Война меча и сковородки

Эмер чувствовала себя рядом с Айфой даже не уткой, а серой цаплей. Долговязой цаплей.

Она всегда благоговела перед старшей сестрой, а теперь её благоговение возросло втрое. Вот ведь счастливица! Красота Айфы покоряла людей вернее, чем полк со знамёнами, и колдовской дар был тут ни при чём. Хотя и он, конечно, играл свою роль. Но такой надо родиться по благословлению небес.

– …поживёшь у нас, как раз успеем сшить венчальное платье, – говорила Айфа голосом низким и тягучим, как патока. Этот голос обволакивал и лишал воли, оставляя лишь слепое восхищение перед великолепием говорившей персоны. – Матушка приедет перед свадьбой. Написала, что не хочет оставлять Роренброк надолго, но обязана приготовить тебя к таинству венчания.

– Как же… не хочет… – пробормотала Эмер. При упоминании о леди Дерборгиль колдовской плен тут же ослабил хватку. Наверное, мать обладала каким-то особым, куда более мощным колдовством, хотя в роду с её стороны волшебников не было и в помине. – Уверена, что матушка приедет за неделю до торжества и сведёт меня с ума стенаниями и упрёками.

Айфа скупо улыбнулась:

– Никуда от этого не денешься, дорогая сестра. Но у меня кое-что для тебя есть. Может, хоть это примирит тебя с приездом матушки? – она повела точёной рукой, показывая на фигурку в синем, притулившуюся возле колонны.

– Сесилия! – Эмер тут же узнала девушку, стоявшую во дворе замка и испуганно посматривавшую на придворных, деловито сновавших туда-сюда.

Ей тоже досталась порция медвежьих объятий, потому что видеть девушку Эмер была рада ничуть не меньше, чем Айфу. Сесилия была одной из немногих, кто любил и терпел вторую девицу Роренброк. Она воспитывалась под опекой леди Дерборгиль, была дочерью безземельного рыцаря и прислуживала сначала дочерям графини, а потом и самой графине. Но Эмер никогда не относилась к Сесилии, как к прислуге.

– Ты приехала на мою свадьбу, домоседка? – спросила Эмер, выпуская Сесилию из объятий.

– Ничуть не изменилась! – сказала Сесилия. – У меня в глазах потемнело, как ты меня сдавила, – и вскрикнула, прижав ладони к щекам. – Что за ужасный синяк?!

– Нас ждёт карета, – сказала Айфа. – Поговорим о синяке там.

– Сначала мне надо забрать кое-что из вещей. Разреши, я быстренько сбегаю? – Эмер просительно склонила голову к плечу и тут же умчалась.

Вернулась она и правда быстро, неся под мышкой сундучок.

– Тебя не будет в замке два дня. Я дала бы тебе всё необходимое, – Айфа взглянула на сундучок, недоумевая, что важного может там находиться.

Пока ехали до дома сестры, Эмер в красках расписала подробности битвы у терновых кустов. Сесилия испуганно ахала, Айфа слушала, полуприкрыв глаза.

– Королева наградила тебя? – Сесилия даже подпрыгивала от нетерпенья.

– Ага, вот и орден! – пошутила Эмер, касаясь пальцем щеки.

– А как получилось, что убийца засел в терновых кустах? – спросила вдруг Айфа. – Разве гвардейцы не разведали местность, прежде чем разбить лагерь?

– В том-то и дело, что разведали, – сказала Эмер с возмущением.

– Но если на королеву покушался кто-то из личной охраны, то в этом нет ничего удивительного, – сказала Айфа и открыла окошечко кареты, чтобы полюбоваться на Тансталлу. – Давно здесь не была. Посмотрите, сколько купцов с востока. Все дамы сошли с ума из-за парчовых вышитых тканей. Я привезла несколько локтей золотой парчи специально для тебя, Эмер. А то с тебя хватит – пойдешь под венец в моём перешитом платье.

