Блюз Красной планеты

Роберт Сойер

Блюз Красной планеты

© Т. Чамата, перевод на русский, 2025

© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Посвящается Шерри Питерс

Искатели богатств землиНа многое идут под солнцем Марса;Хранят те ржавые пескиИстории ужасного коварства.Но не видал картин страннейБассейн былых времён,Чем ночь, когда под ликом двух светилБыл трансфер устранён.

Глава 1

Дверь офиса отворилась.

– Здравствуйте, – произнёс я, поднимаясь из кресла. – Я так понимаю, вы ко мне на девять часов.

Я говорил так, будто клиенты должны были прийти и в десять, и в одиннадцать, но нет. На Марсе царил экономический кризис, и даже у меня, единственного частного детектива на планете, уже месяц не было дел.

– Да, – раздался высокий женский голос. – Кассандра Уилкинс.

Я окинул взглядом её фигуру. Отличная работа; даже интересно, была ли она такой идеальной до трансфера. Обычно, заказывая сменные тела, люди старались хотя бы в общих чертах сохранять вид оригинала, но мало кто мог удержаться от доработок. Мужчины добавляли мышечной массы, женщины – изгибов в нужных местах, и абсолютно все изменяли лица, убирая асимметрию, морщины и прочие недостатки. Я бы и сам, доведись мне загрузиться в новое тело, убрал бы седину из светлых волос и сделал бы нос таким, каким он был до парочки переломов.

– Рад знакомству, мисс Уилкинс, – сказал я. – Я Александр Ломакс. Прошу, присаживайтесь.

Совсем крошка, не выше полутора метров ростом, она была одета в стильную серебристо-серую блузку и юбку, но не носила ни макияжа, ни украшений. Глядя на деликатные черты лица, я ожидал от неё плавных кошачьих движений, но она просто плюхнулась в кресло.

– Спасибо, – сказала она. – Надеюсь, вы сможете мне помочь, мистер Ломакс. Очень надеюсь.

Вместо того чтобы сесть самому, я подошёл к кофеварке. Налил кофе себе и предложил Кассандре – большинство искусственных тел поддерживали возможность приёма пищи как социальную функцию, – но она отказалась.

– И что же у вас случилось? – поинтересовался я, возвращаясь в кресло.

Считывать эмоции по лицам трансферов сложно: их мышечный каркас обычно отменный, но движения несколько скованны.

– Мой муж… ох, боже мой, мистер Ломакс, я даже говорить не хочу! – Она опустила взгляд на руки. – Мой муж… исчез.

Я приподнял брови; в Нью-Клондайке было чертовски сложно исчезнуть. Весь город накрыт куполом диаметром четыре километра и высотой всего двадцать метров у центральной опорной колонны.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Три дня назад.

Несмотря на небольшие размеры, в моём офисе было окно. Оно выходило на разрушающееся здание по соседству и одну из пологих арок, поддерживающих полупрозрачный купол. За его пределами бушевала пыльная буря, заслоняющая солнце рыжими облаками. Недостаток света компенсировали дополнительные огни арки, но на Марсе редко бывало по-настоящему ясно.

– Ваш муж, кх-м, такой же, как вы? – спросил я.

– О да. Мы оба прилетели сюда в поисках лучшей жизни, как и все остальные.

Я покачал головой:

– Я не про то. Он тоже трансфер?

– Ах, простите. Да. На самом деле мы загрузились совсем недавно.

– Это дорогая процедура, – заметил я. – Он точно не уклоняется от оплаты?

Кассандра помотала головой:

– Нет, нет. Джошуа ещё в самом начале нашёл парочку чудесных окаменелостей. На деньги от их продажи он купил местный филиал «Нового Ты». Так мы и познакомились – когда мне надоело копаться в земле, я устроилась туда в отдел продаж. В общем, в итоге нам удалось загрузиться по себестоимости, – рассказала она, заламывая искусственные руки. – Ах, мистер Ломакс, помогите мне, умоляю! Я не знаю, что буду делать без моего Джошуа!

– Вижу, вы его очень любите, – сказал я, глядя на её симпатичное личико не столько ради удовольствия, сколько чтобы оценить искренность ответа. В конце концов, люди часто сбегали от неприятностей в доме, но супруги редко говорили об этом открыто.

