Танец с ведьмой

– Что ты собралась брить? – спросил он вялым голосом. Миктиама усмехнулась и оседлала его. Он дернулся от неожиданности, но его руки сами по себе взлетели к ее бедрам, прикрытым только тонкой тканью. Сегодня она даже сняла корсет, оставшись в одной нижней рубашке. Глаза Велтона быстро обшарили ее тело, словно рыночный воришка, и метнулись обратно к лицу. Они напомнили Миктиаме грозовые тучи, обещающие краткий, но освежающий ливень.

– Тебя. Хотя, знаешь, я слышала, в одной южной стране мужчины и женщины бреют все свое тело. Даже срамное место, как ты называешь его, святоша. – Она усмехнулась, вцепилась ему в волосы и откинула его голову назад, обнажая поцелованную солнцем шею. Большие грубые руки все еще лежали на ее бедрах, обжигая теплым прикосновением. Миктиама наклонилась ближе и вдохнула в себя аромат чистого мужского тела. Азконил так не пах, несмотря на смешанную кровь, он все равно по большей части источал запах серы.

– И тебе обязательно сидеть на мне? – выдохнул Велтон, щеки его покрылись румянцем. Он сглотнул, кадык дернулся, и Миктиаме вдруг нестерпимо захотелось обхватить его своим ртом и укусить, хорошенько отметив.

– Ты же знаешь, я могу делать с тобой все что захочу, – напомнила она, пошевелив указательным пальцем, и зеленая цепь на его шее предупреждающе натянулась, но сразу же снова ослабла. Велтон даже не успел задохнуться.

– Да, в том числе морить голодом и наслаждаться моими мучениями, – пробормотал он. Все его тело источало усталость, даже обычное упрямство покинуло взгляд, и он смиренно прикрыл глаза. Миктиама смочила мыло в воде и взяла помазок, нанося состав на шею Велтона, где волоски росли неровно. Она собиралась сделать его бороду опрятнее и немного короче, но не сбривать ее полностью.

– А ты ожидал, что я отведу тебя на радугу, герр рыцарь? Я ведьма, исчадие ада, как ты любишь говорить. На какое обращение ты надеялся? – промурлыкала Миктиама, ей действительно было интересно услышать, какие ужасы он себе представлял. Удалось ли произвести должное впечатление?

– Наверное, мне не нужно это говорить. Но на самом деле я ожидал худшего. – Его глаза приоткрылись, в тусклом свете блеснув сталью, пальцы на ее бедрах дернулись и сжались немного сильнее, когда она переместилась выше. С предвкушением Миктиама наклонилась, поглаживая его по горлу, а потом прижала лезвие к коже.

– Звучит как вызов, герр рыцарь. Как же мне помучить тебя, чтобы оправдать твои ожидания? – прошептала Миктиама прямо в его губы. Их дыхание смешалось, на лице Велтона сверкали отблески свечей. Неожиданно одна его рука взлетела вверх и убрала прядь волос за ее ухо. Миктиама не призналась себе, но что-то в ней сжалось от этого осторожного и простого жеста.

– Каков твой истинный облик под этой красотой? – задумчиво произнес он, скользнув кончиками шершавых пальцев по ее виску. Миктиама прижала лезвие к его шее сильнее, пуская капельку крови, которая тут же смешалась с мылом. Она опустила голову и слизала новые красные капли, довольно облизнувшись, словно черная кошка. Глаза Велтона расширились, дыхание сбилось, пальцы сильнее сжали ее бедра, впиваясь в мягкую плоть. Неожиданно Миктиама почувствовала приятное томление внизу живота, призывающее стать еще ближе, ощутить его тепло всем своим телом.

– На самом деле я могу выглядеть как хочу, – пожала она плечами. – Однако под этой оболочкой скрывается нечто более отвратительное, чем бесы или демоны. – Миктиама уже почти не замечала двойственности своего отражения. Такова расплата за поглощение грехов – никакая красота не может сохраняться вечно, но ее сила позволяет натягивать прекрасную оболочку.

– Ты так выглядела перед тем как продать душу или это просто образ из головы? – Ладонь Велтона легла на ее плечо, поправляя сползший рукав. Миктиаму отвлекали его прикосновения, она едва уловимо нахмурилась и начала придавать бороде форму. Звук скользящего по жестким волоскам лезвия наполнил тихую комнату. Сегодня у нее было настроение немного поболтать, пока Велтон вел себя так покорно.

