По Кроуфорду

Я запихнула в рот остаток тирамису и исподтишка глянула на Джеймса.

Играть в теннис с Кроуфордом? Это… будоражит. Надену юбку покороче и белый топ в облипку – пусть этот напыщенный засранец воочию увидит, какое идеальное у меня тело.

Тело, что навсегда останется для него запретной территорией.

✦

– Тебя подвезти? – поинтересовался Джеймс, когда мы стояли на улице.

Я чуть задержалась, чтобы покурить и поймать такси. А Кроуфорд зачем-то остался со мной.

Я не обращала на него внимания с тех пор, как Никки с Дмитрием покинули нас, и сейчас упорно смотрела прямо перед собой. Джеймс стоял рядом и тоже таращился вдаль, вдыхая клубы токсичного сигаретного дыма, который он не переносил.

Нам было совсем не по пути, мы жили на разных концах города: я обитала в районе Сохо, а Кроуфорд – в Верхнем Ист-Сайде. Зачем он строил из себя джентльмена, когда на самом деле им не являлся, оставалось для меня загадкой на протяжении двух лет.

Ехать с ним я не собиралась, несмотря на то, что в его Mercedez-Benz было в разы комфортнее, чем в душном такси. Поэтому коротко ответила:

– Нет, спасибо.

– Всё ещё не хочешь танцевать со мной? – вдруг спросил он, переведя на меня взгляд.

– Только если это будет танго на твоих костях.

Он усмехнулся.

– Ладно. Я пытался быть дружелюбным.

– Ты похоронил своё дружелюбие два дня назад под маской мудака. – Я выдохнула дым прямо ему в лицо, отчего он чуть скривился, но не отступил. – Тебя и так стало слишком много в моей жизни. Проваливай, Кроуфорд. И не попадайся мне на глаза больше, чем это необходимо.

Джеймс ничуть не расстроился, только моргнул пару раз и кивнул.

– Как пожелаешь. До свидания, Кейтлин.

Он повернулся и пошёл прочь. И всё – ни сарказма, ни укола в ответ, ни даже раздражения – только его ровные шаги по асфальту и лёгкий запах корицы, оставшийся в воздухе.

Как он бесил меня. Запах и Кроуфорд.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в машине и не уехал, а потом с яростью затушила недокуренную сигарету, села в такси и сказала адрес вслух – сама себе, чтобы убедиться, что еду домой, а не за ним.

✦

Приняв пенную ванну и усевшись в гостиной с бокалом вина, я взяла телефон и позвонила Ханне по громкой связи.

Через несколько секунд послышался немного уставший голос подруги:

– Алло?

– Привет, помешала?

– Нет-нет, всё в порядке. Только передала Рассела Тео и развалилась в джакузи. С тех пор, как он научился ходить, за его маленькими ножками просто не угнаться. – Она вздохнула. – Что-то случилось?

Я выдохнула.

– Нет, просто хотела ещё раз извиниться за тот балаган на дне рождения. За себя и Джеймса. Мы оба повели себя как идиоты. Особенно я.

– Я не злюсь, – мягко сказала подруга. – Всё нормально. Правда.

– А Тео?

– Он тоже. Мы всё понимаем. Не понимаем только, почему ты ничего не замечаешь.

Я нахмурилась.

– Не замечаю чего?

– Ты была невероятно красива в том платье, Кейт, все мужчины пялились на тебя – Джеймс в том числе. Он приревновал. Потому что ты ему нравишься. Неужели неочевидно?

– Ханна, детка, вы видите то, чего нет. – Я сделала глоток вина. – Он взрослый мужчина, а такие не ведут себя, как ревнивые подростки. А он поступил именно так.

– Он не просто «взрослый мужчина», он влюблённый мужчина. Сама же говорила, что им от любви голову сносит напрочь, помнишь? Вот он и вспылил.

Я усмехнулась.

– Это не случай Кроуфорда. Он просто бессердечный мудак, вот и всё.

– Я так не думаю.

– Да для вас он святой только потому, что он врач! – Я резко взмахнула руками, чуть не расплескав вино. – Вот тебе ещё новость: Джеймс теперь новый главный шафер. Вместо брата Дмитрия. И нам с ним придётся танцевать вальс.

– Ты серьёзно?

– Угу. Он оказался близким другом и коллегой Дмитрия. Никки даже планировала нас свести. Я не понимаю, в Нью-Йорке закончились другие мужчины или что?

