Дома смерти. Книга IV

Куйяр, конечно же, был потрясён этими находками. Маргарита Штайнхаль в своих воспоминаниях утверждает, будто камердинер причитал, бормотал: «Я попался!» – и закрывал лицо руками… Хотя репортёр Барби в своих официальных показаниях под присягой ничего такого вспомнить не могла и лишь заметила, что Куйяр опустился в кресло и молчал. Он выглядел потрясённым, но держал себя в руках. Впрочем, его реакция в те минуты никого из присутствовавших в гостиной не интересовала. Маргарита Штайнхаль тут же распорядилась обо всём уведомить Хамара, к которому надлежало отправиться всё тому же Шабрие. Поскольку Хамар несколькими часами ранее отказался принимать какие-либо меры против Реми Куйяра, хитроумная вдовушка решила его к этому принудить. Для достижения нужного результата Шабрие следовало взять с собой портмоне Реми Куйяра с якобы похищенными письмами и по пути в штаб-квартиру «Сюртэ» заехать в редакцию «Матэн». Там ему надлежало отыскать репортёра де Лабрюйера (de Labruyere), рассказать тому о «разоблачении» Куйяра и уже в его обществе отправиться к Хамару.

Расчёт Маргариты Штайнхаль был прост и прозрачен – присутствие журналиста не позволит начальнику уголовной полиции уклониться от принятия того решения, которое было нужно Маргарите. Октав Хамар, человек по-житейски мудрый и к тому же с огромным полицейским опытом, прекрасно понимал мотивы, которыми руководствовалась Маргарита Штайнхаль. Он знал истинную цену этой дамочки и понимал, что она, несомненно, причастна к трагическим событиям в «доме смерти». А потому начальник «Сюртэ» не собирался плясать под дудку этой интриганки.

Выслушав рассказ Шабрие про «разоблачительную» сцену в гостиной и посмотрев на положенный перед ним на письменный стол портмоне Куйяра, начальник уголовного розыска остался совершенно спокоен. Он заявил Шабрие и стоявшему подле де Лабрюйеру, что не притронется к этой вещи и ничего не станет предпринимать до тех пор, пока следователь прокуратуры Лейде не даст ему соответствующих распоряжений.

Начальник уголовного сыска руководствовался старым, проверенным опытом правилом любого разумного оперативного работника: «Если не знаешь, как поступить – поступай по инструкции». Хамар, безусловно, был осведомлён об очень-очень-очень близких отношениях Маргариты Штайнхаль со следователем Лейде и потому, самоустранившись от провокации в отношении Реми Куйяра, предоставил подозреваемой весьма сомнительную честь вовлечь в эту авантюру любовника. Пусть Лейде ей поможет, а потом, когда подойдёт время шапочного разбора, ответит за содеянное.

Шабрие и де Лабрюйер об этом не думали и поступили именно так, как им сказал Хамар – они направились на квартиру Лейде. Шёл уже девятый час вечера, а потому чиновника следовало искать дома. Там, однако, посетители его не нашли и, оставив записку с кратким описанием событий того дня и цели своего появления, направили стопы в редакцию «Матэн». Там Шабрие и де Лабрюйер решили получше изучить содержимое портмоне, с которым уже битый час или даже больше носились по Парижу. Помимо поименованной парочки, в этом увлекательном развлечении – имеется в виду осмотр чужих личных вещей – приняли участие ещё несколько сотрудников редакции газеты.

Извлекая из портмоне его содержимое – визитные карточки, разного рода документы, железнодорожные билеты и тому подобное – любознательная редакционная публика обнаружила маленький бумажный свёрток, а в нём… крупную жемчужину! Жемчужина была просверлена, что свидетельствовало о её креплении в некоем украшении. Украшение явно было недешёвым – один из присутствовавших журналистов определил стоимость жемчужины «на глазок» в 23—25 франков [это приблизительно 73—75 граммов монетарного золота, что по состоянию на середину 2025 года равняется 620 тысячам рублей]. Причём если бы жемчужина не была просверлена, то её цена оказалась бы раза в полтора выше.

Когда Лейде узнал о событиях, связанных с обнаружением в вещах Куйяра писем Маргариты и Марты Штайнхаль, а также крупной жемчужины, вынутой из некоего украшения, то решение оказалось быстрым и хорошо предсказуемым. Он распорядился немедленно взять Реми Куйяра под стражу, то есть сделал то, чего добивалась Маргарита, но что категорически отказался делать начальник уголовного розыска Хамар.

