Королевы Крестовых походов

В воинственном мире Средневековья женщине не подобало управлять феодальным государством и властвовать над мужчинами. Для Алиеноры требовалось найти сильного и могущественного мужа, чтобы тот правил от ее имени.

Витраж кафедрального собора Святого Петра в Пуатье, дар Алиеноры Аквитанской в честь ее свадьбы с Генрихом II в 1152 году

Дворец Алиеноры Аквитанской в Пуатье

Луи Будан. Вид большого зала (Зала теряющихся шагов) во дворце в Пуатье. 1699

Надгробия Алиеноры Аквитанской и Генриха II в аббатстве Фонтевро

Настенная роспись из церкви Святой Радегунды в Шиноне, на которой предположительно изображены Плантагенеты с коронованной Алиенорой Аквитанской в центре

2. Обоюдный гнев

В 1137 году Гийом X скончался во время паломничества к храму Святого Иакова в Компостеле, оставив тринадцатилетнюю Алиенору, графиню Пуату и герцогиню Аквитании, богатейшей наследницей и самой желанной невестой Европы. Сугерий, настоятель аббатства Святого Дионисия и главный советник сюзерена Гийома X, короля Франции Людовика VI, утверждал, что умирающий герцог просил короля оказать Алиеноре покровительство и выдать ее замуж за своего сына, тоже Людовика. Гийом также настаивал, чтобы земли дочери не входили в состав владений французского короля, сохранили независимость и наследовались только ее потомками.

В те времена Франция погрязла в борьбе с вассалами, которые расширили свои территории и могуществом превзошли сюзерена, чья власть за пределами его вотчины носила скорее номинальный характер. Перспектива женить сына на Алиеноре привела Людовика VI в восторг. Аннексия богатых владений невесты была крайне выгодна королю. Тем самым французская корона удваивала площадь земель и объем ресурсов, а король становился на одну ступень с богатейшими и самыми влиятельными из своих вассалов. Если бы Алиенора подарила супругу наследника, ее земли вошли бы в состав королевских владений навечно.

Король незамедлительно отправил сына в Аквитанию за невестой. Младшему Людовику тогда было около пятнадцати лет. В 1131 году, по обычаю франков, его короновали при жизни отца. Простой, добродушный, наивный и набожный юноша с ранних лет воспитывался при аббатстве Святого Дионисия близ Парижа и не испытывал тяги к мирской жизни. Однако он чтил свой долг. В июле 1137 года Людовик-младший и Алиенора обвенчались в соборе Бордо. По дороге в Париж молодые узнали, что Людовик VI скончался и теперь они – король и королева Франции.

Супруги разнились по темпераменту. Людовик VII любил Алиенору «сверх всякой меры», но редко посещал ее опочивальню. Его эпизодические визиты привели к рождению дочери Марии в 1145 году, что стало разочарованием, поскольку салический закон запрещал женщинам наследовать французский трон. О детстве Марии почти ничего не известно, хотя ход событий наводит на мысль, что Алиенора уделяла дочери мало внимания.

Бернар Клервоский позже писал, что Алиенора заняла «решительную политическую позицию», тем не менее, в отличие от предыдущих французских королев-консортов, она редко упоминалась в королевских хартиях – даже в тех, которые Людовик издавал для Аквитании. Если имя Алиеноры фигурировало в хартии, то лишь в знак того, что королева соглашается с действиями супруга или подтверждает их. Разумеется, на момент коронации ей было всего тринадцать, однако впоследствии ситуация не изменилась. Во время брака Алиеноры с Людовиком роль королевы-супруги была ограниченна, что нарушало традицию и лишало будущих французских консортов права оказывать политическое влияние. Подобно нормандским королевам Англии, французские королевы прежде проявляли активность в сфере политики, давали советы мужьям и участвовали в принятии решений. Но Алиенора играла в общественной жизни не более чем церемониальную роль. Современные ей источники, особенно официальные документы, почти не упоминают о королеве. Отсутствие критики в ее адрес со стороны летописцев в ранние годы позволяет предположить, что Алиенора, как и ожидалось, смирилась со своей новой ролью.

