Миссия спасения

– Чи, Петрович, – донеслось сзади. Вадим повернулся и увидел усиленно жестикулирующего Степанчука. «Тебя к командирам» – показывал тот руками, при этом усиленно помогал себе мимикой лица.

Банников недовольно хмыкнул и зашагал в обратную сторону. Проходя мимо Руслана, приказал:

– Наблюдай, – и, не дожидаясь ответной реакции, скрылся в зарослях кустарников.

– Итак, поселок уничтожен, – с места в карьер взял тяжело отдувающийся Бойков, – стоянок машин поблизости не наблюдается, соответственно захватывать, как мы рассчитывали, нечего. Предлагаю провести засаду.

– Каким образом? – нейтральным тоном уточнил Овчаренко.

– Установим МОНки, долбанем граниками…

– И превратим технику в груду металлолома, – закончил за ротного Банников.

Бойков зло зыркнул на подчиненного, но возражать против такого вывода не стал, лишь засопел еще громче. Но зато подал свой голос куратор:

– Другие предложения?

– Кто-нибудь дайте, пожалуйста, карту, – попросил Банников. Первым на его просьбу отозвался Глазунов.

– Держи, – вынутая из разгрузки «сотка» куратора перекочевала в руки заместителя командира второй группы. Тот не спеша развернул ее и негромко изрек:

– Все правильно, я так и запомнил, – понимая, что сказанное ничего не объясняет, Банников принялся раскрывать ход своих мыслей: – Мы здесь, – коснувшись кончиком пальца точки на карте, он повел палец вдоль трассы, – предлагаю двигаться вот по этой тропе, параллельно дороги. До следующей деревни часа два ходу. Надеюсь, с ней нам повезет больше. К тому же трасса все время будет оставаться у нас на виду, и если внезапно появится какая-либо оказия, мы всегда сможем подкорректировать наши планы. Вот такое мое предложение.

– Другие мнения есть? – взяв на себя роль председательствующего, спросил куратор.

Все еще не отошедший от качки ротный буркнул что-то невнятное, Кошелев неопределенно пожал плечами, Овчаренко поправил висевший на плече автомат:

– Пошли, все равно ничего умнее не придумаем, – сказал он.

Глазунов протянул руку, забирая у Банникова карту, и подвел черту:

– Что ж, тогда выдвигаемся.

– Две минуты, – оповестил всех ротный.

Узенькая тропинка, виляя среди камней и росших повсюду акаций, вела все выше и выше к виднеющимся на горизонте горным вершинам, почти до самых пиков покрытых вечнозеленой растительностью. Не имевший своего места в боевом порядке Евгений Иннокентиевич, как бы случайно оказавшись рядом со старшим лейтенантом Кошелевым и завязав разговор, заметил:

– А заместитель у тебя не дурак.

– А с чего ему дураком быть? – Аркадий хмуро покосился на куратора.

– Да я в том смысле, что мужик он, похоже, сообразительный, умный. И давно он у тебя?

– Да это скорее я у него, – усмехнулся командир второй группы. – Петрович уже лет пятнадцать с этой группой гоняет. Две командировки в Чечню, тогда еще в качестве снайпера, затем еще несколько командировок на Кавказ, уже в должности заместителя командира группы. Ну и прочее, прочее. Он у нас сейчас самый опытный. Старпер. Раньше в роте все замкомгруппы старперы были, потом… – Кошелев на секунду умолк, – в общем, сейчас он один такой великовозрастный остался.

– Сколько ему?

– Сорок третий.

– Не хило. Слушай, а почему он у тебя налысо бреется?

– А это у него фишка такая, со срочки еще. Говорит: «стильно, модно, молодежно». Ребята смеются: «Петрович думает, что, если башка лысая, от нее пули рикошетить станут или на край, солнечный зайчик в глаза вражескому стрелку направит, тот и промахнется».

