неСтандартный отпуск учителя

А дальше мы дурачимся. Играем в догонялки, когда он пытался у меня отжать пузыри, запускаем в круговорот пузыриков детей и творим много мелочей. Брызги разлетаются от нас во все стороны, на лице уже образовывается плотная липкая маска, одежда вся измазана, но смех такой искренний.

Десять минуты программы пролетают как одно мгновение и вот мы взмыленные в прямом и переносном смысле слова умываемся у деревенской колонки. Кажется, что пена везде. Хохоча и брызгаясь, мы доходим до моей машины, добываем старый плед, чудом оказавшийся в багажнике, и идём сохнуть на солнышко. Рядом с местом, где проходило гуляние, был местный пляж, пока он был фактически пуст, и мы с удовольствием растягиваемся на местном весьма убитом лежаке.

– Спасибо, Ась, – говорит Влад и, притянув к себе, целует куда-то в волосы.

Я опрокидываю голову ему на плечо и втягиваю его запах. Яркий, мужской с оттенком машинного масла, кожи, мяты и хвои, он мне безумно нравится. И запах нравится, и Влад нравится. Искорки счастья кружатся в моей голове, где-то там всплывают пузырики влечения и розовые пони. Как давно я была такой беззаботной?

– За что?

– За эту лёгкость.

– Это тебе спасибо. Я и сама не помню, когда последний раз была такой. Наверное, для этого мне нужна была уверенность в эм… собственном тыле, – я немного теряюсь в объяснениях, потому что всякие сущности в моей голове напрочь изгоняют способность формулировать мысли.

– Понял тебя. Не переживай. Я буду той стеной, на которую можно опереться, а иногда и спрятаться, – не дав мне ответить, Влад просто целует меня. В этот момент остатки моего рассудка продались розовым поням. Тягучий, сладкий, возбуждающий поцелуй из нежного постепенно становится всё более глубоким и страстным. Разорвать поцелуй мы смогли только в момент, когда рука Влада с моей талии плавно направилась к груди, а со стороны дороги донёсся приближающийся детский смех. С трудом отстранившись друг от друга, мы пытаемся перевести дыхание. Я смотрю на глаза Влада, что сейчас напоминают взгляд кота, который хочет стащить рыбку со стола, а хозяйка замечает это в последний момент. И что-то мне подсказывает, я выгляжу так же.

Музыка: «It's Ladybug ! из мультсериала «Леди Баг и Супер-Кот» (Marinette)

«I Like to Move It» (Cartoon Band)

«Danza Kuduro» (La Gran Fiesta Kuduro)

«Waka Waka» (This Time for Africa) (Shakira)

«Ягода малинка» (ХАБИБ)

Глава 8

«Глядя на картины И. Шишкина,

мы чувствуем этот запах хвои,

чувствуем голой ногой мягкий мох.»

(Из сочинения ученика начальной школы.

Просторы интернета)

Время с Владом летело незаметно, я упорно чувствовала себя героиней какого-то фильма для женщин, когда у героев всё ванильно-сопливо. Где-то на подкорке сидела мысль, что обычно после всей этой зефирности следует глобальная задница с приключениями, но я её упорно гнала. Впервые за долгое время просто наслаждалась моментом.

Мы долго лежали на пляже и целовались украдкой, так чтобы не совратить ненароком местную детвору. Когда мыльные пятна на нас высохли, образовав артхаусный рисунок на одежде, мы пошли искать еду. В торговых рядах как раз находим палатку от самого приличного в городе шалмана. Над ней гордо реет растяжка с надписью: «Шашлык – это не еда, это состояние души». Арсен, её владелец, узнаёт Влада и, конечно, уговаривает нас попробовать «наисвежайшие» люля и «пальчики проглотишь какой» шашлык. Пройти мимо такого предложения сложно, тем более что нам по блату достаётся столик для своих, спрятанный от посторонних глаз.

Едим мы как шкодные дети, или сошедшие с ума влюблённые: делимся кусочками, целуемся украдкой, воруем самое сочное. Пора признать, эти розовые пони в голове неспроста, и Влад нравится мне настолько, что становится страшно. Гоню от себя все рассуждения о будущем, наслаждаюсь моментом.

