Блюз Красной планеты

Кассандра огляделась и подозвала к себе другую сотрудницу: со вкусом накрашенную и одетую биологическую красотку.

– Простите, – обратилась Кассандра к брошенным клиентам. – Мисс Такахаси о вас позаботится. – Затем она повернулась ко мне: – Сюда.

Мы прошли через занавешенный дверной проём, поднялись по лестнице и оказались на площадке перед двумя дверьми с маленькими окошками.

– Тут у нас проходит сканирование, – Кассандра указала на левую дверь.

Привстав на цыпочки, она заглянула в окошко, удовлетворённо кивнула и прошла в помещение. Внутри находились двое: лысеющий мужчина лет сорока сидел в кресле, а рядом стояла женщина, которой на вид я бы дал не больше двадцати пяти. Впрочем, она была трансфером, так что реальный возраст оставался загадкой.

– Извините за беспокойство, – сказала Кассандра. Улыбнувшись мужчине в кресле, она жестом указала на меня: – Это Александр Ломакс. Он… консультирует нас по одному делу.

Мужчина удивлённо взглянул на меня.

– Клаус Хансен, – сказал он вместо приветствия.

– Вы не будете возражать, если мистер Ломакс понаблюдает за процессом сканирования? – спросила Кассандра.

Хансен на мгновение задумался, нахмурив длинное худое лицо.

– Пусть наблюдает. Почему нет?

– Спасибо, – сказал я, проходя в помещение. – Я постою тут. – И прислонился к дальней стене.

Кресло, в котором сидел Хансен, напоминало парикмахерское. Женщина-трансфер потянулась к полупрозрачной полусфере, прикреплённой шарнирным рычагом к потолку. Она опускала её всё ниже и ниже, пока не накрыла всю голову Хансена, а затем повернулась к пульту управления. Полусфера слегка замерцала, будто по её поверхности растеклась масляная плёнка; так, должно быть, действовало сканирующее поле.

Кассандра встала рядом со мной, скрестив руки на груди.

– Сколько времени занимает сканирование? – спросил я.

– Немного, – ответила она. – Процедура квантово-механическая, так что проходит быстро. После этого понадобится всего пара минут, чтобы перенести данные в искусственный мозг. А потом…

– А потом что? – спросил я.

Она пожала плечами, будто это было чем-то само собой разумеющимся:

– А потом мистер Хансен сможет жить вечно.

– А.

– Пойдёмте, – сказала Кассандра. – Заглянем на другую сторону.

Мы вышли из комнаты, закрыли за собой дверь и ступили в соседнее помещение. Оно оказалось точной копией предыдущего – вполне, на мой взгляд, уместно. На кушетке посреди комнаты лежало новое тело Хансена, одетое в модный синий костюм; его глаза были закрыты. Рядом с ним находился техник «Нового Ты», биологический мужчина.

Я прошёлся, рассматривая искусственное тело со всех сторон. У этого Хансена тоже была лысина, хотя её диаметр уменьшился вдвое. И, что интересно, Хансен заказал себе дизайнерскую щетину; оригинал при этом был чисто выбрит.

Внезапно глаза симулякра открылись.

– Ух ты, – раздался тот же голос, что я слышал в соседней комнате. – Просто невероятно.

– Как вы себя чувствуете, мистер Хансен? – спросил техник.

– Прекрасно, просто прекрасно.

– Хорошо, – сказал он. – Конечно, нам ещё понадобится внести коррективы. Давайте пока проверим, всё ли работает…

– Вот и вся процедура, – заключила Кассандра. – Ничего сложного. – Она вывела меня из комнаты в коридор и закрыла за нами дверь.

– Потрясающе. Когда разберётесь с оригиналом?

– Всё уже готово. Ему даже не пришлось вставать из кресла.

Я посмотрел на левую дверь. Хотелось бы надеяться, что Кассандра не заметила прошившую меня дрожь.

