Талгат. Вторая жена

Валия вздрогнула, но не ответила. Ее взгляд скользнул по нему, не задерживаясь.

Талгат вздохнул. Он не знал, вернется ли она когда-нибудь к нормальной жизни. Но он не мог бросить ее – не из-за жалости, а из-за чести. Он дал слово.

Позже, за ужином, Платон заметил его задумчивость.

– О чем думаешь, брат?

Талгат отложил вилку, потянулся за стаканом воды.

– О будущем.

– Какое еще будущее? У тебя уже есть все: деньги, власть, уважение.

– Но нет настоящей семьи.

Платон усмехнулся.

– Амир – твой сын. Валия – твоя жена. Лейла, Айдар, Зухра – твои родные. Что еще нужно?

Талгат посмотрел в окно, где за стеклом мерцали огни города.

– Я хочу жену, которая будет любить меня. Своих детей. Но сейчас… сейчас не время.

– Потому что Фахад мертв, а ты все еще воюешь?

– Потому что я не готов.

Он понимал: чтобы построить что-то настоящее, нужно сначала построить себя.

На следующий день Талгат подал документы в университет. Экономика и управление – то, что нужно для бизнеса. Он не собирался быть просто «крутым парнем с деньгами». Он хотел знать законы, финансы, стратегии.

– Ты серьезно? – удивился Айдар, когда Талгат рассказал ему о своем решении.

– А что, я на бандита похож?

– Ну… да.

Талгат рассмеялся.

– Я хочу, чтобы наш бизнес был чистым. Чтобы никто не мог сказать, что мы такие же, как Фахад.

Айдар кивнул.

– Тогда я тоже подам документы. На программиста.

– Отлично. Будем учиться вместе.

Но жизнь – это не только дела и планы. Были и другие потребности.

Однажды вечером Платон отвез Талгата в дом двух девушек – стройных, ярких, с дерзкими улыбками.

– Это Карина и Дана, – представил он. – Они… помогают снять стресс.

Талгат нахмурился.

– Не будешь же ты хранить верность Валии? – прошептал Платон. – Девчонки проверенные, последствий не будет.

Талгат колебался. Но тело требовало своего. Он слишком долго жил в напряжении, слишком много держал в себе.

Карина подошла к нему, положила руку на грудь.

– Ты слишком серьезный. Давай я помогу тебе расслабиться?

Он вздохнул.

– Хорошо. Но только не здесь.

Они уехали в небольшой, загородный дом – место, где можно было забыть обо всем. Загородный дом был небольшим, но уютным – деревянные стены, камин, широкие окна, за которыми шелестел ночной лес. Платон, хитро, ухмыляясь, остался в гостиной с Даной, а Талгат с Кариной прошли в спальню. Дверь закрылась. В воздухе повисло напряжение – не неловкое, а горячее, плотное, как предгрозовая тишина. Карина медленно подошла к Талгату, ее пальцы скользнули по его груди, расстегивая пуговицы рубашки.

– Ты весь как струна, – прошептала она, прижимаясь губами к его шее. – Давай я помогу тебе забыть… обо всем.

Ее дыхание было теплым, губы мягкими, а руки уверенными. Талгат почувствовал, как кровь приливает к вискам, как тело отвечает на каждое прикосновение. Он слишком долго сдерживался. Схватив ее за талию, он протянул Карину к себе, ощущая, как ее тело прижимается к его напряженным мышцам. Их губы слились в жгучем поцелуе – не нежном, а жадном, полном давно копившегося желания.

– Ты знаешь, чего хочешь? – спросила она, отстраняясь на мгновение, чтобы сбросить платье.

Талгат не ответил. Вместо слов он резко подхватил ее на руки и бросил на кровать. Карина рассмеялась, но смех тут же превратился в стон, когда он накрыл ее своим телом, прикусив нежную кожу между ключицами. Он не торопился. Его пальцы скользили по его телу, исследуя каждый изгиб, каждую реакцию. Карина выгибалась под его прикосновениями, ногти впивались в его спину, но он лишь усмехнулся, чувствуя как власть переходит к нему.

– Ты… издеваешься? – прошептала она, когда его рука медленно прошла по внутренней стороне бедра.

– Нет. Просто наслаждаюсь.

Он заставил ее ждать. Целовал, кусал, пока она не застонала, не начала молить о большем. И только тогда, когда, ее тело уже дрожало от нетерпения, он вошел в нее – резко, глубоко, заставив Карину вскрикнуть. Его ритм был яростным, порывистым, будто он пытался выжечь из себя все лишнее – воспоминания, боль, одиночество.