Вот я кормлю с вилки Головина шашлыком, а он заворачивает в кусочек лаваша немного салата, овощей и шашлыка и кормит меня таким конвертиком просто с рук. Язык утопает в смешение вкусов: лёгкая горчинка салата, сладость свежих помидоров, острота шашлыка. Я мычу от удовольствия. Сок течёт у меня по подбородку, а Влад его просто слизывает, заставляя мои внутренности сжиматься от приятного жара. Мы пьём домашний квас, рассуждая про его мнимую безалкогольность, а голову кружит и без градусов. Вкусная еда, атмосфера детского праздника и шальной взгляд Влада сносят напрочь мою благоразумность. Мне как будто снова 18, и это мой первый роман.

– Я объелась, – с трудом выдыхаю. – Сейчас просто лопну! Придётся возобновлять зарядку, а то к концу отпуска ни во что не влезу.

– По-моему, ты до этого, пока носилась с детьми, сбросила месячную норму калорий, так что тебе нечего переживать, – смеётся Влад. – Ты такая…непосредственная с детьми. Когда ты с ними, твои глаза сияют. Наверное, твои ученики тебя обожают?

– Ну сейчас да, но первый год был сложным, – бровь моего спутника вновь требует пояснений, выгибаясь как обычно. – В нашей параллели ещё три класса, и из всех педагогов я самая молодая. Плюс, когда формировали списки, ещё не вышла на работу. Поэтому мне в класс достались все самые сложные дети, скандальные родители, пару очень неблагополучных семей, зажравшиеся мажорчики, которых возят водители и забирают няни. В общем, первые полгода было весело. Уволить меня просили через день, раз в неделю я «рыдала» в кабинете у завуча, раз в месяц у директора.

– Как ты выдержала это? Зачем осталась в школе? – видно было, что Влад в искреннем недоумении.

– Я упёртая и люблю детей. В работе педагога много сложностей. Я никому не пыталась доказать, что я крутой педагог. Просто любила работу и детей, – на самом деле сейчас не хочется вспоминать тот период. Обычно легко и с юмором говорю обо всех этих трудностях, но Влад как-то умудряется невольно потрошить мои скрытые эмоции, а копаться в них сегодня точно не хочу.

– Увольнять меня было не за что, ну и формально нельзя. Я – целевик. Причём ЗИЛ, в смысле, Зинаида Ивановна, наша директриса, теперь уже бывшая, – мне не удалось подавить вздох сожаления, все же её уход – это огромная потеря для меня лично, – как-то добилась, чтобы целевое было именно на школу, а не город.

– Погоди, а целевики ещё живы как вид? Во времена, когда мы заканчивали школу, это считалось формальностью. Целевые направления брали, но никто не отрабатывал.

– Они воскресли,– мы рассмеялись. – Лет 7 назад, что-то там изменилось в системе финансирования, и теперь целевик – это почти как платник, только платник платит за себя сам, а за целевика организация, пославшая его, учиться. Потом он выпускается и должен отработать вложенные деньги, или вернуть организации их. Ну я, по крайней мере, понимаю как-то так.

– Ничего себе. Даже не знал об этом, – Влад даже посерьёзнел на какое-то время. – И долго тебе отрабатывать?

– Осталось 3 года. Мне нравится гимназия. Там классный коллектив, прозрачная система премий, много обучения. Огромным плюсом была директор. Но в день, когда мы с тобой познакомились, она на педсовете сообщила, что уходит на пенсию. Возможно, с приходом нового директора всё не будет так классно. – Меня, действительно, расстраивают эти мысли. Работа в школе полна стрессов, и адекватный директор делает её гораздо более привлекательной. – А что мы все обо мне. Расскажи о себе?

– Ну-у-у, я думаю, что все основные факты из моей биографии Изаида Владимировна уже рассказала? – киваю, подтверждая его мысль. – Даже не знаю, что рассказать. Спрашивай?

– Меня терзает вопрос как такой перспективный жених нашего города всё ещё одинок? – на самом деле всю голову уже сломала, обдумывая эту мысль.

– Фуф, – Головин выдыхает и ерошит волосы.

– Вопрос не в бровь, а в глаз, да? – ехидно смеётся и подмигивает мне. – Ну, во-первых, уже не одинок, я рассчитываю тебя ангажировать надолго.

Короткий чмок в губы, должен был подтвердить его намерения, судя по всему. Даже от такого лёгкого прикосновения мои губы обжигает, а внутренности скручивает желанием. Как же всё это сладко и жарко. Мне кажется, я даже покрываюсь лёгкой испариной, хотя воздух достаточно свеж.

