Война меча и сковородки

Остальные барышни ахнули, как одна, а Эмер сделала шаг вперёд и схватила Острюд за шею сзади, больно сжимая большим и средним пальцами. Девица завизжала, как поросёнок, а Эмер несколько раз с силой пригнула её головой к коленям.

– Кланяйся мне, кланяйся, выдра ехидная! – приговаривала она с удовольствием. – Я тебя научу уважать королеву и её милости!

Вокруг них бегали испуганные благородные барышни и орали, как будто на их глазах варвары с юга насиловали девственниц. Драки в девичьих спальнях время от времени происходили, но драчуньи ограничивались тем, что таскали друг друга за косы и царапали противницам щеки. Физическая сила Эмер внушала девицам такой ужас, что они даже не осмелились помочь леди Фламбар.

Когда Эмер выпустила обидчицу, та отскочила в сторону – растрёпанная и красная.

– Ты! Долговязая деревенщина! – закричала она, разражаясь слезами. – Ты знаешь, что с тобой за это будет?

– Что? – спросила Эмер. – Королеве пожалуешься?

– Приедет мой брат и отомстит за меня! – завопила Острюд, понимая, что проиграла.

Пожаловаться королеве на трёпку, которую учинили из-за насмешек над королевской наградой – такое могла позволить себе только последняя дурочка.

– Ой, напугала! – Эмер в притворном ужасе прижала ладони к щекам и поохала напоказ, а потом воинственно упёрла руки в бока. – Если твой брат дохляк, как и ты, я с ним справлюсь одной левой, – заявила она. – А если нет… то приедет мой брат, – она многозначительно посмотрела на остальных девиц, и те шарахнулись от неё, как от вспышки молнии.

Мало кто знал, что брату грозной графини Поэль всего лишь девять лет.

– Почему шум?! – дверь распахнулась, и в спальню запоздало влетела леди Бертрис в сопровождении служанок.

Старшая придворная дама уже облачилась в ночную одежду, и широкая рубашка в оборках делала пышную фигуру леди ещё более пышной. Чепец на голове топорщился, будто был надет на рога. Несомненно, что леди уложила на ночь волосы на деревянные колбашки, чтобы кудри завтра вились круче. И судя по всему, она не пребывала в благодушии оттого, что несносные девицы подняли её в поздний час из постели и заставили промчаться по коридору в неподобающем виде.

– Случилось нечто недозволенное, леди Бертрис! – завопила Эмер, опередив остальных девиц. – Вот эта глупая особа, – она указала на плачущую Острюд, – осмелилась неуважительно отозваться о королеве! Ну я и поставила её на место, чтобы попридержала слишком длинный язык!

– Так ли это, девица Фламбар? – ледяным тоном осведомилась леди Бертрис, повернувшись к Острюд.

– Она осмелилась смеяться над наградой, которой одарила меня её величество! – сказала Эмер со священным ужасом. – Правда ведь, благородные барышни?

Девицам ничего не оставалось, как подтвердить. Их тихие и неуверенные голоса ещё больше рассердили леди Бертрис.

– Безмозглые девчонки! – она даже топнула, показывая, в какой находится ярости. – Сколько надо вдалбливать в ваши пустые головы, что вы – никто, и смеяться над тем, что делает или говорит королева, недопустимо! У вилланок больше почтения и здравого смысла, чем у вас, благородные лягушки!

Эмер стояла рядом и умиротворенно кивала в такт словам старшей придворной. Когда леди Бертрис посмотрела на неё, Эмер мгновенно приняла возмущенный вид:

– Вы совершенно правы, леди Бертрис! После того, что вы сказали, ни одна из них не посмеет говорить о королеве плохо! А если посмеет, я вам тут же доложу.

– Полагаюсь на вас, графиня Поэль, – старшая придворная ещё раз обвела девиц тяжёлым взглядом и удалилась.

Оборки ночной рубашки колыхались при каждом шаге, подобно флагам.

Эмер оглядела девиц, недвусмысленно постукивая кулаком о ладонь.

– Ну, – спросила она, – кто ещё хочет высказаться по поводу королевской награды?

Желающих не нашлось, и Эмер широко улыбнулась.

– Тогда быстро по постелям, благородные девицы. Если не хотите, чтобы я взяла вас за ноги и вывесила на пару минут из окна, чтобы снились сны о птичьих полётах.

Угроза возымела действие, и барышни разбежались по кроватям. Никогда ещё девичья спальня не засыпала так быстро и тихо. Острюд нехотя подошла к кровати. Злоба и ярость душили её, но открыто протестовать она боялась.