Ханна расхохоталась.

– Это точно судьба, Кейт. К тому же вы чертовски хорошо смотритесь вместе. Из вас бы вышла идеальная пара.

– Ханна, он Дева, да ещё и сентябрьская! – крикнула я. – Я, конечно, люблю зануд, но это – выше моих сил.

– Ты только не обижайся, но июньские Близнецы тоже не подарок.

– Вот именно. Мы абсолютно несовместимы и поубиваем друг друга в быту. – Я вздохнула. – Хватит об этом. Мы просто крёстные самого чудесного в мире малыша и партнёры по танцам. А через две недели и ими быть перестанем.

– А может, за эти две недели ты наконец перестанешь бежать от того, чего хочешь? Ты ведь прекрасно знаешь, что в глубине души он хороший человек, а не «бессердечный мудак», иначе давно бы к нему остыла. Будь с ним хоть немного помягче. Дай ему шанс.

Я закатила глаза.

– Ханна…

– Давай встретимся завтра в полдень в торговом центре в Хадсон-Ярдс и пройдёмся по магазинам, – тут же перебила она, зная, какую гневную тираду я могу сейчас выложить. – Я приеду с Расселом, нужно купить ему новые красные сандалии и панамку. Он теперь категорически отказывается выходить из дома в вещах, где нет красного – в кого бы это он, а? – Я расхохоталась. Ведь это я привила ему любовь к алому цвету. – И завтра ты мне ещё раз в подробностях расскажешь, как Джеймс стал шафером и как сильно ты его ненавидишь тире хочешь.

Я фыркнула.

– Ладно. Твой рыжий ангелочек и шопинг – идеальное комбо, чтобы вытащить меня из дома в субботу в полдень.

– Ага. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

– Только имей в виду: если ты опять начнёшь говорить, что мы с Джеймсом «идеальная пара», я задушу тебя панамкой.

– Интересно будет на это посмотреть. До завтра, Кейт.

– До встречи, мамочка. Передавай привет своим мальчикам.

Я с улыбкой завершила вызов и залпом допила вино. В голове мелькали мысли о том, что вокруг творится какая-то чертовщина, замешанная на Кроуфорде. Слова Ханны эхом отозвались в голове: «Ты ведь прекрасно знаешь, что в глубине души он хороший человек, а не „бессердечный мудак“».

Да, я действительно думала, что он хороший и порядочный человек, пока он не переступил черту и не оскорбил меня при всех, перейдя на личности. С чего я должна быть мягкой и давать шанс тому, кто не уважает меня?

Я вздохнула. Обижаться бессмысленно, держаться в стороне всё равно не выйдет – у меня попросту нет такого варианта. Джеймс – крёстный отец Рассела, один из самых близких людей для Тео и Ханны, как и я. Никки с Дмитрием слишком дороги мне, чтобы портить с ними отношения из-за наших ссор. Короче, мы буквально связаны общими друзьями и крестником. Заперты в одном мире, где приходится улыбаться и делать вид, что мы не сжигаем друг друга изнутри.

Терять друзей и, тем более, Рассела я не желаю ни при каком раскладе. Поэтому мне – нам – придётся как-то уживаться. Хотя бы ради ребёнка, который больше никогда не должен видеть, как взрослые теряют самообладание.

Надеюсь, свадьба не превратится в цирк, потому что я не уверена, кем там буду – артистом или зрителем.

Иначе Николь Дуглас нас точно прикончит.

Глава 2

В моей квартире всегда тихо – по-настоящему, по-бездонному – тишина поселилась внутри и превратилась в удушье.

Я снял пиджак, бросил его на спинку кресла в гостиной. Галстук сжал горло сильнее, чем положено, и я сорвал его следом. Шёлковая петля упала на пол, и я сделал глубокий вдох.

Я один. Снова. Наконец-то.

Я прошёл на кухню, не включая свет. Остановился у барного шкафа и налил виски. Сделал короткий глоток. Второй. Горло неприятно жгло – и, честно говоря, я это заслужил.

Я сел на диван в гостиной, чувствуя себя не человеком, а пустой оболочкой, изношенным кошмаром под названием «существование». Откинувшись затылком на спинку, стеклянным взглядом уставился в потолок и задумался: как я до этого докатился?