– В те времена у меня не было зеркала. Я видела свое отражение лишь в воде, – задумчиво произнесла она, продолжая работу. Борода становилась все опрятнее с каждым движением острого лезвия, движущегося по мыльной коже. – Но да, я похожа на себя. Просто немного старше.

– Так сколько тебе лет? – нахмурился Велтон, явно пытаясь что-то подсчитать в уме. Миктиама пошевелилась, чтобы лучше дотянуться до места за ухом, и почти соскользнула с его колен, но горячие ладони сжали ее бедра крепче, удерживая. Она невольно закусила губу, ее лоно увлажнилось в ответ на этот простой жест. Ей хотелось взять его. Показать ему, на что может быть похоже совокупление с такой, как она. Наверняка герр Хайдеггер занимался любовью со своей женой в одной позе и под кучей одеял, как и полагается послушному последователю Творца. Эта мысль развеселила Миктиаму. Она бы привела его к настоящему экстазу.

– Это знание вряд ли уместится в твоей голове, герр рыцарь, – отозвалась Миктиама, схватив его за челюсть и повернув лицо в сторону. В глазах напротив вспыхнуло искреннее любопытство. На самом деле Миктиама этому почти удивилась. В основном люди все еще были очень ограниченными и не смотрели никуда дальше своего носа. Но Велтон много путешествовал в походах по имя Творца. Видимо, что-то пошатнуло его устои. И она продолжала раскачивать его хрупкий идеальный мир.

– Я уже несколько раз спускался в ад, вряд ли меня удивит твой возраст, – не согласился Велтон, с ожиданием глядя на нее. Он зарывался, но Миктиаме наскучило дергать цепь. Вместо этого она опустила руку с лезвием, а вторую завела за его спину, сжимая затылок, ощущая под пальцами еще влажные после купания волосы.

– Интересуешься мной? – ухмыльнулась она, поерзав на бедрах Велтона, ощущая его мягкий член, спрятанный в штанах. Тихо выдохнув, он остался спокойным, что Миктиама восприняла как вызов. Она прижалась своей грудью к его груди и могла ощутить тепло его кожи через их тонкие одежды. Наклонившись ближе и удерживая его голову, она прошептала ему в губы: – Уже хочешь трахнуть меня?

Это стразу же привело его в чувство. Велтон взбрыкнул под ней, как строптивый конь, и едва не сбросил Миктиаму с колен, но она крепко сжала его бедра между своими ногами и резко потянула его за волосы. Ее глаза загорелись магией, когда цепь сковала все его движения.

– Не думай, что ты здесь что-то решаешь. Я могу взять тебя, когда захочу. И ты ничего не сможешь с этим сделать. – Она видела, как блеснули упрямой звонкой сталью его глаза. С какой ненавистью он посмотрел на нее. Славно. Ведь ненависть – очень сильное чувство, оно означает, что Миктиаме удалось пробраться ему под кожу. Где есть ненависть, может быть и страсть.

Она оставила Велтона обездвиженным и закончила заниматься его бородой. Стало куда лучше, и Миктиама довольно кивнула, любуясь своей работой. Теперь волоски подчеркивали острые линии точеной челюсти, а из-под усов виднелись розовые, неожиданно чувственные губы.

Миктиама слезла с его колен, подтянула перчатки и села на кровать, чтобы коснуться струн своих подчиненных и отдать им приказы. Перед этим она ослабила путы, и Велтон глубоко задышал, отвернувшись к окну, но остался сидеть на месте. А потом в дверь постучали слуги с множеством тарелок, наполненных едой.

– Ешь. Кто знает, когда в следующий раз я решу лишить тебя пищи, – с ухмылкой сказала Миктиама, чтобы разозлить его. И Велтон жадно ел, бросая на нее острые взгляды, а она наблюдала за ним, наслаждаясь видом своей игрушки.

Глупенький, скоро он сдастся.

***

Они гостили у градоначальника Кляйна четвертый день. Велтон уже потерял понимание о том, сколько он съел. Его щеки снова немного округлились, силы вернулись, но вместе с тем в животе постоянно ощущалась тяжесть, и непрекращающаяся тошнота отравляла существование.

Поздним вечером после ужина он и Миктиама вернулись в ее комнату. Она привычно начала бесстыдно раздеваться, и Велтон отвел взгляд. До его слуха донеслось, как ткань платья зашуршала и соскользнула со сладострастного тела. Глупо отрицать, как она красива. Но эта красота пуста. Лишь видение, мираж, что ему однажды удалось наблюдать в пустынях южных королевств.