– Во-вторых, ну как-то банально всё. Школьная любовь из армии не дождалась. Она поступила в университет в другом городе, а там новые знакомства, соблазны. – По его глазам пробегает тень, и я понимаю, что не всё так просто с этой историей, как он показывает.

– Хорошо, хоть смелости хватило сразу написать мне, что ждать не будет. Я ещё в учебке был, а там такие нагрузки, что даже погоревать толком не успел. Когда вернулся, не был «перспективным», как ты говоришь. Был нищебродом, пропадавшим сутками на работе, а девочкам нужны были красивые ухаживания и время. С последним у меня и сейчас проблемы, а тогда просто труба была. Если не работал, значит, мотался по больницам да госучреждениям. Хоть немного серьёзные отношения тогда сложились лишь однажды, девушка сбежала от меня, бросив что-то вроде: «если вибратор я вижу чаще, чем тебя, то зачем ему конкурент». – Я присвистнула. Ничего так заявочки. Влад же искренне смеётся. Было видно, что вот эта история его как раз таки не цепляет совсем, хотя прошлись-то по его мужскому достоинству.

– Когда более или менее встал на ноги, появились дамы, которые хотели себе «папика». Только так себе из меня спонсор. Мало кто понимает, что у меня все деньги в обороте, излишки уходят на помощь маме, ну и закрытие базовых каких-то вещей. Но видят-то всё крутую тачку у меня, да сиделку у мамы. Как-то так и получается. – На пару мгновений он погружается в свои мысли. В моих глазах Влад такой мужицкий мужик, которому нужна семья, которую он будет оберегать и защищать. Поэтому наверняка все эти неудавшиеся попытки прошлись по нему сильнее, чем он показывает. Зря я, похоже, полезла с этими вопросами. Но здесь он выдаёт ответочку мне:

– У меня взаимный интерес, а ты? – что же, откровенность за откровенность.

– Ну-у-у, до 10 класса я была ещё горьким ребёнком и, когда мои одноклассницы уже вовсю бегали на свидания, плевалась и говорила, что мне все эти слюни противны. Потом случился детдом и до момента поступления в университет, вообще на противоположный пол смотреть не могла. Взяв ответственность за свою жизнь на себя и перестав прятаться за надёжной бабулиной юбкой, я посмотрела по сторонам и поняла, что бывают неплохие парни. Ходила на свидания, принимала ухаживания, но ничего серьёзного так и не складывалось. Потом на работе встретила молодого человека, с которым периодически попадали вместе на заказы. То он принца Эрика играл, то Кристофа. Он был на три года старше и учился на инженера, отношения у нас были неплохие. Какой-то «вау» любви не было, но нам было хорошо вместе. После выпуска Олегу предложили отличное место на крутом заводе. В Германии. Строить отношения на две страны мы не рискнули и достаточно мирно расстались, – у меня остались отличные воспоминания про первые серьёзные отношения. Где-то глубоко в душе мне, конечно, было обидно. Мы не попытались бороться за нас, но я, правда, не видела будущего в отношениях на две страны. После работы с психологом поняла, что эта даже не столько обида на партнёра как такового, сколько мой прекрасный комплекс «брошенного ребёнка».

– Потом на пятом курсе у меня был бурный роман. Который закончился также бурно, когда застала своего парня с моей же соседкой по комнате в весьма однозначной ситуации. Хорошо это были последние недели учёбы, я просто перекантовалась у одногруппниц в другой комнате. Ну а после выхода на работу в школу, мне как-то не до личной жизни было. Не было ни времени, ни особого желания. – Вспоминать последние отношения не особо хотелось. Было ярко, громко, но больно.

– Так, что-то мы опять о грустном да серьёзном. – Влад очень чётко почувствовал, как меня накрывают воспоминаниями, да и его, похоже, тоже. – Лучше скажи…какой твой любимый фильм из детства?

– Оу…вот это смена темы. Знаешь, если именно из детства, то, пожалуй, «Няньки» там, где братья Пол играют. Про двух качков нянек. Обожала его. А у тебя?

– Эээ. Честно, помню фильмы, юности, а детство… Наверное, «Бетховен» и «Один дома».

– А я никогда не любила «Один дома», не понимала, как так можно забыть собственного ребёнка дома. Всегда ревела над ним. Все ржали, а я ревела. Особенно над вторым.