– Юмористы, – Глазунов улыбнулся, – а сам-то ты с ним как, на авторитет не давит?

– Нормально мы с ним. Иногда спорим, но по теме. Консенсус, во всяком случае, всегда находим. Если вы об этом.

– А как в бою?

– Говорят, молоток. Сам я необстрелянный, – виноватым тоном пояснил Кошелев. – А вы?

– Было дело, – не стал распространяться куратор. – А ваш ротный как?

– Он к нам из другой части прибыл. Поговаривают, нехило отличился. В крутой замес попал. Но где, когда, чем? Никто не знает.

– Понятно, тайна сия велика есть.

– Где-то так. Кичится он здорово, но о своих подвигах помалкивает. Ничего, в борозде поймем, – несколько переиначив пословицу, Кошелев незаметно вздохнул. Мелькнула мысль: «И с чего это я перед этим типом разоткровенничался?» Мелькнула и без следа растаяла – начался крутой подъем, и стало не до беседы.

Глава 4

То, что до следующей деревеньки недалеко, Банников понял по донесшимся до слуха звукам выстрелов. И ни секунды не сомневаясь в том, что они означают, перешел на бег.

– Ускориться! – бросил он за плечо и, сняв автомат с предохранителя, передернул затвор. – К бою! – негромко отданная команда прошелестела по цепи разведчиков. Они побежали. Когда же до селения осталось менее километра, Вадим перешел на шаг. Выстрелы к этому моменту стихли – с жителями было покончено. В небо потянулись черные столбы дыма, поднимавшиеся от сжигаемых хижин.

Горная тропинка по-прежнему пролегала среди буйной растительности, и это позволило скрытно приблизиться к противнику (а именно так теперь определял Банников уничтожавших деревни карателей) на минимальное расстояние. Послышались голоса. Вадим, подняв вверх руку, остановил колонну идущих и постучал двумя пальцами по левому плечу:

«Командира», – передав сигнал, он, пригнувшись, прошел немного вперед, оставаясь за кустом акации, присел на корточки и, медленно отодвинув ветку, осторожно выглянул. С высоты склона укутанное дымами селение и суетившиеся в нем вооруженные люди виделись как на ладони.

– Самое то, – окинув взглядом открывшуюся взгляду картину, заключил Банников. Через пару минут за спиной раздались осторожные шаги – пришел старший лейтенант Кошелев и, не говоря ни слова, опустился на колени сбоку от зама. Банников подался назад, под защиту зеленого щита и принялся докладывать:

– Командир, внизу двадцать три человека, два внедорожника с открытыми кузовами и БМП, кажется, старая модификация «Брэдли». Только никак не пойму, каким образом она сюда попала, США вроде их особо не экспортировали, да шут с ней. В общем так, командир, в целом есть шанс.

– То, что доктор прописал, – почти весело согласился Кошелев, – отойдем, с прочими пошушукаемся.

– Само собой, – прошептал Банников, и они, низко пригибаясь, поспешили к центру отряда.

– Значит, диспозиция такая, – Банников взял в руки тонкий прут и обломанным концом начал выводить линии на пыльной поверхности тропинки, – дорога проходит вот так, одна машина стоит вот здесь, другая вот здесь, «Брэдли» немного в стороне справа – вот здесь. В ее тени расположились четверо, – мысленно он добавил «ублюдков», но озвучивать мысль не стал, – еще трое левее первой машины. Остальные в момент наблюдения находились в хаотичном перемещении. Мы тут с командиром посоветовались, – при этих словах Кошелев удивленно вскинул брови, но промолчал, давая возможность своему заму раскрыть тему до конца, – план таков: двумя группами выдвигаемся вперед. Рассыпавшись по фронту цепью, незаметно занимаем позиции для стрельбы. Распределяем цели…

– И как ты предлагаешь это сделать? – ехидно поинтересовался ротный. – Мы не на мишенном поле.

