Академия стихий

Лена Левина

Академия стихий

Глава 1

Я почти бегом неслась вниз по лестнице, едва касаясь ногами ступенек. Казалось, ещё чуть-чуть, и я действительно начну перепрыгивать через две, как в детстве, когда спешила на занятия по зельеварению. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь витражи, играли на каменных стенах, рассыпая вокруг пятна радужного света. Но любоваться ими было некогда.

До обеда оставались считаные минуты, и скоро в коридорах хлынет полчище голодных студентов. Нужно успеть к ректору до этого нашествия, иначе потом в столовую не пробьёшься и полчаса будешь толкаться в очереди. А бывало, вообще оставалась без обеда, сломя голову мчась на следующую лекцию.

Нервозность подгоняла ещё сильнее. Просто так к ректору студентов не вызывали, особенно во время лекций. Значит, причина была серьёзная. Я пыталась себя успокоить – за три года учёбы ни в чём предосудительном замечена не была. И всё же неприятное волнение скребло где-то под сердцем.

Остановившись перед массивной дубовой дверью, я торопливо пригладила волосы, поправила сбившуюся набекрень кофту и постучала.

– Войдите! – голос прозвучал мгновенно, словно за дверью только и ждали моего появления.

Я вошла в просторный, залитый светом кабинет. Высокие окна впускали внутрь мягкий дневной свет, отражающийся на полированном дубе мебели. Здесь пахло кожей, чернилами и чем-то ещё – лёгким ароматом старинных книг и магии. Всё вокруг дышало основательностью и достатком. Не то что тесная клетушка декана нашего факультета…

Ректор сидел за широким столом, улыбаясь так тепло и приветливо, что от этого становилось только тревожнее. Слишком уж радушно. Обычно так встречают гостей, от которых ждут большой услуги.

Только бы не снова весенний фестиваль, – скривилась я про себя, вспомнив прошлогоднюю суету.

– Садись, пожалуйста, – пригласил он, кивком указывая на кресло напротив.

Я подчинилась, села, стараясь выглядеть спокойной, но внутри была натянута, как струна.Ректор держался необычно прямо – спина прямая, руки сложены на столе в безупречно правильной позе, словно экзамен сдавал он, а не я.

– Как учёба? Трудности есть? – спросил он тоном, наполненным почти отеческой заботой.

Я внутренне закатила глаза. Точно что-то задумал.

– Всё хорошо, спасибо, – ответила я как можно вежливее. И, подумав, добавила: – Времени, правда, в обрез. Сутки напролёт зубрю и практикуюсь. Иногда даже про еду забываю.

Намёк был прозрачен, как кристалл, надеюсь, он его уловит и найдёт себе другого добровольца для своих идей.

Но ректор лишь расплылся в ещё более широкой улыбке.

– Как и ожидалось от Леи Браун! Лучшая из лучших! – произнёс он с таким пылом, что я едва не застонала.

Понятно. Будет просить о чём-то громоздком и хлопотном.

Я натянула вежливую улыбку, молча глядя на него вопросительно. Надо бы нам побыстрее перейти к сути, пока студенческая орда не смела с лица земли столовую.

Ректор заметил моё нетерпение, слегка кашлянул в кулак, будто собираясь с духом.

– Лея, ты знаешь, что скоро стартует турнир «Состязания стихийников»?

Я едва удержалась, чтобы не вздохнуть вслух. Ещё бы я не знала!

С самого детства «Состязания стихийников» были в нашей семье темой чуть ли не священных рассказов. Мой отец, великий Киран Браун, до сих пор был легендой академии – юный маг воды, обошедший лучших студентов со всех уголков империи. Единственный, кто принёс нашей академии первое место в личном зачёте. Внизу, на почётной доске, его портрет до сих пор украшает зал, обрамлённый свитком похвалы и благодарности.

Естественно, его слава рикошетом ударила и по мне. Поначалу меня дразнили, перешёптывались за спиной, намекали, что я «папенькина дочка», которую тянут наверх. Было горько и обидно: я ведь сама прошла все испытания на равных! Но с годами страсти поутихли – появились новые темы для сплетен.

– Каждые пять лет лучшие из лучших собираются на этом турнире, чтобы выявить сильнейших стихийников империи! – продолжал ректор, глядя куда-то вдаль, словно сам видел себя стоящим на пьедестале с кубком в руках.