– Ладно. Думаю, я увидел достаточно.

– Уверены, что не хотите осмотреться ещё? – расстроенно спросила Кассандра.

– А что? Есть ещё что-нибудь, достойное внимания?

– Ох, даже не знаю, – сказала Кассандра. – Здание большое. Столько всего здесь, внизу… да и в подвале.

Я моргнул.

– Тут есть подвал? – Подвалы на Марсе были большой редкостью; прорыть слой вечной мерзлоты очень непросто.

– Да. – Она помолчала, а потом отвела взгляд. – Конечно, туда никто не ходит. Кроме складских помещений, там ничего нет.

– Я посмотрю, – сказал я.

И вот там-то Джошуа и нашёлся.

Он лежал за большими ящиками лицом вниз, а вокруг расплывалась липкая лужа машинного масла. Рядом валялся эксимерный отбойный молоток – такими охотники за ископаемыми снимали верхние слои породы. А в стороне лежал лист старой доброй бумаги. Печатная надпись гласила: «Прости меня, Кэсси. Это просто не то».

Будучи трансфером, не так-то просто покончить с собой. Вены не перережешь, яд не поможет, да и утопиться тоже не получится. Но не-Джош-и-не-жилец-Джошуа Уилкинс нашёл способ. Судя по всему, он прислонился спиной к шершавой цементной стене и, ухватив сильными руками отбойный молоток, приложил боёк прямо ко лбу. А потом нажал на два спусковых крючка и не отпускал, пока молоток не пробил титановый череп и не разрушил искусственный мозг. Когда мозг умер, Джошуа уронил молоток и упал лицом вниз на бетонный пол, свернув себе шею. Ниже бровей всё было цело; я явственно видел рептилию с фотографии Кассандры Уилкинс.

Поднявшись по лестнице, я нашёл Кассандру оживлённо болтающей с очередным клиентом.

– Кассандра, – сказал я, отведя её в сторону. – Кассандра, мне очень жаль, но…

Она посмотрела на меня широко распахнутыми зелёными глазами.

– Что такое?

– Я нашёл вашего мужа. Он мёртв.

Она открыла прелестный ротик, закрыла его, затем вновь открыла. Казалось, что она вот-вот упадёт даже вопреки стабилизации гироскопов.

– Боже… О боже, – наконец проговорила она. – Вы… вы уверены?

– Выглядел очень похоже.

– Боже, – повторила она. – Что… что случилось?

Помягче тут и не скажешь.

– Похоже, он покончил с собой.

Несколько коллег Кассандры приблизились, заинтересованные разговором.

– Что такое? – спросила мисс Такахаси.

– Ах, Рэйко! – воскликнула Кассандра. – Джошуа умер!

До клиентов тоже дошло, что происходит. С другого конца зала подошёл грузный биологический мужчина с короткими чёрными волосами, золотой серьгой в ухе и руками толщиной с ногу; он явно здесь работал. Рэйко Такахаси уже заключила Кассандру в объятия – или наоборот, я смотрел в сторону и не видел, – и поглаживала её по искусственным волосам. Я оставил грузного мужчину успокаивать собравшуюся толпу, а сам воспользовался наручным телефоном, чтобы позвонить Маку и сообщить ему о самоубийстве Джошуа Уилкинса.

Глава 4

Двадцать минут спустя прибыли бравые служители порядка – детектив Дугал Маккрей в сопровождении пары патрульных.

– Ну как тут, Алекс? – спросил он.

– Мне и похуже самоубийства встречались, – ответил я. – Но зрелище всё равно не из приятных.

– Показывай.

Я отвёл Мака вниз. Он прочитал записку, не поднимая её.

Вскоре за нами спустились грузный мужчина с Кассандрой Уилкинс, которая прижимала искусственную руку к искусственному рту.