Гийом IX заложил Тулузу Бертрану, сыну Раймунда IV, но, когда Бертран умер в 1122 году, оставив владения брату, Альфонсу Иордану, у герцога не хватило смелости вернуть свою собственность. Алиенора унаследовала притязания деда, и в 1141 году Людовик попытался захватить Тулузу, но потерпел неудачу. В 1142 году внебрачная связь Петрониллы, сестры Алиеноры, с королевским кузеном Раулем, графом Вермандуа, женатым на сестре Тибо II Шампанского, привела к войне между Людовиком и Тибо II, в ходе которой город Витри-сюр-Марн погиб в огне вместе с сотнями жителей. Людовик терзался чувством вины, опасаясь, что его душа навеки проклята. Однако духовное утешение было не за горами.

Результатом Первого крестового похода (1096–1099), инициированного с целью отвоевать Святую землю у сарацин, стало создание четырех государств крестоносцев, среди которых наиболее влиятельным было Латинское королевство Иерусалим. Объединение четырех христианских государств, преимущественно с нормандцами и французами во главе, в Европе называлось Утремер, или Заморские земли. Необходимость военного присутствия для защиты паломников и охраны святынь Палестины от сарацин привела к основанию двух духовно-рыцарских орденов: ордена госпитальеров в 1099 году и конкурировавшего с ним ордена тамплиеров в 1118 году. Оба ордена охраняли паломников на Святой земле, а могущественные и богатые тамплиеры также предоставляли королям Европы банковские услуги.

В 1144 году сарацины захватили Эдессу, и безопасность христианских государств оказалась под угрозой. Неверным был открыт путь для вторжения в соседнее княжество Антиохия и Латинское королевство Иерусалим. Ужасные новости вызвали тревогу во всем христианском мире. Папа римский провозгласил Второй крестовый поход, и дядя Алиеноры, Раймунд де Пуатье, князь Антиохии, обратился к Людовику за помощью.

В июне 1147 года Людовик и Алиенора отправились на Святую землю. Крестовый поход провалился по многим причинам. События в Антиохии подорвали репутацию Алиеноры, поскольку «внимание, оказываемое королеве князем, и его постоянные, почти непрерывные беседы с ней вызвали подозрения короля»7. Возможно, князь Раймунд действительно находил Алиенору привлекательной, но более всего он стремился расширить свою территорию и «очень рассчитывал на содействие королевы и короля»8. Он хотел, чтобы армия крестоносцев помогла ему защитить Антиохию, однако Людовик ответил отказом, желая прежде спасти Иерусалим. Разъяренный Раймунд задумал лишить короля жены. Алиенора «с готовностью согласилась [на его притязания], потому что была глупой женщиной. В отличие от короля, который вел себя с неизменным достоинством, она насмехалась над законами брака и не уважала [чистоту] брачного ложа»9.

Серкамон, пуатуский трубадур, в песне, которую предположительно сочинил во время Крестового похода, порицал поведение женщины, разделившей ложе более чем с одним мужчиной. Вероятно, строка: «Лучше б ей никогда не родиться, чем грех совершить, о котором молва долетит даже до Пуату»10 – содержала завуалированный намек на неверность Алиеноры. Английские хронисты были более сдержанны, хотя история успела получить скандальную известность. Гервасий Кентерберийский счел благоразумным промолчать о том, что не следовало предавать огласке. Гиральд Камбрийский ограничился фразой: «Достаточно отметить, как Алиенора, королева Франции, некогда вела себя за морем в Палестине». Ричард из Девизеса оставил на полях загадочный комментарий: «Жаль, что многие знают о том, чего лучше не знать. Эта королева побывала в Иерусалиме с первым мужем. Но больше ни слова о том, что мне хорошо известно. Храните молчание».

Поздние авторы сочиняли более дикие истории. Около 1260 года анонимный Менестрель из Реймса утверждал, что Алиенора была «порочной женщиной», которая состояла в любовной переписке с мусульманским султаном Саладином и пыталась сбежать с ним на галере в Тире, но Людовик перехватил ее на пристани. «Ты не сто́ишь и гнилой груши!» – кричала она королю, если верить легенде. Менестрель не упомянул, что Саладину в то время было всего тринадцать лет. Этот рассказ типичен для сплетен, которые распускали об Алиеноре после ее смерти.