– О, конечно! – воскликнула Кассандра. – Не могу даже передать, как сильно. Джошуа чудесный, замечательный человек. – Она посмотрела на меня с мольбой: – Вы должны помочь мне его вернуть. Просто обязаны!

Я опустил взгляд на кофе; от чашки исходил пар.

– Вы обращались в полицию?

Смешок, который издала Кассандра, был сухим и шершавым, как марсианский песок.

– Да. Они… ох, мне бы так не хотелось говорить о них дурно, мистер Ломакс! Я не такая, поверьте, но… из песни слов не выкинешь, согласитесь? Они ничего не сделали. Ничегошеньки!

Я слегка кивнул; эта история стара как мир. Своим мало-мальским заработком я был в значительной степени обязан равнодушию, с которым полиция Нью-Клондайка относилась к большинству преступлений. Как частная организация, нанятая Говардом Слэпкоффом для защиты тридцати лет инвестиций, вложенных в строительство города, копы предпринимали символические усилия по поддержанию порядка, но на этом всё.

– С кем вы разговаривали?

– С… детективом, я полагаю? Он был в гражданском. Я забыла, как его звали.

– Как выглядел?

– Рыжий, с…

– Это Мак, – сказал я. Она уставилась на меня в изумлении, и я назвал его полное имя: – Дугал Маккрей.

– Маккрей, точно, – кивнула Кассандра. Она содрогнулась и, видимо, заметила моё удивление. – Извините, – сказала она. – Мне просто не понравилось, как он на меня смотрел.

Я удержался, чтобы самому не пробежаться взглядом по её телу; я и так помнил, что там увижу. Видимо, при переносе сознания она всё же изменила фигуру, иначе давно бы привыкла к восхищённым взглядам мужчин.

– Я поговорю с Маккреем, – пообещал я. – Узнаю, что уже было сделано. Подхвачу работу за копами.

– Правда? – Её зелёные глаза, казалось, танцевали. – О, спасибо вам, мистер Ломакс! Вы хороший человек – сразу видно!

Я передёрнул плечами.

– Две бывшие жены и полдюжины кредиторов с вами не согласятся.

– О нет, не говорите так! Вы правда хороший, уж я-то знаю. Поверьте, у меня на такое чутьё. Вы замечательный человек, вы меня точно не подведёте.

Наивная женщина; она, наверное, так же думала о своём муженьке, пока тот не сбежал.

– Итак, что вы можете рассказать мне о муже? Джошуа, правильно?

– Да, всё верно. Джошуа Коннор Уилкинс – именно Джошуа, а не Джош, спасибо большое.

Я кивнул. Опыт подсказывал, что парни, требующие называть их исключительно полным именем, щедростью не отличались и выпивкой не угощали. Может, и хорошо, что этот клоун пропал.

– Конечно, – сказал я. – Продолжайте.

Никаких записей я не делал. Рабочий компьютер – небольшой зелёный кубик на столе – записывал всё услышанное и извлекал полезную информацию в сводный файл.

Кассандра задумчиво прокатила искусственную губу между искусственными зубами.

– Что сказать, он родился в Вичите, в Канзасе, и сейчас ему тридцать восемь. Сюда он приехал семь марсолет назад. – Марсогоды, они же марсианские годы, примерно вдвое дольше земных.

– У вас есть его фотография?

– Могу найти. – Она указала на мою пыльную клавиатуру: – Позволите?

Я кивнул, и Кассандра потянулась за ней. В процессе она умудрилась опрокинуть чашку, подписанную «Лучший детектив на планете», и пролить горячий кофе прямо на изящную руку. Она слабо вскрикнула от боли; я встал, схватил полотенце и принялся вытирать растекающуюся лужу.

– Удивлён, что вам больно, – заметил я. – Нет, конечно, я люблю кофе погорячее…

– Трансферы чувствуют боль, мистер Ломакс, – сказала она, – по той же причине, что и простые люди. Существам из плоти и крови нужна система, оповещающая о повреждениях; то же самое верно и для тех, кто загрузил свой разум в андроидов. Хотя, конечно, искусственные тела гораздо более долговечны.

– А.

– Простите. Я уже столько раз это объясняла – ну, вы знаете, на работе. Вы только простите, пожалуйста, за ваш стол.

Я пренебрежительно отмахнулся:

– Бумаг нет, и слава богу. Не волнуйтесь. – Я жестом указал на клавиатуру; к счастью, кофе не попал между клавишами: – Вы хотели найти фотографию?