– И снова здравствуйте, миссис Уилкинс, – сказал Мак, вставая между ней и неподвижным телом. – Ужасно извиняюсь, но мне нужно, чтобы вы провели официальное опознание.

Я приподнял брови; по иронии судьбы с расцветом переноса сознания мы снова вернулись к необходимости звать родственников на опознание. Законы о защите персональных данных не позволяли устанавливать в искусственные тела идентификационные чипы или устройства слежения. Собственно, это была одна из многих причин стать трансфером: они не оставляли за собой ни отпечатков пальцев, ни следов ДНК.

Кассандра мужественно кивнула; она была готова выполнить просьбу Мака. Тот отодвинулся, как живой занавес, и открылось синтетическое тело с зияющей раной на голове. Кассандра взглянула на него. Я думал, она тут же отведёт глаза, но она продолжала смотреть.

Наконец Мак очень мягко спросил:

– Это ваш муж, миссис Уилкинс?

Она медленно кивнула. Тихо ответила:

– Да. Ох, бедный мой Джошуа…

Мак отошёл поговорить с полицейскими, и я последовал за ним.

– Что вы делаете с мёртвыми трансферами? – спросил я. – Вызывать судмедэксперта, подозреваю, бессмысленно.

Вместо ответа Мак кивнул грузному мужчине. Тот ткнул себя в грудь и приподнял брови в классическом «Кто, я?». Мак снова кивнул. Мужчина огляделся, словно переходил воображаемую дорогу, и приблизился.

– Да?

– Кажется, вы здесь старший сотрудник, – сказал Мак. – Я прав?

– Горацио Фернандес, – представился мужчина с испанским акцентом. – Джошуа тут всем заправлял, но я старший техник.

Сеньор техник, подумал я.

– Хорошо, – сказал Мак. – Полагаю, вы лучше нас сможете определить точную причину смерти.

Фернандес красноречивым жестом указал на искусственный труп, словно всё было… ну, если не совсем очевидно, то хотя бы понятно.

Мак помотал головой.

– Уж больно банально, – сказал он, заговорщически понизив голос. – Орудие под рукой, предсмертная записка. – Он приподнял лохматые рыжие брови. – Просто хочу убедиться.

Кассандра подошла ближе, чего Мак не видел, зато видел я. Она подслушивала.

– А, – сказал Фернандес. – Ну ладно. Можем разобрать его, проверить, всё ли в порядке.

– Нет, – возразила Кассандра. – Не надо.

– Боюсь, это необходимость, – сказал Мак, поглядев на неё. Шотландский говор всегда придавал его словам остроту, но я слышал, что он старается разговаривать мягко.

– Нет, – дрожащим голосом повторила Кассандра. – Я запрещаю.

Тон Мака стал жёстче:

– Не получится. Я обязан провести вскрытие, если считаю смерть подозрительной.

Кассандра хотела было сказать что-то ещё, но передумала. Горацио шагнул к ней и приобнял массивной рукой за хрупкие плечи.

– Не волнуйтесь. Мы будем осторожны. – Тут лицо его слегка просветлело. – О, знаю! Мы посмотрим, какие детали можно спасти, и отдадим их кому-нибудь другому, кто не может позволить себе такое качество из первых рук. – Он блаженно улыбнулся. – Джошуа бы этого хотел.

* * *

Следующий день застал меня сидящим в кабинете и выглядывающим в небольшое потрескавшееся окно. Пыльная буря закончилась; за куполом по поверхности планеты повсюду были разбросаны валуны, как игрушки на полу детской спальни. Телефон зазвонил, наигрывая «Госпожу Удачу», и я посмотрел на него в надежде на новое дело; лишние солары бы не помешали. Но звонили из участка. Я велел устройству принять вызов, и на запястье появилось миниатюрное лицо Мака.

– Здоро́во, Алекс, – сказал он. – Не заглянешь в участок?

– А что такое?

Миниатюрный Мак нахмурился.

