Вся жизнь… И путешествие в Каунас. Библиотека журнала «Вторник»

«Худшего не произошло, что будет дальше – посмотрим», – подумал Аскольд, когда он и воины вышли из шатра.

Воины отвели Аскольда в один из домов селения, оставив здесь под охраной. Один воин расположился возле двери, второй, полный и, судя по взгляду, добродушный, сел на земляной пол прямо напротив Аскольда. Совсем недалеко, потому что дом был очень небольшой. Несколько детей, три женщины, одна из которых казалась совсем старой, старались, насколько это было возможно при таких габаритах жилища, держаться подальше от пленника, изредка бросая в его сторону настороженные взгляды. Аскольд сидел возле стены из тонких жердей, за которой, как он вскоре выяснил, находились две коровы и несколько свиней. Они не обращали внимания на него, мычали и хрюкали, продолжая жить своей жизнью.

Люди в доме тоже занимались своими делами. Они разделили с Аскольдом свою трапезу – какую-то довольно вкусную смесь из репы, капусты, жирной свинины и грибного соуса. Смесь сварили на огне, который был разведен в самом центре дома, в земляной яме. А еще ему дали какой-то напиток. Было произнесено известное Аскольду слово alus (пиво – лит., прим. автора). Он не сразу решился выпить alus, оно ассоциировалось с перемещением в прошлое, но все-таки сделал это. И не пожалел – старинное пиво оказалось намного лучше, чем в современном Каунасе.

Лишь после этого Аскольд почувствовал, насколько измотался, насколько был потрясен этой новой действительностью. Он не знал, почему оказался в прошлом, не знал, сможет ли вернуться в свое время, не знал, что ждет его завтра. Но он так устал, что очень скоро, едва стемнело, крепко заснул вместе со всеми обитателями маленького дома с земляным полом.

Глава 4

Ночью в доме, где находился Аскольд, открылась дверь. Яркая луна осветила стройный женский силуэт. Молодая женщина тихо вошла в дом. Она была босиком, в длинной белой одежде. Длинные темные волосы свободно спадали на плечи. На голове была украшенная янтарем зеленая повязка, на запястьях – широкие серебряные браслеты. Ее никто не увидел – ни стражники, ни семейство хозяина дома, ни сам Аскольд. Аккуратно ступая, чтобы не наступить на спящих, женщина приблизилась к нему. Благодаря луне – дверь в дом осталась открытой – она могла хорошо видеть его. Женщина осторожно, едва касаясь, погладила щеку Аскольда. В ее голубых глазах были нежность, печаль.

Она покинула дом так же тихо, как проникла в него. На пороге немного задержалась, посмотрев на Аскольда.

Воздух в доме стал свежим, с запахом сосен, после того как она побывала здесь. И малыш-грудничок перестал всхлипывать во сне.

Теперь эта женщина медленно шла по дубовой роще, среди которой находилось селение. Ночь была неожиданно теплой. Ветра не было, но листья деревьев трепетали, будто приветствуя ее.

Раздался треск веток, и из густого подлеска выбежал громадный кабан. Он приблизился к женщине, и она ласково погладила его щетину. Рыжая белка с длинным пушистым хвостом стремительно сбежала вниз по широченному стволу старой сосны. Миг – и она оказалась на плече женщины в белой одежде. Она продолжала свой путь. Кабан, будто преданная собака, шел рядом с ней, белка сидела у нее на плече…

Эгле отдыхала в единении с древним миром природы… Сейчас, после всего того, что было сделано, она могла позволить себе расслабиться.

Отправляясь в прошлое, она, как обычно, надела куртку и штаны цвета хаки. Это должно было помочь ей быть как можно менее заметной в лесу. Она взяла с собой и одеяние древних жриц – служительниц Лаймы. Не только для того, чтобы не выделяться современной одеждой в другой эпохе, но и для того, чтобы выглядеть более привлекательной. Сейчас это одеяние дало ей другое. Эгле поняла это в свои минуты в дубраве. Длинное, легкое облачение помогло ей почувствовать себя здесь естественно, органично. Эгле казалось, что она и окружающий мир стали одним целым. Она чувствовала токи этого мира, чувствовала деревья, чувствовала обитателей дубравы, которые пришли познакомиться с ней.