Карина задыхалась, ее ногти оставляли следы на его плечах. Талгат перевернул ее, прижав к себе спиной. Его руки сомкнулись на ее груди, губы прильнули к щеке, а бедра двигались с животной силой, заставляя Карину терять дар речи. Она могла только стонать, цепляясь за простыни. Он не останавливался. Поднял ее, поставил на колени перед зеркалом, заставил смотреть, как их тела соединяются снова и снова. Карина проклинала его, что он сводит ее с ума. Ее тело содрогнулось в последней, огненной волне. И Талгат позволил себе отпустить контроль.

Позже, когда страсть утихла, Талгат лежал на кровати, глядя в потолок.

– Ты думаешь о ней? – спросила Карина.

– О ком?

– О жене.

Талгат ответил.

– Больше никогда не задавай мне вопросов, которые тебя не касаются. Твое дело утолить мой телесный голод, причем без последствий для меня. Если ты будешь держать язык за зубами и пообещаешь мне, обслуживать только меня, мы встретимся с тобой не один раз. Мне понравилось тебя трахать.

Карина проглотила язык.

А в глубине себя он знал: однажды он встретит женщину, которая зажжет в нем не только огонь желания, но и нечто большее. А пока… пока он будет отцом Амиру. И воином для тех, кто зависит от него.

Карина оказалась не просто красивой игрушкой – она была умна. Умна на столько, чтобы понимать: Талгат не просто клиент, а человек, с которым лучше дружить, чем враждовать. Их встречи стали регулярными. Каждый раз, когда напряжение бизнеса, учебы, отцовства становились невыносимыми, Талгат звонил ей. И она приезжала в загородный домик – без лишних вопросов, без глупых разговоров о чувствах. Он брал ее жестко, без нежностей – на столе, в машине на заднем сиденье. Карина не сопротивлялась. Наоборот она училась читать его желания по одному взгляду, по напряжению в плечах, по тому, как его пальцы сжимались в кулаки, прежде чем он брал ее за волосы и ставил на колени. Она не просто принимала его – она играла по его правилам. Позволяла связывать себя, кусала губы, чтобы не кричать, когда он входил в нее сзади, не давая опомниться. А потом, когда он, удовлетворенный, откидывался на подушку, молча приносила ему виски со льдом и садилась у его ног, как верная собака.

– Тебе не надоело? – как-то спросил он, наблюдая, как она застегивает блузку.

Карина улыбнулась. Не той дешевой улыбкой, которой встречала клиентов, а чем-то более настоящим.

– Мне платят. И платят хорошо. А ты… ты не бьешь, не унижаешь просто так. Ты просто берешь то, что тебе нужно. И мне это… нравиться.

Талгат усмехнулся.

– Ты странная.

– Возможно.

А в глубине души она знала: он никогда не позволит себе влюбиться в нее. Но и не бросит ее, как использованную вещь. Потому что Карина стала для него чем-то вроде удобной привычки. А еще она была умна. Умна на столько, чтобы не требовать большего.

Платон, конечно, не оставался в стороне. Дана была его отдушиной – такой же яркой, циничной и безэмоциональной, как он сам.

– Твой брат – чудовище в постели, да? – как-то спросила она, затягиваясь сигаретой после жаркой ночи.

Платон фыркнул.

– Он просто не умеет по-другому. Ему не до нежностей. Но он не насильник. Он никогда не возьмет женщину силой.

– А ты?

– Я проще.

И это была правда. Если Талгат использовал секс как способ выплеснуть ярость, то Платон относился к нему как к спорту – весело, азартно, без лишних заморочек.

Глава 5.

Амир рос, Валия иногда улыбалась. Лейла уехала учиться. Зухра занималась домом и Амиром. Айдар взламывал базы данных конкурентов. Платон пил виски и смеялся над глупостями.

А Талгат… Люди уважали его. Этого мужчину окружала определенная атмосфера власти. Но общения с людьми он старался максимально избегать. И это делало его человеком, с которым было не легко поладить. Развитая интуиция помогала Талгату понять людей. Ко всем трудностям он привык относиться стойко. Благодаря своей интуиции Талгату удавалось предугадать многие события и правильно рассчитывать свои действия. Для него редко что-то было неожиданным и непредсказуемым. Поэтому он получал признание на общественном поприще. И как бы Талгат не старался меньше общаться с людьми, но они к нему тянулись – за помощью, за справедливостью.