А до меня, наконец, стало потихоньку доходить, зачем я понадобилась ректору. Только вот он обратился не по адресу. Азарта и жажды славы во мне столько же, сколько навыков в кулинарии у моей мамы. То есть, совсем нет. И если бы я могла, я бы прямо сейчас сказала ему об этом. Но, конечно, вежливость я тоже не теряла. Надо было как-то сразу обозначить свою позицию.

– Простите, но я не заинтересована в участии в этом состязании. Найдите другого кандидата, – произнесла я, постаравшись, чтобы мой голос не дрогнул. Но, как только эти слова вырвались из моих уст, ректор нахмурился, и его лицо сразу приняло выражение, которое я могла бы назвать и разочарованным, и обиженным, но при этом – всё равно вызывающим сомнение.

– Долгое время мы отсылали добровольцев, и всегда получали лишь разочарования, – проговорил он, и в голосе явственно проступила досада. – Но в этот раз поедут только самые лучшие. У нас больше нет права на ошибку! – В конце его голос так поднялся, что я почти почувствовала, как в воздухе повисла горячая, почти осязаемая угроза. Он покраснел и схватился за бокал, выпив его залпом, как если бы хотел проглотить все свои переживания одним махом.

Может быть, я и должна была почувствовать искреннее беспокойство, но его поведение, эта излишняя нервозность, наоборот, только увеличивали мой скепсис. Да и академия давно привлекала внимание всякой шушеры, только чтобы потом попасть в пустую и не заслуживающую уважения среду. И как мне всё это изменить, если сам ректор делает всё возможное, чтобы наделать ошибок?

– Простите, но… – начала было я, но он не дал мне продолжить.

– Если не победим, академию закроют! – выпалил он, словно у него не было другого выхода, как вывалить на меня этот тяжёлый приговор. Его глаза засветились яростью, и он вновь сделал большой глоток из бокала, будто собирался влить себе смелости.

"Рыбий зад!" – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. Как всегда, в самый неподобающий момент! Но сейчас это было прямо на грани… стыда.

Ректор, как будто не заметив моей неловкости, нахмурился и выпалил:

– Вот именно! Мы стоим прямо на пороге этого!

Он вдруг выпрямился, как будто на мгновение оставив позади все эмоции и усталость. Его лицо стало жестким и решительным. Он вновь положил руки на стол, как будто собирался произнести что-то важное и несомненно убедительное.

– Но мы можем это изменить, – произнес он мягким, но настойчивым тоном. – В нашей академии есть студенты, которые готовы стать теми самыми "сильнейшими". И в их числе наша гордость, Лея Браун! – Ректор снова выдал свой стандартный комплимент, который теперь был едва ли не противен, так как его лесть звучала слишком явной и навязчивой.

Я взяла протянутую папку, и взгляд мой сразу упал на страницы, которые раскрылись передо мной. Серые, тщательно написанные анкеты… Однако одно имя привлекло моё внимание с самого начала – Тео Стоун. Это имя было почти как символ. Я часто слышала его среди студентов. Однако, что мне о нём известно? Примерный студент? Нет. Не особо. Я даже не помню, когда последний раз его видела в библиотеке или на тренировках. Может быть, на самом деле он прилежно занимался в своём факультете, но почему-то его поведение, особенно когда его поклонницы таскали для него коробки на фестивале, наводило меня на сомнения. Он красив, безусловно. Но это ли причина для того, чтобы делать из него героя академии?

Я не могла понять, почему все так одержимы этим Стоуном. Да, он был харизматичен и привлекателен, но это не делало его магистром стихий! Это не превращало его в великий магический талант. Он не был тем, кто мог бы достойно защитить имя нашей академии.

Вместо того, чтобы удовлетворить мои ожидания, эти анкеты пробудили у меня больше вопросов, чем ответов. Я сжала папку и на мгновение почувствовала, как неуверенность захватывает мою грудь.

– Вижу, вы знакомы. Это хорошо. Значит, и уговорить их сможешь, – произнёс ректор, его голос звучал ровно, но в словах скрывалась невидимая настоятельность.

Я встретила его взгляд с лёгким недоумением, не сразу понимая, что он имеет в виду.

– Я? Уговорить? Их? – повторила я, не скрывая удивления.

– Ну да, они ж твои друзья, – безмятежно ответил он, как будто это было абсолютно очевидно. – Наверное, к тебе прислушаются.

– Не друзья они мне, – пробормотала я, чувствуя, как в груди загорается неуверенность. Мои слова, несмотря на их твёрдость, звучали почти непривычно.

