Срываем маски: жизнь после – история о свободе, вине и пути к себе

Я замерла:

– Мурат?..

Он усмехнулся:

– Да.

Я, ошарашенная:

– Простите, я думала… вы другой Мурат.

Он понял, о ком речь. Это оказалась та же «тусовка»: он был другом отца того самого молодого Мурата. То есть я неправильно поняла кому я писала – и теперь вот стою перед важным и, как оказалось, очень влиятельным человеком, к которому обратилась абсолютно фамильярно. В простонародье это называется «знатно лоханулась»

Но все обернулось неожиданно легко. Мы провели с ним фантастический день. Обед плавно перешел в ужин. Он оказался невероятно умным, тонким, интересным собеседником. Мы пили хорошее вино, много смеялись, говорили о жизни, о культуре, о женщинах и мужчинах, о Востоке и Западе. В какой-то момент он даже дал нам свою машину, чтобы мы могли покататься по городу. Я получила огромное удовольствие от простого общения, без каких-либо задних мыслей.

Алкоголь в Дубае дорогой – но вино лилось рекой. Это была щедрая дегустация лучших блюд ливанской кухни. Честно сказать – это совсем не моя еда. Я в еде вообще капризная, но тогда, из уважения и благодарности, я попробовала почти все. И, может быть, впервые в жизни не чувствовала в этом насилия над собой. Это было как будто про что-то большее – про опыт, про открытость, про доверие. На удивление я даже не думала о Хамзате. Не было никаких драм на фоне выпитого алкоголя. Мы были пьяными и счастливыми.

На следующий день мы все же встретились – уже с «настоящим» Муратом. Старшее поколение охотно предоставило мне контакт младшего. Я написала Мурату, объяснила ситуацию, рассказала эту забавную историю про ресторан и взрослого тезку. Мы посмеялись, и он предложил встретиться.

Мы вышли с подругой, Мурат был с другом. Просто погуляли, поболтали, заехали в ресторан, немного покатались по Дубаю, и к вечеру нас отвезли обратно в отель. Все было спокойно, без флирта, без намеков. Такое вежливое, корректное общение. Я даже подумала, что, наверное, это была некая форма дипломатического уважения – «дочь уважаемого человека приехала, надо показать город, быть гостеприимными». Думаю, это было из той самой оперы. Если сравнивать встречу с «младшим» и «старшим» это как в один вечер пообщаться со своими сверстниками, а на другой день быть няней для их детей.

В следующий вечер мы с подругой пошли в ресторан Nusr-Et – как раз тот самый, с легендарным Salt Bae, собственник ресторана прославился своим фирменным движением, посыпая мясо солью с согнутой рукой. Это, пожалуй, был самый дорогой ужин в моей жизни на тот момент. Счет вышел в районе 15 тысяч рублей на человека. И это при том, что мы не заказывали ничего особенного. Просто бутылка вина – а даже самая дешевая стоила почти столько же. Все остальное – легкие закуски, салаты. Впечатления остались, конечно, сильные. Все красиво, атмосферно, но, честно говоря, слишком пафосно.

Еще мы съездили на сафари – пустыня, джипы, закат. Красиво, тепло, шумно. Все впечатления – исключительно положительные. Я действительно впервые почувствовала, что путешествие может быть просто про отдых. Не про «сменить обстановку, чтобы отдохнуть от себя», а про то, чтобы напитаться чем-то новым. Дубай стал таким первым взрослым отпуском.

ПОРТИТ НЕ СОБАКА, А Я

Каждый раз, когда я переезжаю в новую съемную квартиру, начинается борьба за право жить с питомцем. И я каждый раз повторяю: «Вы бы за меня больше переживали».

Потому что Патрик – идеальная собака. Мы с ним прошли все: огонь, воду, медные трубы. Мы жевали все, что можно было жевать, грызли, что можно было грызть, когда чесались зубы. Но это давно в прошлом. Сейчас он ни за что не сходит в туалет дома просто так. А если и случается – строго на пеленку. И я уже даже знаю, в какие вечера ее нужно постелить. Он аккуратный, терпеливый и ласковый. А вот я…

Я человек, который портит имущество. Всегда. Случайно. Искренне. Невинно. Но стабильно.

Все началось еще в детстве. Помню, сижу на кухне, школьница. В руках у меня ролик для сбора шерсти. Смотрю телевизор… и на обои. На телевизор – на обои. И думаю: а если провести роликом по обоям – что будет? Естественно, любой эксперимент должен быть проверен. Провожу роликом, аккуратно так. Обои отклеиваются вместе с роликом.