– Проще простого, – нисколько не смутился Банников. – Дадим людям время определить центр и обнаружить фланги. Каждый разведчик выберет себе цель сам. Крайний правый целит в самого крайнего, сидящий рядом с ним во второго, третий в третьего, четвертый в четвертого и так далее. Левофланговые поступят так же. Наши центральные метят в тех, кто в центре. Задача произвести первые выстрелы как можно более синхронно и не дать противнику возможности для открытия ответного огня. И самое главное: необходимо сохранить технику в целости. Поэтому стрелять следует исключительно прицельно, стараясь не задеть машины.

– А что с БМП?

– Сейчас экипаж «Брэдли» отдыхает, я сам видел, как он покинул машину. Его нам нужно уничтожить в первую очередь. Думаю, снайперов для этого будет достаточно. Справятся. Но на всякий случай подготовим гранатометчиков. Если что-то не срастется, придется отдать им команду на поражение.

– Может, следует первые выстрелы произвести из бесшумного оружия? – внес предложение внимательно выслушавший Банникова Глазунов.

– Это ничего не даст, – прапорщик отрицательно покачал головой, – они друг у друга на виду. Предваряющая стрельба из бесшумников для нас – еще одна упущенная доля секунды.

– Хорошо, согласен, – не стал отрицать своего промаха куратор и обратился к офицерам: – Считаю, план вполне осуществим, а вы как, одобряете?

– Пойдет, – кратко резюмировал Овчаренко. Ротный помедлил, кивнул и заговорил:

– Итак, давайте повторим еще раз детали плана: снайперы берут на прицел экипаж боевой машины, остальные выбирают цели согласно собственного расположения на местности. Открытие огня по моей команде голосом. Гранатометчики выдвигаются, после первого выстрела берут на мушку «Брэдли», но не стреляют. Стреляют только по дополнительной команде. Ничего не упустил?

– Вроде нет, – Кошелев пожал плечами.

– Сколько необходимо времени для инструктажа личного состава? – Глазунов обращался к командирам групп, но ответил ротный:

– Три минуты.

Группники переглянулись, но возражать не стали.

– Ты вправо, я влево, – только и сказал Овчаренко, и Кошелев согласно кивнул.

– Действуйте, – приказал капитан Бойков, и совещавшиеся поспешили к своему личному составу.

Занимать позиции было решено так: головные разведывательные дозоры обеих групп размещались в центре, остальные расходились соответственно вправо-влево, занимая места согласно походно-боевому порядку – первая тройка ядра, вторая тройка ядра, тыл. На все про все ушло всего ничего времени. Когда появилась уверенность, что все готовы, ротный крикнул:

– Огонь! – и сам нажал на спуск. От грохота десятков одновременно стреляющих стволов заложило уши. Первый залп оказался удачным: экипаж «Брэдли» даже не дернулся, большинство карателей полегло сразу, но все же троим удалось избежать мгновенной смерти. Одного тут же добили снайперы, второго одновременно прошило несколько автоматных очередей, а вот третий сумел в длинном прыжке перемахнуть капот джипа и, распластавшись где-то за его колесами, пропасть из виду.

Стрельба стихла.

– Вот зараза! – выругался Банников. – Эй ты, сволочь? Высунься, что ли? Стрельни разок, а?

– Он что, идиот? – на крик души заместителя отозвался Кошелев.

– Может, мне встать?

– Не дури.

– Ну да, не дури, что же нам из-за одного гада машину терять? Лучше я встану, он по мне промажет, а снайперы его снимут.

– Промажет, – отозвался Овчаренко, – счас, по закону подлости промеж рогов и влупит.

– И что тогда?

– Да хрен его знает.

– Вот и мне ничего более мудрого на ум не приходит, – вздохнул Банников. – Нет, пожалуй, я тихонечко приподнимусь. Эй, парни! Снайперюги!

– Здесь мы, – отозвался кто-то из снайперов.