Когда Миктиама села за стол, Велтон опустился на стул напротив. Игры в карты стали почти ежедневной традицией. Эта мысль заставила его скривиться. Он и не думал разделять с ней какие-либо занятия, но так сложилось, ведь она не терпела отказа. К тому же ему всегда было приятно ее обыгрывать. Это тешило его самолюбие.

Миктиама тем временем ловко раздала карты. В дверь кратко постучали, и служанка дрожащими руками поставила перед ними две бутылки вина, сыр и вяленое мясо. Велтон не смог сдержать брезгливости, глядя на шею юной девушки, покрытую укусами, и разнузданный вид ее простого платья. Как только служанка вышла, он потянулся к бутылке, ощущая на себе пронзительный и внимательный взгляд Миктиамы, которая оперлась руками на стол и положила подбородок на сложенные ладони.

– Тебе неприятно видеть подобных женщин? – полюбопытствовала она удивительно спокойным голосом, но ее зрачки сузились, как у кошки, готовой броситься на крысу.

– Все женщины в том подвале – падшие, – поморщился Велтон, разливая вино им обоим. Миктиама схватила бокал и покрутила его в руках, как всегда, скрытых бархатными перчатками. Велтону не терпелось разгадать эту тайну. Что же она прячет? Уродство, которое невозможно заколдовать?

– Скажи мне, герр рыцарь, ты любишь свою дочь? – неожиданно спросила Миктиама, и тело Велтона тут же настороженно застыло.

– К чему этот вопрос? – опасно прищурился он, ища подвох и издевательство.

– Просто ответь. – Она нетерпеливо постучала пальцами по дубовому столу. Велтон, уже почти смирившийся с ее играми, упрямо сложил руки на груди.

– Конечно. Она моя плоть и кровь.

После его слов глаза Миктиамы вспыхнули зеленым пламенем. Она оперлась ладонями о стол и перегнулась вперед, упираясь пышной грудью в столешницу, выглядя почти сумасшедшей.

– О, а если бы она не была твоей плотью и кровью? Если бы твоя милая жена сходила в гости к соседу? – зашипела она злобной лесной гадюкой. Ее слова заставили кровь Велтона гневно забурлить, но он старался не показывать этого, стиснув ладони в кулаки под столом.

– Это невозможно, – фыркнул он, целиком и полностью уверенный в добродетели своей жены. Их брак был крепким союзом, в котором оба предпочитали придерживаться всех заповедей Творца и хранить верность.

– Но если бы, – коварно ухмыльнулась Миктиама. Велтон знал, что в его обязанность входило поддержать эту игру, иначе она снова начнет его душить. Но ему хотелось огрызнуться, чтобы разговоры о его семье прекратились.

– Все равно любил бы, – честно ответил он, вспоминая лицо своей дочери. Велтон надеялся, что Ханна хорошо заботиться о Гретхен и Альберте. Тоска по детям вдруг наполнила его кости. Но он сможет продержаться год, зная, что они целы и невредимы.

– Так забавно… – ухмыльнулась Миктиама, сев обратно в кресло. Поза ее, как всегда, отличалась развязностью. Она сложила ногу на ногу, отчего нижняя рубашка на бледном бедре задралась, округлая грудь вздымалась над узким корсетом. За несколько недель Велтон почти привык к тому, что по вечерам она оставалась в одном исподнем и перчатках, будто это не считалось верхом неприличия.

– Что же забавного? – выдохнул Велтон, подняв взгляд на ее красивое лицо.

– Вы все любите своих дочерей. Или говорите, что любите. Но она особенная, она ваша плоть и кровь и не такая грязная, как все вокруг.

На эти слова Велтон ощетинился, но был легко остановлен одним движением ее пальца. Словно десяток веревок связали все его тело, оставляя беспомощно сжимать челюсти. Никогда в жизни он не чувствовал такой слабости, как рядом с этой женщиной.

– Но для кого-то твоя дочь всего лишь тело, как эта служанка, на которую ты брезгливо посмотрел, – цокнула она языком, поднявшись на ноги. Руки Велтона словно присохли к подлокотникам кресла, и он ничего не смог сделать, когда Миктиама оседлала его колени и скользнула руками по его шее, а потом схватила за подбородок. – Тело, которое хотят другие. Кто-то захочет ее позже, а кто-то сейчас, как тот мерзкий сосед хотел другую малютку Гретхен.

От одной мысли об этом Велтона затошнило, ярость вздулась в его венах, но он не мог шелохнуться, связанный невидимой магией.

