Дочь Мента

– Что ты творишь?

Вздрагиваю от низкого мужского голоса и, резко обернувшись, вижу Сергея. В пять утра он уже полностью одет в строгий синий костюм и белую рубашку с галстуком. На запястьях платиновые запонки, на ногах – начищенные до блеска туфли.

Становится не по себе, меня поймали на месте преступления, а на моих пальцах все еще виднеется крем.

– Я ничего. Просто…

– Что просто? Почему ты ешь как животное?!

– А че такого-то?

– Про вилку с ножом не слышала? – басит, и я вся сжимаюсь. В окно шугануть не выйдет, да и собаки там, охрана.

При этом Сергей кивает на мои пальцы. Они в масле, креме и майонезе одновременно…

Боюсь представить, как я в целом выгляжу сейчас. Неумытая и непричесанная, ну уж простите, не до парада мне было! Это он, поди, спит в костюме, а у меня такого нет. Я же спала на пружинах, и они, к слову, ни разу не мягкие, так и кололи мне бока.

– Слышала. Ваша “эта” мне ужин не дала! Я есть хочу! – огрызаюсь, вытирая руки о штаны и только после замечая жирные пятна. Теряюсь, Волкодав так смотрит, что под землю провалиться хочется.

– Не “эта”, а Виктория. И если ты голодна, достаточно было просто попросить нормально.

– Да я нормально… А как тогда просить вас надо? На колени перед вами встать? Я не встану!

Становится сложно дышать, я понимаю, что хожу по лезвию, но пасовать не буду. Один раз покажу слабость – буду слабой всегда.

Смотрю на Охотника не моргая. Между нами война, и пока я не знаю своего противника настолько, чтобы давать ему отпор.

Сергей делает шаг ко мне, но я не пасую. Если отступлю – увидит, поймет, что боюсь, ну уж нет, увольте.

– Ты встанешь на колени, если я прикажу. И из миски будешь еду хлебать покорно, а не качать права, которых у тебя нет!

Молчу, сцепив зубы и стараясь не зарыдать. Ненавижу его. Не-на-ви-жу.

Я думаю, хуже быть не может, но нет. Может, еще как.

Шаги по коридору, а после на кухню входит его “эта”, и стены тут же сотрясает ее истерический визг:

– О боже, что это такое? Что ты тут вытворяешь?!

– Я просто торт ела. И желе немного. И салат один. Кстати, недурно готовите!

От моих слов “эта” почему-то краснеет и надувается, точно шар:

– Это были блюда на праздник! У Костика сегодня день рождения, мы ждем гостей! А торт… боже, ты что тут натворила!

Кивает на то, что от торта осталось. Блин, поела, называется, да еще и не так. Не надо было выходить мне из своей конуры, меньше было бы воплей.

Не знаю, что делать, стою и зеленею уже от стыда. С опаской поглядываю на Волкодава. Как он накажет меня, что сделает?

Ох, вот это я попала, ответить даже нечего в свое оправдание, понимаю ведь, что виновата. Так оно и есть.

– Я готовила вчера весь день, старалась. Костик будет в шоке. И гостей чем мне кормить?!

– Я могу новый торт сделать… Я умею. То есть научусь, – тихо мяукаю, но Вика-истерика только пыхтит. Она сгребает со стола остатки торта, выбрасывает его в урну, тогда как Охотник стоит рядом и буравит меня взглядом, типа это я дьяволица, а не его жена.

Почему-то темнеет перед глазами, невольно опираюсь о стену, стараясь держать лицо.

У них праздник – вот почему столько еды всякой-разной. Я торт для их сына испортила, почему я не поняла… Ну так они и не сказали, что брать ничего нельзя, вчера предлагали, можно было.