На самом деле Алиенора предупредила Людовика, что, если он не поддержит Раймунда, она останется со своими вассалами в Антиохии. «Когда король поспешил увезти ее, она упомянула об их родстве, заявив, что им возбраняется жить как мужу и жене, поскольку они состоят в родстве четвертой и пятой степени»11.

Людовик был «глубоко потрясен». Он любил Алиенору и не хотел потерять ни жену, ни ее земли, но «согласился дать ей развод с дозволения советников и французской знати». Прислушавшись к сановникам, король вынудил Алиенору последовать за ним в Иерусалим, что вызвало между супругами ожесточенный раскол. «Их обоюдный гнев усиливался, а обида не утихала, хотя они старались ее утаить»12.

Направляясь домой через Рим, королевская чета поделилась семейными проблемами с папой Евгением III, который отверг идею развода, «заставил [супругов] разделить ложе, украсив его собственными бесценными драпировками, и ежедневно стремился восстановить между ними любовь»13. Но примирить супругов понтифику не удалось. Алиенора жаловалась, «что вышла замуж за монаха, а не за короля»14.

Рождение в 1150 году второй дочери, Алисы, стало последней каплей для Людовика, пришедшего к мысли, что Господь не одобряет его брак. Бароны Франции убеждали короля оставить Алиенору и жениться на девушке с менее скандальной репутацией, которая могла бы подарить ему сыновей.

Сугерий призывал к осторожности, напоминая, что в случае развода Людовик потеряет наследство Алиеноры, которое может перейти к ее следующему мужу. Не исключалось, что избранник Алиеноры будет враждебно настроен по отношению к Франции. Сугерий направил всю свою энергию на восстановление согласия между королем и королевой. Но затем в Париж прибыл Генрих Фиц-Эмпресс, будущий Генрих II, король Англии, и все резко изменилось.

3. Высокочтимый лорд Генрих

К 1150 году имя семнадцатилетнего Генриха Фиц-Эмпресса было у всех на слуху.

Его отец Жоффруа, граф Анжуйский, вассал короля Франции, получил прозвище Плантагенет в честь веточки дрока Planta genista на шляпе. Прозвище обрело статус королевской фамилии только в XV веке. Генрих II и его сыновья основали династию анжуйских королей, но в XIII веке Англия лишилась графства Анжу, поэтому современные историки стали использовать фамилию Плантагенет для обозначения потомков Генриха II, которые властвовали в Англии до 1485 года.

Анжуйцы – как называли правящую династию Анжу – имели плохую репутацию. «Они пришли от дьявола и к дьяволу вернутся», – утверждал святой Бернар Клервоский, великий мистик и церковный реформатор XII века15. Он имел в виду печально известную легенду о прародительнице Анжуйского дома, которую с удовольствием рассказывали ее предполагаемые потомки. По слухам, в далеком прошлом анжуйский граф привез из путешествия молодую жену, красавицу Мелюзину. Та родила супругу четверых детей и была прекрасна во всех отношениях, за одним исключением: она всегда покидала церковь, не дождавшись Святого причастия. Это беспокоило графа, который подговорил четырех рыцарей наступить графине на плащ и не позволить ей уйти до окончания мессы. Когда служитель церкви приподнял освященный хлеб, Мелюзина вырвалась и с визгом выпрыгнула из окна. Больше ее не видели; Мелюзину стали считать дочерью дьявола, которая не вынесла взгляда на Тело Христово.

Богатые и плодородные земли Анжу раскинулись на берегах Луары. Первое упоминание о правителях Анжу датируется IX веком. К X веку они получили графский титул и с тех пор неуклонно приумножали состояние, территорию и могущество благодаря блестящей дипломатии и серии выгодных браков с наследницами соседних владений. Удачное расположение графства обеспечило ему огромное стратегическое преимущество среди западноевропейских государств. На западе оно граничило с герцогством Бретань, на севере – с Нормандией, на юге – с Пуату и Аквитанией, на востоке – с Шампанью, Блуа и Французским королевством.

Нормандцы и анжуйцы не питали друг к другу особой любви с 1066 года, когда нормандцы добились господства в Северной Европе после восшествия Вильгельма Завоевателя на английский престол.