Слова Айфы, брошенные, вроде бы, мимоходом, посеяли в душе Эмер тревогу. Остаток пути она была молчалива и задумчива. Предатели в королевской гвардии – это вам не шутки. И это поважнее парчи.

Небольшой, но уютный дом на окраине столицы, в благопристойном квартале, но вдалеке от суеты, был увит плющом и хмелем. Лорд Демелза ещё находился в королевском замке, и никто не помешал хозяйке показать гостьям комнаты, библиотеку и небольшой зал для приёмов.

– Я поселю вас в одной комнате, – сказала Айфа девушкам, – чтобы вы вдосталь наболтались. Сесилия, проследи, чтобы собрали к столу и не беспокоили нас. Я давно не видела сестру, хочу поговорить с ней.

Сесилия поняла намёк и удалилась с поклоном. Но Эмер осталась недовольна.

– Зря так обращаешься с ней, – упрекнула она Айфу. – Для меня Сесилия – как родная сестра.

– Но она – не родная сестра. И не должна забывать своего места. А теперь идём, не хочу слышать про Сесилию, хочу слышать только о тебе и о Роренброке.

Она проводила Эмер в небольшую, но богато обставленную комнату. Судя по наличию старинных книг, комната принадлежала самой хозяйке дома, но теперь она любезно уступила её сестре.

– Очень мило со стороны её величества отпустить тебя к нам, – сказала Айфа, убирая книги стопкой на край стола.

– Старуха просто избавилась от меня, – фыркнула Эмер, с размаху усаживаясь на кровать, застеленную шкурой снежного барса. – Мой синяк вводил бы её в ступор всякий раз, когда бы я попадалась ей на глаза.

Служанки принесли чашку с колотым льдом и несколько полотняных салфеток. Айфа отослала служанок, помощницы ей были не нужны, и сама завернула в салфетку пригоршню льда.

– Думаешь, дело только в этом? – спросила Айфа.

– А в чём же ещё? Она бы удалила меня и на неделю, но через два дня приезжает сэр Ранулф Ишем, – Эмер повторила имя с удовольствием, пробуя его на язык, как диковинное лакомство. – К его приезду я должна быть в королевском замке, в лентах и цветах, как новогодний жареный поросёнок.

– Два дня отдыха – это мало, синяк не пройдёт, – сказала Айфа, протягивая сестре мешочек с колотым льдом. – Приложи к щеке, чтобы не слишком сильно отекла. Хотя, уже ничего не поможет. На тебя, действительно, страшно смотреть. Я понимаю её величество.

– Маяк с подбитым глазом… – пробормотала Эмер, прикладывая лёд к лицу и морщась от боли.

– Не волнуйся, синяк на время встречи с женихом я спрячу, – пообещала Айфа, прищуривая глаза и пронзая младшую сестру одним из тех взглядов, что проникают до сердца и печени. – Главное, не делай резких движений, чтобы не разрушить иллюзию.

– Хорошо, если так, – меланхолично заметила Эмер. – Может, он хотя бы не испугается, увидев меня.

– Заплачь ещё, – фыркнула Айфа, совсем как раньше, в детстве, когда сёстры сидели камина долгими зимними вечерами и разговаривали обо всём и ни о чём. – Ты очень миленькая. Твой жених будет доволен.

Эмер только вздохнула.

– Ну что за хандра? – Айфе надоело играть роль доброй няньки, но и сестру было жалко. – Почему ты такая грустная? Хочешь, погадаю тебе?

Сестра встрепенулась, и глаза её наконец-то заблестели. В их семье лишь Айфа обладала колдовскими силами, но никогда до сих пор она не предлагала показать свои способности.

– Страшно! – Эмер облизнула губы.

– Не хочешь – уговаривать не буду, – Айфа наполнила колотым льдом вторую салфетку и поменяла Эмер холодилку на щеке.

– Хочу, но… страшно!

– Да, колдовство – оно не для робких, – усмехнулась Айфа.

