Танец с ведьмой

Миктиама всегда запоминала слова древней ведьмы. И если сейчас сказанное казалось загадочной чушью, то в будущем наверняка обретет смысл.

Призвав собственную магию, Миктиама переместилась в небольшой городок на западе Фаульэрде и столкнулась лицом к лицу с Эльзой, заплетающей свои светлые волосы в косу перед сном. Наверняка она только недавно уложила пятерых младших братьев и сестер спать, а ее старый никчемный отец проматывал последние деньги в таверне.

– Повелительница! – ахнула Эльза, но тут же поперхнулась словами, когда ее грубо вдавили в стену, сжав горло.

– Почему мое поручение все еще не выполнено? – прошипела Миктиама в юное лицо. Эльза всхлипнула, чтобы ответить, и она немного ослабила хватку, позволяя зеленым змеям своей магии поддерживать тщедушное тело.

– Мы уже близки, у нас есть список, все они должны вам подойти…– Слова опять оборвались, когда Миктиама бросила девушку на пол и схватила за волосы.

– Завтра. Завтра ты должна сказать мне точно, кто из смертных подходит. – Она отступила, показательно отряхивая ткань перчаток. Ее взгляд брезгливо скользнул по захламленной каморке, которую было трудно назвать полноценной комнатой. Семья жила бедно, но Эльзе пришлось добиться отдельного места для сна, чтобы скрывать занятия колдовством. Деревянная кровать с соломенным лежаком, стул да крохотный ящик, прикрывающий дырку в полу, в которой притаился темный алтарь. Вот и вся комната.

– Конечно, повелительница. Завтра бесы принесут новости, и я скажу вам наверняка. – Эльза все еще покорно сидела на полу, потупив взор. Она дрожала уже меньше, грязные ногти впились в подол платья. Как-то давно Миктиама дала ей совет: если не хочешь, чтобы с тобой плохо обращались, то стань сильнее обидчика. И малыми шагами Эльза шла по этому пути. Может быть, сейчас Миктиама видит перед собой ту, кто ее свергнет. Было бы забавно, это бы даже развеселило и развеяло скуку.

За ночь Миктиама посетила всех своих главных приспешниц, демонстрируя силу. Она вернулась в дом графини лишь под утро, когда птицы уже встречали трелью новый день, а на траве оседала роса. Ее тело не знало обычной усталости, не требовало еды или сна, лишь жаждало греха.

На рассвете всегда приходило много силы. Ведь темнота ночи толкает людишек на самые мерзкие вещи, ослабляет их вожжи, видимость благоразумия отступает. И приспешницы пользуются этим, развращают, призывают поддаться пороку, а потом с радостью поглощают плоды.

Опустившись на кровать в своей комнате, Миктиама ощутила приток силы, текущий через множество туго натянутых струн в самую ее суть, в глубину темной метки.

Она принялась разделять поток на части, формируя и толкая по связи ко всем семи Высшим демонам грехов. Они ждали свою дань, нетерпеливо всасывая и требуя все больше. Но Миктиаме как Верховной ведьме полагался и свой кусок.

Одним из грехов, одолевающих ее при смертной жизни, была жадность. Миктиама не довольствовалась единственным куском пирога, испеченным матерью, она хотела два. И она брала их, как теперь брала силу – больше, чем ей причиталось. Медленно и осторожно вытягивая по тонкой ниточке из общего потока, чтобы демоны не заметили. И они не замечали, глупцы, даже сам Хозяин не знал.

Миктиама копила и умножала, сила текла через нее, переполняя руки, выжигая плоть и оседая в костях. Она потерла запястье под перчаткой, ощущая, как лишний кусок силы встает на место и застывает, ожидая своего часа.

– Вот и все, – проворковала Миктиама, чувствуя, что струны демонов внутри нее успокаиваются, превращаясь в знакомый постоянный требовательный гул. Они насытились. Вечером она отдаст им еще. И вечером она оставит себе еще. Как и последние столетия.

Сбросив платье и расположившись на кровати, Миктиама принялась листать трактат какого-то сумасшедшего монаха, явно не смогшего смириться с тем, что ему нельзя заниматься постельными утехами, ведь все его письмо было насквозь пропитано ненавистью к женщинам и к тому, какие они грязные и похотливые создания. Свою очевидную импотенцию он объяснял проклятиями ведьмы.

– Молот ведьм? Что за ужасное название? – фыркнула Миктиама, размышляя, следует ли навестить этого несчастного и показать ему, что такое настоящая темная ведьма.