– Ничего, что я готов обсуждать по телефону.

Я кивнул. Дело Уилкинса было раскрыто, так что мне всё равно сейчас нечем заняться. Я успел проработать всего семь оплачиваемых часов, чёрт побери, да и то с натяжкой.

Я направился к центру по Девятой авеню, минуя грязных старателей, последствия драки, где за каким-то придурком в луже крови ухаживала пресловутая проститутка с золотым сердцем, и сломанного робота, пытавшегося проложить себе дорогу на трёх ногах из четырёх.

Добравшись до полицейского участка, я обменялся неизбежными колкостями с Хаксли и прошёл в кабинет.

– Привет, Мак, – сказал я. – Как дела?

– Утро доброе, Алекс, – ответил Мак, растягивая «р» в «утре». – Проходи, садись. – Он повернул ко мне монитор настольного терминала: – Взгляни.

Я посмотрел на экран.

– Отчёт по Джошуа Уилкинсу?

Мак кивнул.

– Прочитай раздел об искусственном мозге.

Я пробежался по тексту до нужной секции.

– И? – спросил я, так ничего и не поняв.

– Ты знаешь, что такое «базовая синаптическая сеть»?

– Нет. И ты, умник, тоже не знал, пока тебе не сказали.

Мак слегка улыбнулся, признавая мою правоту.

– В общем, ошмётков мозга там осталось немало. А тот здоровяк – Фернандес, помнишь? – уж очень увлёкся всей этой криминалистикой и решил прогнать их через какой-то местный анализатор. И знаешь, что он нашёл?

– Что?

– Материал внутри искусственного черепа оказался девственно чист. На него ничего не записывали.

– Хочешь сказать, в него не загрузили отсканированный разум?

Мак сложил руки на груди и откинулся в кресле.

– В точку.

Я нахмурился.

– Но это невозможно. Если разума не было, кто написал записку?

Мак приподнял лохматые брови.

– Вот уж действительно, кто? – сказал он. – И что случилось с отсканированным сознанием Джошуа Уилкинса?

– В «Новом Ты» уже знают?

Мак покачал головой:

– Нет, и Фернандес согласился придержать язык за зубами, пока идёт расследование. Но я решил ввести тебя в курс дела, раз уж ты ищешь Уилкинса, – в конце концов, нужно же тебе иногда зарабатывать, а то как ты будешь давать мне взятки?

Я кивнул.

– Вот за это ты мне и нравишься, Мак. Всегда действуешь в моих интересах.

* * *

Возможно, стоило сразу пойти к Кассандре Уилкинс и убедиться, что она всё ещё согласна платить, но сначала мне хотелось разрешить пару вопросов. И я знал, к кому обратиться. Хуан Сантос был лучшим в городе компьютерным специалистом. Я познакомился с ним во время одного из предыдущих дел, а недавно между нами завязалась дружба – мы одинаково любили земную выпивку, и он был не прочь поискать её со мной в самых захудалых салунах Нью-Клондайка. Я позвонил ему, и мы договорились встретиться в «Гнутом зубиле», малюсеньком убогом баре на Четвёртой авеню, в шестом концентрическом кольце зданий. Барменом там работал угрюмый мужик по фамилии Баттрик. Биологический, не трансфер – плоти у него было достаточно, а по венам тёк чистый лёд. Сегодня он был одет в серую майку; на лице красовалась чёрная с проседью щетина.

– Ломакс, – поприветствовал он, когда я вошёл. – В этот раз обойдёшься без сломанной мебели?

Я вскинул руку.

– Жизнью клянусь.

Баттрик продемонстрировал средний палец.

– Эй, разве так можно обращаться с любимым клиентом?

– Мои любимые клиенты, – сказал Баттрик, протирая стакан грязной тряпкой, – платят за свою выпивку.

– Ну… да. – Я позаимствовал остроумный ответ из репертуара сержанта Хаксли: – Что поделать.