– Куда этот тип сиганул, видели? Возьмите на мушку. Высунется – валите сразу. Остальным не стрелять, меня грохнете. Все, командир, я встаю.

– Ляпи! – благостно разрешил группник, а что, собственно, еще оставалось делать?

Банников осторожно встал, но со стороны противника не последовало никакой реакции.

– Эй, ты? Ты что там, уснул? – крикнул прапорщик, стараясь спровоцировать карателя хоть на какие-то действия, но в ответ тишина. – Вот тварь! Замечательно, все просто замечательно! Командир, я спускаюсь вниз.

– Ты совсем сдурел?

– А, где наша не пропадала! – вместо ответа провозгласил Банников и, едва не падая, заскользил по откосу. Обгоняя его, вниз понеслись многочисленные камни.

– Больной! – донеслось сверху.

На асфальт дороги Банников ступил в облаках пыли и под аккомпанемент падающих камней. Но враг так себя ничем и не выдал.

– Нет, ну он сволочь! – вознегодовал Петрович и, взяв оружие на изготовку, решительно направился в сторону приютившей «наглеца» машины. Внутри у Вадима все клокотало и от искусственно вызванной злости, и от ожидания неминуемого – он все ждал, когда под днищем автомобиля сверкнут всполохи выстрелов. Но их все не было, а каждый новый шаг делал вероятность промаха все более иллюзорной.

«И впрямь больной», – подумал о себе Банников и резко метнулся влево, уходя с возможной линии стрельбы под защиту передних колес внедорожника. А выстрелов опять не прозвучало.

– Ну, скотина! – вслух выругался Вадим, борясь с нестерпимым желанием отправить за кузов джипа так и просившуюся в руки гранату. С трудом поборов этот естественный порыв, Банников на секунду остановился, замер, мысленно представляя: за колесом сидит сжавшийся в комок человечек, в руках у него автомат Калашникова, ствол которого хотя и ходит ходуном от бьющего тело озноба, все же направлен в сторону вероятного появления противника. И тут уж кто кого.

«На снайперов рассчитывать не приходится» – мелькнула мысль в мозгу Банникова, прежде чем он коротким рывком сместился еще левее и вперед, сразу же оказавшись по другую сторону автомобиля. Никого живого там не оказалось, лишь скрученным канатом валялся подле колеса труп с развороченным пулей черепом. На капоте виднелись многочисленные, ранее почему-то незамеченные Банниковым капли крови и пятна мозговой ткани.

– Столько волнений и ради чего? – философски процедил Вадим, чувствуя, как тело охватывает противная слабость отпустившего нервного напряжения. Он поднял взгляд в сторону своих товарищей и успокаивающе помахал рукой. Затем громко крикнул:

– Спускайтесь!

– Что там у тебя? – почти тотчас донесся едва слышимый из-за расстояния голос группника.

«Жаль, радиостанции нельзя включить», – подумалось Банникову, и он, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул в ответ:

– Его кто-то подстрелил… – и тихо добавил: – В полете.

Со склона вновь посыпались камни – разведчики двумя потоками начали спускаться вниз. Банников, все еще будучи настороже, присел на широкий бампер и смахнул обильно выступивший на лбу пот. Окрестности застилал дым, противно воняло смесью разнообразнейших запахов, из которых резче всего разило порохом, жженной резиной, дымом большого пожара и паленой шерстью. За спиной послышались шаги, но Вадим не обернулся, и без того зная, кому они принадлежат.

– Петрович, – обратился к нему решительно шагающий Овчаренко, – трупы надо бы убрать, чтоб не светили раньше времени.

– Сейчас личный состав подтянется, и вот за тот домик стаскаем, – Банников ткнул пальцем на глинобитную стену частично уцелевшей хибары.

– Удачно получилось, – оглядевшись, заключил капитан.