– Да-да, точно. – Она произнесла несколько команд, и терминал ожил. Я успел задуматься, зачем ей понадобилась клавиатура, но потом она набрала длинный пароль; наверняка не хотела произносить при мне вслух. Она нахмурилась, несколько раз поправляя ошибки; произносить кодовые фразы было легко, а вот печатать, не привыкнув к клавиатуре, не очень – а чем больше людей заботила безопасность, тем длиннее пароли они использовали.

Она вошла в хранилище личных файлов и открыла фотографию мужа. Учитывая, какой красоткой была миссис Уилкинс, не-Джош-а-Джошуа оказался не таким, как я ожидал. Серыми холодными глазами, обритым под ноль черепом и тонким, почти безгубым ртом он напоминал скорее рептилию, чем человека.

– Это до, – сказал я. – А сейчас? Как он выглядит после трансфера?

– Хм, в целом так же.

– Серьёзно? – Будь у меня такое хлебало, я бы точно его изменил. – У вас есть фотографии после загрузки?

– Фотографий нет, – ответила Кассандра. – В конце концов, мы буквально только что прошли процедуру. Но я могу зайти в базу данных «Нового Ты» и показать план, по которому изготавливалось его лицо.

Она вновь обратилась к терминалу, ввела очередной длинный пароль, и вскоре на экране появилось графическое изображение головы Джошуа.

– И правда, – удивлённо произнёс я. – Он ни капли не изменился. Можете передать копию?

Она кивнула и парой голосовых команд перенесла нужные файлы в локальное хранилище.

– Отлично, – сказал я. – Мой гонорар – двести соларов в час плюс расходы.

– Хорошо, хорошо, конечно! Меня не волнуют деньги, мистер Ломакс, совсем не волнуют. Я просто хочу вернуть Джошуа. Умоляю, скажите, что вы его найдёте.

– Найду, – подтвердил я, улыбаясь своей самой обнадёживающей улыбкой. – Не беспокойтесь. Он не мог уйти далеко.

Глава 2

На самом деле, конечно, Джошуа Уилкинс мог уйти далеко, поэтому первым делом нужно было исключить такую возможность.

За последние двадцать дней Марс не покинуло ни единого корабля, значит, он не мог улететь с планеты. На юге находился огромный шлюз, через который звездолёты отправляли на работы в доке, но его не открывали уже с месяц. И хотя трансферы могли спокойно существовать на поверхности Марса, из купола вели всего четыре шлюзовых станции, и все они охранялись. Я прошёлся по ним, чтобы убедиться лично, но за последние три дня Нью-Клондайк покидали только обычные толпы незадачливых старателей, которых потом загнала обратно пыльная буря.

Я читал о периоде зарождения этого города: «Великая марсианская лихорадка», так его называли. Вайнгартен с О’Райли, частные исследователи, прилетевшие сюда за свой счёт, обнаружили на Марсе первые окаменелые ископаемые и сколотили на них состояние. Самые ценные и редкие находки всей Солнечной системы, они стоили дороже благородных металлов – настоящие доказательства внеземной жизни! Хорошие экземпляры размером с кулак уходили с молотка за десятки тысяч; отличные, с футбольный мяч, стоили миллионы. В мире, где синтезировать можно практически всё, включая алмазы и золото, подлинные останки марсианских пентаподов и ризоморфов стали лучшим показателем статуса.

Вайнгартен с О’Райли не уточняли, где именно нашли ископаемые, но быстро выяснилось, что впервые они сели именно здесь, в бассейне равнины Исиды. За ними последовали другие охотники за сокровищами, а Говард Слэпкофф – миллиардер, основатель компании, которая совершила прорыв в области сканирования и загрузки сознания, – потратил львиную долю своего состояния на создание нашего города. Многие охотники, разжившиеся ископаемыми в первые дни, купили в Нью-Клондайке недвижимость. Для Слэпкоффа это было отличным вложением: продажа земли принесла ему втрое больше, чем он потратил на купол, а жители с тех пор исправно платили налоги на жизнеобеспечение. По крайней мере, биологические жители, но Слэппи и с деятельности «Нового Ты» получал жирненькие комиссионные, так что карманы набил себе славно.