Ректор едва заметно усмехнулся.

– Но Тео-то ты узнала, – продолжил он, не отступая. – Это, пожалуй, важное обстоятельство.

– Было бы странно, если бы я не узнала первого красавчика академии, – я тихо хмыкнула, не встречая его взгляда, и перевернула страницу анкеты. – Весь учебный корпус только и говорит о нём, особенно девочки. Почему бы им такой же энтузиазм к учёбе не проявить? – Я бросила взгляд на следующий лист, надеясь, что эта тема скоро утихнет. – Кто здесь?

"Кай Остин. Факультет Земли, второй курс".

Не знакомо.

– Не знаю такого, – тихо произнесла я, чуть пожав плечами, как бы абстрагируясь от обсуждаемого.

– Очень способный молодой человек, – заметил ректор, явно удовлетворённый своим выбором. – В прошлом году на региональных соревнованиях по толканию ядра занял второе место.

Я кивнула, но почти не слушала его. Мои глаза блуждали по строкам анкеты, на которых были написаны адрес, номер телефона, магический уровень, успеваемость… Судя по всему, парень действительно очень старательный. Достиг зелёной ступени, преодолев свои ограничения. Но я всегда верила: мастерство – это плод усердия, а не наследственного дара. Тео Стоун, конечно, исключение.

Перевернув страницу, я наткнулась на имя, от которого моё сердце на мгновение забилось быстрее. Успеваемость этого парня была настолько удручающей, что я почти ощутила, как она давит на мои лёгкие.

– Простите, но я пас, – захлопнула я папку с таким звуком, будто её закрытие разрезало пространство на две части.

Ректор, заметив мою решимость, с лёгкой растерянностью попытался вернуть меня к разговору.

– Лея, не спеши, давай обсудим всё спокойно, – его голос стал мягче, словно он пытался найти нужные слова, чтобы увильнуть от моей категоричности.

– Если речь идёт о Нике Берне , – сказала я, неожиданно ощутив, как моё терпение истончается, – то здесь нечего обсуждать.

Слова вырвались быстрее, чем я успела их обдумать. Внезапная дерзость застала меня врасплох. Даже с ректором!

Но тот словно не заметил, насколько нелепо прозвучала моя уверенность. Он всё так же смотрел на меня с тем же лёгким выражением на лице, не проронив ни слова, как будто я произнесла обычную истину.

– Ты и Берна знаешь, – сказал он с тенью упрёка в голосе. – А говорила, что не дружишь с ними.

Как же он умел ловить на словах! Его интонация была ненавязчивой, но в ней скользила неизбежная претензия. Всё, что я говорила, казалось, лишь подкидывало ему новые козыри.

– Они. Мне. Не. Друзья, – повторила я, выделяя каждое слово, будто проклиная себя за то, что позволила его манипуляциям так легко меня поймать. – Ника Берна, как и Тео Стоуна, знает вся академия. Он герой среди лентяев и хулиганов, и вы это прекрасно понимаете.

Ректор отмахнулся, его плечи чуть поднялись, а лицо на мгновение озарилось искренней лёгкостью.

– Все мы когда-то были немного хулиганами, – заметил он, но тут же добавил, как бы поправив себя: – Ну, кроме тебя, конечно. Вот почему я и доверил эту задачу именно тебе, самой ответственной и примерной студентке. Ты же знаешь, что сможешь найти с ними общий язык. Уверен, из вас получится отличная команда!

Я не ответила, и снова не могла скрыть лёгкой усмешки. Он словно нарисовал меня в роли спасительницы, но я понимала, что всё это не более чем театральная постановка. Это не был разговор о действительности. Это было только продолжением его игры.

– Почему бы вам просто не поставить их перед фактом? – спросила я, не скрывая любопытства. – Почему всё это нужно обставлять такими высокопарными речами?

Ректор выдохнул, и его лицо на мгновение помрачнело. Лёгкая улыбка исчезла, а взгляд стал темнее, как будто из глубины его усталости возникала какая-то неизречённая правда.

– Потому что я не могу отправить их на турнир, если они сами не захотят, – произнёс он с неожиданной серьёзностью. – И ты в этом вопросе не можешь быть указом. Но я прошу тебя, Лея. Ради академии. Ради места, которое так дорого твоим родителям. Ведь именно здесь они встретились, полюбили друг друга.