Я в ужасе. Заклеиваю обратно. Беру гелевую ручку и дорисовываю узор. Как умею. А умею я плохо: мое нарисованное солнышко – самое уродливое солнышко на свете. Но я стараюсь. Все чинно, красиво, мама не заметит. До поры до времени как говорится. Спустя почти месяц, вдруг доносится сердитый голос мамы:

– Иди-ка сюда, красавица, – зовет мама. – Это что?

Смотрю на свое произведение искусства.

– Ну… так бывает. Эксперимент не удался.

В первой книге я уже рассказывала, как перелила зеленку на белый подоконник. Тогда мама ударила меня грязной половой тряпкой. Был еще случай с шелковицей. Мы с сестрой потоптались по ягодкам. Мама дала нам тазик с водой, чтобы помыть ноги, но я его перевернула. Вся вода – на полу. Мама была и так в плохом настроении, а я – как всегда – добавила хлопот. Было, конечно, немного рукоприкладства.

Один раз я падала с ручкой в руке и, во время падения, умудрилась разрисовать обои ровной линией. Потом пыталась замазать. Не вышло. Просто передвинула монитор.

Да, я все порчу. Даже сейчас. Например, вчера. Друг попросил прислать показания счетчиков. Я спешила в театр к крестнице. Не поняла, где они, не увидела, не нашла. Он пишет: «Под бачком». Я в спешке открываю сливной бачок. И ломаю механизм. Теперь у меня в туалете не работает слив, и сантехник сможет приехать только завтра. Так что я уже больше суток без воды (кстати вот так на ровном месте я попала на 5000 рублей).

И я улыбаюсь.

Потому что в такие моменты я чувствую себя… девочкой. Вот той самой девочкой, которой не дали ею побыть. Я никогда не могла быть просто девочкой, которая мечтает о новых туфлях и цветочках. Я всегда была той, кто решает, справляется, тащит. И вот в такие моменты – когда я порчу что-то, ломаю, падаю, рисую на обоях – я возвращаю себе эту маленькую девочку. Глупую, неуклюжую, но живую.

БАКУ

После путешествия в Дубай я снова вернулась к работе над брендом, и тут отец сказал, что ему подарили два билета на «Формулу-1», которая проходила в Баку. Из-за плотного графика он сам поехать не мог – и предложил мне отправиться вместо него. Кто я такая, чтобы отказываться от Баку?

Оставалось только купить билеты на самолет и найти жилье на несколько дней. Но неожиданно возникла проблема – мне не с кем было поехать. Девочку, с которой мы ездили в Дубай, я звать не хотела. После того путешествия у меня пропал пиджак, и, хоть я и старалась списать все на сотрудников аэропорта, интуиция упрямо подсказывала: дело не в них. Подозрения были неприятные. И, если честно, я больше не хотела видеть ее рядом.

Я предложила поездку всем своим знакомым – сначала близким, потом расширила круг, и уже в ход пошли не подруги, а просто приятельницы. Никто не мог: кто-то был занят, у кого-то не было денег даже на билеты. Я уже начала звонить совсем посторонним людям, и в итоге предложила поездку бывшей девушке моего друга. Мы никогда не виделись, да и расстались они с ним плохо. Я знала, что он вряд ли одобрит мой поступок, но у меня не было выбора. Мне не с кем было ехать. Это был, наверное, первый раз в жизни, когда я действительно столкнулась с одиночеством в таком бытовом, но очень ощутимом смысле.

Она согласилась. Ей было всего 21, мне – уже 30 с хвостиком. Разница в возрасте ощущалась сразу – это были даже не просто разные жизненные этапы, а разные поколения.

Отец, как всегда, дал номер своих знакомых. Нас встретил водитель человека из министерства обороны Азербайджана – они с отцом где-то пересекались по работе, были в хороших отношениях. Нас встретили, проводили, все было организовано прекрасно.

Я сняла квартиру сама – большую, просторную, около 150 квадратов в самом центре Баку. Я оплатила. Девочке нужно было только купить себе билет. Денег у нее было совсем мало, она чуть не опоздала на рейс, прибежала в последнюю минуту. Мы летели разными рейсами, но я ее дождалась в аэропорту, и мы поехали вместе.

На следующий день нас пригласили на экскурсию по городу. И тут я впервые по-настоящему почувствовала, что значит разрыв между поколениями. Я была в восторге: старый город, экскурсовод, интересные истории о том, где снималась «Бриллиантовая рука», в каком переулке герой падал на улочке Баку… Я слушала, впитывала, пыталась не упустить ни одной детали.