Усмешка получилась мрачной, и Эмер затрепетала. С тех пор, как старшая сестра вышла замуж, она переменилась. И раньше-то Айфа была непростой, а теперь и вовсе стала далёкой, как звезда. Всё в ней – и жесты, и взгляды, и улыбки несло отпечаток тайных знаний. И сама Айфа была, как затаённая угроза. По-крайней мере, Эмер так чувствовала. Она-то за всю жизнь не прочитала и пяти книг и поэтому благоговела перед старшей сестрой, которая знала столько, сколько ей и во сне не могло присниться.

– Хорошо, давай погадаем, – сказала она и прокашлялась, чтобы голос не слишком дрожал.

– Садись, – Айфа кивнула на стул у зеркала.

На стуле лежала подушечка из тех новомодных восточных вещиц, что только недавно начали проникать в жизнь эстландской аристократии. По парчовой ткани летели удивительные огненные птицы, вышитые жёлтым и алым шёлком. Айфа взяла подушечку и, не глядя, швырнула на пол.

Эмер почти с отчаяньем проследила взглядом за дорогой вещицей, брошенной так небрежно, и на тряпичных ногах подошла к туалетному столику, где в раме из морёного дуба красовалось большое овальное зеркало.

Такое зеркало стоило не одну сотню золотых, но муж у Айфы был богатый и не скупился на подарки. Отражённая в хрустальной поверхности комната немного искажалась, и это было необычно и очень таинственно. Где-то там, по ту строну рамы, существовал особый мир, в который Айфа могла заглядывать без труда, а она, Эмер, могла только прилепиться к её умению.

– Смотри в зеркало, молчи и запоминай, – голос Айфы стал вкрадчивым. – Пока молчишь, тебе будет открываться будущее. Но едва скажешь хоть слово, колдовство рассеется.

Она зажгла две маленькие курильницы и поставила их справа и слева от Эмер. Синий дым, ароматный и густой, окутал её, словно покрывалом. Голова закружилась, но сознание оставалось ясным. Налив родниковой питьевой воды в чашу, Айфа достала из сундука флакончик из алебастра, вынула пробку и капнула несколько капель тёмной жидкости в чашу. Вода помутнела, поголубела, а потом заиграла масляной радугой.

Обойдя Эмер трижды посолонь, Айфа вполголоса напевала непонятные заклинания, склонившись над чашей. Потом протянула руки над головой сестры и выплеснула радужную воду на поверхность зеркала. Брызги попали на лицо Эмер, и она на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, в зеркале появились неясные образы. Они перемещались тёмными пятнами и постепенно обретали ясность.

Одно дело – слышать о колдовстве, и совсем другое – увидеть его воочию. Язык Эмер прилип к нёбу, а в горле пересохло. Боясь пошевелиться, она смотрела в зеркало, но не видела ни своего отражения, ни отражения Айфы. Радужная плёнка затянула всю поверхность стекла, а потом появилась движущаяся картина. Это был рыцарский турнир, тут Эмер не могла ошибиться, хотя и видела турнир лишь однажды. То есть, наяву – однажды, но во сне – почти каждую ночь.

Это был большой и пышный турнир. И даже королева сидела в ложе, украшенной лентами и цветами. Королева выглядела совсем, как сейчас, и Эмер решила, что предсказание относится к недалёкому будущему. По ристалищу гарцевала кавалькада рыцарей. Маленькие фигурки в разноцветных чинно следовали парами. У замыкающего колонну волосы так и горели на солнце начищенной медью, и в этом рыцаре, восседавшем на гнедом жеребце, Эмер с удивлением и восторгом узнала саму себя. Это была она! В кольчуге, с мечом у пояса, держащая шлем на сгибе локтя. Эмер из будущего широко улыбалась зрителям, и те радостно махали руками в ответ.

