать тебя? Фу, спаси и сохрани. – Я хмыкнула. – Но уйти? Увы, не могу. Пока не выслушаешь.

– Ты, оказывается, прилипала, – скривился он.

– Знаешь, у меня талант. Могу впиться, как пиявка. Без предупреждения. Особенно в тех, кто думает, что они тут центр вселенной.

Он слегка усмехнулся, но сдался. Сел на край стола, руки на груди – образцовый тип «ну-давай-удиви».

Я коротко, без лирики, выложила ему суть: проблема, решение, его роль. Он слушал с выражением лица «я здесь телом, но душа давно в отпуске». Телефон на тумбочке пиликал, требуя внимания, как ревнивая девушка. Он пару раз даже потянулся к нему, потом, сдержался – о, герой.

Ник Берн. Портрет идеального соратника: необязательный, самовлюблённый, и вечно занят «важными» делами, вроде листания ленты. Просто подарок судьбы.

Когда закончила, я замерла, глядя на него. А он, глядя в потолок, торжественно изрёк:

– То есть, судьба академии зависит от следующего набора? Ну, значит, год она точно ещё протянет…

– К чему ты клонишь? – нахмурилась я.

– К хорошему. Я успею выпуститься. А дальше хоть потоп, – сказал он, махнув рукой, как будто прогонял скучную рекламу. – Так что… ты свободна.

Я моргнула. Потом ещё раз. А потом начала наступать на него с видом «ты сам это сказал, теперь расхлёбывай».

– То есть, тебе плевать на академию? На всех, кто здесь останется? На всё, ради чего мы сейчас вообще разговариваем? – Голос у меня стал ядовито-вкрадчивым. – Ты у нас, значит, эгоцентричная звезда с графиком: «дожить до выпуска и не запачкаться»?

– А что такого? – пожал он плечами. – Это же не моя проблема.

– Чужая, значит?! – уже шипела я. – Очень жаль, что я не прихватила табурет. А то с таким высокомерием тебе бы с него как раз спрыгнуть.

– Слушай, я тебя выслушал. И давай без драмы. Дверь там, – неловко показал он рукой и попятился, будто я вурдалак с налоговой.

А вот и нет. Вурдалак сейчас покажет класс.

Я пересекла комнату резким шагом, схватила его за грудки и припечатала к стене. Вежливо. Почти.

– Слушай сюда, принц на пуфиках. За последние сутки меня уже публично позорили, шептались за спиной, приписывали бог весть что. И вот, я – Лея, студентка с остатками самоуважения, стою в мужском общежитии, прямо у твоей стены. Думаешь, я пришла сюда ради прогулки?

Он молчал. Глаза слегка округлились.

– Думаешь, после всего, что мне уже стоило это решение, я просто уйду, потому что тебе влом помочь? Ага, щас. Я вцеплюсь в тебя, как клещ, и буду рядом, пока не согласишься. У меня уже нет репутации, чтобы беречь. А у тебя, поверь, ещё есть что терять. Так что либо ты с нами, либо я превращаю твою жизнь в нескончаемый квест.

Последнее слово прозвучало с грохотом, которого даже я не ожидала.

Он кивнул. Медленно. Осторожно. Как будто боялся спровоцировать меня ещё сильнее.

Я замерла. На месте «гроза академии» сейчас стоял парень, который выглядел так, будто его разбудили среди ночи и запугали чайной ложкой.

– Считаю это согласием, – сказала я, ещё раз ткнув ему в грудь. Просто по инерции.

Он моргнул. Потом ещё раз. Видимо, пытался осознать, что вообще произошло.

Я резко развернулась и вылетела из комнаты, пока он не собрался, чтобы высказаться. Или вызвать экзорциста.

На обратном пути я уже не замечала ни похотливых взглядов, ни зловещих смешков, ни брызг презрения, летящих из глаз вахтёрши. Видимо, она решила, что я окончательно скатилась. Или, наоборот, наконец-то раскрыла «женское предназначение». Ну да, мать года бы мной гордилась.

Хлопнув дверью, я покинула логово гормонального ужаса под названием общежитие. И только тогда смогла выдохнуть. Хотя не сказать, чтобы легче стало. Радость от того, что я, значит, блестяще провела операцию «Уговори идиотов», быстро потускнела. Потому что теперь начнётся вторая серия – «Ник Берн всё поймёт и пошлёт». А если он, не дай боги, злопамятный – то ещё и отомстит. И ведь не какими-нибудь тупыми угрозами, а красиво, стильно, с изюминкой. Прямо в духе «это тебе за дерзость, принцесса».

Такой вот букет настроений я и притащила домой. Ужин? Ага, щас. Пища мне в глотку не лезла. Зато самобичевание влезало отлично. Прямо трёхразовое.

