Сезон жарков

Никита Иванович знал, конечно, что Клава – она себе на уме, и когда суженая принялась наводить справки, где в благополучных организациях города потребен опытный счетный работник, запросто сложил в уме два и два. Потому что его она в свои планы не посвящала. Тут он начал прикладываться к бутылке иной раз и в обеденную пору. И неизвестно, к чему бы это привело, но его звезда еще не закатилась, нет!

Случилось то, чего практически не бывает: в районной администрации открылась вдруг вакансия специалиста-агронома. Потому что старый вдруг ушел на пенсию, несколько даже подставив свое руководство. Ведь у последнего имелось немало родственников, которых следовало пристроить на солидную должность, а тут приходилось срочно искать замену практически среди людей с улицы. Конечно, не все родственники начальственной когорты имели агротехническое образование, так это лишь на первый взгляд непозволительно: известно ведь, что был бы дождь да гром… В подобных случаях получающий должность немедленно поступает заочно в профильный институт и оп-ля! – он уже практически готовый специалист. Учится же, пусть и заочно. И со временем вполне может стать доктором требуемых наук.

Старый же агроном, освобождающий место, хотел работать и дальше, апеллируя к своим заслугам. Поэтому решили повременить с его заменой, а тут вдруг он выкинул фортель, написав заявление. Да и леший бы с ним, но пришлось немедленно искать нового спеца, поскольку близились весенне-полевые работы. И начальство втайне опасалось, что только дождя и грома для успеха дела будет недостаточно. Претензии ими не принимаются, на них где сядешь, там и слезешь.

Тут вспомнили о Пузыреве, который уже изрядное время подвизался на ниве, направляя деятельность общества «Луч» в селе Жердево. Звезд с неба не хватал, но имел в среднем удовлетворительные показатели. А что еще нужно? Тем более, всегда можно его подвинуть, хотя и необязательно наверх.

– А что? – высказался на узком заседании один из районных руководителей, – «Луч» хоть и не агрогигант, но часть народа там занята. Текучести особой не заметно. Да и куда тикать?

– Руководящий стаж у него небольшой, – засомневался другой, – а?

– Дело наживное. Да и как небольшой? Ведь уж больше десяти лет. И потом – не пьет. Ведь не пьет же? Ничего такого не слышно.

– И не курит, – добавил кто-то. Да и налево…

– Ну, это уже нас не касается, – отрезал начальник. – У нас не Смольный институт! Главное – работа!

Так Никита Иванович нежданно-негаданно получил назначение, перемещаясь из производственной среды в управленческую. Однако же с условием: в должности он будет утвержден после того, как «Луч» домолотит оставшиеся с осени 80 гектаров овса, и закроет все имеющиеся долги. Хотя, конечно, выдвигая его на этот пост, проверили все, что касалось финансовой дисциплины. Просто для порядка.

Нечего и говорить, что Пузырев, воспрянув духом от дуновения свежего бриза, с азартом приступил к выполнению навьюченных на него обязательств. Потому-то в неурочный час и организовал производственное совещание в «Луче» с последующим авралом по выходу в поле.

У Клавдии Андреевны едва не случилось раздвоение личности. И немудрено: только наметилась для нее вакансия бухгалтера в одной из районных организаций, и стал прорисовываться образ будущего благоденствия Маковой на фоне тусклой периферийной жизни, как Пузырев пошел на повышение. Условное, конечно, но все же. Теперь ей приходилось пересматривать ближайшие планы. Впрочем, пока ничего страшного не произошло, понеже своими намерениями Клавдия со своим мужем не делилась. Если он что-то и подозревает, то совершенно напрасно и, как всегда, неправ. Так что лучше ему засучить рукава и показать себя в новой должности наилучшим образом. И тогда, можно рассчитывать на осуществление прежних надежд. Хотя все подряд не может быть хорошо: радужные перспективы несколько омрачал особняк, повисший теперь ненужным отягощением. Поскольку продать его выглядело задачей почти неразрешимой – ведь по соседству уже долгое время пустуют подобные здания. Заселить туда престарелого родственника не представляется возможным за отсутствием такового под рукой. Почему оставались необитаемыми построенные коттеджи, было непонятно: возможно, их потенциальные жильцы предпочли интернат, или же им значительно добавили пенсию. Поэтому популярная схема отправить бабушку с глаз долой и заместить ее породистой собакой не срабатывала.