Эгле расслабилась. Но вместе с тем она ощущала сильное желание. Она очень хотела Аскольда. Она думала о том, что это желание родилось в ней, когда впервые увидела его в Каунасе. Оно помогло ей найти его. Она очень захотела этого мужчину, когда только что, совсем недавно, смотрела на него, спящего. Сейчас желание стало еще сильнее.

Желание, рожденное чувством. Сила этого чувства помогла ей встретиться с Аскольдом здесь, в прошлом…

*****

Эгле повезло в Каунасе, когда она почувствовала, что Аскольду нужна помощь, и ей было нужно найти его: днем она видела экскурсовода, который вел группу туристов, среди которых был он. Эгле знала экскурсовода, но у нее не было его телефона. После цепочки звонков, каждый из которых шаг за шагом приближал к цели, молодая женщина решила эту задачу. Было уже глубоко за полночь, когда она позвонила экскурсоводу. Этот немолодой краевед был очень недоволен тем, что его разбудили. Тем не менее он назвал Эгле гостиницу, где остановились туристы.

В гостинице администратор посмотрел на Эгле, как на помешанную. Молодая женщина хорошо понимала его. Еще бы. Явилась ночью. Не знает, как зовут человека, которого ищет. Может только описать его внешность. Но обязательно хочет подняться к нему.

Администратор не сразу, – все-таки уже была ночь, – позвонил в номер. Ему никто не ответил. Он, как и следовало ожидать, решил, что человек, живущий в номере, спит, и категорически запретил Эгле идти к нему. Молодая женщина знала, что Аскольд не спит, что с ним что-то произошло, но делать было нечего, и она пошла домой. Ей было очень жаль, что ее магические возможности небезграничны, и она не может заставить администратора отдать ей ключ от номера. Хорошо было лишь то, что она узнала, в каком номере остановился Аскольд.

Эгле не смогла заснуть этой ночью, а утром снова поспешила в гостиницу, зная, что сейчас шансов проникнуть в номер больше, чем ночью. В сутолоке, – как раз приехала большая группа туристов из белорусского Гомеля (роман был написан до того, как отношения между Литвой и Белоруссией вконец испортились – прим. автора), – никто не заметил, как она проскользнула вверх. Молодая женщина понимала, что сделано только полдела – ей еще предстояло проникнуть в номер. Она почему-то была уверена, что дверь ей никто не откроет. Но счастье было на ее стороне. Вечером Аскольд забыл закрыть входную дверь на замок.

Эгле оказалась в пустом номере. Она предчувствовала, что будет именно так…

Она ощутила это в ауре номера. Гнев… Это чувство, казалось, было разлито вокруг. Эгле чувствовала его каждой клеточкой тела. Она знала: такой необычный гнев могла родить только пробудившаяся к жизни древняя сила. Сила, заключенная в частицах Пяркунаса.

Частицы Пяркунаса, бога древних времен… Эгле несколько раз была в прошлом. Она отправлялась туда в поисках артефактов, которые должны были помочь ей в гадании. Благодаря своему обостренному, необычному восприятию мира во время своих экспедиций в прошлое Эгле чувствовала присутствие Пяркунаса – его таинственную, могучую силу. В своем двадцать первом веке, у нее такого ощущения не возникало. Бог былых веков Литвы остался в прошлом.

Сам бог ушел в небытие, но его частицы… Эгле знала: они продолжали жить в душах людей. «Это передано генами через века», – была убеждена она. Эгле нередко чувствовала их в словах и поступках людей. Частицы проявляли себя и в ауре, окружавшей древние обряды. Те, кто нес эти частицы, вкладывали их в то, что создавали. Эгле видела это начало даже в архитектурных чертах костелов.

Эгле была уверена, что такая частица есть и в ней самой – не раз ощущала ее в экстремальных ситуациях, когда магический дар неожиданно проявлял себя в новых, прежде неизвестных ей гранях. Последний раз это произошло всего месяц тому назад. Банальная история – ее хорошую подругу бил муж. Недавно она рассказала Эгле об этом. Затем, в отчаянии, позвала на помощь.

Эгле не знала, как она сделала это. Но только едва она встала между супругами, с гневом посмотрела на мужа подруги, как какая-то неведомая сила отбросила его в сторону. Сама Эгле не умела делать такое. Она поняла – сказалась живущая в ней частица ушедшего бога. А на мужа подруги такое вмешательство подействовало. Он испугался и присмирел.