Я направился к столику в углу. Официантки здесь было две, и обе ходили топлес. Моя любимая, симпатичная брюнетка по имени Диана, вскоре подошла взять заказ.

– Привет, куколка, – сказал я.

Она наклонилась и чмокнула меня в щёку.

– Привет, милый.

Слабая гравитация Марса благотворно сказывалась на фигуре, но всё равно было заметно, что Диане за сорок. С каштановыми волосами до плеч и карими глазами, она была довольно приятной на вид, хотя, как и большинство жителей Марса, потеряла значительную часть мышечной массы, с которой сюда прилетела. Мы частенько спали друг с другом, но отношениями это назвать было нельзя.

В бар вошёл Хуан Сантос в чёрной футболке и джинсах. Почти такой же высокий, как я, он сильно уступал мне в ширине плеч и в целом напоминал типичного худосочного ботана. И, как и многие подобные ботаны, частенько имел виды на тех, кого стоило бы оставить в покое.

– Диана, привет! – сказал он. – Я тут, кхм, принёс тебе кое-что.

Хуан протянул ей нечто, наспех завёрнутое в пластиковую упаковку.

– Спасибо! – воодушевлённо сказала она ещё до того, как открыла подарок; я мало знал о прошлом Дианы, но её явно научили хорошим манерам. Она развернула обёртку и извлекла одну-единственную белую розу.

Диана аж взвизгнула. Цветы – редкость на Марсе; те немногие поля, которые у нас были, в основном отводились под выращивание либо съедобных растений, либо генно-модифицированных, которые помогали очищать атмосферу. Она наградила Хуана поцелуем прямо в губы, что изрядно его порадовало.

Я заказал скотч со льдом, который здесь делали из углекислого газа. Хуан попросил просто виски. Его взгляд задержался на покачивающихся бёдрах Дианы, отправившейся за выпивкой.

– Так-так-так, – сказал я, когда он наконец-то сел напротив. – Не знал, что ты на неё запал.

Он смущённо улыбнулся.

– А кто бы не запал? – Я промолчал, что Хуан принял как знак заинтересованности. – Она пока не согласилась на свидание, но пообещала почитать мне стихи.

– Повезло тебе, – ответил я ровно. Говорить, что в выходные мы с ней встречаемся, было как-то паршиво, так что я промолчал. Зато добавил: – Знаешь, как чихает поэт?

– Нет. Как?

– Хайку!

– Ты только основную работу не бросай, Алекс.

– Эй, – сказал я, приложив руку к сердцу, – ты меня ранил. В глубине души я стендап-комик.

– Ну, – сказал Хуан, – я всегда говорил, что люди должны быть верны своей сокровенной сути, но…

– Н-да? И какова же твоя сокровенная суть?

– Моя-то? – Хуан вскинул брови. – Я истинный гений до мозга костей.

Я фыркнул. Объявилась Диана с выпивкой; мы поблагодарили её, и Хуан снова с тоской посмотрел ей вслед.

Когда она скрылась, он обернулся ко мне и спросил:

– Ну, что случилось?

У него был широкий лоб, длинный нос и покатый подбородок; из-за этого казалось, что он вечно наклоняется вперёд, даже когда он сидел ровно.

Я отпил скотч.

– Что ты знаешь о переносе сознания?

– Поразительная штука, – ответил Хуан. – Решил загрузиться?

– В будущем, может.

– Знаешь, говорят, трансфер окупается за три марсогода. Налог на жизнеобеспечение-то платить не придётся.

По этому налогу я задолжал и не хотел даже думать, что произойдёт, если я продолжу от него бегать.

– Это плюс, – сказал я. – А ты? Собираешься загружаться?

– А то, ещё как. Сразу по полной программе: обострённые чувства, суперсила и всё остальное. И вообще, хочу жить вечно. Да кто не хочет? Отцу, правда, это не понравится.