Между тем место, на которое ее продвигала институтская подруга при помощи теперешней подруги, уже освобождалось, и нельзя было терять времени. Тут Клава, наконец, поставила в известность законного супруга, объяснив, что до поры не хотела посвящать его в свое городское трудоустройство, чтобы не сглазить. А вот теперь уже вопрос решен окончательно и бесповоротно, и послезавтра, в понедельник, она должна прибыть на службу. Никита Иванович был с головой погружен в заботы по случаю собственного назначения и передаче дел «Луча». Но все же поздравил ее и предложил даже по такому случаю отметить эти события, хотя бы дома, за недостатком времени на кафе.

На этот раз супруга присоединилась к нему – что же еще отмечать, как не такое счастливое стечение обстоятельств? И хотя употребила горячительного она совсем немного, посидели за ужином они хорошо, потому что и Пузырев воздерживался – ибо завтра предстоял обмолот злополучного овса.

***

Комбайны были готовы, и чтобы разделаться с лошадиным злаком побыстрей, Никита Иванович распорядился выставить на уборку еще и четвертый комбайн, который соединенными силами выгнали на линейку готовности в рекордный срок. Теперь уж Пузырева не снедала тревога за будущую судьбу уборочной техники в ООО «Луч». Отныне пусть голова болит у звеньевого – у Шевелева, которого, скорей всего, и сосватают на место Никиты Ивановича. Вот и пусть вкусит прелестей директорства в одном, отдельно взятом селе.

Глава 4

Борис Мошкин, уроженец Жердева, малое время подвизался в помощниках у пасечника в пригородном хозяйстве, куда определился после пчеловодческих курсов. Курсы он, правда, не закончил, так как средства, накопленные до того на разных работах, которые Борис выполнял, подошли к концу и, чтобы не оказаться босым, голым и голодным, пришлось устраиваться на работу. Родители-пенсионеры, правда, предлагали свою помощь, но он решил, что хватит уже тянуть из них жилы лет пять назад и даже иногда отправлял им деньги, если дела шли хорошо. Однако же стабильности не было, и такая поддержка случалась лишь эпизодической: ведь Борис обзавелся три года назад женой, и следовало как-то обустраивать семейное гнездо. Для наследников, хотя дело до них еще не дошло. Его половина, имевшая за плечами 21 год, из них три года стажа воспитательницы в детском саду, зарабатывала довольно умеренно и уж, разумеется, никак не могла содержать семью. Поэтому Борис, будучи четырьмя годами старше и не будучи альфонсом, прилагал немалые усилия, чтобы создать достойную базу для семейного строительства. Осознав бесперспективность своего дальнейшего пребывания в городе, он решил основать небольшое, но собственное дело в родном селе. Родители, когда Борис искал свою долю вне Жердева, наскучив зверскими зимними морозами и слишком коротким летом, перебрались в более теплые края, сдав дом в аренду. Деньги платил арендатор Борису и они, хоть и небольшие, являлись страховым фондом для семьи Мошкиных. Родители звали молодых к себе, обещая, что работа найдется, хоть и не слишком прибыльная, и соблазняли куда более приятным климатом. Но Борис прежде все же решил попытать счастья в Жердеве, зачем и записался на курсы пчеловодов.

Супруга довольно скептически встретила этот проект Бориса, но в силу своей молодости еще не презирала надежд, а потому дала начинанию зеленый свет. И Мошкин весной, когда закладываются основы новых свершений и начинает коваться железо горячих идей, прибыл в славное село Жердево, откуда в свое время вышел известный промышленник и миллионщик Потресов, да и мало ли кто еще!

Первым делом Борис наведался к Куницыну, который, по слухам, уже приступил к реализации собственного проекта, тогда как Рябов только готовил почву для своего. Хотя у него планы были более перспективные, и Борис намеревался обязательно заиметь с ним деловые связи. Встреча с комбайнером и самозваным директором Жердевского художественного музея получилась жизнерадостной. Несмотря на всевозможные неувязки повседневной жизни, у старых друзей еще не выработалось отвращение к общению. В данном случае оно никак не сулило никаких неприятностей.