21 ноября 1908 года французские газеты – а следом и пресса всего цивилизованного мира – оповестили о долгожданном прорыве в расследовании двойного убийства в «доме смерти» в переулке Ронсин. Камердинер убитого владельца дома заключён под стражу!

В тот же день Маргарита отправилась в уголовную полицию, дабы сообщить необходимую информацию о найденной жемчужине. Она рассказала, что драгоценность эта была частью кольца под названием «нью-арт», изготовленного ювелиром Гайяром (Gaillard) по эскизу некоего «дарителя», имя которого в документы следствия не попало. Разумеется, Маргарита назвала его имя и фамилию, но понимание политической целесообразности побудило следователя Лейде в протокол их не вносить. Кольцо «нью-арт» числилось в списке семи ювелирных украшений, пропавших в ходе нападения в ночь на 31 мая. Жемчужина для этого кольца была куплена в магазине Дюфайеля (Dufayel). Для подтверждения точности показаний Маргариты Штайнхаль её попросили проехать к ювелиру и в упомянутый магазин в обществе детектива Деше (Dechet). Последний должен был услышать из уст Гайяра и продавцов ювелирного магазина заявления, подтверждающие справедливость сказанного Маргаритой на допросе.

Поездка эта прошла без сучка без задоринки. Ювелир Гайяр вручил детективу копию эскиза, по которому изготавливал кольцо, и его описание – то есть размер жемчужины, массу и пробу золота, размер пальца и некоторые другие детали. Деше услышал всё то, что рассчитывал услышать, и доложил об этом по команде.

Обнаружение жемчужины в портмоне Реми Куйяра крепко привязывало последнего к драматическим событиям в «доме смерти». В сложившейся ситуации «новый старый» камердинер имел всего два выхода – плохой и очень плохой. Плохой выход заключался в признании Куйяром факта кражи кольца «нью-арт», совершённого в ранние часы 31 мая сразу после того, как стало известно о ночном ограблении. В самом общем виде он мог сказать, будто обнаружил кольцо, закатившееся в угол, и решил его украсть в надежде на то, что исчезновение дорогостоящего украшения будет связано с действиями грабителей. А очень плохой выход заключался в признании соучастия в преступлении в составе банды. Если первое признание грозило тюремным сроком продолжительностью в несколько лет, то второе – прогулкой на гильотину.

21 и 22 ноября в доме №6 в тупике Ронсин уголовная полиция проводила обыск, целью которого являлось обнаружение тайных «закладок», которые мог бы оставить Реми Куйяр. Ведь если уж он украл кольцо «нью-арт», то, может быть, исчезновение и других украшений связано с ним?

Во время этого обыска Маргарита Штайнхаль решилась на поступок, который с полным основанием можно охарактеризовать как чудовищный. Она взяла один из своих бриллиантов и… подбросила его на чердак как раз в то время, когда там работали детективы. То есть фактически эта женщина сфабриковала улику, призванную доказать виновность Реми Куйяра! Каково?!

Результат, правда, оказался не совсем тот, на который рассчитывала Маргарита, что, кстати, отлично демонстрирует полное непонимание ею логики «законников». Детективы буквально через минуту или две обнаружили в пыли и мусоре блестящий камушек, подняли его и… усомнились в том, что это драгоценный камень. Они забрали находку с целью показать её ювелиру, но в целом остались довольно спокойны, и Маргарита Штайнхаль догадалась, что результаты обыска дома в глазах полиции выглядят не очень убедительно [с точки зрения доказывания виновности Куйяра].

Нельзя не отметить того, что в воспоминаниях Маргариты Штайнхаль есть моменты поразительные по той тупости, которую демонстрирует автор. Маргарита на голубом глазу признавалась в вещах совершенно постыдных в понимании любого совестливого человека и явно не отдавала себе отчёта, как именно её характеризует написанное. Про фабрикацию улики и обыск личных вещей Куйяра написано чуть выше, но это не единственные признания такого рода. Так, например, Маргарита простодушно призналась в том, что подслушала разговор Реми Куйяра и Александра Вольфа, сына поварихи Мариетты, во время их обеда. Когда молодые люди сели за стол, Маргарита находилась в расположенной рядом кладовке и… своего присутствия не выдала. Какая милая непосредственность, правда?