– Неприятно осознавать, что с твоей малюткой может произойти подобное?

Велтон пытался бороться с магией, казалось, его голова сейчас лопнет от усилия, но ничего не выходило. Миктиама нависла над ним, ее пальцы вдавились в его челюсть, причиняя боль. Но еще больше жалили ее слова. Ему хотелось зажмуриться, от наводнивших разум ужасных картин стало дурно. Его Гретхен – невинное дитя, она бы никогда не оказалась в такой ситуации. Он бы не позволил. Но мерзкий голос в его голове шептал, что сейчас он не рядом с ней, что не сможет защитить свою дочку.

– Думаешь, все эти женщины в том подвале пришли за легкими деньгами? Думаешь, это так просто, когда твое тело тебе не принадлежит? – В глазах Миктиамы заклубилось нечто по-настоящему темное. По коже Велтона поползли мурашки от ощущения ее силы, наполнившей пространство комнаты. Он вдруг понял, как сильно она сдерживалась все время, но теперь чувствовал всеми костями ее власть над ним. – Давай я покажу тебе, каково это.

Ее руки скользнули ниже и разорвали рубашку на его груди, открывая голую кожу. Велтон бы вздрогнул, но не мог. Прохладный воздух заставил его покрыться мурашками.

– Что ты делаешь? – прошипел он с округлившимися глазами. Велтон думал, что Миктиама играет с ним и ждет, когда он сам упадет в ее объятия. Но пламя в ее глазах говорило ему, что она больше не будет ждать. В горле пересохло. Он чувствовал себя беспомощным, грязным. Много опасностей ждало его в этом мире, но у него всегда был меч, однако сейчас он не мог защитить себя.

– Даю тебе урок, – криво усмехнулась Миктиама, а потом отвесила ему резкую пощечину, от которой его голова качнулась в сторону. Зубы Велтона заскрипели, а затем ее пальцы в перчатках впились в кожу на его груди и рванули вниз, оставляя за собой красные полосы и капли крови. Он не сдержал шипения, даже через перчатки ощущая остроту ее ногтей. Вдруг Миктиама наклонилась и с силой вцепилась зубами в его шею, а затем плечо. Она кусала его, оставляя горящие болью следы, ее руки сжали его бока, раздирая плоть, опустились к штанам, хватаясь за пояс.

Ужас, которого он не знал до этого дня, затопил его. Хуже всего на свете для него вдруг оказалась беспомощность, неспособность владеть своим телом. Рука Миктиамы легла на его промежность и жестко сжала мягкий член через штаны. Велтон зарычал, пытаясь хоть как-то совладать со связанным телом, но не мог. Осознание того, что она действительно может сделать с ним все что угодно, затопило его.

– Что это в твоих глазах? Страх? Разве тебе не нравится? – Ее ладонь задвигалась, и тело Велтона отозвалось. Пусть ужас и отвращение наполнили его кости, но грубые движения ее руки пробудили самые низменные потребности. Велтон ненавидел себя за то, что отреагировал.

– Кажется, тебе нравится. Посмотри, оказывается, ты такая же шлюха, как и те женщины внизу, не так ли? Чтобы спасти своих детей, ты отдался во власть кого-то сильного и позволил ей делать с собой что захочет. Ты не так уж отличаешься от них, Велтон Хайдеггер. – Она сдавила его член до боли, и Велтон не смог сдержать вскрика. Миктиама, продолжая сжимать, снова ударила его по щеке, а затем еще раз и еще, пока на зубах он не почувствовал привкус крови. Это было слишком больно, чтобы он мог излиться, но и недостаточно мучительно, чтобы возбуждение спало.

– Я понял, что ты пытаешься доказать, – прохрипел он, мрачно глядя на нее и слизывая кровь с губ. – Остановись.

– Не слышу. Моли громче! – Миктиама ухмыльнулась и снова сжала его через одежду. Она схватила его за челюсть, острые ногти впились в плоть щеки, раздирая.

– Остановись! Я понял тебя! – вскрикнул Велтон, когда почувствовал, как его яйца сжимаются, а член жаждет больше прикосновений. Но разумом он этого не хотел. Противоположные ощущения заставили его почувствовать себя грязным и использованным. Во рту осел пепел, глаза против воли заслезились от беспомощности, дыхание сбилось. Он на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, Миктиама убрала руку. Мерзкая, низменная часть него хотела, чтобы ее рука вернулась, чтобы она довела дело до конца. И Велтона едва не стошнило от этого осознания. Каждый день подле нее все больше развращал его, и он понимал, что год спустя от него ничего не останется.