Город, который когда-то дрожал под каблуком Фахада, теперь жил по новым правилам. Талгат не просто занял место дяди – он перекроил саму систему. Его власть росла, а вместе с ней и уважение. Но не страх. Люди шли к нему не потому, что боялись, а потому что верили: этот человек не предаст и поможет.

Однажды к нему пришел старейшина рода Алиевых – седобородый Акбар, чей взгляд, несмотря на возраст, оставался острым, как клинок.

– Талгат, – сказал он, опускаясь в кресло с достоинством человека, который не привык просить. – Мой сын попал в беду. Его хотят посадить за долги, которых он не делал.

Талгат молча налил ему чаю.

– Кто?

– Банк, который теперь принадлежит Махмудовым.

Талгат знал этот род. Хитрые, жадные, они скупали долги, чтобы потом разорять семьи.

– Приведи ко мне своего сына. И все документы.

Через три дня долги были аннулированы. Алиевы поняли: теперь их судьба связана с Талгатом.

Так началось объединение.

В большом доме у горного озера собрались главы двенадцати родов. Те, кто еще помнил времена, когда слово старших значило больше, чем деньги.

– Мы как волки, которые грызутся за кость, – сказал Акбар. – А земля наша слабеет. Нас дробят, стравливают, покупают.

Все молчали. Потому что знали: он прав.

– Нам нужен лидер.

Взгляды обратились к Талгату. Он сидел в тени, в своем неизменном черном, пальцы медленно перебирали орлиное перо – подарок Алиевых после истории с долгами.

– Ты вернул то, что принадлежало нам по праву, – сказал старейшина рода Каримовых. – Ты не берешь лишнего. Ты держишь слово.

– Я не хочу власти над вами, – ответил Талгат.

– Но мы хотим, чтобы ты ее взял.

Тишина.

Потом Акбар встал. В руках у него был черный шнурок с древним оберегом – орлиным когтем.

– Это носили только те, кого кланы признавали своими вождями.

Талгат знал, что это значит. Отказ – оскорбление. Принятие – ответственность на всю жизнь.

Он наклонил голову. Старый Акбар надел ему оберег на шею.

– Пусть орел даст тебе зоркость, а коготь – силу.

Слух о том, что Талгат стал главой кланов, разлетелся мгновенно. И сразу же посыпались предложения. Всем хотелось породниться с Ильясовыми, хотя бы через Айдара.

– Моя дочь – красавица, умница, – говорил один.

– Моя племянница – из хорошего рода, приданое достойное, – настаивал другой.

Но Талгат лишь качал головой.

– Айдар сам решит.

Айдар, который теперь ходил с высоко поднятой головой, лишь пожимал плечами.

– Я не готов.

Но род Садыковых был настойчив. Их глава, Рустам, приехал лично.

– Ты спас моего брата от тюрьмы. Мы в долгу.

– Мне не нужны долги.

– Но нужны союзники.

Талгат задумался.

– Пусть Айдар встретится с твоей дочерью. Без обещаний.

Девушку звали Амина. Тихая, с умными глазами, она не лезла в разговоры, но когда Айдар случайно обжегся о чайник, она тут же принесла лед.

– Спасибо, – пробормотал он.

– Ты неловкий, – улыбнулась она.

Айдар покраснел. Через месяц он сам пришел к Талгату.

– Я женюсь.

Лейла вернулась с дипломом. Теперь она могла работать юристом.

– Ты нужна здесь, – сказал Талгат. – Мои люди будут учиться у тебя.

Но нашлись и те, кто видел в ней не специалиста, а невесту. Лейла расцвела, превратившись в красавицу.

– Она же замужем была! – возмущались некоторые.

– Но муж пропал, – отвечали другие. – Разве это брак?

Один из старейшин даже предложил Талгату выдать ее за своего сына.

– Лейла сама решит, – холодно ответил Талгат.

Лейла, услышав это, рассмеялась.

– Я выйду замуж, только если полюблю. А пока… у меня другие планы.

Талгат по-прежнему встречался с Кариной. Он так и не изменил привычке носить черное.

– Почему?– как-то спросила Карина.

– Потому что это цвет силы. И напоминание.

– О чем?

– О том, что я не имею права быть слабым.

Люди шептались, что в этом есть что-то мистическое. Что тот, кто носит только черное, либо уже мертв внутри, либо непобедим. Талгат не комментировал. Но когда он шел по улице, люди замолкали. И не потому что боялись. А потому что уважали.