– Отцу? Его-то что не устроит?

– Он служит, – фыркнул Хуан.

– В правительстве?

– Нет, нет. Служит. В церкви.

– Не знал, что такие остались. Даже на Земле.

– Он как раз там, в Сантьяго. Но да, ты прав. Бедный старик всё ещё верит в души.

Я вскинул брови:

– Серьёзно?

– Ага. И поскольку он верит в души, ему трудно смириться с идеей переноса сознания. Говорит, новое тело – другой человек.

Я вспомнил о том, что было написано в предсмертной записке.

– А что, нет?

Хуан закатил глаза:

– И ты туда же? Нет конечно! Ладно, когда трансферы только появились, все вокруг об этом вопили, но это было кучу лет назад. Сейчас все привыкли, спасибо «Новому Ты» – они хорошо постарались прояснить эту тему, иначе возникли бы всякие этические споры, ограничения и прочая волокита. А они всего избежали, и всё потому, что предоставляли только одну услугу: перенос – не копирование, не дублирование, простой перенос – человеческого сознания в более надёжное место. И всё, никаких тебе проблем с юридическим наследованием личности и собственности, никакого повторного права голоса и всё такое.

– И это правда? – спросил я. – Они просто переносят сознание, ничего больше?

– Ну, так они говорят. «Перенос» – хорошее, безопасное слово. Но разум – просто программа, а со времён зарождения компьютеров программы переносились с одной платформы на другую путём копирования с последующим немедленным стиранием оригинала.

– Но новый мозг ведь искусственный, так? Тогда почему у нас есть гениальные трансферы, но нет гениальных роботов и компьютеров?

Хуан хлебнул виски.

– Ничего удивительного. Мы так и не смогли воссоздать человеческий разум – раньше все только и болтали о так называемой сингулярности, когда искусственный интеллект превзойдёт человека, но этого так и не произошло. Но если в мельчайших деталях просканировать и оцифровать структуру мозга – конечно, где-то там будет скрываться разум. Вопрос только где.

Я хмыкнул, попивая скотч.

– Ну и что бы ты поменял, если бы загрузился?

Хуан раскинул ручки-палочки в стороны.

– Нельзя улучшить совершенство!

Я усмехнулся.

– А вообще, насколько можно меняться? Ну, например, в тебе полтора метра роста, а ты хочешь играть в баскетбол. Можно стать двухметровым?

– Ну да, конечно.

Я нахмурился.

– А у скопированного разума не будет проблем с новым ростом?

– Не, – ответил Хуан. – Когда Говард Слэпкофф только придумал технологию переноса сознания, старые программы управляли новым телом напрямую. Месяцами учились ходить, всё такое.

– Ага, я что-то такое читал.

Хуан кивнул:

– Ну вот. Но сейчас скопированный разум просто сидит и командует, а мысли перехватываются главным компьютером нового тела. Скажем, вот захочет перенесённый разум поднять стакан. – Продемонстрировав пример на практике, он отпил виски и поморщился. – Компьютер сам решает, какие шкивы задействовать, как далеко тянуться и тому подобное.

– То есть можно заказать вообще любое тело, не оглядываясь на оригинал?

– А то. – Он взглянул на меня, щурясь: – В твоём случае только это и остаётся.

– Чёрт.

– Да ладно, не обижайся, – сказал он, глотнул ещё виски и снова довольно поморщился.

– Просто я надеялся на другой ответ. А то у меня тут одно дело: ищу владельца местного филиала «Нового Ты».

– Серьёзно? – спросил Хуан.

– Ага, и я думаю, что он намеренно перенёс свой разум в другое тело, не то, которое заказал для себя.

– И зачем ему это?

– Чтобы потом инсценировать якобы свою смерть. Подозреваю, он с самого начала это задумал, потому что оставил себе прежнюю внешность. Видимо, хотел скрыться, притворившись мёртвым, чтобы его не искали.