Графов Анжуйских называли «свирепыми и воинственными»16. В 1154 году Генрих Хантингдонский отмечал: «Общеизвестно, что анжуйский народ процветал при бойких, задиристых правителях и наводил ужас на соседей окрест». Ненасытная жадность анжуйцев с их тягой к экспансии была притчей во языцех. Графы Анжу отличались вспыльчивым характером, неуемной энергией, полководческими талантами, политической дальновидностью, неотразимым обаянием и крепким телосложением. Яркий анжуйский темперамент, склонность к насилию и привычка впадать в крайности объяснялись их демоническим происхождением. Никто не удивлялся частым размолвкам графов Анжуйских с Церковью. Среди представителей Анжуйского дома встречались умные, образованные люди, но большинство славилось жестокостью, распутством и междоусобицами.

Анжуйцы слыли красивым народом. Многие были высокого роста, щеголяли физической силой и рыжевато-золотистыми волосами, вызывая невольное уважением среди равных себе, а также вассалов. В основном они были активными и способными правителями.

Жоффруа Плантагенет женился на Мод, внучке Вильгельма Завоевателя, дочери Генриха I, короля Англии, и вдове Генриха V, германского императора Священной Римской империи. Мод провозгласили наследницей Генриха I, когда в 1120 году утонул ее брат Вильгельм. Ни в Англии, ни в Нормандии женщина прежде не восходила на престол в качестве самодержавного монарха, однако нормандские королевы-консорты Англии доказали, что женщина способна уверенно и эффективно осуществлять полномочия регента в отсутствие мужа.

Щит Жоффруа с тремя золотыми львами, изображенный на его гробнице, является самым ранним известным примером наследственного герба, который подарил зятю Генрих I. Возможно, английский король использовал льва в качестве личного знака. Этот щит, вероятно, был взят за основу при создании геральдической львиной троицы Плантагенетов.

Императрица Мод была «женщиной, которая нисколько не походила на женщину»17. Она презирала Жоффруа за то, что он был всего лишь графским сыном, недостойным руки императрицы. Тем не менее Мод подарила мужу троих сыновей, продолживших его род. Старшим из них был Генрих Фиц-Эмпресс, родившийся 5 марта 1133 года в Ле-Мане.

Когда Генрих I умер в 1135 году, двоюродный брат Мод, Стефан Блуа, сын Адели, дочери Вильгельма Завоевателя, узурпировал трон. Стефан, оказавшийся слабым и неэффективным правителем, также унаследовал власть над Нормандией, но Жоффруа от имени жены немедленно предъявил права на герцогство и вознамерился захватить его силой. Мод сосредоточилась на том, чтобы отвоевать у Стефана Англию, развязала гражданскую войну и в 1141 году вышла в ней победительницей. Мод провозгласили госпожой Англии и Нормандии. Она с триумфом отправилась на коронацию в Лондон, «но ее раздуло от непомерной гордости за успех на войне, и она оттолкнула от себя почти всех сторонников. Лондонцы изгнали ее из города»18. Стало очевидно, что дело Мод обречено. Англия погрузилась в анархию, поскольку беспринципные бароны, пользуясь слабостью Стефана, опустошали страну, строили замки без дозволения короля, враждовали между собой и сеяли распри. В народе говорили, что на протяжении девятнадцати зим «Христос и святые угодники спали»19.

В 1145 году король Франции Людовик VII признал Жоффруа герцогом Нормандии. В 1147 году Мод передала притязания на английский престол своему сыну Генриху Фиц-Эмпрессу, а сама поселилась в Руане. В 1150 году Жоффруа провозгласил Генриха герцогом Нормандии. К этому времени английские бароны уже порядком устали от гражданской войны и анархии и стремились урегулировать вопрос о престолонаследии. Английская знать и угнетенный народ хотели видеть на троне решительного, мудрого правителя, готового поддерживать мир, – такого, как Генрих I. Они надеялись, что его внук оправдает их чаяния.

Генриху Фиц-Эмпрессу предстояло сыграть в истории Европы колоссальную роль. Он походил на льва и коротко стриг рыжие волосы. Он был «среднего роста, красноватый, в веснушках, с серыми глазами, которые яростно сверкали и наливались кровью в приступе гнева. Он обладал огненным ликом и резким, надтреснутым голосом. Его грудь была широкой и квадратной, а руки сильными и могучими». Будучи коренаст, он имел «ярко выраженную склонность к полноте, с которой боролся при помощи физических упражнений; в ловкости рук и проворстве ног ему не было равных»20. Он был чрезвычайно трудолюбив и энергичен, «щедрый на публике и бережливый наедине с собой»21, а также воздержанный в еде и питье.