Стоило рассветным лучам позолотить комнату, как раздался стук в дверь.

– К вам гость, фрау. Рыцарь Велтон Хайдеггер из Швабии, – послышался лукавый голос Амалии, несомненно, обещающий развлечение.

Брови Миктиамы поднялись, она села в постели. Какой подарок. С чего бы рыцарю искать ее – тень между мирами, чье имя лишь шепот в ночи?

– Пусть зайдет.

Когда дверь открылась и показался мужчина, губы Миктиамы растянулись в широкой ухмылке. Как интересно.

***

Имение графини Мирбах поражало воображение. Велтон ехал с севера через чащу едва проходимого леса, но, когда оказался на наезженном тракте, не мог не отметить ухоженность здешних земель. Родовой замок Мирбахов представлял собой образец модного в последние несколько веков архитектурного стиля соседнего королевства, отличающегося остроконечными башнями и округлыми вытянутыми окнами с витражами. Но Велтон быстро отбросил эти мысли и стремительно продвигался вперед, выжимая из своего коня последние силы.

Статус рыцаря, пусть и ушедшего в отставку год назад, все еще что-то значил. Как говорил его командующий: рыцарь однажды – рыцарь навсегда. Даже после отставки Велтон сохранил все свои привилегии. И пусть с принятием королевского закона о том, что в армию отныне могут поступать не только дворяне, но и обученные в университетах простые граждане без титула, рыцарство начало утрачивать свой статус, такие люди, как Велтон, все еще пользовались уважением. И это сыграло ему на руку.

– Я рыцарь Велтон Хайдеггер, у меня важное дело к гостье графини Мирбах. – Он продемонстрировал свой знак рыцарского ордена Творца – медальон в форме круга из терновника с заключенной в него буквой «Т». Тот же символ украшал его белый плащ на спине.

Стражники пропустили Велтона. Судя по веренице тянущихся из замка карет, прошлой ночью был бал. Или, отметил он, с отвращением глядя на потрепанных полуодетых людей, какое-то бесчинство. Неудивительно, учитывая, что в этих стенах обитает могущественная ведьма. Казалось, Велтон мог почувствовать смрад зла, витающий в воздухе.

– Герр рыцарь, чем я могу вам помочь? – Едва он спешился, оправив плащ и схватившись за рукоять меча, как к нему подошла женщина, выглядящая на добрых пятнадцать лет старше его. Но он не мог не отметить, как та хороша собой. Сплошь чувственные линии и округлые формы.

– Графиня Мирбах. – Велтон склонил голову, положив руку на грудь, и поцеловал протянутую ладонь. Медленно он потянул графиню ближе, поймав взгляд ее хитрых карих глаз. – Мое имя Велтон Хайдеггер из Швабии. Мне требуется срочная помощь. И я слышал, у вас гостит некая фрау, способная… совершить чудо. Разумеется, не бесплатно, – пронзительно взглянув на собеседницу, добавил Велтон. Внутри него все натянулось тетивой тугого лука. Он надеялся, что не проделал весь этот путь зря. Но вместе с тем часть него умоляла отступить, пока не поздно.

– Странно слышать это от рыцаря, чей орден тесно связан с духовниками. – Графиня изогнула бровь, пытливо глядя на него. Ее губы растянулись в усмешке, когда она посмотрела на ворота и поняла, что он приехал один. – Что ж, моей гостье довольно скучно, уверена, ваша компания ее повеселит.

Она на мгновение подцепила его медальон кончиком пальца, игриво подергав, а потом ее рука поднялась выше к колючему подбородку, погладив ямку посередине. Велтон подавил дрожь отвращения от нежеланного прикосновения и приказал себе не двигаться.

– Следуйте за мной, – наконец сказала графиня и развернулась к лестнице, подхватив юбки своего не по моде откровенного платья.

Внутри замок пропах похотью и кислым вином. В воздухе витал непонятный смог, пронзаемый лучами света, исходящими от свечей и факелов. По темным углам скользили полуголые тела, от которых Велтон поспешно отводил взгляд. Какой срам. Но это не удивляло его. За бытность сначала оруженосцем, а затем и рыцарем он не раз становился свидетелем подобных пирушек знати. И рыцари порой участвовали в этом наравне, хоть и клялись Творцу вести праведный образ жизни.

– Оставьте свой меч мне. – Графиня покосилась на его оружие, и слуга, все это время молчаливо следовавший за ними, немедленно протянул руки. В Велтоне тут же вспыхнуло раздражение, но он оттолкнул это чувство прочь. Если ведьма и правда так сильна, то меч ему не поможет. К тому же в его сапоге притаился кинжал.