Это был последний удар. Я почувствовала, как слова его проникли глубоко внутрь меня, задевая самые уязвимые точки. Он знал, как использовать моё прошлое, моё наследие, чтобы пробудить во мне чувство ответственности.

Я не могла не взглянуть на папку снова. В голове крутилось столько мыслей. Может, я всё-таки могу поговорить с ними? Просто попытаться? Я почти убедила себя в этом, но память мгновенно вернула меня к нашему разговору с Ником. Нет! Это невозможно. Я не могу этого сделать.

Но ректор не собирался останавливаться. Он знал, как извлечь из меня последний ответ.

– Кстати, на турнире будет Джек Боливар, – произнёс он, небрежно добавив: – Он, слышал, ищет новых помощников.

Моё сердце сразу пропустило удар. Джек Боливар! Лучший водный стихийник Империи! О нём слагают легенды, его имя стало синонимом могущества и мастерства. Он – мой идеал, мой герой. Быть рядом с ним, учиться у него… Это была мечта, которую я пронесла через все годы.

Ректор, увидев, как я немного приосанилась, добавил:

– Состязания стихийников – это шанс заявить о себе. Боливар не упустит шанс заметить тех, кто достоин.

Часть меня сопротивлялась, но другая, уязвимая и мечтательная, уже знала, что не смогу отказаться. Так много слов, столько лестных аргументов. Отказать было бы неправильно.

– Хорошо, – выдохнула я, не ожидая, что слова выйдут так спокойно. – Если это на благо академии, я согласна принять участие в турнире.

Ректор сразу же расплылся в улыбке, словно весь мир вдруг стал светлее.

– Отлично! Но вот с остальными тебе придётся потрудиться. Объясни им, что это важно.

– Я объясню, – сказала я, разводя руками. – Но если они откажутся, ничего не поделаешь.

– Попробуй уговорить их. У тебя есть целая неделя, – сказал он с лёгкой усмешкой, но в глазах уже не было ни тени сомнений. – Лучше, если ты справишься раньше. Нам нужно подать заявку на участие. Турнир теперь переносится на начало лета, так что времени совсем мало.

– Неделя?! – я не могла скрыть своего удивления.

– Да, неделя. Но ты, думаю, справишься. Иди, развлекайся, занимайся чем хочешь. И папку с собой возьми, пусть будет под рукой, – сказал он, снова погружаясь в бумаги.

Я поняла намёк и встала. Папка с бумагами легла в мою сумку, а я направилась к двери. Уже у выхода ректор окликнул меня:

– Лея, только не рассказывай о нашем разговоре. Никому, кроме этих ребят. Чтобы слухи не разошлись.

Я кивнула, не оборачиваясь, и покинула кабинет.

* * *

Я шла в столовую, ощущая, как внутри меня снова что-то переворачивается. Может, я поторопилась с согласием? Неужели стоило так поспешно сказать «да»? Ректор мог бы хотя бы дать мне пару дней на раздумья. Я понятия не имею, прислушаются ли ко мне эти парни. Мы с ними даже не знакомы – и слово друг другу не сказали. Ну, разве что с Ником, но о каком приятном общении может идти речь?

Я вспомнила тот момент, когда всё началось, – первый курс. Мои однокурсники сразу же недолюбливали меня, считая, что я сюда попала исключительно благодаря связям моего отца. Я сначала пыталась доказывать обратное, показывая свои вступительные экзамены, но в итоге махнула рукой. Я пришла учиться, а не искать друзей. Хотелось, конечно, почувствовать себя частью этой большой и странной компании, но если честно, то меня всё больше утешала мысль, что в Академии мне предстоит не развлекаться, а развиваться.

А потом настал зимний бал. Все готовились, делились планами, строили мечты о своём партнёре. И вот, сидя в коридоре, я чувствовала себя как последний придурок. Я не была приглашена. Так и сидела там, обнимая себя, и плакала. И тогда он подошёл. Ник.

Он был еще на первом курсе, но с таким набором дурных поступков, что разумные люди предпочитали держаться от него подальше. И вот он, этот сумасшедший парень, приходит ко мне, всей заплаканной и растерянной, и с таким самоуверенным видом говорит:

– Браун, тебя всё равно никто не пригласит. Хочешь, схожу с тобой, чтобы ты не опозорилась?

Слёзы мгновенно высохли от изумления. Он продолжил, не давая мне времени на ответ:

– Одна пойдёшь – будешь жалко выглядеть. Потом все заклюют.