Внезапно по поверхности зеркала пробежала дрожь, как бывает, когда бросаешь камень в озеро. Изображение турнира померкло, и его сменила другая картина. Эмер снова увидела себя – с распущенными встрёпанными волосами, в одной ночной рубашке, склонившуюся над спящим мужчиной. Видение продолжалось несколько мгновений, и разглядеть спящего Эмер не успела. Заметила только обнаженную мускулистую грудь – широкую, как доска.

Наверное, будущий муж. По телу прокатилась горячая волна. Красивый муж – это подарок судьбы! Какое замечательное предсказание! А она-то, дурочка, боялась!

Но зеркало показало ей следующую картину. Близко-близко Эмер увидела собственное лицо. Но оно не было её отражением, а было повёрнуто поперек рамы. Глаза той Эмер были закрыты. Спала она, что ли? Изображение почему-то сотрясалось, и сначала Эмер не могла понять, в чём дело. Но вот лицо медленно поплыло назад, и стало ясно, что она лежит на полу, головою на коленях какого-то мужчины, который встряхивает её, будто заставляя пробудиться. Проклятое зеркало показало мужчину со спины, вот незадача! Зато хорошо было видно платье – богатое, насыщенного пурпурного цвета. Такого у Эмер никогда не было. И ещё был виден мозаичный пол – скопление рыб и морских гадов на чёрном фоне. Конечно же, тронный зал в королевском замке! Эмер ни разу не была там, но столько рассказов ходило о прекрасном убранстве, чудесной мозаике и колоннах высоких, как самые высокие сосны! В это время голова зеркальной Эмер как-то странно свесилась. Как… как у мёртвой…

– Яркое пламя! – воскликнула настоящая Эмер, торопливо осеняя себя охранительным знаком.

Зеркало полыхнуло радужным сполохом, померкло и приняло обычный вид. По его поверхности медленно стекали жирные масляные капли. Айфа затушила кадильницы и зажгла ещё пару свеч.

– Что же ты закричала? – спросила она, вытирая зеркало чистой полотняной тряпочкой.

– Ты видела то, что видела я? – спросила в ответ Эмер.

– Нет, это могла видеть только ты. Но я надеюсь, ты мне расскажешь? Было что-то плохое? – она встревожено посмотрела на младшую сестру.

– Н-нет, – принудила сказать себя Эмер. Несмотря на всё своё безрассудство, она понимала, что нельзя брякнуть: видела, мол, как умру молодой в тронном зале. – Только хорошее. Я видела свадьбу.

– Свою?

– Да, но жениха не разглядела. Вернее, не всего разглядела. Но судя по телу, он красив.

– Судя по телу? Сестрёнка, ты разглядела его тело на свадьбе?

– О! – Эмер попыталась собраться с мыслями.

Айфа проницательна, если она что-то заподозрит, придётся выкладывать начистоту.

– На самом деле, это была не совсем свадьба, – пояснила Эмер и притворилась смущённой: – Что-то после свадьбы…

– Так ты видела первую брачную ночь, крошка Эмер? – засмеялась Айфа.

– Вообще-то я выше тебя на голову и три пальца. Да, это была ночь. Он лежал в постели, а я рядом. Скажи-ка, а твои пророчества – они всегда сбываются или как? Можно ли что-то изменить в будущем? Или вот увидел, и теперь хоть тресни, но случится?

Айфа устремила на неё тёмный загадочный взгляд и некоторое время молчала.

– Я не знаю, – сказала она. – Наверное, можно, потому что для небесного пламени нет ничего невозможного, и если сильно чего-то хочешь, то это случится. Но будет ли это полезным для тебя?

«Несомненно, будет», – подумала Эмер.

Но страх уже цеплялся за сердце холодными каменными пальцами, и сжимал, сжимал до боли. Эмер встряхнула рыжей гривой. Пока она жива – не надо раскисать.