– Чудесно. Думаю, вы осознаете, с кем имеете дело. Мой вам совет – не будьте скучным, – ухмыльнулась графиня Мирбах, и в уголках ее губ проступили отчетливые морщины. Она протянула тонкую руку и постучала в дверь.

– К вам гость, фрау. Рыцарь Велтон Хайдеггер из Швабии.

Недолгая пауза, а потом прозвучал мелодичный и молодой женский голос, пробравший Велтона до мурашек своей сладостью:

– Пусть зайдет.

Не медля ни мгновения, он распахнул дверь.

Сперва Велтона ослепил свет восходящего солнца, льющийся сквозь удивительно прозрачное лунное стекло. Он несколько раз моргнул и безошибочно перевел взгляд на женщину, поднявшуюся с постели ему навстречу.

Щеки Велтона стыдливо вспыхнули. Он был честным и праведным рыцарем и никогда бы не посмел застать даму в таком вопиющем наряде: одном корсете и панталонах, но почему-то еще и в бархатных черных перчатках до середины плеч. А потом его взгляд поднялся на ее лицо, и он замер.

Прежде ему не приходилось видеть такой красоты. Все в этом лице казалось идеальным: ото лба до кончика острого подбородка. Слегка вздернутый маленький нос, черные выразительные брови и большие зеленые глаза, сияющие и переливающиеся, словно листва, пронзенная солнечным светом. Она взмахнула длинными ресницами и положила руки на бедра, разглядывая его с ног до головы.

На мгновение Велтон забыл, кто он и зачем пришел. Но только на мгновение.

Было в женщине напротив и что-то неправильное. Слишком старый взгляд для столь молодого лица. Старый и злой, обещающий муки.

– И кто же здесь у нас? – задумчиво промурлыкала, а не проговорила она, двигаясь вперед и покачивая своими округлыми бедрами. Ее сливочного цвета груди вздымались над корсетом, едва не выпрыгивая. Велтону захотелось сделать шаг назад, но он устоял на месте.

– Мое имя Велтон Хайдеггер, и я пришел просить вас о милости, – почтительно произнес он, положив руку на грудь. Даже в латах он не чувствовал себя защищенным под этим пронзительным взглядом, змеей скользящим по его чертам.

Она ведьма. Но меньше всего на свете Велтон мог представить, что исчадие ада будет выглядеть таким образом. Однако, как учит Творец, зло часто предстает перед людьми в самом желанном и прекрасном виде. Эта мысль помогла Велтону взять себя в руки, и он настороженно наблюдал за ведьмой, словно за крадущейся в траве гадюкой.

– О моей милости? – Она остановилась в шаге от него. Миктиама, напомнил себе Велтон. Так зовут эту ведьму. Но ему нет дела до ее имени. – Разве такие, как ты, молят о милости не Творца? – Протянув руку, она указала на его медальон, но, в отличие от графини, ее пальцы не коснулись металла.

– Боюсь, в этом деле он не сможет мне помочь. – Велтон покачал головой. Он разбил лоб об пол собора, моля Творца о милости, но его дети продолжали болеть, пока не стало почти слишком поздно. Отчаянье и любовь толкнули его на крайние меры, и теперь он здесь.

– А как могу помочь тебе я, молодая и скромная женщина? – Ведьма взмахнула черными ресницами и отбросила гриву волос назад. Ее прическа выглядела такой же распутно свободной, как и она сама, не озаботившаяся даже накинуть халат.

– Я знаю, кто ты. Если есть Творец, то есть и зло ему противоположное. – Велтон прищурился и сделал шаг вперед. Ведьма была лишь немного ниже его. Ее сверкающие глаза почти не моргали, глядя на него с жадным упоением. Что ж, пока она хотя бы не считает его скучным. – Но мне плевать, какие именно методы ты будешь использовать, у меня лишь одна просьба – спаси моих детей от черной смерти. – Велтон рухнул на колени, гремя своими облегченными латами, предназначенными для путешествий, а не для поля боя, пусть сейчас он и вел величайшую битву всей своей жизни. Его взгляд не отрывался от ведьмы в ожидании любого подвоха

Ее лицо вдруг скривилось в отвращении, аккуратный нос сморщился.