Прошло пять лет. Талгат стоял на крыше своего офиса и смотрел на город, который теперь был полностью его. В руке – диплом с отличием по экономике и управлению. Айдар, доучившись на программиста, теперь возглавлял IT-отдел их империи. Все шло по плану.

Амиру шел шестой год. Мальчик рос смышленым, любопытным, с глазами, в которых уже читался характер. Валия… Валия по-прежнему жила в своем мире. Она смотрела на Амира и не понимала, что это ее сын. У Айдра и Амины родилась девочка, которую назвали Дастагуль. Лейла, ставшая одним из лучших юристов, вела дела клана. Платон, как всегда, был правой рукой – пил виски, смеялся над глупостями и прикрывал спину. Тетя Зухра по-прежнему следила за домом. Казалось бы все нормально. Но Талгат чувствовал опасность.

Глава 6.

В соседнем городке жил парень по имени Варис. Высокий, жилистый, с холодными и резкими чертами лица. Он очень был похож на своего отца Фахада. Варис вырос в жажде мести. Отец всегда в редкие встречи ему говорил: «Придет время и я тебе оставлю все!» Со смертью отца закончилось финансирование и Варису пришлось идти работать. А еще он собирал информацию на тех, кто отнял у него будущее. Он ненавидел Талгата и Айдара. Это они лишили его отца.

– Что-то не так, – сказал Талгат Платону, когда они сидели в кабинете.

– Опять твоя интуиция?

– Да. Как будто кто-то следит.

– Может, это Махмудовы? Они ведь до сих пор злятся, что ты отобрал у них банк.

– Нет. Это что-то другое.

Лейла вышла из офиса поздно вечером. Она устала, мечтала о горячей ванне и чашке чая. Когда она с охранником спустилась в подземный гараж, ее и охранника ударили по головам. Лейлу увезли, а охранник остался лежать на бетонном полу.

Когда Талгат получил звонок, его кровь застыла.

– У нас твоя сестра. Если хочешь, чтобы она жила – приезжай один, без оружия. Адрес пришлем.

Платон схватился за оружие.

– Это ловушка.

– Я знаю, – сквозь зубы сказал Талгат.

Но он пошел. А Платон в тайне от Талгата принял меры.

Встреча была назначена на заброшенном складе. Талгат вошел один.

– Где Лейла?

Из тени вышел Варис.

– Привет, брат.

Талгат не понимал.

– Кто ты?

– Сын Фахада. Варис. Тот, кого ты не знал. Ты убил моего отца. Теперь я убью твоих.

Варис нажал на курок пистолета. Раздались выстрелы. Талгат упал на пол, но пуля пробила плечо. Варис не ожидавший такого исхода, с простреленной рукой рванул к выходу. В соседнем помещении Лейлу держали двое головорезов. Платон ворвался туда и начал рвать их голыми руками. Когда все было кончено, Лейла, дрожа, смотрела на него широченными глазами.

– Ты… пришел.

Платон, весь в крови, тяжело дышал.

И в этот момент что-то щелкнуло. Между ними.

Талгата истекающего кровью увезли в больницу. Варис скрылся. Но вряд ли надолго. Теперь Талгат знал о нем.

А Платон и Лейла сидели в коридоре больницы.

Талгат очнулся в белой больничной палате. Резкий запах медикаментов, мерцающий свет лампы, тихий звук капельницы. Он попытался пошевелиться – тело ответило тупой болью в плече.

– Не дергайся, – раздался спокойный голос.

Платон сидел в углу, скрестив ноги, с сигаретой в зубах (хотя курить здесь запрещено). Его пальцы перебирали складки на джинсах, но взгляд был острым, как всегда.

– Сколько я тут? – хрипло спросил Талгат.

– Двое суток. Пуля прошла навылет, но врач сказал, что ты крепкий, как бык.

Талгат медленно кивнул, вспоминая последние события. Лейла. Варис. Выстрел.

– Лейла?

– Цела. Не тронута.

Талгат закрыл глаза, выпуская воздух.

– А Варис?

Платон стиснул зубы.

– Сбежал. Но ненадолго.

Талгат знал: теперь это война. Но не сейчас. Сейчас ему нужно восстановиться.