Жизнь на Марсе, по-видимому, в своё время не смогла широко распространиться; единственная экосистема, существовавшая здесь, ограничивалась этим бассейном. Некоторые старатели – ах да, простите, охотники за ископаемыми, – приехавшие по следам экспедиции Вайнгартена и О’Райли, обнаружили несколько замечательных образцов, но состояние большинства находок оставляло желать лучшего.

Но где-то скрывалась золотая жила окаменелостей: пласт, известный как Альфа-залежь, где ископаемые сохранились даже лучше, чем на Земле в сланцах Бёрджесс. Вайнгартен с О’Райли знали, где он находится, – наткнулись на него, видимо, по чистой случайности. Но они оба погибли, когда тепловой щит отделился от корабля при входе в атмосферу Земли после третьей экспедиции, и за прошедшие двадцать марсолет Альфу так и не обнаружили. Однако поиски не прекращались.

Рынок переноса сознания существовал везде: потенциально бесконечная жизнь привлекала многих. Но здесь, на Марсе, спрос был особенно велик, поскольку андроиды могли проводить на поверхности недели и даже месяцы в поисках палеонтологического золота.

Как бы то ни было, не-Джош-а-Джошуа Уилкинс точно не сбежал за городские пределы и не улетел с планеты. Где бы он ни скрывался, это был Нью-Клондайк. Не скажу, что мы дышали с ним одним воздухом, потому что он не дышал. Но он был поблизости. Оставалось только найти.

Мне не хотелось заново повторять усилий полиции, хотя «усилия» были очень уж щедрой формулировкой для деятельности наших констеблей; зная Мака, «символические попытки» ближе к истине.

Под куполом Нью-Клондайка пролегали двенадцать радиальных дорог, служащих улицами девяти концентрическим кольцам зданий. Все кольца располагались на равном расстоянии друг от друга, за исключением восьмого и седьмого – там в гигантском промежутке были размещены сельскохозяйственные поля, верфь, склады, водо- и воздухоочистные сооружения и ещё много чего. Мой офис находился прямо у купола, с внешней стороны Девятого кольца; я мог добраться до центра на антигравитационном трамвае, но предпочитал ходить пешком. Хороший детектив должен знать, что творится на улицах, а трамваи, пусть и обветшалые, проносятся слишком быстро для этого.

Когда я только приехал, то пошутил, что Нью-Клондайк нельзя назвать дырой – не таким уж он был захудалым. «Скорее, так, дырочкой», – сказал я. Но то было десять лет назад, сразу после Ванды, и уж если что-то среди огромной равнины и могло скатываться в бездну, так это Нью-Клондайк. Реголитовые улицы потрескались, здания – далеко не только в трущобах – осыпались, а вшивые бары и притоны были полны мошенников и бандитов, обездоленных и удручённых. Как говаривал персонаж одного из моих любимых фильмов: «Вы никогда не найдёте более жалкого скопления подонков и подлостей». На шлюзе в Нью-Клондайк должна висеть вывеска: «Город-побратим Мос-Эйсли с Татуина».

По пути я без зазрения совести глазел на подворачивающихся трансферов. Модели попадались самые разные – от изысканных, вроде Кассандры Уилкинс, до напоминающих Железного Дровосека из страны Оз. Последних заметить было легко, а вот первые иногда могли сойти за биологических, хотя и их можно определить по странному блеску синтетической кожи и неестественной плавности движений. На них чутьё срабатывало почти подсознательно; «нюх на деньги» – так в народе называли умение распознавать купленные тела.

Конечно, те, кто довольствовался второсортными искусственными болванками, надеялись в будущем разжиться добротными ископаемыми и поменять тело. Бедняги; ничего выдающегося не находилось уже многие марсогоды, и охотники сдавались и возвращались на Землю, если могли позволить себе перелёт, или же погружались в жизнь, как сказал бы Торо, тихого отчаяния, и мечты их были так же мертвы, как и ненайденные останки.

Я лёгкой походкой пересёк улицу; притяжение Марса составляло всего тридцать восемь процентов земного. Некоторые застревали здесь, потому что их мышцы атрофировались и они бы просто не выдержали давления земной атмосферы. Я тоже застрял, но по своим причинам – к счастью, правительства на Марсе не было, а значит, не было и законов об экстрадиции. Но и спортом я занимался чаще остальных – ходил в зал Галли, что рядом с верфью, – а потому ноги были всё ещё крепкими; я мог спокойно провести на них весь день, появись такая необходимость.