Генрих отличался грозным и волевым характером, был уверен в себе, красноречив, умен и, что необычно для правителя XII века, «удивительно сведущ в грамоте»22. Юного Генриха обучали известные ученые, в том числе Гальфрид Монмутский, чья «История королей Британии» зародила в будущем короле пожизненное увлечение легендами об Артуре. Взрослый Генрих «обладал обширными познаниями в области истории и огромным запасом практической мудрости»23. Он знал «все языки от Французского моря до Иордана», но говорил только на латыни и французском24.

Генрих был непредсказуемым и осмотрительным. Он всегда придерживался собственного мнения и предпочитал все делать сам, а не делегировать полномочия. Он славился железной волей и «никогда не медлил»25. Хью Авалонский, святой епископ Линкольнский, считал его непостоянным, хитрым и непостижимым. Вальтер Мап, автор сборника сплетен под названием «De Nugis Curialum» («О придворных безделицах»), «маленькой книжицы, которую [он] урывками набрасывал при дворе», заявлял, что никто не мог сравниться с Генрихом в «учтивости и доброте». Тем не менее, когда король гневался, его лицо багровело от ярости, он бросался на пол и катался по нему с воплями или грыз зубами камыш. Когда он злился, то бывал мстительным. «Он охотно нарушал данное слово»26. Томас Бекет описывал короля как многоликого и «скользкого» Протея. Временами язвительный и циничный, Генрих «отвечал небрежно на любой вопрос»27 и безбоязненно клялся «глазами Господа»28, что считалось кощунством. Речистый в спорах и остроумный, он любил отпускать злые шутки на чужой счет.

Генрих был умелым военачальником, но презирал насилие и ненавидел войну, которой всегда избегал, если мог достичь соглашения с помощью дипломатии. В отличие от нормандских предшественников, он не был жесток по натуре, но обладал беспокойной и нетерпеливой душой. «Он мог усидеть на месте, только когда ехал верхом или принимал трапезу»29. Он занимался делами, расхаживая взад-вперед, и постоянно пребывал в движении, даже во время церковной мессы.

Генрих «безмерно увлекался охотой»30 и с удовольствием проводил весь день в седле. С таким же задором он бегал за юбками. Его бурный сексуальный аппетит был всем печально известен. От множества случайных связей у Генриха родилось несколько внебрачных детей.

Он был полон решимости объединить Нормандию, Анжу и Англию в одно обширное владение. Учитывая воинственность и мощь Анжуйского дома, неудивительно, что Людовик отказался утвердить Генриха в качестве герцога, когда тот демонстративно не принес королю оммаж за Нормандию. Перспектива образования такого мощного силового блока вызывала во Франции крайнюю тревогу.

Смерть Сугерия в январе 1151 года устранила последнее препятствие для расторжения брака Людовика и Алиеноры, которая воспользовалась моментом и добилась развода. К лету Людовик согласился расторгнуть брак.

Однако сначала требовалось решить проблему Генриха Фиц-Эмпресса. Его вызвали в Париж вместе с отцом, где Жоффруа всех удивил, посоветовав сыну уступить королю Нормандский Вексен, полоску земли на нормандско-французской границе, в обмен на признание Генриха герцогом. В X веке Вексен был разделен на две части: север отошел к Нормандии, а юг – к Франции. С тех пор Нормандский Вексен был яблоком раздора между французской короной и герцогством.

Стороны пришли к приемлемому соглашению. Генрих принес Людовику оммаж за Нормандию, за что получил титул герцога и лобзание мира.

В 1180-х годах хорошо осведомленный Вальтер Мап, впоследствии пользовавшийся доверием при дворе Генриха, по секрету заявил, что именно в Париже его будущий господин впервые бросил плотоядный взор на Алиенору. В свои двадцать девять французская королева была старше Генриха на девять лет, но по-прежнему сияла красотой. Она якобы «ответила [Генриху] блудливым взглядом». По словам Мапа, «ходили тайные слухи, будто [Алиенора] делила брачное ложе Людовика с Жоффруа», отцом Генриха. Гиральд Камбрийский также утверждал, что «граф Жоффруа Анжуйский имел плотские отношения с королевой Алиенорой, в чем позже признался сыну». Граф Жоффруа якобы «запрещал сыну прикасаться [к королеве], потому что [Алиенора] была супругой его сюзерена, а также потому, что познал ее сам». В XII веке совращение жены сюзерена считалось гнусным предательством, а супружеская измена королевы рассматривалась как особо тяжкое преступление, поскольку ставила под угрозу преемственность власти.