Я почувствовала, как во мне нарастает ярость. Кто он такой, чтобы так говорить? Я совершенно не нуждалась в его жалости.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – выдохнула я. – Иди куда шёл.

Но он, этот раздражающий, самоуверенный придурок, только усмехнулся.

– Нуждаешься, – сказал он, наклонив голову. – Жду тебя в пятницу в шесть вечера в парке у главного корпуса. Если не придёшь – пожалеешь.

И исчез, оставив меня с этим сумасшедшим предложением в голове. Я была так зла, что в тот момент даже не подумала, что этот парень на самом деле пытался помочь – пусть и в своей странной манере.

На следующий день меня пригласил другой парень. Эндрю с четвёртого курса. Он был всё, о чём можно было мечтать: высокий, с белоснежной улыбкой и глазами, полными искренности. Я была счастлива, что такой парень обратил на меня внимание.

Но счастье было недолгим. Ник ворвался на бал, закатил сцену, и не обошлось без драки. Эндрю больше меня не замечал.

Злость и обида кипели внутри. Я высказала Берну всё, что о нём думаю. Он тоже не стеснялся в выражениях. И с тех пор мы больше не обменивались ни словом, ни взглядом. Но мне всё равно приходилось слышать о его проделках. Он продолжал творить беспорядки на занятиях, устраивать хаос на полигоне. И да, драки – это уже была его визитная карточка.

Как и ожидалось, столовая сегодня была переполнена. Очередь растягивалась от самого входа, а свободного места можно было только мечтать. Люди стояли с подносами в руках, и казалось, что вся академия сошла с ума от голода. Я же по дороге в столовую перекусила булочкой с кофе. Дома никогда не завтракаю – после маминой стряпни можно целый день провести в уборной.

– Лея!

Я обернулась на окрик и увидела Кайли, которая махала рукой из середины очереди.

– Иди сюда, я для нас место в очереди заняла! – крикнула она.

Пока я пробивалась через толпу, несколько голодных взглядов пронзили меня. Я понимала их недовольство. Время драгоценное, а всем хочется поесть.

– Ну что, зачем тебя ректор вызывал? – спросила Кайли, когда я подошла. В её глазах горело любопытство, будто она только и ждала, чтобы узнать каждую мелочь.

Кайли – это тот человек, который всегда в курсе событий. У неё нет ни единой сплетни, мимо которой она не пройдёт. Мы познакомились с ней на первом курсе. Она была доброжелательной, хоть и с некоторой настороженностью. Видимо, переживала, что может попасть в ту же изоляцию, которая стала моим спутником. Но со временем, когда второй курс наступил, она расслабилась и начала общаться со мной гораздо свободнее. Мы подружились.

– Да ничего особенного, ректор просто решил, что я могу помочь с организацией фестиваля, – соврала я, решив оставить правду при себе.

Кайли фыркнула.

– Вот странный тип. Не мог бы подождать хотя бы до конца лекции? Это точно не его стиль.

Я сдержала усмешку. Да, Ректор был странным. Особенно с его заданиями для меня.

Выражение лица Кайли изменилось мгновенно, превратившись в мечтательное, окутанное вуалью влюблённости. Я невольно последовала за её взглядом, хотя уже и так понимала, что стало причиной этого переменчивого настроения.

В самом конце очереди, окружённый молчаливыми поклонницами, стоял Тео Стоун. Как всегда, он был в центре всеобщего внимания, его фигура – как магнит для восхищённых взглядов. Весь зал будто замер, словно забыл про еду и шум, сливаясь в единый поток взоров, направленных на него. Некоторые девушки даже забыли про свои подносы, увлечённые созерцанием идеальной внешности этого человека.

Кайли, не замечая меня, тихо вздохнула:

– Как же он красив! Белоснежная улыбка, глаза тёмный орех, такой глубокий взгляд. И когда он опускает чёлку… Боже, как же ему идёт! Но и с зачёсанными тоже потрясающе. Ему всё идёт. А губы… Эти губы…

Её восторженные слова поддерживали девушки рядом. Я чувствовала себя словно прозорливым свидетелем какого-то странного ритуала, где вся столовая поклоняется этому совершенству. В голове, почти без осознания, родилась отчаянная мысль: «Подойти к Стоуну, сказать ему о предложении ректора». Да, вполне возможно, это вызовет шквал ненависти от его поклонниц. Но мы с ним не пересекаемся нигде, кроме как в этой столовой. Ожидать его возле его аудитории, среди этой армии восхищённых девушек, было бы бессмысленно.