– И ты ложись, – велела Эмер. – Но если ткнешь меня своим острым локоточком или стащишь одеяло – будешь спать на полу.

Девицы забрались под одеяло и повернулись друг к другу спинами.

– Приедет мой брат, и ты обо всём пожалеешь, деревенщина! – прошипела Острюд.

Эмер не ответила и зевнула, а потом поудобнее устроила подушку под головой и закрыла глаза.

Чуда не случилось, и жених приехал. Об этом Эмер сообщили с самого утра, едва она успела глаза разлепить. Айфа появилась запыхавшаяся, на миг утратившая королевское величие. Она шлёпнула на лицо сестре горячие ладони и зашептала заклинание, не особенно заботясь, что на них таращились придворные девицы.

Парчовое платье было надето молниеносно, волосы причёсаны и приглажены, чтобы не слишком буйно вились, и придворный завтрак – яйцо всмятку, пара овсяных оладий и тонкий ломтик ветчины – был съеден в один миг.

Эмер ждала, что вот прямо сейчас её представят лорду Ишему, но делать это никто не торопился. Пришлось прислуживать королеве, как обычно, гулять по саду и кормить маленьких противных собачек – любимчиков её величества. Потом был холодный обед, где она узнала, что вечером готовится праздник по случаю помолвки, и только там она увидит жениха.

«Он и здесь умудрился оттянуть встречу», – подумала Эмер, заранее испытывая к лорду Ишему неприязнь.

День тянулся долго, как зимняя ночь, и Айфе пришлось снова и снова подправлять сестре лицо.

– Не смотри так кисло, – сказала она Эмер. – Наверняка, это не его вина, а выдумка королевы. Я слышала, она любит южные романы о любви, а там всегда пишут, что ожидание распаляет влюблённых.

– Ты их читала, что ли? Южные романы? – спросила Эмер, недоверчиво.

– В детстве, – ответила Айфа, улыбнувшись одними глазами.

На праздник, устроенный в честь наречённых, жених тоже умудрился опоздать. Эмер уже давно сидела в высоком кресле, за королевским столом, а он всё не появлялся. Барды играли на лютнях, дамы и господа ели и пили, королева взирала на своих подданных благосклонным материнским взором, а Эмер кусок в горло не лез. Как она мечтала, чтоб лорд Ишем ехал долго-долго, а теперь умирала от нетерпения поскорее увидеть его. Увидеть – и покончить уже со страхами. Обрадоваться или разочароваться – но не умирать больше от ожидания и неизвестности.

«Только бы он оказался высоким!», – пожалуй, никогда ещё Эмер не молилась так пламенно.

– Лорд Ранулф Ишем! – провозгласил распорядитель пира, и Эмер, призвав себя к спокойствию, обернулась к входу в зал.

Он оказался высоким. На голову выше её. А ещё нескладным, рыхловатым и сутулым. Вдобавок, он близоруко щурился и улыбался, как ребёнок – беззащитно и чуть виновато.

Распорядитель указал гостю на королеву, восседавшую во главе стола, лорд Ранулф благодарно ему кивнул и подошёл приветствовать её величество.

– Рада видеть вас, милорд Ранулф, – любезно приветствовала его королева. – Сядьте по левую руку от меня, рядом со своей невестой. Вот она, прекрасная, как осенняя рябина.

Жених взглянул на невесту и застенчиво улыбнулся, а Эмер едва не испустила печальный вздох. Ранулф ничуть не походил на любителя конных прогулок, охоты и рыцарских забав.

– Я немного заблудился, – счёл он нужным объясниться перед невестой. – Такой большой замок, столько коридоров и лестниц…

Он замолчал, и Эмер поняла, что надо ответить.

– Да, – сказала она, с трудом подбирая слова. – Замок и вправду большой.

– И смею заметить – не слишком удобен, – торопливо поддержал разговор лорд Ранулф. – Когда вы увидите наш замок, то убедитесь, что он не такой большой, но построен архитектором с юга, по южному образцу, там вам будет очень удобно…

Он посмотрел на неё, ожидая ответа, и Эмер выдавила:

– Благодарю за заботу, милорд.

Они помолчали, и Ранулф снова начал беседу:

– Вам нравится музыка?

Эмер поборола желание ответить честно, и сказала:

– Да.

– Я умею играть на лютне, и на арфе, и на вьели, и на флейте, – обрадовано доложил Ранулф. – А вы?