Гиральд заявлял, что слышал о прелюбодеянии Алиеноры и Жоффруа от Хью, святого епископа Линкольнского, который узнал об этом от самого Генриха Фиц-Эмпресса. В то время Генрих II пытался развестись с Алиенорой, поэтому в его интересах было объявить жену прелюбодейкой, состоявшей в плотских отношениях с его отцом, что делало их брак кровосмесительным и служило предлогом для его расторжения. Основания, на которых Генрих добивался аннулирования брака, были окутаны тайной, но тот факт, что его прошение удовлетворено не было, весьма красноречив. Подобный инцест не могли обойти вниманием.

Гиральд Камбрийский, также известный под именем Геральда Уэльского, был одним из самых плодовитых и популярных писателей своего времени. Лично знакомый с большинством выдающихся общественных деятелей эпохи, он являлся очевидцем многих великих событий. В 1172 году амбициозный Гиральд получил должность архидиакона в Бреконе, а четыре года спустя кафедральный капитул избрал его епископом Сент-Дейвидса, однако Генрих II отказался подтвердить назначение, поскольку с подозрением относился к происхождению Гиральда, потомку высшей аристократии Уэльса. Озлобленный Гиральд осерчал на короля и с тех пор отзывался о нем неприязненно. Гиральд недолюбливал Алиенору Аквитанскую и, возможно, поддался искушению приумножить слухи о супружеской измене королевы с Жоффруа.

Согласно Гиральду, Генрих проигнорировал предупреждение отца. «Рассказывают, что [он] позволил себе прелюбодействовать с королевой Франции. Разве от этих совокуплений могли появиться на свет успешные отпрыски?» Вальтер Мап также полагал, что потомство Генриха и Алиеноры было «порочно от самых истоков».

Вожделение являлось только одной из причин увлечения Генриха Алиенорой. «Благородное происхождение этой женщины и – даже в большей степени – ее земли ввели [его] в искушение»31. Брак с Алиенорой возводил Генриха в ранг величайшего правителя Европы, более могущественного, чем его сюзерен, король Людовик. Алиенора была настроена не менее решительно. «Она стремилась к браку с нормандским герцогом, чей образ жизни более соответствовал ее собственному. По этой причине она желала развода и добилась своего»32. Генрих покинул Париж, исполненный радости, вероятно, потому, что Алиенора тайно пообещала ему свою руку, как только ее брак будет расторгнут.

7 сентября граф Жоффруа, искупавшись в реке, умер от лихорадки в Шато-дю-Луар. Генрих стал правителем Анжу, Турени и Мэна и поспешил заручиться поддержкой вассалов отца.

21 марта в Божанси на Луаре Людовик и Алиенора получили позволение расторгнуть брак по причине кровного родства четвертой степени. Было решено, что Алиенора получит назад все свои владения. «Теперь она могла выйти замуж за того, за кого пожелает»33, при условии хранить верность Людовику как сюзерену. Согласно Гервасию Кентерберийскому, «поговаривали, будто именно она ловко устроила развод по надуманному поводу».

Когда дело было сделано, Людовик и Алиенора расстались, чтобы больше не встретиться. В сентябре предыдущего года, навсегда покидая Париж, Алиенора, вероятно, распрощалась с двумя дочерьми, одной из которых было семь лет, а второй всего два года. Очевидно, Алиенора понимала, что разлука с детьми – это цена за свободу. Однако ее свобода оказалась под угрозой, когда Тибо де Блуа и Жоффруа, младший брат Генриха, позарившись на обширные владения Алиеноры, попытались похитить ее по пути на юг, и она лишь чудом избежала пленения. Ей было крайне необходимо незамедлительно вступить в брак с Генрихом Фиц-Эмпрессом, иначе их свадьба могла не состояться. Сразу по прибытии в столицу своих земель Алиенора «тайно послала к герцогу и объявила, что свободна»34.