По дороге я несколько раз наткнулся на роботов, как приземистых, так и тщедушных. Большинство из них были тупы как пробка, и ни один не превосходил интеллектом четырёхлетку. В их задачи входили мелкие поручения и сизифов труд по ремонту дорог и зданий.

Полицейский участок представлял собой кособокую пятиэтажку – в центре высота купола позволяла строить здания в несколько этажей – с обшарпанными потрескавшимися стенами, некогда белыми, а сейчас розово-серого оттенка. Входные двери из чистого аллокварца – из такого же был выполнен купол – разъехались при моём приближении. В вестибюле справа стоял длинный красный стол, будто на Марсе не хватало красного цвета, а на стене за ним висела карта равнины Исиды; Нью-Клондайк был отмечен большим кругом у самого края.

Городская полиция состояла из восьми копов, младшие из которых по очереди исполняли обязанности дежурного. Сегодня дежурил дряблый узколоб по имени Хаксли, синяя форма которого вечно сидела так, будто была ему на размер меньше.

– Здорово, Хакс, – сказал я, направляясь к нему. – Мак тут?

Хаксли сверился с монитором и кивнул:

– Да, но никого не принимает.

– Я тебе не просто прохожий, Хакс. Я за вами, клоунами, весь бардак разгребаю.

Хаксли нахмурился, пытаясь придумать ответ.

– Да, но… – наконец родил он.

– У-у, – сказал я. – А ты молодцом, Хакс! Поставил меня на место.

Он сощурился.

– Думаешь, ты такой остроумный, Ломакс?

– Нет конечно. Куда мне до твоих высот. – Я кивнул на охраняемую внутреннюю дверь: – Пропускать меня собираешься?

– Только чтобы ты мне глаза не мозолил, – сказал Хаксли. Довольный собой, он даже повторил: – Чтобы ты мне глаза не мозолил.

Он пошарил рукой под столом, и внутренняя дверь – чёрная панель без опознавательных надписей – отъехала в сторону. Я сделал вид, что снимаю перед ним шляпу, и прошёл вглубь участка. Там я свернул в коридор, ведущий к кабинету Маккрея; дверь была открыта, так что я постучал костяшками по стальному косяку.

– Ломакс! – воскликнул Мак, подняв голову. – Сдаваться пришёл?

– Очень смешно. Вам с Хаксом впору турне устраивать.

Он фыркнул.

– Чего тебе, Алекс?

Мак был худощавым мужчиной с лохматыми рыжими бровями, закрывающими голубые глаза. На комоде за его письменным столом стояли голограммы жены и маленькой дочки, которая родилась всего пару месяцев назад.

– Я ищу одного парня. Зовут Джошуа Уилкинс.

Разговаривал Мак с сильным шотландским акцентом – сильным настолько, что я списывал его на притворство.

– А, да. Кто клиент? Жена?

Я кивнул.

– Красотка, – сказал он.

– Есть такое. Она обращалась по поводу мужа, этого Уилкинса…

– Мы навели справки, да. Он трансфер, ты в курсе?

Я кивнул.

– Ну, – сказал Мак, – она дала нам чертежи его нового лица, точные замеры, всё такое. Мы прогнали все видео с камер наблюдения через программу распознавания лиц. Пока безрезультатно.

Я улыбнулся. Обычно на этом детективная работа Мака заканчивалась: отрывать костлявую задницу от стула он не хотел.

– И что, много они покрывают? – спросил я.

– Сорок процентов общественных зон Нью-Клондайка.

Народ бил, крал и глушил камеры быстрее, чем люди Мака успевали их ставить; в конце концов, город был пограничным и здесь происходило много такого, чего не должны видеть посторонние глаза.

– Сообщишь, если что-нибудь появится?

Мак свёл на переносице лохматые брови.

– Законы конфиденциальности действуют даже на Марсе, Алекс, это требование начальства. Я не могу разглашать информацию с записей.

Я достал из кармана монету в пятьдесят соларов и подкинул. Она быстро поднялась вверх, но вниз упала будто в замедленной съёмке, хотя за десять лет на Марсе пора было привыкнуть; даже без искусственных рефлексов трансфера Мак легко перехватил её в воздухе.

– Конечно, – произнёс он, – всегда можно сделать исключение…

– Спасибо. Правоохранительные органы могут тобой гордиться.