– А это-то ему зачем?

Я нахмурился и выпил ещё.

– Пока не уверен.

– Как вариант, хотел сбежать от супруги.

– Возможно, но она горячая штучка.

– Хм, – сказал Хуан. – Не знаешь, в каком он сейчас теле?

– Пока нет. Я надеялся, что оно должно быть в чём-то похоже на старое; это сократило бы число возможных подозреваемых. Но, видимо, нет.

– Не, точно нет.

Я опустил взгляд на стакан. Сухой лёд исходил белым паром, который клубился у кромки.

– Тебя не только это беспокоит, – заметил Хуан. Я поднял голову и увидел, как он делает глоток виски. Струйка янтарной жидкости сбежала с уголка губ и блестящей каплей повисла на покатом подбородке. – Что такое?

Меня передёрнуло.

– Был вчера в «Новом Ты». Ты знаешь, что происходит с настоящим телом, когда разум перемещают в искусственное?

– Конечно, – сказал Хуан. – Говорю же: программу нельзя просто перенести. Её копируют, а оригинал удаляют. После трансфера настоящее тело подвергается эвтаназии.

Я кивнул.

– А если мужик, которого я ищу, перенёс сознание в тело, предназначенное для другого, и тот разум не был скопирован, тогда… – Я глотнул скотч. – Тогда, получается, это убийство? Есть души, нет их – какая разница? Сотрёшь единственную и неповторимую копию чьего-то разума – и всё, человек мёртв, так?

– О да, – ответил Хуан. – Мертвее Марса.

Я опустил взгляд на клубящийся в стакане туман.

– Значит, я ищу не мужа, сбежавшего от жены. Я ищу хладнокровного убийцу.

Глава 5

Я снова зашёл в «Новый Ты». Кассандры не было, но это неудивительно; сейчас она горевала по мёртвому мужу. Зато дежурил Горацио Фернандес, обладатель массивных рук.

– Мне нужен список всех, кто загрузился в один день с Джошуа Уилкинсом, – сказал я.

Фернандес нахмурился.

– Это конфиденциальная информация.

Поблизости бродили потенциальные клиенты. Я повысил голос, чтобы они меня слышали:

– Какая интересная предсмертная записка, согласитесь?

Фернандес схватил меня за руку и быстро отвёл в сторону.

– Какого чёрта? – сердито прошептал он.

– Просто решил поделиться новостями, – сказал я по-прежнему громко, но вроде бы не настолько, чтобы клиенты меня услышали. – Будущие трансферы должны знать, что «это просто не то»; по крайней мере, так считал Джошуа Уилкинс.

Фернандес знал, что победителем ему не выйти. Содержание записки напрямую противоречило корпоративной позиции «Нового Ты»: они утверждали, что перенос сознания – процесс безупречный и исключительно выгодный.

– Ну ладно, ладно, – прошипел он. – Дам я вам список.

– Вот это я понимаю, сервис. Настоящий работник месяца.

Он провёл меня в подсобку и заговорил с небольшим кубическим компьютером. Я случайно услышал пароль доступа к клиентской базе; всего шесть слов – никакой защиты.

– Хм, – сказал Фернандес. – Плотный был день – к нам иногда за неделю никто не приходит, а тут аж семеро загрузились в искусственные тела… а, понятно. Тогда была распродажа, мы устраиваем их пару раз в марсогод. Неудивительно. – Он протянул руку. – Давайте планшет.

Я передал ему маленький планшетный компьютер, и он скопировал на него досье семи трансферов.

– Спасибо, – сказал я, забирая планшет, и привычным жестом приподнял невидимую шляпу. Вымогательство вымогательством, но вежливость никогда не помешает.

* * *

Если я был прав в предположении, что Джошуа Уилкинс присвоил тело человека, который должен был загрузиться с ним в один день, то найти пострадавшего не составит труда; только и нужно, что опросить всех семерых.