Ещё более показательным с точки зрения демонстрации моральной тупизны этой дамочки является эпизод, приключившийся вечером 20 ноября во время тех самых событий, в ходе которых в портмоне Куйяра было найдено письмо Марты Штайнхаль. Реми, в какой-то момент сообразивший, что его умышленно впутывают в некую гнусную историю, сел к столу и попросил разрешить ему написать письмо. Маргарита Штайнхаль милостиво разрешила, и по её распоряжению Мариетта Вольф принесла письменные принадлежности. Реми стал писать, и Маргарита, заглядывая через его плечо, сумела прочесть первые строчки, вышедшие из-под его пера. Чтение чужого письма явно не рождало у этой женщины ни малейшего дискомфорта, впрочем, как и последующее признание подобного поведения.

Речь, впрочем, немного не о том. Реми Куйяр написал письмо своей матери, очевидно, рассчитывая передать его для отправки сразу же после ареста. Когда он закончил писать, Маргарита предложила ему отдать это письмо ей, дабы она могла… нет, не отправить его по почте, как, быть может, подумал кто-то из читателей, а прочитать! Задумайтесь на секундочку над этим предложением – она захотела, чтобы оболганный ею человек отдал для ознакомления письмо, адресованное его собственной матери. Каково? Удивительно, как это Маргарита Штайнхаль не приказала ему исповедаться перед ней!

Вызывает оторопь та непосредственность, с которой Маргарита рассказывала обо всех этих событиях. Видно, что никакого чувства неловкости она не испытывала и даже не понимала, как её выходки выглядят в глазах других людей. В такого рода деталях мы видим истинное лицо этой дамочки – совершеннейшей стервы, женщины без образования и должного воспитания, с напрочь отсутствующим чувством собственного достоинства и абсолютно безнравственного поведения. Она считала допустимым всё, что сулило ей выгоду, и вопросами о нравственно-этических ограничениях поведения и допустимости своих поступков вообще не заморачивалась. Поразительное душевное очерствение и глупость в одном флаконе…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дословно по протоколу допроса, переведённому с французского на английский язык, сказанное выглядит следующим образом: «I went to the door in the Impasse Ronsin, and opened it by lifting up the lower latch. Then I walked to the pantry door, which I opened by merely turning the knob. I went through the hall, where I noticed nothing unusual, then walked up to the first floor. At the end of the staircase I saw the door of Mme. Steinheil’s room, whom I had never seen, although she is a neighbour of mine. She was on her bed. At the same time Couillard left the window and went near the bed.»

2

Следует иметь в виду, что при указании стоимости материальных ценностей автор исходил из золотого содержания валют на середину 1908 года, которое составляло для 1 франка 3,22 грамма монетарного золота, 1 фунта стерлингов – 7,32 грамма и 1 доллара – 1,5 грамма. Правда, следует иметь в виду, что состав монетарного золота отличался от ювелирного и в каждой крупной стране являлся своим собственным, но этими флуктуациями цены автор для простоты подсчётов пренебрёг.

3

(Дословно: «I myself stated that „the cord did not hurt when I did not move my head,“ and further that it was wound round my neck over the cloth which covered my head. When that cloth, which formed a kind of pad at the neck, was removed, the cord of course slipped down and became loose.»

4

Следует иметь в виду, что при указании стоимости материальных ценностей автор исходил из золотого содержания валют на тот момент времени, которое составляло для 1 франка 3,22 грамма, 1 фунта стерлингов 7,32 грамма и 1 доллара 1,5 грамма монетарного золота. Правда, следует иметь в виду, что состав монетарного золота отличался от ювелирного и в каждой крупной стране являлся своим, но этими флуктуациями цены автор для простоты подсчётов пренебрёг.

5

Дословно в английской версии мемуаров написано так: The photograph represented a group of three persons: two men and a woman. I seemed to recognise one of the men, a bearded person with sharp shaped features and keen eyes. «There is a striking likeness,» I said, «between this man and the red-bearded individual who on the night of May 30th-31st, stood near the door of the corridor, in the room, and who never spoke.»

6

Цитирование по главе 17 в англоязычном издании 1912 года: «When we reached the Impasse in the afternoon, we found it invaded by a score of journalists, who rushed to us and overwhelmed me with questions… but I firmly declared that I had nothing to add, for the present, to what I had said in my letter to the Echo de Paris. (…) The next morning-All Saints’ Day-we ran through the newspapers-my brother, Marthe, and I… and were astounded. In every one of them whole columns were devoted to the murder mystery, to my letter published in the Echo de Paris. Some approved; others criticised. Some praised my courage; others made it clear that they considered this daring, reckless move of mine a sign of my guilt!»