Увидев гнома, Эгле сразу поняла, кто сделал его. Андрюс… Она хорошо, очень хорошо знала этого мастера. Только он вырезал из дерева таких гномов. Молодая женщина знала и то, что в этом угрюмом внешне, но добросердечном мужчине жила частица Пяркунаса. Это было видно по многим его работам, заключавшим в себе энергетику, силу которой хорошо чувствовала Эгле.

Сейчас она не сомневалась – исчезновение Аскольда связано с этим гномом, с которым его создатель невольно разделил свою частицу Пяркунаса. Эгле взяла в руки деревянного человечка. Она почти не умела читать мысли людей, могла лишь чувствовать их настроение, желания. С гномом дело обстояло проще. Глядя на него, Эгле смогла узнать многое.

Частица Пяркунаса… Мастер щедро поделился с гномом этим началом. Оно исполнилось гневом после того, как Аскольд (кстати, Эгле очень понравилось это старинное имя, которое она узнала из памяти гнома) оскорбил древнего бога, решило убить его. Для этого выбросило в прошлое. Не абы куда, а во вполне определенное время, настроив жившего в этом времени жреца на то, чтобы принести Аскольда в жертву.

Эгле была поражена мощью, которая таила в себе деревянная фигурка. Прежде она с подобным не сталкивалась. «Как такое могло произойти?», – с недоумением спросила она себя.

Но у нее не было времени искать ответ на этот вопрос. Она должна была срочно действовать. Прежде всего, ей надо было разобраться с этим удивительным гномом. Но она не знала, как это сделать. Раньше ей не приходилось бороться с подобной силой. Сейчас необходимо было срочно что-то придумать: Эгле должна была сделать так, чтобы живущая в гноме частица Пяркунаса перестала мстить Аскольду.

Сначала молодая женщина прибегла к испытанному приему, решив успокоить частицу своим полем. Настроилась, сфокусировала все свои силы на это. Тщетно. Эгле чувствовала – ей не удалось погасить холодный огонь ярости, бушевавшей в деревянной фигурке.

Молодая женщина ощущала себя выжатым лимоном после бесполезной атаки. Села в продавленное кресло, стоявшее посередине номера, закрыла глаза. Пыталась прийти в себя, не переставала думать о том, как справиться с частицей Пяркунаса, обернувшейся неожиданным злом.

Она даже рассердилась на Аскольда. С какой это стати он оскорбил древнего бога Литвы? Но это чувство жило в Эгле мгновение. Ей было страшно за этого человека, которому угрожала смерть. Так страшно, как не было ни за кого в ее жизни.

«Любовь с первого взгляда? Возможно, да», – призналась себе Эгле. Но тут же снова рассердилась. Уже на себя. «Не о чувствах надо думать, а о том, как спасти Аскольда», – мысленно отчитала себя она.

Она подумала о том, чтобы обратиться за помощью к Андрюсу.

Андрюс… У Эгле и у него был роман. Точнее, только его начало. Она очень нравилась ему. Они несколько раз встретились. Но Эгле тогда жила своей прошлой любовью. Она не была готова к новой связи.

Сейчас она почему-то вспомнила слова Андрюса:

– Я хочу обнимать тебя так всегда, – произнес он во время их последней встречи. Они были в ночном клубе. Медленный танец… Его объятие было крепким, уютным. Этот высокий, крепкий мужчина с грубыми чертами лица и добрыми глазами был симпатичен Эгле, но тогда она не могла представить его рядом с собой.

После ночи в баре они больше не виделись.

Сейчас Эгле подумала о том, что Андрюс смог бы помочь ей. Ведь в нем была частица Пяркунаса, породившая ту, которая жила в гноме. Молодая женщина чувствовала – если Андрюс окажется здесь, то они вдвоем смогут сделать то, что пока не смогла сделать она. Как именно? Это было ей неизвестно. Но интуиция, которая почти никогда не подводила Эгле, говорила, что нужно обратиться к Андрюсу, все ему рассказать.

«Но когда он окажется здесь?», – спросила себя Эгле. Во-первых, ему надо добраться до гостиницы. Уже это потребует времени. А если он занят, не сможет сразу освободиться? Во-вторых, размышляла Эгле, сможет ли Андрюс сразу попасть в номер? Его не пустят сюда, как не пускали ее.