– Дети. Как банально. Я надеялась по меньшей мере на любовный приворот, хотя… – Она подцепила пальцем его подбородок, бархатная перчатка прохладным шепотом скользнула по коже. – Ты не такой, да? Ты наверняка ухаживал за своей дамой положенные три года и женился, прежде чем взял ее. – Ведьма погладила его по ямке на подбородке, ее глаза метались по лицу Велтона, будто что-то выискивая.

– Обладаешь ли ты такой властью, чтобы спасти двух моих детей от черной смерти, Верховная ведьма? – Велтон стиснул челюсти, пусть часть него и хотела вытащить кинжал и вонзить в сердце нечистой силы. Он ощущал злобность ее духа всем своим телом. Его устои твердили немедленно остановить это, но Велтон все еще помнил лица Альберта и Гретхен, бледные и усыпанные страшными струпьями. Пусть он сгорит в аду, это не имеет значения, пока его дети будут живы. Пока глаза его жены продолжают жить в них.

– Ну я ведь Верховная. – Оскалившись, ведьма наклонилась вперед так, чтобы их лица оказались друг напротив друга. В нос Велтона проник запах кислого вина, дыма и удушающе сладких цветов. – Так что же ты готов предложить мне взамен, жалкий человек? – Она скучающе провела большим пальцем по его губе, задерживаясь острым кончиком на белом шраме. Велтон же решил, что, несмотря на отчаяние, ему следует быть осторожнее со словами.

– Какова твоя цена, ведьма? – спросил он в ответ, чем вызвал у нее такую широкую ухмылку, что на ее щеках появились ямочки. Велтон почти вздрогнул, вспоминая, как не столь давно в его земли приезжал монах со своей книгой, поведавший, что подобные ямочки – это верный признак женщины, связанной с нечистой силой.

– Итак, ты хочешь, чтобы я спасла двух твоих детей от смертельной болезни? Это будет много стоить. – Она выпрямилась, глядя на него сверху вниз. Ее стройная нога поднялась, бледная ступня уперлась в его плечо. Велтон поспешно опустил глаза, чтобы не видеть прорезь в ее панталонах, демонстрирующую срамное место. – Что, если я захочу, чтобы ты трахал меня три дня без остановки?

Велтон стиснул зубы. Он не отвел взгляда от пронзительных и испытывающих глаз ведьмы. Не показал, как гадкие слова заставляли его душу гореть неистовым гневом.

– Я могу сделать это. – Правда обожгла губы.

Ведьма прищурилась и наклонилась немного ближе.

– Что, если я скажу, чтобы ты пошел и зарезал графиню Мирбах, а потом напился ее крови? – задала она следующий вопрос, очевидно развлекаясь его унизительным положением. Как и твердили слухи – ведьма никогда не упустит возможности поиздеваться.

– Я могу сделать это, – твердо повторил Велтон.

Она толкнула его в плечо с неожиданной силой, от чего он упал на задницу и спиной влетел в бортик кровати с громким лязгом лат. Взгляд ведьмы приказал оставаться на месте.

– Скучно. Что, если я скажу пойти и зарезать двух других детей, чтобы твои дети могли жить? – Она села на стул, закинув ногу на ногу и мрачно глядя на него. Солнечный свет за окном потускнел, наполняя ее красивое лицо уродливыми тенями. Во всей комнате вдруг сделалось мрачно, и лишь зеленые глаза горели, притягивая его взгляд, околдовывая.

Велтон нахмурился. Он мало думал о том, что же ведьма попросит взамен. И никогда не предполагал, что ради развлечения она заставит его делать мерзкие и грязные вещи, пятнающие душу. Но даже если Велтон и замялся, в глубине своего почерневшего сердца он уже знал ответ, когда отправлялся искать ведьму. Дороги назад нет.

– Я могу сделать это. – Он прикрыл глаза, пока говорил, ощущая, как что-то ломается внутри. А когда распахнул, то увидел, как ведьма склонила голову набок, словно хищная птица, следящая за мышью.

– Да, ты можешь, – удивленно произнесла она, оглядев его с ног до головы. – Но не волнуйся, герр рыцарь. Все просто: отдай свою душу и тело в мою полную власть до конца своей смертной жизни, а после смерти ты попадешь в ад. Вот моя цена. – Голос ее звучал легко, лился, словно сладкий мед. Конечно же, это казалось ей сущим пустяком. И Велтон решил рискнуть.

– Я не могу оставить своих детей сиротами, – покачал он головой. Его мысли лихорадочно метались. Велтон опасался надавить слишком сильно и потерять все, но вместе с тем он не собирался бросаться в этот омут с головой.