Моя жизнь всегда была одинаково стабильной: чёткий распорядок дня и унылая рутина преследовали меня по пятам, сколько я себя помню. Родители – известные врачи с безупречной репутацией – растили из нас с братом не детей, а проекты.

Мы жили в большом доме с мраморными полами, дорогими картинами и чужими голосами: няни, репетиторы, домработницы. Нам покупали всё самое лучшее – игрушки, одежду, обучение. На нас тратили очень много денег, но не тратили главного – внимания.

Вместо сказок на ночь – короткий поцелуй в лоб, а следом – тень уходящей фигуры.

Вместо тёплых объятий и слов поддержки, когда было больно – дежурное «не плачь, ты же мальчик».

Вместо семейных выходных – индивидуальные занятия.

Вместо слов любви – ежемесячные переводы на счёт и костюмчик от кутюр.

Всё было отточено до автоматизма. Всё было правильно и эффективно.

Потом началась школа, где я был «трудолюбивым и способным». Взрослые часто хвалили меня, я молча кивал и со всем соглашался. Мне казалось, что если делать всё правильно и быть послушным – меня обязательно полюбят.

Потом был университет. Лекции, анатомия, экзамены. Я закапывался в книги, как в спасательный окоп, вычёркивая себя из реальности. Не пил, не гулял, не влюблялся. Не жил.

Друзей почти не было – все считали меня душным зубрилой и завидовали моим успехам. Я опережал в развитии брата и сверстников, потому что не тратил время ни на что «лишнее». Я должен был быть лучшим – другого будущего для меня просто не существовало. Медшкола, потом резидентура7 – всё шло строго по сценарию, написанному ещё до моего рождения.

В то время мой отец Карл Кроуфорд – легенда кардиохирургии по словам медицинского сообщества – ещё иногда оперировал в Mount Sinai8. Несмотря на то, что у нас были свои клиники, он не отказывался от работы в других ведущих госпиталях. Mount Sinai – место, где воздух пахнет антисептиком и властью. Где кардиохирурги спасают по восемь человек в день, а ошибаются – максимум раз в жизни.

Мне было двадцать шесть, я только-только начал ассистировать в отделении общей хирургии одного из самых обычных городских госпиталей. Это были мои первые шаги в операционной: под чутким присмотром наставников, с дрожащими руками и глазами, широко раскрытыми от волнения и восторга. Тогда я учился понимать, что значит ответственность – не за себя, а за чужую жизнь.

А спустя полгода отец позвал меня в Mount Sinai.

Прекрасно помню, как впервые зашёл туда. Операционная №3 – та самая, где отец оперировал президентов, губернаторов, миллиардеров. В тот день мы спасали сенатора штата. У него была закупорка коронарной артерии, и требовалась операция аортокоронарного шунтирования. Суть проста: пришить здоровый сосуд к сердцу в обход поражённого участка, чтобы восстановить кровоток.

Я стоял рядом с отцом, подавал инструменты раньше, чем их называли, отслеживал показатели, моментально реагировал на любое изменение в ритме.

На одном из этапов отец вдруг протянул мне иглу:

– Зашьёшь? – спросил он спокойно, без давления.

Я кивнул и наложил свой первый шов на чужое сердце – чётко, быстро, без дрожи. Как будто делал это всю жизнь.

После операции отец снял перчатки, посмотрел на меня с гордостью и улыбнулся. Потом хлопнул по плечу и сказал:

– Ты готов.

Я тогда не понял, к чему, а на следующий день меня перевели в нашу семейную клинику на Манхэттене – ту самую, с которой началась врачебная династия Кроуфордов. Её открыл мой прадед, доктор Джон Кроуфорд, в 1950-х – в те времена, когда врачи ещё курили в приёмных, а операционные проветривали вручную. Спустя десятилетия, уже под руководством деда и отца, эта клиника стала сердцем семейной империи и одним из первых аккредитованных центров для резидентуры и специализации в области кардиохирургии.

Это было место, где фамилия Кроуфорд открывала двери быстрее, чем ключ-карта. Где от меня ждали не просто успеха, а совершенства. Где я начал проводить свои первые операции под присмотром наставника. Сын звезды кардиохирургии Карла Кроуфорда и профессора медицины Шерил Кроуфорд – меня готовили к этому с детства, я просто не имел права не справиться.