– Не то слово, – Вадим снова смахнул с лица бегущий по нему пот, – признаться, не ожидал. Думал, придется малость повыпендриваться. А тут всех за один залп. Молодцы, парни, отлично сработали.

– Как в тире. Так, а где Аркашка? – Овчаренко обернулся в поисках коллеги-группника, думая обнаружить того еще только спускающимся на дорогу, но Кошелев, оказалось, находился совсем рядом.

– Аркадий, – позвал капитан, но старший лейтенант не отреагировал, на его лице царило совершенно отстраненное выражение и только глаза оставались живыми и необычайно подвижными. Взгляд так и перескакивал с тела одного убитого карателя на другое, при этом его нижняя губа мелко подрагивала. Окровавленные, лежавшие в невероятных позах трупы вовсе не казались ему изломанными куклами, они были именно людьми, у которых внезапно отняли жизнь. Аркадий понимал, что перед ним недостойные жизни каратели, и все же, все же… Находясь там, на высоте, в рядах своих бойцов, он спокойно целился, спокойно нажимал на спусковой крючок, но теперь при виде разбросанных, изломанных, залитых кровью мертвецов, его вначале охватило оцепенение, затем начал пробирать озноб, к горлу подкатила волна тошноты.

– Аркадий! – вновь крикнул Овчаренко, и его голос вывел старшего лейтенанта из сковавшего тело ступора.

– Весь во внимании, – отозвался Кошелев, усилием воли придав голосу максимальную небрежность.

– Что у тебя с водителями?

– Как грязи, – взгляд группника ненароком коснулся лица с выбитым пулей глазом, и старшему лейтенанту с трудом удалось подавить мгновенно возникший позыв рвоты.

– А трактористы? – Овчаренко с усмешкой (от него не укрылось состояние впервые побывавшего в перестрелке Кошелева) кивнул на застывший неподалеку «Брэдли».

– У меня… – старший лейтенант сглотнул мешавший в горле комок. – Да хрен его знает. Да в принципе, кто хочешь справится… В теории.

– Ладно, не парься, БМП на мне. У меня трое из мотострелков – полный комплект: командир, механик-водитель и оператор. Тогда я со своими на броне. Твои джипы. Идет?

– Идет, – не видя особой разницы, согласился Кошелев.

Подошел ротный.

– Надо трупы убрать, чтобы глаза не мозолили.

– Надо, – хором согласились командир первой и заместитель второй групп, и непонятно чему улыбнувшийся Овчаренко громко обратился к бойцам:

– СлуХайте, парни! Головняки обеих групп – обеспечить охрану, наблюдать. Остальные в темпе, ибо дорога рядом, и пока никто не подъехал, все трупы вон за ту развалину, – капитан махнул рукой, обозначая общее направление.

– Вот блин, еще и с трупаками возиться! – рядовой Степанчук озадаченно почесал взопревшую макушку.

– Руслан, хватит бурдеть, – одернул его Кошелев, а Банников, поспешив поддержать капитана Овчаренко, потребовал:

– Поторопись, мужики, поторопись, – и сам, подавая пример, стянул с валявшегося под ногами мятежника разгрузку, схватил за окровавленный воротник и поволок в направлении приглянувшихся развалин. За спиной послышалось движение, звуки волочения… грохнул одиночный выстрел – кто-то добил притворившегося трупом раненого.

Мертвец оказался не слишком тяжелым, но все же пока Вадим дотащил его до стены нужного здания, дыхание участилось, с лица ручьями катил пот.

– Маленький, а нанистый, тварь, – в сердцах выругавшись, Банников преодолел последние метры, затащил убитого за угол и крепко выругался – из-под обвалившейся и обгоревшей крыши виднелись многочисленные ноги, руки, разбитые черепа. Тела мужчин, стариков, женщин, детей лежали вперемешку. Полуобугленные, с торчавшими костями и оскаленными зубами трупы невинно убиенных вызывали в первую очередь чувство жути, и лишь потом в душе Банникова появился отголосок идущей из глубины сердца и поэтому особенно щемящей жалости.