Мы ещё долго болтаем про любимые фильмы, книги, музыку. Потом гуляем по ярмарке. Влад, не слушая мои возмущения, покупает мне чудесную подвеску в виде месяца из сердолика, а я ему набор шерстяных носков со смешными рожицами. Я закупаюсь разными сувенирами для коллег, Влад выбирает приятные мелочи для мамы, сестры и племянников. Их у него, оказывается, двое, младшему всего 3 месяца, и на ярмарке мы находим ему просто нереальные бусы-прорезыватели из дерева. После торговых рядов заглядываем и на всякие развлекушки. Постреляв в тире, мне выиграют небольшую панду. Было так беззаботно, что Головин чуть не пропускает время созвона с поставщиками, вспомнив о нём только благодаря будильнику.

День пролетает незаметно. Флирт, отличная компания, погода, мои реакции на Влада, его взгляды, короткие поцелуи, рука в руке – всё это кружит голову. Не хочется возвращаться, хочется продлить это время вдвоём, тем более что Владу завтра надо будет ехать в Захарино и увидеться вряд ли получится. Потому мы договариваемся с бабулей, что остатки поделок с ярмарки завезём завтра, и остаёмся до самого вечера. Много гуляем, смеёмся, наслаждаемся временем и друг другом.

На центральной площади посёлка уже началась вечерняя дискотека, и Влад тащит меня танцевать.

– С утра мне показалось, что ты любишь танцы, – говорит он и обхватывает меня за талию, притягивая к себе.

Спустя пару быстрых песен, начинает играть медленная мелодия, и мы растворяемся в моменте. Я ощущаю горячие руки Влада, его дыхание у меня в волосах и мурашки по моей спине, что разбегаются все сильнее. Прижав голову к его мощной груди, я слышу гулкий стук его сердца, неровный и такой сильный.

How do we fall in love?

Harder than a bullet could hit ya

How do we fall apart?

Faster than a hairpin trigger

Чувственные биты проникают прямо в моё сердце, которое бьётся в таком же сумасшедшем рваном ритме, как и у Влада. Мы сами сходим с ума и плавимся от чувств между нами и чувственности простого танца. Втягиваю его запах, оттенки мяты и хвои стали сильнее, обостряя моё восприятие. Я поднимаю голову и вижу, что глаза моего спутника такие же горячие, как и его руки. Тёмное пламя разгорается всё сильнее, а его губы все ближе ко мне. Мы сталкиваемся губами в движении на встречу друг другу и улетаем. Его губы, мягкие и такие нежные, сначала просто прижимаются к моим. Миг мы, кажется, просто наслаждаемся теплом друг друга, проникая под кожу, ловя какой-то мазохистское наслаждение от токов, что искрят между нами. А потом будто срываемся, и поцелуй становится глубже, жарче, его язык уже вовсю хозяйничает у меня во рту, и это ни разу не мерзко, как мне это мерещилось в мои далёкие 15. Влад легко прикусывает мою нижнюю губу и тут же слизывает стон, что тут же вырывается у меня.

Мелодия уже давно закончилась, а мы всё ещё целуемся. Дыхания уже не хватает, голова кружится от эмоций и чувств, внутри меня разгорается пожар, тщательно подогреваемый рукой Влада, что уже вовсю скользит по моей спине ниже и сжимает попу. Вторая его рука властно зарывается в мои волосы и обхватывает шею, не давая и шанса оторваться самой. Да мне и не хочется. Я растворяюсь в этом поцелуе.

Прерывает нас неожиданный крик ведущего, который объявляет начало какого-то конкурса, отчего уличные колонки начинают жутко фонить и просто взрывают барабанные перепонки всей площади. Оторвавшись друг от друга, мы ещё несколько секунд приходим в себя. Влад уткнулся лбом в мой лоб и тяжело дышит, глядя на мои губы. Впрочем, я не лучше. Через пару секунд мы, рассмеявшись, берёмся за руки, сбега́ем от лишних свидетелей. Впереди ждёт целая ночь, и эта ночь наша.

Музыка: «Что за черт» (NANSI & SIDOROV)

«River» (Bishop Briggs)

Глава 9

«1 – это единица, 10 – это десяток, 100 – это стольник!»

Из ответов учеников начальной школы на уроках

(Просторы интернета)

Со мной произошла дисторсия времени[1]. Две недели, что разделили празднование в Дроздово и сегодняшний день, почему-то не отложились в моей голове. Все события смешались в кучу и уплотнились. Как будто кто-то включил быстрое воспроизведение. Днями я помогаю бабуле с садом и её многочисленными клубами, кружками и объединениями, а вечерами сбегаю на свидания с Владом, порой остаюсь у него ночевать. Ну как порой. Дома за эти две недели я ночевала трижды, когда Влад был у своей мамы.