Лейла приходила каждый день. Приносила еду, книги, рассказывала о делах в офисе. Но что-то в ней изменилось. Раньше она смотрела на Платона с легким раздражением – он был слишком груб, слишком прямолинеен. Но теперь… Теперь, когда он спас ее, когда разорвал тех ублюдков голыми руками, она ловила себя на том, что ищет его взгляд.

А Платон… Платон перестал ходить к Дане. Перестал вообще смотреть на других женщин. Он будто замыкался в себе, становился молчаливым.

Однажды вечером, когда Талгат уже мог сидеть, Лейла принесла домашний плов.

– Мама готовила, – сказала она, раскладывая еду по тарелкам.

Платон стоял у окна, курил, не оборачиваясь.

– Ты что, теперь пост держишь? – спросил Талгат, глядя на его тарелку, которую тот даже не потрогал.

Платон фыркнул.

– Не голоден.

Лейла вдруг покраснела.

– Я… я могу принести что-то другое.

Платон резко обернулся. Их взгляды встретились – и оба тут же отвели глаза. Талгат заметил. Но промолчал.

Через неделю Талгата выписали. Он еще чувствовал слабость, но уже мог ходить.

Платон вел машину, молчаливый, как скала.

– Ты что, влюбился? – вдруг спросил Талгат.

Платон так резко затормозил, что Талгат чуть не ударился головой о панель.

– Ты о чем? – прошипел он.

– Ты пялишься на Лейлу, как школьник.

Платон сжал руль так, что костяшки побелели.

– Это бред.

– Я не слепой, брат.

Тишина. Потом Платон резко тронул машину с места.

– Она не для меня.

– Почему?

– Потому что я не тот, кто ей нужен.

Талгат усмехнулся.

– А кто ей нужен? Принц на белом коне?

Платон не ответил.

Лейла не могла спать. Каждый раз, закрывая глаза, она видела его – Платона, всего в крови, с бешеным взглядом, рвущего ее похитителей. Он спас ее. Не Талгат. Не охранники. Он. И теперь она ловила себя на том, что ищет его в толпе, что задерживает взгляд на его руках, на резких чертах лица.

– Что со мной? – прошептала она в подушку.

Лейла сидела в домашней библиотеке, листая юридический справочник.

Дверь открылась без стука. Платон. Они замерли.

– Я… книгу искал, – пробормотал он.

– Какую?

Он не ответил. Просто стоял, сжав кулаки. Лейла встала. Подошла ближе.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– За что?

– За то, что пришел тогда.

Платон резко шагнул вперед. Их лица оказались в сантиметрах друг от друга.

– Я всегда приду, – прошептал он. И вышел.

Лейла осталась одна, с бешено колотящимся сердцем.

Талгат наблюдал за ними. Видел, как Платон стал еще более угрюмым, как Лейла краснеет при его появлении. Однажды вечером он вызвал Платона в кабинет.

– Женись на ней.

Платон остолбенел.

– Ты с ума сошел?

– Ты любишь ее.

– Это не твое дело.

– Она моя сестра. И если ты сделаешь ей больно, я убью тебя.

Платон рассмеялся.

– Вот теперь это похоже на тебя.

Талгат встал, подошел к нему.

– Я хочу, чтобы вы оба были счастливы.

Платон молчал. Потом кивнул.

Лейла сидела в саду, пила чай. Платон подошел, сел напротив.

– Талгат сказал, что я должен на тебе жениться.

Лейла чуть не поперхнулась.

– Что?!

– Я отказался.

Сердце упало.

– Потому что… – Платон посмотрел ей прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты сама сказала «да».

Лейла замерла.

– Это… предложение?

– Нет. Это вопрос.

Она медленно улыбнулась.

– Да.

Платон впервые за много лет рассмеялся по-настоящему.

Талгат стоял у окна, глядя, как Платон и Лейла идут по саду, держась за руки. Он улыбнулся.

Теперь он мог сосредоточиться на другом. На Варисе.

Глава 7.

Каждый вечер, ровно в восемь, маленький Амир бросал игрушки и бежал к окну. Он знал: скоро во дворе зажгутся фары черного автомобиля, и появится он – его папа.

– Папа приехал! – кричал мальчик, стремглав несясь через коридор, едва слыша голос няни: «Амир, осторожно, не упади!»

Талгат входил в дом, и первое, что он видел – это широко раскрытые глаза сына, полные обожания.

– Пап, ты обещал рассказать про орлов! – хватал его за руку Амир.

И Талгат рассказывал. Садился в кресло, брал сына на колени, и его низкий голос наполнял комнату историями о горных птицах, которые никогда не бросают своих птенцов.