«А я умею играть только на тараканьих бегах», – подумала Эмер и заставила себя улыбнуться жениху:

– У вас столько талантов, милорд. Как я могу с вами сравниться?

Ответ его озадачил, и несколько секунд он морщил лоб, размышляя, как ещё поддержать беседу. Эмер опередила его:

– Её величество говорили, что вы обучались в Клайфорде.

– Совершенно верно, – подтвердил он с гордостью, – я провёл там пять лет и преуспел во всех семи искусствах, что подобают рыцарю.

– Э-э… – озадаченно протянула Эмер, невольно окидывая его взглядом.

С трудом можно было поверить, что этот рыхлый молодой человек преуспел в верховой езде или фехтовании. Может, он ещё и из лука стреляет точно в цель? Только королеву разглядеть не смог?

– Увепряю вас, это правда, – принялся убеждать невесту жених. – У меня были самые высокие отметки по грамматике, риторике, диалектике, арифметике, геометрии, астрономии и музыке.

Эмер посмотрела на него с ужасом. Про грамматику и музыку она ещё слышала, но остальные науки были для неё чем-то вроде магических способностей Айфы.

– А-а… Э-э… Поражена вашим умом и образованностью, милорд, – сказала она и уставилась в столешницу.

– Свой ум я перед вами ещё никак не проявил, – признался он добродушно. – Но когда мы познакомимся поближе, я прочитаю вам свои любимые книги, и вы сможете лучше меня понять. А какие книги нравятся вам?

Пытаясь вспомнить название хоть одной книги из библиотеки Роренброка, Эмер почувствовала головную боль.

– Э-э… Мне нравится «О бракосочетании Филологии и Яркого Пламени», – нашлась она, наконец.

Эта книга была знакома ей только по названию и только потому, что там говорилось о бракосочетании.

– Чудесная книга! – лорд Ранулф просиял. – Такая глубина, такой изысканный стиль изложения! Я выучил её почти наизусть. Особенно мне нравится то место, где Бессмертие даёт Филологии съесть яйцо, и ту рвёт фонтаном из книг! Удивительная метафора, правда?

Эмер почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Она и не подозревала, что в книгах о бракосочетаниях могут излагать подобную ерунду.

– А какой момент из этой книги вам нравится больше всего? – задал невинный вопрос Ранулф и сам того не зная поверг невесту в состояние, близкое животному страху оленихи, когда её преследуют охотничьи псы.

«Сейчас я скажу ему, что мне надо отлучиться… и сбегу!», – подумала Эмер и уже открыла рот, чтобы говорить, но тут встретила пристальный и тяжёлый взгляд её величества.

Казалось, королева угадала её намерения и просто-напросто пригвоздила взглядом к креслу. В отчаянье Эмер посмотрела на придворных, которые уже затеяли танцы, и увидела маленькую фигурку в синем платье.

– Это моя подруга Сесилия! – воскликнула она с неподдельной радостью. – Простите, милорд! Я должна её поприветствовать!

И стараясь не замечать гневных взоров королевы, она выскочила из-за стола и пошла через толпу танцоров, усердно работая локтями.

Сесилия не танцевала, она стояла у стены и внимательно слушала какого-то незнакомого рыцаря средних лет. У него было красное лицо, всё ямках от оспы, и чёрные усы, топорщившиеся щеткой.

Эмер коротко поклонилась рыцарю, даже не озаботившись приветствием.

– Простите, сэр, мне надо похитить у вас леди Сесилию всего на одну минутку, – соврала она, стараясь не улыбаться слишком широко, чтобы не разрушить иллюзию целого личика.

Не дав рыцарю ни возразить, ни согласиться, она схватила Сесилию за руку и потащила подругу сквозь толпу танцующих.

Миновав круг, Эмер остановилась и круто развернула Сесилию к себе, так что юбки бедной девушки поднялись колоколом.

– Ты должна мне помочь! – заявила Эмер. – Отвлеки моего жениха разговором. Я хочу сбежать отсюда, мне просто необходим глоток свежего воздуха, чтобы не сойти с ума. А вокруг милорда Ранулфа воздух так загустел от учёности, что его можно резать на куски, как пирог.

Она опять потащила малютку Сесилию за собой к столу, за которым маячила долговязая сутулая фигура жениха.

– Остановись… пожалуйста… – залепетала Сесилия, но Эмер, не слушая, тащила подругу за собой.

– Остановись!!!

Тут Эмер сразу остановилась, удивлённая. Впервые Сесилия повышала голос. Тем более – на неё.