«Пройдут часы, возможно, несколько часов, прежде чем Андрюс придет. А действовать надо немедленно. Аскольд может погибнуть. Я не буду звонить Андрюсу», – решила молодая женщина.

«Надо срочно придумать что-то другое. Контакту гнома с прошлым, его воздействию на жреца надо положить конец», – приказала она себе. Но минуты шли одна за другой, а ничего не придумывалось. Эгле чувствовала себя беспомощной. Ей захотелось заплакать, но она разозлилась на себя и прогнала это желание.

– Пяркунас, помоги мне… – эти слова родились в глубине души.

Эгле верила в силу своего обращения к древнему богу…

Глава 5

«Этот странный человек не заслуживает смерти. Если он и совершил кощунство, прокляв Пяркунаса, то сделал это по неведению», – полагал вайделот (так называли жрецов у древних литовцев – прим. автора).

Жрец пришел к этому выводу после встречи с незнакомцем возле неугасаемого костра. Воины и кунигас – Альгис, сын вайделота, – настаивали на том, чтобы сжечь пришельца, появившегося возле селения в эти тревожные времена – вскоре должна была начаться война. Но Пяркунас безмолвствовал, когда этот человек предстал перед ним. Жрец был уверен, что всегда хорошо чувствовал настроение бога, мог уловить его мысли. Но в эти минуты верховный бог будто закрылся от своего служителя. Не дала однозначного ответа о воле бога и кровь черного петуха.

Коль скоро этого ответа не было, вайделот должен был прислушаться не к словам горячей молодежи, а к тому, что скажет его собственное «я».

Ночью, после сна, в котором ему было дано откровение Пяркунаса о том, что утром рядом с селением появится человек, проклявший богов, и о том, что этот человек должен заплатить за богохульство своей жизнью, жрец пришел в гнев и был готов исполнить волю бога…

Он рассказал воинам о своем откровении. Но не все. О богохульстве умолчал – сперва надо было увидеть того, о ком дал ему весть Пяркунас.

Все совпало. Воины нашли незнакомца именно там, где он должен был находиться согласно откровению. Узнав об этом, жрец еще больше укрепился в своем решении. Но все изменилось после того, как перед ним предстал Аскольд.

Жрец видел, как пришелец смотрит на бога. Ему стало ясно: этот человек ничего не знает о Пяркунасе. Он откуда-то издалека. Оттуда, где поклоняются другим богам: странно одет. А говорит, судя по его кратким репликам, на языке, отдаленно похожим на язык людей из соседствующего с литовскими землями Полоцкого княжества.

Теперь вайделот убедился, что в этом человеке не может быть зла на Пяркунаса. «А откровение, которое пришло ночью?..», – думал он, рассматривая незнакомца. Да, оно было, но вайделот за свою долгую жизнь убедился, что Пяркунас может изменить свое мнение. Жрец был уверен, что лучше других способен понять бога – легенды говорили, что его род происходит от Пяркунаса. Не случайно же сам вайделот, его сыновья были даже внешне похожи на древнюю статую.

Взвесив все, жрец стал убеждать воинов, хотевших исполнить волю бога, в том, что у незнакомца не надо отнимать жизнь. Разговор был нелегким, но вайделот настоял на своем. Было решено: незнакомец останется в их селении под присмотром. Это лучший выход, был убежден вайделот. Он был уверен – отпускать этого человека нельзя. Ведь неизвестно, кто он такой.

«А так, если останется, то, если пришел не со злом, то, возможно, приживется здесь, пройдет время, станет одним из нас», – подумал вайделот после того, как воины увели незнакомца. «Это было бы неплохо», – признался он себе. Молодой человек не вызвал у жреца отторжения. А вот симпатия… Она возникла. У незнакомца было открытое, честное лицо, он не прятал глаза. К тому же жрец увидел, что он – настоящий мужчина. Наверное, рассудил он, незнакомец прекрасно понимал, чем может закончиться для него этот день, но не ползал на коленях, держал себя в руках, даже, судя по всему, пытался шутить.

Одно только не понравилось служителю Пяркунаса. Имя – Аскольд. Это имя иногда встречалось у полочан (основателями Полоцкого княжества, если верить летописям, а другого достоверного источника у нас нет, были варяги, они же – викинги – прим. автора).

Полоцкое княжество и крестоносцы… Соседи литовских племен. Одни – Полоцкое княжество – старинные, а вот крестоносцы появились относительно недавно. После того, как покорили соседние племена балтов.