– Если ты не согласишься на мои условия, у тебя не будет детей, – усмехнулась ведьма.

– Что, если… что, если я отдамся в твою власть на полгода, но после смерти отправлюсь в ад? – Велтон сглотнул, понимая, что вряд ли ведьма согласится, но он должен попытаться. Его дети потеряли мать всего год назад и едва оправились от этого потрясения. Они не могут потерять его, еще нет.

– Полгода? Для меня это ничто, я даже не успею с тобой как следует поиграть. Ты так не ценишь жизни своих детей? Всего полгода? – В тон и взгляд ведьмы проникло раздражение, заставившее его кровь застыть в жилах.

– Они беззащитны и малы. Их мать умерла, у меня почти нет родственников, только вдова-сестра, которая не получит моего наследства. – Велтон знал, что ходит по краю лезвия. Но нечто жадное плескалось на дне глаз ведьмы, ей очень хотелось заполучить его. Неожиданно она громко рассмеялась, откинув голову назад, от чего ее волосы водопадом потекли по спине. В этом смехе не было веселья, лишь неприкрытая издевка.

– Ты сейчас пытаешься вызвать сочувствие у ведьмы? Я в любой момент могу свернуть тебе шею одним взглядом или выставить прочь. И ты поползешь обратно, чтобы мастерить маленькие гробы для своих маленьких детей. – Ее голос звучал безжалостно, пронзая каждым словом его и без того кровоточащее от страха и боли сердце.

В Велтоне вспыхнула ярость, которую на этот раз он не сумел обуздать. Она разлилась по телу огненным жаром и вырвалась наружу громкими словами:

– Или я могу перерезать тебе глотку, раз ты мне бесполезна! Уверен, что ты просто не можешь ничем помочь, поэтому так себя ведешь. Верховные ведьмы все такие жалкие или мне просто не повезло? – прорычал он, выудив из сапога кинжал. Усмешка ведьмы совсем не дрогнула, она лишь скучающе на него посмотрела, подперев щеку рукой и поставив локоть на стол.

– Взываешь к моей гордости? – Неожиданно в ее лице что-то на мгновение дрогнуло. Это было так коротко, что Велтон почти уверился, будто ему показалось. – Что ж, ты меня развлек. Поэтому вот тебе новые условия: ты отдаешь мне свою душу и тело на один год. Потом можешь вернуться домой к детям и быть рядом с ними, пока твоему сыну не исполнится четырнадцать лет. В тот же день ты снова явишься ко мне, отдавшись в мою полную власть. Если же ты умрешь раньше, твоя душа все равно отправится в ад, это условие я не изменю. Мой Хозяин любит сладкие праведные души.

Велтон понял, что больше он торговаться не может. Ведьма явно теряла терпение, ее глаза горели сверхъестественным зеленым светом, пальцы в бархатных перчатках быстро постукивали по столу. Пока Альберту не исполнится четырнадцать. Это целых десять лет.

Велтон не знал, как потом взглянет в глаза своим детям. Но он не собирался оставлять их. Год – это долго, однако его сестра Ханна позаботится о них.

– И ты обещаешь, что год спустя я буду жив и уйду от тебя на своих ногах? – прищурился Велтон.

Губы ведьмы скривились в одобрительной ухмылке.

– А ты умеешь заключать сделки с нечистой силой, уже был опыт?

Велтон проигнорировал ее дразнящий вопрос, ожидая.

– Я обещаю, что ты будешь жив и уйдешь от меня на своих ногах ровно через год, начиная с этого дня. – Ведьма вдруг взяла со стола пергамент, который тут же запылал зеленым пламенем в ее руках. Велтон зашипел, отстранившись от колдовства. Творец, она и правда ведьма, а не шарлатанка. В своих походах он повидал многое, но никогда не был свидетелем настолько откровенного проявления колдовства. В Фаульэрде магия оставалась скрытой, многие в нее даже не верили.

Ведьма протянула ему пергамент, на котором искусным почерком были выведены условия.

– Душа и тело в полную власть… – проговорил Велтон, перечитывая.

– Это означает, что я могу делать с тобой все, что захочу. Абсолютно все. Но как мы договорились, через год ты уйдешь от меня на своих ногах.

От ее кровожадной ухмылки Велтона охватила дрожь. Но у него не оставалось выбора. Он поднялся и положил пергамент на стол.

– Сделай еще такой же. Один будет храниться у тебя, а второй у меня. – Велтон потянулся к чернильнице, но неожиданно ладонь ведьмы накрыла его пальцы. Прохладный бархат скользнул по коже, вызывая дрожь, и он поспешно отдернул руку.