– Орел – это не просто птица, сынок. Это символ. Он парит высоко, видит дальше всех, но всегда возвращается домой.

Амир слушал, затаив дыхание, а потом спрашивал:

– А ты тоже всегда будешь возвращаться?

Талгат сжимал его маленькую ладошку.

– Всегда.

И это была единственная клятва, которую он боялся нарушить.

Платон и Лейла не хотели пышного торжества. Но Талгат настоял.

– Ты моя сестра. Ты выходишь за моего брата. Это будет свадьба, о которой заговорят.

И заговорили. Гостей собралось столько, что пришлось арендовать целый зал у горного озера. Лейла в платье цвета слоновой кости, с волосами, уложенными в сложную косу, под накидкой, выглядела как царица. А Платон… Платон в строгом черном костюме, с небритыми щеками и привычно сжатыми кулаками, казалось, вот-вот сбежит.

Но когда Лейла взяла его за руку, все увидели, как дрогнули его пальцы.

– Ты уверена? – тихо спросил он, прежде чем ведущая объявила их мужем и женой.

Лейла улыбнулась.

– Даже если ты сейчас развернешься и уйдешь – я пойду за тобой.

Платон рассмеялся – по-настоящему, громко, так, что даже Талгат удивился.

А потом был танец. Лейла в объятиях Платона, который, вопреки ожиданиям, двигался удивительно плавно.

– Где ты научился танцевать? – удивленно прошептала она.

– Я много чего умею, – усмехнулся он. – Будешь удивляться.

И она покраснела. Талгат наблюдал за ними, стоя в тени. Он улыбался, но в глазах была пустота. После свадьбы дом наполнился смехом. Лейла и Платон то и дело перешептывались в углах, Амир носился по коридорам, Айдар с Аминой возились с маленькой Дастагуль, которая уже пыталась ходить. Даже Валия иногда выходила из своей комнаты, глядя на всех загадочным взглядом. В глазах Зухры светилось счастье. Ее несчастные дети, Айдар и Лейла стали счастливыми. И все это благодаря Талгату. И только он оставался один. Он был хорошим отцом. Хорошим братом. Хорошим главой кланов. Но когда ночью он оставался в своем кабинете, он понимал – ему не хватает чего-то. Не власти. Не денег. А просто – кого-то, кто будет ждать его не потому, что он Талгат Ильясов. А просто потому, что он – он.

Однажды ночью в загородном домике Карина сказала ему:

– Ты выглядишь уставшим.

– Я в порядке.

– Врешь.

Он поднял на нее глаза.

– Чего ты хочешь, Карина?

Она наклонилась вперед.

– Ты думаешь, я не вижу? Ты окружен людьми, но одинок. Ты дал всем счастье, а себе – нет.

Талгат стиснул зубы.

– У меня есть Амир.

– Ребенок не заменит женщину.

Он резко встал.

– Уходи.

Карина ушла. Но ее слова остались.

На следующее утро Талгат зашел к Платону. Тот сидел на террасе, пил кофе.

– Ты счастлив? – спросил Талгат.

Платон удивленно поднял бровь.

– Да.

– Хорошо.

Талгат развернулся, чтобы уйти, но Платон остановил его.

– А ты?

Талгат не ответил.

– Ты тоже имеешь право на это, – тихо сказал Платон. – Не только быть отцом, братом, главой кланов. Но и просто – мужчиной.

Талгат сжал кулаки.

– Я знаю.

Но он не знал. Потому что даже не представлял, как это – быть просто человеком. А вдали, за горами, собирались тучи. Варис не сдавался.

Талгат сидел в кабинете, перебирая досье на Вариса. Фотографии, адреса, связи – все, что удалось собрать за неделю. Но информации было мало. Варис умел скрываться.

Платон вошел без стука, бросил на стол папку.

– Нашел. Он прячется в старом районе, в доме, который когда-то принадлежал Фахаду.

Талгат медленно поднял глаза.

– Ты уверен?

– Наши люди видели его там вчера ночью. Он собирает банду – бывших головорезов отца, бродяг, наемников. Готовит что-то.

Талгат откинулся в кресле.

– Он хочет войну? Получит ее.

Платон усмехнулся.

– Только на этот раз мы бьем первыми.

Район, где скрывался Варис, был как гниющая рана на теле города. Разваливающиеся дома, заколоченные окна, тени, которые шептались за спиной. Идеальное место для крысы.