На век вайделота пришлись несколько малых и две большие войны. Все – либо с крестоносцами, либо с полочанами. Первая большая война – вайделот тогда был молодым воином – началась несколько лет тому назад после того, как литовцы убили монаха-миссионера из Полоцка. Вторая произошла, когда крестоносцы поставили свою крепость на земле литовцев…

Эта вторая война стала трагедией для жреца. Из трех его сыновей в живых осталось два, один из которых – Альгис – потерял жену во время все той же войны.

А были еще и малые войны. Дочь вайделота… Во время одной из таких «маленьких» войн, полоцкие дружинники увидели ее и других женщин в поле. Один тут же положил на нее глаз. Схватил и увез в Полоцк. Там, правда, ничего плохо с ней не сделал – она стала его женой. Затем вместе с мужем она уехала в какую-то другую славянскую землю. Очень отсюда далекую. Так говорили литовцы, которые по торговым делам бывали в Полоцке. Ничего, кроме этого, вайделоту известно не было.

Сегодня, когда решалась судьба человека, оскорбившего Пяркунаса, вайделоту труднее всего было говорить с кунигасом.

Его сын… Альгис… Жрец как никто понимал его чувства. Случайная стрела взяла с собой жизнь его жены Скайсте. Старый жрец разделял сердцем боль сына, но не мог принять его ненависть, которую тот распространил на всех чужеземцев. Сегодня эта ненависть вылилась на незнакомца, хотя он, как был убежден жрец, сам Альгис и остальные воины, точно был не крестоносцем и не уроженцем Полоцка.

А сейчас снова было неспокойное время. Литовцы из другого селения – оно находилось неподалеку – напали на датских купцов. Не просто ограбили, – такое иногда случалось и больших последствий за собой не влекло, – нет, всех убили. «Дурные, играет кровь, не думают ни о чем», – вздохнул вайделот, в который раз вспомнив об этом. Он знал – это повлечет за собой кровавое возмездие. Причем крестоносцы, которые неизменно защищали купцов из западных земель, не станут разбираться, в каком именно селении живут те, кто убил торговых людей. «Дороги сухие, они могут скоро прийти. Или, скорее всего, по Неману приплывут», – покачал головой вайделот.

Вечером, во время молитвы, он снова думал о том, что у него осталось только два сына. Один после того как нашел жену, остался жить в ее селении. Это далеко – на берегу Балтики. Рядом только младший сын – Альгис. Правда, подросли еще два внука – сыновья убитого старшего сына.

– Пяркунас, сохрани сыновей и внуков, – вайделот, как всегда, молил бога об этом.

Он вспоминал погибшего сына, дочь. Думал и об Альгисе, который так и не смог забыть убитую жену.

Сын.. Дочь… Альгис… До сих пор он один. Его дочерей растит Агне – вдова брата…

На глазах жреца выступили слезы:

– Прости меня, Пяркунас, я стар, а старики легко пускают слезу, – сказал он своему деревянному богу с кровавым красным лицом.

После вечерней молитвы вайделот занялся одним из своих самых важных дел. Учил биться длинным литовским топором старшего внука – того самого подростка, которого Аскольд видел в шатре.

– Ты должен уметь убить, чтобы не убили тебя, – эти слова дед говорил внуку перед каждой их тренировкой.

С каждым месяцем вайделот видел, как крепнет рука мальчика. Хотелось думать, что он станет хорошим бойцом. «Но, может, я обманываю себя, может, не столько внук становится сильнее, сколько слабнут мои руки?», – вайделот нередко задавался этим вопросом. От таких мыслей ему становилось не по себе. Но все равно он видел только один выход – заниматься с внуком как можно больше.

*****

Эгле обратилась к Пяркунасу, и тут же произошло то, что поразило ее. Она ощутила в себе силу. Мощную энергетическую силу. Но это было не главным. Эгле теперь знала, что делать с гномом. Это было как наитие, данное родившейся силой. Она должна была взять гнома в руки – забрать в себя, растворить в себе его частицу Пяркунаса.

Эгле схватила деревянную фигурку обеими руками, сжала его так крепко, как только могла. Тепло, потом жар. Вот что почувствовали ее пальцы. Им было нестерпимо жарко, но Эгле не отпускала гнома из рук. Она ощущала душой, каждой клеточкой тела борьбу двух начал – того, что проснулось в ней, и того, что было спрятано в гноме. Молодая женщина знала – у этих сил была одна и та же природа.