А она… она просто позировала. Пустой взгляд, механические движения, выверенные позы для Инстаграма (запрещенная в России сеть). Я даже не нажимала на кнопку – она сама меняла позы, как будто стояла не в Баку, а в своей личной фотостудии. Ей не были интересны ни история, ни место, ни люди. Только лайки и сторис. Мне было неловко. Даже стыдно – перед этим мужчиной, который нам рассказывал, перед самим городом. За то, что привезла с собой человека, который не умеет смотреть шире границ телефона.

«Формула-1» прошла весело. Конечно, я ничего в этом не понимала, но атмосфера была классная. А вечером нас пригласили на ужин – сам высокопоставленный человек, друг отца, забрал нас со своим водителем. Он рассказывал, как познакомился с моим отцом, как встретил свою жену – все это было очень по-человечески, с теплотой, с уважением к жизни и памяти.

И тут эта девочка говорит:

– А можно я вам вопрос задам?

Он кивает, с улыбкой.

– А что мне делать, если парень не отвечает на мои сообщения?

Я чуть не провалилась сквозь землю.

Этот взрослый мужчина только что рассказывал о любви, длиной в жизнь, о службе, о дружбе. А она спрашивает его – про игнор в переписке. Я увидела, как у него в глазах погас огонек. Он что-то ответил, по-джентльменски, конечно, но уже выключился из разговора. Я спешно сменила тему. И в тот момент я подумала: «Господи, как я могла взять с собой ребенка…»

Она не просто меня стыдила – она делала вид, что мы одного уровня. А мы – совсем из разных миров.

На следующий день мы снова встретились с Муратом – тем самым, из Дубая. Он тоже был в Баку. Мы пересеклись днем, вместе с моей спутницей – ребенком, иначе не скажешь, скорее дочкой, чем подругой. Сели попить чай, и она у него тут же попросила кальян. А когда принесли счет, громко воскликнула, какая это бешеная цена. И начала судорожно проверять сколько у нее с собой налички. Мне стало дико неловко. В присутствии других людей так реагировать – это просто невоспитанность. Да и вообще, в таких моментах я чувствую себя чужой.

Вечером Мурат предложил сходить в клуб. По-моему, это было заведение Zuma – популярное место. Он был с другом. Был будний день, людей немного, но мы успели перепить. Мы пили настойки. И, если честно, в какой-то момент просто все оказались в хлам. И я до сих пор не понимаю, как допустила это – я поцеловала Мурата.

Это один из тех поступков, за которые мне действительно стыдно. Он младше меня. Воспитанный, скромный. Совсем другой человек. Не моей нации – он из той же, что и Хамзат. И я, опять же, не понимаю, как я вляпалась в эту историю. Просто поцелуй. Но зачем?

Они отвезли нас домой. И тут начался настоящий цирк. Девочка, с которой я была, облевала всю съемную квартиру. Я утром сказала ей спокойно все убрать, вымыть и подготовить квартиру к сдаче, потому что уезжали мы уже этим вечером, и время на это было только сейчас.

Мне самой было плохо. Я тоже не выдержала – но хоть сделала это аккуратно. Это была настоящая обжираловка и перепой, которых вообще не должно было быть.

Мы попытались выйти в город – и тут она включила прямой эфир. Начала рассказывать, как мы перебухали, как мне плохо, стала показывать меня на видео, еле идущую, никакую. А я – не из тех, кто любит транслировать подобные моменты в социальных сетях. Мне это просто чуждо. А тут – это все в прямом эфире, и мне стало не просто плохо физически, мне стало стыдно. Я хотела исчезнуть.

Я не могла ни есть, ни пить, мне было настолько плохо и я поняла, что я даже не могла злиться на нее. Просто пустота. И раздражение. Она была… ну, просто глупая. Ограниченная. Очень юная. Да, ей было 21, но дело не в возрасте. А в том, что между нами – пропасть. Мы с разных планет. Я не понимала, как могла согласиться поехать с ней.

С того момента мы больше никогда не общались. Я просто вычеркнула этот контакт. Даже имени ее сейчас не помню – стерлось. И, честно, жалею, что не поехала одна. Мне бы проще было все это пережить, прожить и увидеть в одиночестве.

Кстати, Мурат женился. Конечно, на «своей». У них уже есть ребенок. Я очень рада за него. Но до сих пор, если вспоминаю тот вечер – щемит. Потому что мне правда стыдно за тот поцелуй. Это не было чем-то значимым. Не по любви. Не по сердцу. Просто ошибка.

Когда я вернулась домой, встретилась с тем самым другом, бывшей которого была эта девочка. Он только посмотрел на меня и сказал:

– Я знал, что так будет. Даже не понял, зачем ты ее вообще позвала. Вы же из разных миров.

И ведь правда. За что боролась, на то и напоролась.