«Верность и надежда!» – именно так написано на гербе Роренброков. И Эмер собиралась следовать девизу, как и подобает благородному рыцарю. То есть, рыцарем она не была. Вернее, была – но по духу. А это гораздо важнее, чем формальное посвящение. Ей припомнилось видение рыцарского турнира, и душа затрепетала, словно услышав звук трубы.

– Ты задумалась, – Айфа тронула её за плечо, и Эмер подскочила, как ужаленная. – Что тебя так поразило? Красивый мужчина или нечто иное?

– Айфа, а это твоё зеркало… Оно показывает только то, что будет? Или может показывать, к примеру, мечты?..

Она ждала ответа всем существом.

– Бывает, что показывает и мечты, – разочаровала её сестра. – Если желание слишком сильное, то оно может показаться реальностью.

Эмер вздохнула. Конечно, это мечты. Женщина – рыцарь! Обхохотаться можно. Даже мечтать об этом смешно. Она заставила себя отбросить грустные мысли и начала длинный рассказ о матушке, сёстрах, брате и Роренброке. Они с Айфой проговорили не меньше двух часов, пока Сесилия не постучалась в дверь, объявляя, что милорд прибыл, и ужин ждёт.

Лорд Демелза пожелал трапезничать в своей комнате, и ужин в дамской компании прошёл весело. Сесилия вспоминала детские проказы, и Эмер с удовольствием хохотала во весь рот. Как приятно позабыть о придворных условностях и отдохнуть в кругу близких. После ванны с розмарином – ох уж этот розмарин! – Эмер и Сесилия отправились в отведённую им комнату, где уже были постланы постели.

Сесилия тут же юркнула под одеяло, блаженно вытягиваясь – она устала и от долгой дороги, и от волнений в королевском замке. После вкусного и обильного ужина клонило в сон, но спокойному сну не суждено было сбыться.

– Что это ты делаешь, позволь спросить? – поинтересовалась она, когда Эмер вытащила из сундучка мужские штаны и полинялую рубашку, которые, бывало, носила в Роренброке. – Зачем ты притащила в столицу это тряпьё?

Не отвечая, Эмер сбросила платье и принялась натягивать штаны. Потом наступила очередь рубашки, и Сесилия встревожилась окончательно.

– Куда ты собралась?! Ведь уже ночь!

– В Нижний город, – ответила Эмер, перетягивая рубашку широким кожаным ремнём.

– Зачем? – Сесилия с удивлением наблюдала за превращениями благородной девицы в уличного бродягу.

Эмер повязала волосы платком, чтобы скрыть пышную шевелюру, и нахлобучила сверху войлочную шапку с потрепанными и обвисшими полями, а потом вытащила из сундука деревянную коробочку с прорезанными в крышке крохотными отдушинами.

– Нет! – взвизгнула Сесилия. – Леди Эмер, ты не посмеешь!

– О чём это ты? Вот он, Красавчик Женераль! – гордо объявила Эмер и приоткрыла крышку, хвастаясь своим сокровищем. Внутри коробки сидел большой жирный таракан. – Что значит – не посмею? Разве для того Красавчик Женераль проделал такой долгий путь? Нет, он просто обязан поучаствовать в тараканьих бегах.

– Никуда ты не пойдешь! Я всё расскажу леди Демелза! – взвизгнула Сесилия.

– Тише! – Эмер захлопнула крышку, одновременно прислушиваясь, не идет ли кто по коридору. Но в доме было тихо, и на визг Сесилии не сбежались перепуганные слуги или сама Айфа вместе с мужем. – Что ты раскричалась, дурочка? – попеняла Эмер, отпуская Сесилию. – Красавчик Женераль должен прославиться и принести мне кучу денег. А для чего я столько кормила и тренировала этого глупыша?

Но Сесилия не разделяла её надежд.

– Небеса святые! Я думала, ты оставила эти ужасные привычки дома!

– Нет, как видишь, они приехали со мной, – Эмер любовно погладила деревянную крышку. – От тебя требуется лишь открыть окно. Иначе мне придётся просить, чтобы впустили.