– Ты должен подписать это кровью, Велтон Хайдеггер, иначе в чем веселье? – Второй пергамент вспыхнул в ее руках. Велтон внимательно проверил, чтобы текст совпадал. Возможно, она просто обманщица, но и у нечистой силы наверняка есть свои правила.

– И ты должна позволить мне попрощаться с моими детьми. Я хочу убедиться, что они действительно здоровы, и ты не обманула меня. – Велтон упрямо кивнул на пергамент, ожидая гнева ведьмы.

– У меня нет на это времени, но… – Она наклонилась ближе, ее грудь, вздымающаяся над корсетом, прижалась к холодной кирасе. Ведьма уперлась подбородком в его плечо и изогнулась, словно кошка, глядя на него снизу вверх. – Сломать тебя, гордый герр рыцарь, будет очень приятно. Так и быть, после излечения я дам тебе несколько минут, чтобы попрощаться с детьми. В конце концов, тебя ждет нелегкий год. – На пергаменте появились еще строки, документирующие сказанное.

– Ты должна вылечить их сегодня же до заката.

Она кивнула, добавились новые слова, и Велтон в последний раз перечитал договор. Сердце в его груди билось, словно птица в клетке, на лбу выступил пот. Скоро назад дороги не будет. Тем временем ведьма взяла в руки нож и полоснула себя по плечу. Выступила темно-красная, почти черная кровь. Не дрогнув, она макнула в разрезанную плоть перо, будто в чернильницу, и расписалась извилистым почерком. Верховная ведьма Миктиама.

Стиснув зубы, Велтон отобрал у нее нож и с небольшой заминкой порезал ладонь, также окуная в нее кончик пера. Рыцарь Велтон Хайдеггер.

Он затаил дыхание, глядя на то, как быстро кровь высыхает на двух желтых пергаментах. Под его прошлой жизнью подведена окончательная черта, и он не чувствовал ничего. А потом в груди вспыхнул огонь, заставивший его согнуться пополам и зашипеть от боли. Глаза налились кровью, когда он взглянул на ухмыляющуюся ведьму.

– Думаешь, я сжульничала? Смотри! – Она вдруг сделала шаг вперед и потянулась к нему руками, но не коснулась. Взмах ладоней, и руки Велтона взлетели следом, словно у марионетки. Он задохнулся от удушающей сладости, проникшей в его нос и глотку. Краем глаза Велтон видел сверкающие зеленые нити, но стоило ему повернуть голову, как они тут же исчезали из поля зрения.

Ведьма хохотала. Она прошлась по покоям в одних панталонах и корсете, черный бархат ее перчаток поблескивал. А за ней следовал Велтон, совершенно безвольный, словно пес на цепи. Его тело налилось свинцом, и каждое усилие пошевелиться было напрасным. Миктиама вдруг оказалась совсем близко, всего в полушаге.

Они закружились по комнате в странном ломанном танце, под тихую песню, что мурлыкала ведьма себе под нос. Тело Велтона стало угловатым, доспехи громыхали, пока он дико вращал глазами, пытаясь подавить это, остановить. Но не мог. Он больше не принадлежал себе. По спине и лбу покатился пот. Ужас осознания наполнил всю его суть.

– Ты в моей полной власти, Велтон Хайдеггер. – Ведьма рассмеялась, откинув голову назад. Грива ее черных волос разметалась, достигнув изгиба поясницы. Она почти захлебывалась в собственном смехе, продолжая кружиться по комнате и хохотать. А он как послушная марионетка следовал за ней, невольный участник странного танца.

Что же он наделал?

Глава третья

Миктиама давно так не веселилась. И развлечение само приплыло к ней в руки. Душа рыцаря была впечатляюще светлой, настолько, что на мгновение ослепила ее, когда он вошел в покои. Сломать его будет так весело.

И глядя на ужас осознания в глазах рыцаря, пока она заставляла его кружиться в подобии танца, словно марионетку, Миктиама смеялась как никогда прежде. Ее магия окутала его зелеными нитями подчинения, приказывая покориться.

Но рыцарь оказался не простым пройдохой. Он заключил разумную сделку. И теперь она должна исполнить условия, ведь даже темным силам необходимо следовать правилам. Миктиама взмахнула рукой, и рыцарь резко остановился. Когда путы ослабли, он рухнул на пол, гремя латами, и задохнулся, прижимая руку к яростно колотящемуся под кирасой сердцу.