– Товарищ пра… – двое разведчиков, притащившие тело одного из карателей, застыли в неподвижности.

– Туда, – Банников махнул рукой в направлении большой мусорной кучи, – туда сваливайте.

Разведчики с пониманием кивнули и понесли свою ношу дальше. А Вадим еще раз матюгнулся и поволок карателя следом, только на этот раз он ухватил того за ногу, отчего тело перевернулось и лицо убитого тащилось по каменисто-глиняной поверхности, с каждым метром все более превращаясь в окровавленные лохмотья. Глядя на него, так же начали поступать и другие. Не слишком христианское отношение к мертвым, но вполне справедливое по отношению к убийцам беззащитных.

Шедшего в обратную сторону Банникова догнал Степанчук.

– За что они мирняк-то положили? – беспрестанно отплевываясь, спросил он.

– Этнические чистки. При местных переворотах почти норма.

– Этнические? – недоверчиво переспросил разведчик.

– Ну да.

– Так они же… на одно лицо, что эти, тьфу, – кивок за спину, – что те, – еще один кивок чуть в сторону.

– Это для тебя они на одно лицо, а для них человек человеку враг. Республика …ея – страна многонациональная. Но после этой, очередной надо сказать, междоусобицы возможно какой-то народности и не досчитаются.

– Невесело они тут живут.

– Да, веселого мало…

На то, чтобы унести от дороги трупы, потребовалось несколько минут, еще какое-то время ушло на сбор оружия и прочих трофеев. На этом и было закончено – спецназовцы не собирались ни хоронить убитых жителей, ни искать чудом выживших. Мертвые сами хоронят своих мертвецов. Каждая секунда задержки могла стоить новых трупов, но теперь уже своих. Но прежде чем тронуться в путь, Глазунов собрал всех командиров: командира роты, командиров групп и их заместителей.

– Как будем действовать?

– Как и планировали, по обстановке, – подал голос ротный.

– Предлагаю: если удастся прорваться в город на технике, то въезжаем и сразу ее бросаем, – Глазунов окинул взглядом стоящих.

– Почему? – поинтересовался Кошелев.

– Там полно правительственных войск – один выстрел из гранатомета – и гора трупов, – пояснил куратор.

– А так одна очередь и то же самое, – вполне убедительно заметил Овчаренко.

– Ладно, – не стал спорить Глазунов, – посмотрим по обстановке.

– Значит, так и решим, – Бойков взял бразды правления в свои руки, – прем до столицы, а там действуем по обстоятельствам.

– И вот еще что, – спохватился Евгений Иннокентиевич, – следует всем зачернить лица и руки.

– А смысл? – пожал плечами Бойков. – Все равно видно, что мы – это не они.

– Видно, – вроде бы согласился Глазунов и тут же добавил: – Но не издалека. А вблизи как-нибудь разберемся.

– Логично, – согласился капитан Овчаренко и, махнув рукой стоявшему поодаль командиру своего первого отделения, скомандовал: – Жора, всем раскрасить сажей лица и руки. Понял?

– Сделаем, – откликнулся тот. И обратился к бойцам: – Слышали?

Через пять минут черномазое воинство было готово к движению.

Бойцов второй группы Кошелев распределял по джипам сам, а в «Брэдли» разведчиков первой группы рассаживал ротный:

– Три человека экипаж. Кто экипаж? – из люка БМП показалась поднятая вверх рука. – Уже на месте?! Хорошо. Так, теперь шестеро вовнутрь.

– Первое отделение и старший радист, – тотчас определил Овчаренко.

– Остальные семь… – ротный на секунду умолк, пересчитывая, – со мной восемь, на броню сверху. Борис, ты с первым отделением.

– Да я бы хотел с ветерком ехать.