– Послушай, – после неожиданной вспышки подруга смешалась и снова стала привычной – чуть смущенной и чуть испуганной. – Я не могу развлекать твоего жениха… Прости, Эмер…

Она увлекла Эмер в тень стенной ниши и заговорила, заламывая пальцы:

– На самом деле, я приехала не на твою свадьбу. Леди Фредегонда отправила меня сюда, чтобы я нашла мужа. Она сказала, если я вернусь в Вудшир не будучи помолвленной, то отправит меня в монастырь. Пойми, Эмер, я не хочу в монастырь. Поэтому за эти дни должна понравиться хоть какому-то рыцарю.

Леди Фредегонда была двоюродной тёткой Сесилии. Эмер прекрасно её знала и считала одной из самых ядовитых змеищ рода человеческого.

– Поэтому прошу, Эмер, не мешай мне, – брови Сесилии жалостливо изломились. – Позволь, я вернусь к сэру Альву, а со своим женихом разберись сама.

Эмер понадобилось две секунды, чтоб обдумать непростую ситуацию, в которой оказалась её подруга. Потом она снова схватила Сесилию за руку и потащила к Ранулфу.

– Можешь не беспокоиться, – заверила она. – В Вудшир ты не вернёшься. Ты поедешь со мной, как моя гостья. Я сосватаю тебя с каким-нибудь приличным господином, предоставь всё мне.

Возразить Сесилия не успела, потому что они уже стояли перед лордом Ранулфом.

– Позволь представить тебе лорда Ранулфа Ишема, – сказала Эмер очень жизнерадостно. – Милорд, это – моя лучшая подруга, леди Сесилия Леоффа. Не ожидала увидеть её и теперь так счастлива встрече! Мы очень, очень давно не виделись.

– Понимаю, как вы скучали, – сказал Ранулф, близоруко щурясь, чтобы разглядеть и запомнить облик подруги невесты. – Присядьте за наш стол, леди Леоффа. Так вы сможете поговорить, а я налью вам вина.

– Благодарю, – смиренно ответила Сесилия, садясь в кресло возле Эмер. – Разбавьте вино водой, пожалуйста…

Ранулф так и сделал. Вино было разбавлено наполовину и сдобрено щепоткой ароматной сухой травы.

– Это мята, – пояснил он. – Она смягчает кисловатый привкус и освежает. Кроме того, она приятно пахнет. Попробуйте.

Краем глаза Эмер заметила, что королева удалилась. Тем лучше. Не будет тяготить присутствием, как воплотившаяся совесть.

Сесилия приняла бокал, опустив ресницы и склонив голову, и пригубила напиток:

– Ваша правда, милорд, – сказал она. – Свежесть – как у морского бриза, и запах приятен. А в наших краях в вино добавляют розмарин. Он тоже освежает, но с мятой не сравнится.

– Вино с розмарином, чтоб кровь разогреть… – прочитал нараспев Ранулф.

– Чтоб сердце взбодрить, чтоб смеяться и петь! – закончила Сесилия и улыбнулась почти счастливой улыбкой.

– Вы знаете балладу о печальном рыцаре?

– Наизусть. Выучила в десять лет.

– И я – в десять.

Эмер кашлянула, привлекая к себе внимание:

– Я вижу в зале леди Бертрис, – сказала она, – так что отлучусь ненадолго. Вдруг что-то понадобилось её величеству?

Она попятилась от стола, но в зал не пошла, а скользнула за дверь, через которую слуги приносили кушанья. Ранулф и умница Сесилия о чём-то увлечённо беседовали. Можно было не сомневаться, эти двое заговорят друг друга до умопомрачения.

Миновав коридор для слуг, винтовую лестницу, ведущую на первый этаж, и кухню, Эмер прошла галерею и поднялась на третий этаж по лестнице для благородных. Она собиралась выйти на балкон, откуда открывался вид на город. Там редко кто появлялся – слишком высоко нужно было подниматься. Но сейчас это было к лучшему, ей никого не хотелось видеть.

Позади послышались шаги, и Эмер испугано оглянулась. Неужели это Сесилия отправилась разыскивать её? Или лорд Ранулф решил вернуть пропавшую невесту?

Она притаилась между двух каменных горгулий, распластавшись по стене и стараясь быть как можно незаметнее. Шаги приближались, и девушка вжалась в камень. Но стена вдруг подалась за её спиной, как живая. Эмер не удержалась на ногах и рухнула в темноту. Она упала, ударившись локтями, и увидела, как стена бесшумно закрылась, спрятав её от чьих-либо глаз, и вокруг стало темно, как в каменном мешке.

Глава 4

О