Сесилия пришла в ужас от одной мысли о том, что Эмер заявится под утро, в образе нищего с большой дороги, и начнёт стучаться с парадного входа.

– Но что мне делать, если леди Демелза спросит о тебе?

– Скажешь, что меня скрутило в страшном приступе после жирной подливки, – Эмер похлопала её по плечу. – Или хочешь со мной?

– Что ты! – Сесилия готова была упасть в обморок. – Да я не осмелюсь выйти за ворота! Ведь там столько опасностей…

– На самом деле, там только одна опасность – попасться на глаза кому-нибудь из старших придворных. Но я надеюсь, они не бегают в Нижний город по ночам, и вряд ли госпожа королева захочет посетить тамошние притоны, чтобы поглазеть на тараканов. А они разные, Сесилия. Есть чёрные, и коричневые, и рыжие, и у них такие красивые жирные спинки, а на задках сальце…

– Замолчи сейчас же! – бедная Сесилия позеленела, а Эмер расхохоталась и перебросила ногу через подоконник.

Вскоре, сунув под мышку коробочку с Красавчиком Женералем, Эмер шагала по мостовой, держа путь к церковному шпилю. Ещё будучи в королевском замке, она узнала дорогу в Нижний город и ждала только подходящего случая посетить его прекрасные заведения. И вот, случай предоставлен судьбой, и им грех не воспользоваться.

Едва ли кто-то признал бы в ней девицу, даже если бы каким-то чудом навстречу попалась королева. Редкие прохожие и фонарщики видели лишь долговязого парня в поношенной одежде и нелепой шапке, который, насвистывая, шёл в кабак или к какой-нибудь сговорчивой прачке.

Дом, проводивший тараканьи бега, нашёлся без труда. На одном из двухэтажных строений, на грязной стене был грубо намалёван таракан. Эмер поглубже натянула шапку и толкнула щелястые двери. В тараканьем зале было шумно и людно. Несколько столов, на которых происходили гонки, окружали игроки и зеваки. Они напирали друг на друга, а порой начинали драку.

Проклятья и вопли радости сливались в чудовищный гул. Запах жареных свиных колбасок смешивался с запахом пота и немытого тела. Здесь, наверное, собрался весь сброд Тансталлы. Впрочем, были тут и знатные господа, их легко узнавали по надменным выбритым лицам и чёрным плащам.

В углу, на возвышении из перевернутых ящиков, сидел толстяк в жёлто-зеленой одежде. Лицо у него было плоское, угрюмое, но глаза смотрели проницательно. К нему-то и направилась Эмер.

Выстояв очередь из пятнадцати человек, желающих сделать ставки, Эмер поставила на стол перед толстяком коробку с тараканом и сказала:

– Красавчик Женераль от Жоса Долговязого.

Толстяк окинул её внимательным взглядом и велел:

– Открой.

Эмер приоткрыла крышку коробки, чтобы толстяк мог оценить тараканьего скакуна.

– Ставить будешь? – спросил толстяк, записывая имя таракана и его владельца на папирусе.

– Две серебряные монеты, – Эмер протянула деньги.

– Надеешься выиграть? – толстяк отметил ставку.

Эмер пожала плечами. Не хватало сглазить удачу.

Как она и ожидала, ставить на новичка мало кто решился, и первые два забега принесли ей по пять серебряных монет каждый. Последующие три были не так денежны, потому что Красавчик Женераль обрёл поклонников, желавших поддержать его серебром, но к двум часам ночи в кошелёк Эмер перекочевало двадцать монет. Очень неплохо. Теперь главное – уйти быстро и незаметно. Объявив, что желает промочить горло, Эмер села в уголочке с кружкой пива, а когда тараканий забег перерос в бурное выяснение отношений между хозяевами шестиногих скакунов, выскользнула вон и сразу припустила по переулку к людным улицам Среднего города. Погони не было, и девушка немного успокоилась и перешла на шаг. Монеты славно позванивали, и Красавчик Женераль был спрятан у сердца. Время от времени Эмер ласково похлопывала по коробке.