Старшие врачи смотрели на меня настороженно, молча передавали инструменты, словно ждали, оступлюсь или нет. Медсёстры называли меня «доктор Кроуфорд» с интонацией, в которой смешались почтение и недоверие. А пациенты – им было всё равно, сколько мне лет, они просто радовались, что к ним вышел сын того самого Кроуфорда.

Я работал на износ. Медицинские конференции, стены операционной, тяжёлые диагнозы, испуганные глаза, глядящие на меня, как на последнюю надежду – всё это стало моей реальностью. Я жил не как хотел, а как надо. Не мне – семье.

А потом встретил Айрис…

Моя рука с виски дрогнула, едва я вспомнил о бывшей жене, и я сделал большой глоток. Вслед за крепкой жидкостью по венам потекли такие же жгучие воспоминания.

Айрис Беннет. Девушка, из-за которой впервые в жизни у меня поехала крыша – не от усталости, не от выматывающих смен – а от неё. Всё, что казалось важным до её появления, вдруг потускнело.

Мне было двадцать семь, ей – всего девятнадцать. Я оперировал её: острый эндокардит9, экстренная госпитализация, риск на грани. Оторва, как говорили её консервативные родители – втайне от них сделала татуировку в сомнительной студии, где плевали на стерильность. Бактерии попали в кровь. Чернильное сердце стало смертельно опасным для сердца живого.

Когда её привезли, она была вся как лёд – холодная, бледная, почти не дышала. А потом приоткрыла глаза, посмотрела на меня… и улыбнулась. По-настоящему – как будто мы были не в реанимации, а на солнечном пляже.

– Ты красивый, доктор, – прошептала она. – Теперь моя жизнь в твоих руках. Если я выживу… пригласишь меня на свидание?

Её слова ударили мне в грудь, будто мощный разряд дефибриллятора. В тот момент я почувствовал всё сразу – растерянность, трепет. Страх. А ещё – отчаянное желание спасти её. Не как очередного пациента, а как девушку, которая шутила на краю жизни. Я не мог позволить ей умереть. Просто не мог.

Я справился. Я спас её. А потом пропал окончательно. Потому что влюбился. Резко, бесповоротно, по уши.

Спустя шесть недель после операции Айрис влетела в мой кабинет без стука. Волосы заплетены кое-как, на пухлых губах вишнёвый блеск, в васильковых глазах всё тот же вызов: «Ну что, доктор, скучали?»

Я смотрел на неё и улыбался, как идиот. Как мальчишка, который только притворяется взрослым. Внутри бушевал ураган. Сердце сжалось – не от диагноза, не от страха за чью-то жизнь. А из-за присутствия Айрис. От того, что она – живая и радостная. Что я

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Флэш (англ. Flash «молния, вспышка») – супергерой из вселенной DC Comics. Флэш обладает способностью развивать скорость, превышающую скорость света, и использовать сверхчеловеческие рефлексы, что нарушает некоторые законы физики.

2

Ра́йан Го́слинг – канадский актёр и музыкант.

3

Дейене́рис (также встречается написание Дейнерис) Тарга́риен – персонаж вымышленного мира, изображённого в серии книг «Песнь Льда и Огня» Джорджа Мартина и в сериале «Игра престолов». Безупречные в «Игре престолов» – элитные воины-евнухи, солдаты-рабы, которых купила Дейнерис. Известны дисциплиной и умением сражаться.

4

Эльза – это главная героиня мультфильма Disney «Холодное сердце» (Frozen), вышедшего в 2013 году.

5

«Железный Дровосек» – персонаж из сказки Л. Ф. Баума «Удивительный волшебник из страны Оз» (или просто «Волшебник страны Оз»), который стал полностью металлическим и лишился сердца.

6

City University of New York (Городской университет Нью-Йорка).

7

Резидентура в США – это обязательный этап послевузовского медицинского образования и специализированной подготовки врача, который следует за получением степени доктора медицины (MD) и предшествует самостоятельной медицинской практике. Этот этап похож на ординатуру в России, но имеет существенные различия, и его прохождение с последующей сдачей экзаменов дает право врачам работать в США.

8

Mount Sinai Hospital – один из старейших и самых уважаемых госпиталей в США (основан в 1852 году).

9

Эндокардит – это воспаление внутренней оболочки сердца, чаще всего инфекционного происхождения. Патология часто приводит к поражению клапанов сердца, развитию пороков и сердечной недостаточности. В особо тяжелых случаях возможен летальный исход.