Забравшись в свою комнату, я обняла учебник, как последний оплот разума. Притворялась, что читаю. На деле гоняла в голове сценарии «а что если», перемежая их фантазиями об импровизированном побеге в соседнюю страну. Команда… ну да. Назвать это «командой» всё равно что назвать стаю диких енотов хором. Остин хоть немного понимал, чего я от него хочу, остальные же были заняты… чем угодно, только не турниром. Вот так и зарождаются великие победы. Через шантаж, угрозы и молчаливую панику.

– Лея? – в комнату зашла мама, как будто телепортировалась по сигналу внутреннего радара «дочь в упадке». Поднос, чай, печеньки. Всё мило, пока не начался допрос.

– Где была весь день? С Итаном?

– Нет, по делам. Турнир.

В глазах мамы – разочарование, достойное трагедии в пяти актах. Вот сейчас начнётся.

– Лея, дорогая. Сейчас у вас с Итаном такой… важный период. Вам нужно проводить больше времени вместе.

Вот и началось.

– Мы проведём, – сдавленно отчиталась я, пытаясь сбежать от темы, как от разъярённого грифона. – В выходные едем на озеро.

Озеро – волшебное слово. Мама оживилась мгновенно, как кот, услышавший звук открывающегося холодильника.

– Только вдвоём? – голос у неё был такой, будто я только что призналась, что мы уезжаем в медовый месяц. – Это будут романтические выходные? Только для вас двоих?

– Ага, – буркнула я. И очень надеялась, что на этом всё.

Наивная.

– Тогда тебе нужно подготовиться! У тебя вообще есть приличное бельё? Нет? Ладно, купим. Выберем что-нибудь… с намёком. И на магическую депиляцию тоже сходишь, у Эльвины. После неё волосы боятся отрастать.

– Мама…

– Никаких «мама»! Я тебя учу, как не упустить мужчину мечты. Красивым глазкам они радуются, но замуж берут ту, кто умеет захватить и удержать.

Спасибо, теперь я точно не усну. Или, наоборот, сдохну от стыда и позора.

– Вот твой отец, например. После турнира его осаждали девушки, как мухи варенье. Но я не сдалась. В первую ночь я…

– СТОП! – вскинула я руку, как маг в эпицентре ритуала экзорцизма. – Пощади. Мне не нужно ТАКИХ знаний. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Мама прикусила губу, будто у неё забрали лучший момент фильма. Но, увы, я выжила. Почти. Хотя морально пострадала серьёзно.

– Такие, как Итан, – это подарок судьбы. Не проморгай. Хватай, пока не передумал. – Она встала и уже на выходе добавила: – Я запишу тебя в салон на четверг. Бельё подберём, и, может, платье. Красное. Оно всегда работает.

– Вообще-то я… – робко попыталась я. Но, увы. Дочь не считается участником диалога, если у матери включён режим «Всё под контролем, дитя не сопротивляется».

С триумфом на лице она удалилась.

Я проводила её взглядом. Убедилась, что опасность миновала. И только тогда позволила себе пробормотать:

– Папа с ней не спорит, потому что иначе смерть. Или магический маникюр. Что, в общем-то, одно и то же.

Если папа тихая речка, которая изредка выходит из берегов, то мама цунами, наделённое правом голоса и кредитной картой. Как они вообще нашли друг друга? Может, и правда её «уловки» сработали… Я даже представить не хочу, какие именно. Вот вообще. Ни одного кадра.

Решительно встряхнула головой, как будто могла стряхнуть эти мысли. Учёба. Да. Формулы, заклинания, тесты. Только это и спасёт меня. Ну, или хотя бы отвлечёт от идеи сбежать из страны до четверга.

Глава 6

– Студентка Лея Браун, немедленно явитесь в кабинет ректора, – раздалось из громкоговорителя с металлическим эхом, заглушив монотонное бормотание профессора.

Он как раз с вдохновением мхом зачитанного лектора вещал о бактериях, якобы усиливающих ментальную магию. Аудитория погрузилась в академическую кому: кто-то мирно храпел в тетрадь, кто-то методично вырисовывал на полях философские спирали. Всё шло по плану – пока не прозвучала моя фамилия.

Будто кто-то подбросил осиное гнездо в центр аудитории. Все головы синхронно повернулись. На меня. Чудесно. Просто симфония неловкости в четырёх актах.

Я втянула голову в плечи, как старая черепаха, у которой отобрали право на анонимность, и мысленно зашипела: Ну вот зачем так? Почему не ночью? Почему не по сове? Почему не через портал с дымом и драматическим фоном?!

Шёпот покатился по рядам, как волна: "Это ж Браун…", "Опять к ректору?", "А вдруг она его… того?"Конечно же, они не моглми не всунуть свой нос туда, где пахнет чужим унижением.

– Что, Браун, снова приватная аудиенция с ректором? – протянул Заир с видом сочувствующего крокодила. – Или уже интимные консультации начались?