Шаги, раздавшиеся позади, заставили пойти быстрее, но вдруг дорогу ей преградили трое мужчин весьма неблагородного вида – все в обносках, широкоплечие и явно не дураки подраться. У одного даже синяк красовался под глазом, совсем, как у неё. Ещё, поди, и ножи припрятаны за голенищами сапогов.

– Подожди, парень, – сказал тот, что с синяком, – потолковать надо.

Толковать с ними стал бы только слепой, а Эмер слепой не была. И слишком самонадеянной тоже. Внутренний голос подсказывал, что сзади её настигали дружки любителей потолковать, и надеяться отбиться от них даже при всей её неженской силе, было бы отъявленной глупостью.

Она не стала дожидаться появления дружков и нырнула в боковой переулок. Сзади послышался топот сапог и тихая ругань. Эмер бежала, стараясь беречь дыхание – одним небесам известно, сколько придётся удирать. Она петляла, как заяц, ныряя во все подворотни, и вскоре совсем заплутала. Преследователи знали эти улицы гораздо лучше её, и в какой-то момент она услышала голоса впереди. Эмер заметалась возле каменной стены, и вдруг решилась – перебросила на ту сторону коробку с Красавчиком Женералем и полезла следом сама. Она ободрала пальцы и ладони, но благополучно перевалилась через стену и рухнула в чей-то двор. Отыскав коробку, она шёпотом попросила у таракана прощения, пообещав, что такого больше не повториться. Конечно, врала бессовестно – ведь предстояло ещё лезть обратно, но Красавчику Женералю знать об этом не полагалось.

За стеной промчались преследователи, а потом стало тихо. Эмер решила выждать. Пусть охотники до лёгкой наживы уйдут подальше. Или совсем бросят искать, если повезёт.

Только сейчас она огляделась, чтобы понять, куда её занесло. Странно, что в Нижнем городе были такие ухоженные и чистые дворы. Наверное, в столице и бедняки жили лучше некоторых лордов. Розовые кусты росли вдоль дорожек, выложенных плоскими камнями, и фонтан в виде раковины серебрился струйкой.

Что-то мокрое и холодное ткнулось в щёку, и Эмер чуть не вскрикнула, увидев перед собой огромного черного волкодава. Он рассматривал её по-человечески умными глазами, а потом бесшумно и грозно оскалил зубы, похожие на маленькие кинжалы.

– Собачка, миленькая… – залепетала Эмер, понимая, что попала из болота, да в трясину, – не трогай меня, пожалуйста… Я хорошая…

Волкодав обнюхал её, и девушка боялась даже дышать, не то, что шевелиться. Потом, хвала яркому пламени, псина сочла её неопасной или не заслуживающей внимания, и убралась восвояси. Но не успела Эмер испустить вздох облегчения, как возле фонтана раздались лёгкие шаги и женский голос произнёс:

– Чего я только не делаю ради вас, милорд…

– Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя… – ответил приглушённый мужской голос.

– Почему же я не могу вам отказать…

Эмер закрыла лицо ладонями. Эти колокольчики – и хрустальные, и серебряные, просто преследовали её. Она терпеть не могла любовных слюней и соплей, и теперь жалела, что не удалось вовремя убраться из дворика. Теперь придётся сидеть и слушать любовную чепуху.

– Меня интересует всё, что связано вот с этим… – продолжал мужчина.

Лёгкая возня в темноте, и женщина-колокольчик зазвенела:

– Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд…

– Не поверю, что ты чего-то боишься, милая Кютерейя…

Эмер отняла руки от лица, чтобы посмотреть на небо и подгадать время. Неизвестно, сколько эти голубки проворкуют здесь, а вернуться домой надо до света. Айфа – любящая сестра, но и она не потерпит прогулок по ночам.