Он улыбнулся. А потом спросил:

– Скажи-ка, что у тебя нынче за пушка? Всё носишься со своим смит-вессоном?

– Он зарегистрирован, – я прищурился.

– О, знаю, знаю. Но ты себя береги, а? Времечко-то меняется. Против трансферов с револьвером не попрёшь, а их с каждым днём всё больше и больше – цены на загрузку снижаются.

– Да, слышал. Не знаешь, случаем, как вырубить трансфера, если вдруг попадётся?

Мак помотал головой.

– Зависит от модели, а «Новый Ты» старается своевременно устранять уязвимости.

– И как вы с ними справляетесь?

– До недавнего времени – никак не справлялись, – ответил Мак. – Закрывали глаза, ну, сам знаешь.

– И с места вставать не нужно.

Он не обиделся.

– Именно. Но дай-ка я тебе кое-что покажу. – Мы покинули кабинет и прошли по коридору в другую комнату. Мак указал на стол: – Только с Земли. Последняя новинка.

Оружие напоминало широкий плоский диск диаметром около полуметра и толщиной сантиметров пять. К краям диска крепились две изогнутые рукояти.

– Что это?

– Широкополосный прерыватель, – ответил Мак. Он поднял его и выставил перед собой, как щит гладиатора. – Он выпускает многочастотный колебательный электромагнитный импульс. Поджаривает мозг трансфера с четырёх метров; убивает так же надёжно, как пуля – человека.

– Я не собираюсь никого убивать.

– В прошлый раз ты говорил точно так же.

Ай. Ладно, в чём-то он, пожалуй, был прав.

– Подозреваю, запасного у вас не имеется?

Мак хохотнул.

– Смеёшься? Нам пока только один достался, да и тот прототип.

– Ну тогда, – сказал я, направляясь к двери, – на рожон придётся не лезть.

Глава 3

Следующей остановкой стало здание «Нового Ты». Чтобы добраться до него, я прошёл по Третьей авеню – одной из городских радиальных улиц – до Пятого кольца. Как и большинство здешних домов, двухэтажка «Нового Ты» была построена из марсианского песчаника, оплавленного лазером. По бокам от главных дверей за широкими аллокварцевыми витринами красовались пыльные искусственные тела, одетые по моде примерно пятимарсолетней давности; уж пора бы что-нибудь и подновить.

На нижнем этаже располагались выставочный зал и мастерская, разделённые открытой дверью. В мастерской валялись запасные детали: где-то белая искусственная рука, где-то чёрная искусственная нога, на полках – синтетические глаза да катушки разноцветной лески, из которой делали волосы. На рабочих столах лежали всевозможные внутренности: моторы, шарниры, гидравлические насосы.

В соседнем выставочном зале тела были представлены уже в собранном виде. На другом его конце я заметил Кассандру Уилкинс в бежевом костюме. Она разговаривала с мужчиной и женщиной из плоти и крови; видимо, обрабатывала потенциальных клиентов.

– Здравствуйте, Кассандра, – сказал я, приблизившись.

– Мистер Ломакс! – воскликнула она, отходя от пары. – Как я рада вас видеть, очень и очень рада! Есть новости?

– Пока нет. Я заглянул к копам и решил, что отсюда начать будет лучше всего. Как-никак, вы с мужем владеете филиалом, правильно?

Кассандра с энтузиазмом кивнула.

– Я знала, что не зря вас наняла. Прямо-таки знала! Представляете, этот лентяй Маккрей ни разу сюда не заглянул! Ни разу!

Я улыбнулся.

– Мак не любитель активного отдыха. И, ну, за что заплатили, то и получили.

– Истину молвите, – сказала Кассандра. – Самую настоящую истину!

– Вы говорили, что ваш муж загрузился совсем недавно?

– Да. Но этим занимаются наверху. Здесь только продажа и обслуживание.

– У вас есть видеозаписи трансфера?

– Нет. В «Новом Ты» не разрешают устанавливать наверху камеры. Не хотят, чтобы запись процесса утекла в массы. Коммерческая тайна, сами понимаете.

– А, ну ладно. Но вы можете показать, что там происходит?

Она снова кивнула:

– Конечно. Вам, мистер Ломакс, я покажу всё что угодно.

Лично я бы предпочёл увидеть, что скрывается под серым костюмом – ничто не могло сравниться с совершенством трансферов высшего класса, – но оставил эту мысль при себе.