С Владом мне легко. За исключением предпочтений в музыке у нас много общего. Мы оба любим старые детективы и научную фантастику, с удовольствием смотрим боевики и романтические комедии, ни разу не спорили по поводу еды, и даже закидоны друг друга воспринимаем спокойно. Много говорим и обсуждаем. У нас обоих хватает болезненных тем и триггеров из прошлого. Однако как-то так получается, что, проговаривая их, мы не делаем больно друг другу, а будто лечим. Медленно, но верно помогаем найти ответы.

Моя мысль, что Влад мужицкий мужик, нашла подтверждения в быту и повседневности. Мне не дают делать никакую мужскую работу: все тяжести всегда носит он, оплатить какой-то счёт просто невозможно. Он в своём безумном графике даже умудрился починить кучу всего в доме у бабули. А режим работы у него, действительно, просто адский. Он встаёт часов в 6, почти каждый день мотается в Захарино. Постоянно на созвоне с поставщиками, иногда даже сам ездит забирать заказы. Самые крутые тачки города всегда держит на контроле по ремонту, некоторые даже сам делает. Через день ездит к матери, постоянно мотается по городу ей за лекарствами и направлениями. Помогает сестре, у неё там какие-то сложности. Головин не стал делиться подробностями, но я понимаю, что вся ситуация его сильно дёргает, и не давлю. Захочет – расскажет.

Внезапно меня не бесят эти его домостроевские замашки, включая вот это мужицкое «не ссы, я сам всё разгребу». Конечно, для проформы периодически возмущаюсь, но жаркий поцелуй быстро сворачивает эти попытки. Да и если быть честной с самой собой, возможность переложить хотя бы часть ответственности на кого-то, кому ты не безразличен, делает меня счастливой. И даже его трепетное отношение к женщинам в своей семье тоже вызывает уважение. Они реально как за каменной стеной, Головину абсолютно не лень было разгребать любые сложности, даже самые мелкие.

Влада же выносила моя забота. Первые разы, когда я ему собрала «ссобойки» на работу или забегала в обед с перекусом, он просто зависал. А когда силком усаживаю и обрабатываю вечно сбитые руки, он на словах отмахивается, мол всё фигня у мужиков и так заживает, но безропотно сидит. Но больше всего Головин расплывается, когда мы вечером смотрим фильм. Он ложится головой мне на колени, и я просто делаю ему массаж головы. Вроде бы ничего такого, а пара движений пальцами превращают огромного мужика в мурчащего кота. Очевидно, женщины вокруг него привыкли полагаться на него. Для них Влад – зазащитник и всё тянет на себе, а о нём самом не то чтобы не заботятся, но как-то забывают тот факт, что ему тоже необходимо внимание.

Отдельным пунктом в наших отношениях был секс. Его много. Очень много. Мне кажется, эти две недели затмили весь мой предыдущий опыт. Как подростки мы ловим любой шанс насладиться близостью друг с другом и улетаем при первой же возможности. Мы однозначно по достоинству оценили огромное заднее сиденье патриота, а в его квартире обследовали абсолютно все поверхности, пригодные для страсти. Чуткий и внимательный, он мог быть диким и страстным, но никогда жестоким.

Порой я ловлю себя на мысли, что меня пугает скорость развития нашего романа. Я всю жизнь была правильной девочкой, и секс на третьем свидании точно не был нормой для меня. Во все свои предыдущие романы я входила аккуратно, неспешно, с головой. Так же как купалась в озере. Когда ты сначала пробуешь воду кончиками пальцев, на ногах: тёплая или и заходить не стоит. Потом заходишь по голени, ждёшь, пока организм свыкнется с температурой. Идёшь дальше, вода уже по колено, стоишь, пропускаешь ощущения через себя. Потом по пояс, вновь замираешь, ждёшь, пока тело привыкнет к ощущениям. И только, когда организм уже привык к температуре, ныряешь с головой. С Владом же у меня ощущение, будто он поймал на берегу, разогнался и вместе со мной нырнул в самую глубину. Когда вот только что ты всей кожей ощущал жару, а тебя окунуло в ледяную воду, и тебя перекрывает от сенсорного перегруза. Выныриваешь, пытаешь понять, где ты, и кто ты, и как выплыть на берег.