– Не будем класть яйца в одну корзину.

Овчаренко усмехнулся сравнению, но протестовать не стал.

– Илья, – окликнул он своего заместителя прапорщика Драгунского, – ты наверху старший.

– Есть, – по-уставному отозвался тот, а Овчаренко махнул рукой и громко скомандовал:

– К машине!

Повинуясь командирскому голосу, бойцы полезли на раскаленную от солнца броню боевой машины.

«Как саранча облепили. Прилетит граник – мало не покажется», – подумалось командиру первой группы, но других вариантов транспортировки все равно не было.

– Включить радиостанции! Всем быть на связи! В эфир не выходить! – отдав эти команды, ротный легко вскарабкался по броне БМП и крикнул водителю: – Поехали!

– Подвинься! – скомандовал Овчаренко, бесцеремонно вытесняя своего бойца с командирского места. – Покатался?! Дай другим покататься! – капитан улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

Гусеницы скрежетнули по камням, машина плавно тронулась и, выкатившись на асфальт, начала набирать скорость.

– Ты уж на асфальте поаккуратнее, в момент занесет, – предостерег водителя группник.

– В курсе, – отозвался водитель и только прибавил скорости.

«Ниче не боится», – подумал капитан и улыбнулся, на этот раз мысленно.

По стечению обстоятельств место, доставшееся Глазунову, оказалось рядом со старшим лейтенантом Кошелевым, и едва машина тронулась, как Евгений Иннокентиевич завязал беседу:

– Я смотрю, ротного у вас не очень любят, так?

– А с чего его любить?! – не спеша откровенничать, вопросом на вопрос ответил Кошелев. Отношения у нового командира и личного состава роты не сложились с самого начала.

Сказать, что вторая рота прилично отличалась от прочих подразделений отряда, означало бы не сказать ничего. Начать с того, что вторая рота была укомплектована контрактниками первой в бригаде, а значит, большая часть солдат служили давно, прошли многое и, как говорится, имели право на «свое мнение», чем иногда и пользовались. Нельзя уверенно заявлять, что это шло на пользу уставной дисциплине, но, тем не менее, ведомая железной рукой майора Кречетова рота продвигалась от одного успешного выполнения задания командования к другому. Назначение нового командира вызвало немалый ажиотаж. Личный состав второй роты, за годы «правления» предыдущего начальника привыкший к противоестественной смеси монархической и демократической форм «правления» (то есть руководства подразделением), «проповедовавшейся» ушедшим на повышение майором Кречетовым, вдруг оказался в жестких рамках устава, доведенного до абсолюта, если не сказать до абсурда.

– Невфигенный боевик и в задницу военный, – кратко охарактеризовал капитана Бойкова хорошо знавший его офицер штаба.

Рота взгрустнула. А капитан Бойков принялся наводить новые порядки, то есть воплощать в жизнь собственные планы и задумки. А планы были как минимум наполеоновские: во-первых, в душе капитан лелеял мечту создать на базе вверенной ему роты нечто напоминающее парадные полки восемнадцатого века. В слегка утрированном виде это должно было выглядеть так: всяк солдат напудрен, напомажен, молчалив, послушен и стоек, как манекен. Полное повиновение голосу командира – шаг вправо, шаг влево – расстрел (через аттестационную комиссию) и никаких авторитетов. Для успевшего где-то когда-то отличиться (по слухам) в боевой деятельности капитана Бойкова авторитетов не существовало. Разве что он сам. К тому же в его планах было скорейшее избавление от самых опытных и, видимо, по мнению капитана, имевших возможность подрывать его авторитет военнослужащих, а также проведение показательной «порки», точнее, увольнения двух-трех наиболее сопротивляющихся его диктату подчиненных. Не мудрено, что личный состав роты резко озаботился поиском новых мест службы. Может, бойцы бы постепенно и разбежались, вот только на это у них не достало времени.