ПАРИЖ

Если поездка на Формулу-1 была в апреле, то уже в августе я отправилась в Париж. Наученная бакинским опытом, я решила – это путешествие будет только моим. В одиночестве. Наедине с собой.

Раньше я никогда не была в Париже. Не скажу, что мечтала туда попасть, но все равно – приятно, когда у тебя есть возможность приехать в такой легендарный город. Город влюбленных, как его называют.

Скажу сразу – эмоций от Парижа у меня осталось мало. Это было что-то вроде… тишины. Нейтральное, спокойное состояние. Не могу сказать, что была впечатлена. Ожидание и реальность не совпали. Но я готова дать этому городу второй шанс. Только уже не одна – а с кем-то рядом. Желательно с мужчиной.

Как и в других поездках, отец дал мне контакт. Девочка из моего родного города, которая когда-то уехала учиться во Францию, а потом осталась там жить. Ее звали Варя. Мы никогда раньше не встречались, не общались. Но отец знал, что у нее были проекты, связанные с авиацией – и даже рассматривал с ней запуск представительства во Франции.

Она занималась инновационными технологиями, исследованиями, в том числе вакцинами от ВИЧ и СПИДа, лекарством от рака. Была замужем за французом.

Я забронировала номер в отеле около Лувра – четыре звезды, крошечный номер, как и все в Париже. Комнатушка, удивительно маленькая за свои 300 евро за три ночи. Но, в целом, уютно.

С Варей мы договорились встретиться в удобное для нее время. В первый день она пришла ко мне в отель – прямо в лобби. По дороге пролила на себя кофе, пришла вся в пятнах. Я даже тогда улыбнулась: «Странная девочка».

Мы попили чай, поговорили, и она пригласила меня съездить с ней в Фонтенбло – небольшой городок под Парижем. Она обещала устроить экскурсию, показать замок, познакомить с мужем. Все было тепло, душевно. Это родной город все равно создает какой-то мостик, пусть даже в другом конце мира.

На следующий день у меня была большая экскурсия по Парижу – я заплатила около 100 евро, и целых 5 или 6 часов мы ходили с гидом по знаковым местам города. Девочка-гид была чудесной. Рассказывала с любовью. Мы прошли весь маршрут пешком, и я сделала, наверное, рекордное количество фотографий.

Что удивительно – ведь вы помните, как я не люблю фотографироваться. Мне нужно шампанское, чтобы раскрепоститься перед камерой. Но в Париже все было по-другому. Как будто город сам меня обнимал. Я чувствовала себя красивой. Как будто он мне шел – как платье, которое идеально тебе к подошло.

Мы начали с Лувра – сердца Парижа, места, где искусство дышит. Я не заходила внутрь, но стояла рядом, как будто ловя отголоски тысячелетней истории. Прозрачная пирамида отражала небо, и казалось, будто город сам рисует на ней что-то свое. Я чувствовала, как будто поднимается легкая дрожь – стоять на этой площади, где хранятся Мона Лиза, Венера Милосская и ты сам, уставший от суеты, но внезапно ставший частью чего-то большого.

Мы прошли через сад Тюильри – зеленую артерию между Лувром и площадью Согласия. Все было будто сошедшее с полотен импрессионистов: утренний свет, легкий ветер, ухоженные аллеи, и дети, кормящие голубей. Гид рассказывала, что когда-то здесь стоял дворец, сожженный во времена Парижской Коммуны. А теперь здесь – спокойствие и простор, которого так не хватает в тесных улочках Парижа.

Потом вышли к Площади Согласия. Место с самым мирным названием и самой тревожной историей. Здесь стояла гильотина. Здесь же казнили Людовика XVI и Марию-Антуанетту. Я смотрела на египетский обелиск и думала, как сильно может меняться значение места. От крови – к туристическим фото. От революций – к покою.

Мы шли вдоль Сены. Она текла, как будто ничего не знает ни о нас, ни о наших судьбах. На ее берегах влюбленные целовались, туристы ели круассаны, а я ловила себя на том, что хочу остановиться. Просто постоять и подышать. Гид говорила, что Сена – это как позвоночник Парижа. А я чувствовала, что это скорее его сердце.

Дальше был Нотр-Дам, величественный, даже после пожара. Мы не заходили внутрь, но я смотрела на его витражи, на эти готические стены, и вспоминала «Собор Парижской Богоматери». Удивительно, как книга может ожить просто потому, что ты стоишь рядом. Как город может стать страницей.

И вот мы вышли к мосту Александра III. Он будто нарочно создавался для фотографий – с его золотыми статуями, резными фонарями, роскошью, которой Париж, кажется, сам от себя не ожидал. Я смотрела на эти скульптуры и думала: как много здесь истории, красоты, и в то же время – легкости.