Вот мы так и выплываем. И я не могу сказать, что мне не нравится.

Все эти рассуждения опутывают меня, когда я на абсолютном автомате перебираю свежесобранный крыжовник к заготовке, срезая с него хвостики. Работа простая, монотонная, но долгая. Обычно я фоном смотрю какой-нибудь сериал, а сегодня вот включила музыку и уплыла в самокопание. Маникюрные ножницы в моих руках уже успели слегка натереть, тазик с чистым крыжовником активно заполняется, как и пакет с мусором.

Мой сеанс самоанализа прерывает активная вибрация телефона. Решаю доделать оставшиеся две жменьки ягод, хотя пальцы уже подрагивают от нетерпения заглянуть в сообщения. Умом понимаю, что это может быть и школьный чат, где уже выкатили список к приёмке школы, и родительский чат, где обсуждается первое сентября и всякая мелочёвка, но так хочется, чтобы это был Влад. Он часто шлёт мне селфи с разными тачками, что стоят на ремонте, милые смайлики или какую-то фигню, просто как знак – с ним всё нормально. Я как-то поделилась с ним своими ощущениями киношной нереальности и ожиданием подвоха. Рассказала, что из-за этого всё время думаю, будто с ним может случиться какое-то несчастье, и вот в этих милых сообщениях тоже его забота обо мне. Знак, что зря паникую, и всё в полном порядке.

Торопливо доделываю крыжовник, снимаю перчатки и разблокирую телефон. Уф. Не удаётся мне удержать недовольный выдох. Это не Влад, это девочки соскучились. Открываю «Курятник».

Тома: Агния Борисовна, ты там, куда пропала? Как бабуля? Как заготовки? Сколько банок накатала?

А я, оказывается, тоже соскучилась, читаю и начинаю улыбаться. Несмотря на разницу в десяток лет, мы очень быстро нашли общий язык с Томой, и я её просто обожаю. Быстро печатаю ответ.

Ася: Привет учителям русского языка, которых не учили здороваться. 😜Бабуля прекрасно, умотала в клуб любителей местного фольклора. Частушки сегодня поют. Говорит, что это официальный повод выпустить пар и поматериться. Заготовок у нас пока ещё немного, основное к августу поспеет. Вот последние две недели будет ад. Как ты? На даче? Как папа? Евгеша, где?

Тома: 😜 На даче! Солнце в небе, а мы пашем! Папа со мной, две недели отпуска у него. Ты так и не ответила, куда пропала.

Евгеша: Ку! Да-да, молчишь уже две недели. Что-то случилось?

Ася: Молчу…потому что у меня здесь бурный роман🙈

Тома: ЧТО???

Евгеша: я набираю видео

В ту же секунду мне приходит уведомление о групповом вызове, а я отвечаю и ржу.

– Ты посмотри на неё, огорошила нас, а сама ржёт! – возмущается Тома. Судя по виду, она где-то на грядках в этот момент.

– Колись давай: кто он? Где познакомились? Насколько роман – роман? – Евгеша, не возмущается, она допрашивает. А задний фон у неё куда более отпускной: какой-то песчаный пляж и озеро.

– Вам с подробностями же, да? – у меня ещё мелькает мысль отделаться общими фразами, но она быстро умирает под их одновременным воплем.

– ДА!

Минут двадцать я рассказываю всё, начиная с лопнувшего колеса и заканчивая вчерашним ужином при свечах. Ною про стремительность романа и вообще делюсь своими переживаниями. Опускаю некоторые интимные подробности, но вопросы Жени вытаскивают даже кое-что из них.

– В постели-то хоть горяч? По десятибалльной шкале, – беспардонно спрашивает она. А меня заливает румянец.

– По моей десятибалльной шкале у него сто, – на моих щеках можно поджариться, настолько я не привыкла говорить на такие откровенные темы. Даже с подругами.

– О-о-о-о-о, – опять хором выдыхают девочки.

– Ну и что ты тогда страдаешь? – спрашивает с ухмылкой Евгеша. – Мужик красив, горяч, заботлив. Что тебе ещё?

– Да, серьёзно! Я уеду через месяц! Жить на два города? Мотаться к нему на выходные? Он горяч, как быстро найдёт другую? – а меня реально уже одолевают эти мысли.

– То есть это не отпускной роман? – с прищуром спрашивает Тома.