«Моя частица Пяркунаса пришла мне на помощь», – поняла Эгле. Эта мысль была будто во сне. Сильное головокружение метнуло ее в сторону.

Когда Эгле очнулась, то обнаружила себя лежащей на полу. Она не сразу, а только спустя несколько мгновений вспомнила о том, что произошло до падения.

Голова больше не кружилась, пальцы рук немного покраснели, даже болели, но боль не была сильной. Волосы… Они были мокрые, будто Эгле только что побывала в ванной.

Она чувствовала себя очень усталой, но она… была спокойна. Она знала – то, что пряталось в гноме, больше не сделает Аскольду никакого вреда. Гном уже вообще ни на что не способен. Ни на зло, ни на добро.

Его частица Пяркунаса… Она была поглощена родственным ей, более сильным началом, живущим в Эгле. Ее собственной частицей Пяркунаса. Как это произошло? Эгле не задумывалась об этом. Она понимала – завершена лишь часть ее дела. Сейчас ей следовало торопиться в прошлое, найти там Аскольда, который еще мог быть в опасности и вернуть его в наше время. «Я сделаю все для этого», – пообещала себе Эгле.

«Ведь я, кажется, люблю его», – эта мысль снова пришла к ней. «Нет, скорее всего, это не так, ведь мы даже не знакомы, он просто нравится мне. Я помогаю ему, как помогла бы любому другому человеку», – ответила себе Эгле.

Она не знала, сколько правды, а сколько лжи было в этом ответе. Но ей было известно, что в этих словах не было одного. Эгле не хотелось думать о том, что она боится настоящей любви.

– А ты, гном, кстати говоря, очень даже симпатичный, – она улыбнулась лежащей на полу деревянной фигурке перед тем, как вышла из гостиничного номера.

Этой шуткой Эгле хотела отвлечься себя от мыслей о любви. Но она не могла не думать о том, что скоро, очень скоро второй раз увидит мужчину, которого не знала еще сутки тому назад, но который ей точно небезразличен.

Эгле нужно было спешить, но она не могла сразу отправиться в прошлое. Перемещение требовало особенного сосредоточения, а сейчас, после «схватки» с гномом в гостиничном номере, Эгле не видела в себе сил для этого. Холодный душ. Пять часа сна. Затем снова холодный душ и самый крепкий, бодрящий травяной чай. Лишь после этого Эгле почувствовала в себе энергию для начала экспедиции в прошлое.

Перед этим она немного больше, чем обычно, уделила времени своей внешности. Косметика… Эгле редко пользовалась ей, но на этот раз сделала исключение из правила. И еще она взяла небольшой запас косметики с собой, в прошлое.

Также Эгле захватила с собой немного еды, – на пару дней, – и спальный мешок…

*****

В прошлом Эгле встретил звездный вечер. Благодаря тому, что «прочла» в частице Пяркунаса, которая была в гноме, Эгле знала, в каком месте в прошлом ей надо было оказаться. Сейчас она находилась неподалеку от Аскольда и жреца, который импульс из будущего должен был настроить на его убийство.

Она сразу почувствовала – Аскольду больше не угрожает опасность. Значит, вздохнула с облегчением Эгле, она вовремя нейтрализовала жившую в гноме частицу Пяркунаса.

Она позволила себе немного полюбоваться яркими звездами на темном небе. «Эти звезды – хорошее предзнаменование. Ночь звездная, значит, мой путь будет удачным», – сразу решила она.

«Я спасу Аскольда», – была уверена Эгле. «А дальше?» – тут же спросила она себя. Ей стало больно от этой мысли. Но она разозлилась на себя, на свою боль, сказав себе, что теперь надо думать об одном – ей следует найти Аскольда, чтобы вернуть его в свое время.

Пяркунас… Она ощущала присутствие этого бога. Спрятав в зарослях кустарника спальный мешок, она направилась в ту сторону, откуда шли волны энергии этого божества. Скоро Эгле увидела шатер. Ей уже приходилось видеть такие шатры в прошлым. Она знала – в них устанавливали статуи богов.

Здесь она почувствовала то, что ее очень обрадовало, – в древнем боге не было зла на Аскольда. «Пяркунас умнее, чем его частица», – сказала себе Эгле.