Решение было принято. Я направилась к своей цели.

Кайли, унесённая в свои мечты, не сразу заметила моего отсутствия, а когда заметила, было уже поздно. Но, конечно, её было не остановить.

– Стоун! Можно поговорить с тобой? – громко произнесла я, пытаясь перекричать шум и общее оживление вокруг.

Внезапно в зале наступила тишина. Все взгляды, как молнии, обратились ко мне. Влюблённые девушки замерли, уставившись с недоумением, а Тео оглядел меня лишь скучающим взглядом, как будто я всего лишь ещё одна случайная фигура в этом многолюдном зале.

– Ты кто вообще? – пренебрежительно спросила одна из брюнеток с пышной фигурой, делая шаг вперёд и оттесняя свою соседку.

– Это же Браун с факультета Воды, – уточнила другая девушка, блондинистая и с явно выраженным интересом.

– А, та Браун, которую без экзаменов в Академию приняли? Слышала, ректор распорядился, чтобы ей всегда ставили высшие баллы, потому что её отец знаменитость, – вмешалась третья поклонница.

Шёпоты и перешёптывания разлетелись по залу. Я почувствовала, как раздражение стало накатывать волнами, но сдерживалась.

– Зачем я тебе понадобился? – наконец спросил Тео, его голос звучал так, будто он сделал мне величайшее одолжение, предоставив мне право говорить.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – немного повысила я голос, чтобы меня услышали.

– В любви признаётся, – с ехидной усмешкой заметила брюнетка.

Её слова подхватили другие, зловеще смеясь.

– Ну, говори, – бросил Тео, как будто это была просто формальность, а не серьёзная встреча.

Я почувствовала, как в груди начинает нарастать негодование. Однако, собрав всю волю в кулак, продолжила:

– Я не могу сказать это при всех, – ответила я спокойно, сдерживаясь.

– Тогда можешь изложить это в письменной форме, – с лёгким движением головы поправил он чёлку и, как будто извиняясь за своё "великодушие", добавил: – Ну, или подожди, когда все уйдут.

Смех его поклонниц нарастал. Каждая новая фраза их поддразниваний с каждым моментом становилась всё более громкой, обострённой.

– Напиши ему любовное письмо!

– Не забудь сердечки рисовать, – раздались едкие комментарии.

Я почувствовала, как во мне встает волна раздражения, и в голове промелькнула мысль сказать им всё, что я о них думаю. Но я лишь сдержала себя, развернулась и пошла прочь, решив не ввязываться в этот спор.

А Стоун… Кем он себя возомнил? То, что он красив, не даёт ему права смотреть на других с таким презрением. Пусть ректор сам с ним разберётся.

– Что это было?! – в голосе Кайли было слышно настоящее недоумение.

Окружающие студенты не скрывали своего любопытства. Каждая новая тема для обсуждения казалась им безмерно важной.

– Ничего, потом расскажу, – отмахнулась я, решив пока не раскрывать все карты.

– Ты что, влюбилась в Тео?! – воскликнула она, совсем потерявший свой спокойный настрой.

– Тише! – прошипела я, почти подойдя к грани раздражения. – Сказала же, позже объясню.

Кайли, по-видимому, немного успокоилась, но в её глазах ещё не угасла искорка любопытства.

– Ты обещала, – добавила она серьёзно, и на этом, кажется, смирилась.

Остальные сдерживали своё разочарование по поводу отсутствия подробностей. Я же не знала, как буду выпутываться из этого, ведь Кайли точно не оставит меня в покое, пока не получит свои ответы.

Глава 2

Обед так и остался несбыточной мечтой. Профессор Гиральд, преподаватель "Истории Императорской семьи", был человеком, которого опасались все без исключения. Его строгий взгляд и привычка носить с собой маленький блокнотик, в который он записывал всё – от опозданий до случаев бессонных лекций, заставляли студентов приходить на его занятия с хирургической точностью. И в этом блокноте, как в древней книге праведности, было прописано каждое преступление. Легкомысленно и невнимательно прошедший мимо Гиральда студент рисковал узнать о своём "грехе" на экзаменах, где профессор, обратившись к своему записному инструменту, припомнил каждое слабое место. Так что даже самые отъявленные прогульщики не смели пропускать его лекции.