Стиснув зубы, он отвернулся, пытаясь успокоиться. Болезненно твердый член пульсировал в штанах, но Велтон старательно игнорировал это.

– Помни, герр рыцарь, ты моя игрушка. То, что я веду с тобой светские беседы и играю в карты, не означает, что ты лучше тех женщин в подвале. Вы, мужчины, не привыкли, чтобы с вами так обращались. Кто стоит выше, тот и сильнее, да? Так вот, я стою над тобой.

Она все еще сидела у него на коленях и до хруста сжимала челюсть. Велтону хотелось стряхнуть ее с себя, смыть прикосновения, царапины на его груди горели и истекали маленькими каплями крови, губа и щека начали опухать. Но неожиданно он понял одну вещь и с вызовом взглянул на Миктиаму.

– Тобой тоже пользовались, не так ли? Ты всегда злишься, когда видишь подобное, – прищурился Велтон, внимательно наблюдая за ее реакцией.

На первый взгляд маска на красивом лице не дрогнула, но он видел, как вспыхнули глаза старыми воспоминаниями. Он внутренне усмехнулся, радуясь, что смог ее задеть. Ему вдруг хотелось сделать ей невыносимо больно, заставить ее почувствовать себя так же отвратительно, как она только что заставила почувствовать его. Вставить тупой нож в ее гнойную рану и хорошенько провернуть. Сердце наполнилось чем-то темным и вязким, но Велтон быстро стряхнул это чувство. Он не должен уподобляться Миктиаме, как бы приятно ни было ей отомстить.

– Покажи мне женщину, которой не пользовались. – Ее голос прозвучал неожиданно спокойно. Она взмахнула пальцем, и путы тут же ослабли. Велтону потребовалось несколько мгновений, чтобы снова почувствовать свое тело и вдохнуть полной грудью. Схватив Миктиаму за талию, он попытался сорвать ее с себя, но она впилась в его плечи с нечеловеческой силой, прорезая мясо острыми ногтями и крепко удерживая его бедра своими.

– Для исчадия ада ты слишком переживаешь о смертных женщинах, – прищурился Велтон, рассматривая ее. Могли ли где-то в глубинах черного сердца прятаться сочувствие и сопереживание? Маловероятно, она лишь выпускает гнев старой обиды, а не защищает невинных.

– Это не сочувствие. Мне просто приносит удовольствие издаваться над теми, кто думает, что они в безопасности, – фыркнула Миктиама, глаза ее загорелись предвкушением. – Например, ты. Такой отважный, светлый рыцарь. Ты никогда в жизни не помышлял, что можешь стать чьей-то игрушкой, никогда не предполагал, что кто-то заставит тебя склонить голову. А потом ты стал моим.

– Я не твой, – тут же огрызнулся Велтон, но это лишь позабавило Миктиаму, губы которой изогнулись в медленной улыбке.

– Твоя душа принадлежит мне. Как только твоя смертная жизнь окончится, ты попадешь в особенно ужасное место в аду, которое я для тебя подготовлю. Ты полностью зависишь от меня. Смирись и перестань смотреть на всех свысока. Твоей прошлой жизни больше нет. Ты ничтожество. – Она убеждала его сломаться, Велтон знал это. Но он не собирался доставлять ей такого удовольствия.

– Да, моя душа принадлежит тебе по договору. Ты можешь заставить меня, связать, взять силой, но ты никогда не получишь меня по доброй воле, – практически выплюнул Велтон в ее лицо, ухмыляясь окровавленными зубами. Но, несмотря на браваду, он все еще ощущал на себе ее липкие прикосновения, и к его горлу подкатывала тошнота. Потому что какая-то мерзкая часть его по-прежнему желала, чтобы она довела дело до конца. Но он ни за что не признается Миктиаме в этом, не даст ей знать, что нечто в нем уже безнадежно поломалось всего за несколько недель рядом с ней.

Слова Велтона не разозлили ее. Наоборот, она сладко улыбнулась, поддевая его подбородок пальцем и внимательно глядя ему в лицо с превосходством и со снисходительностью, которая задела гордость Велтона.

– Мы еще увидим, герр рыцарь. У нас с тобой много времени, чтобы поиграть, пусть сейчас я и занята. Но как я могу оставить свою игрушку без внимания? – Хлопнув Велтона по щеке, Миктиама наконец-то слезла с его колен. Как ни в чем не бывало она села на стул с другой стороны стола и продолжила раскладывать карты. Поправив свою разорванную рубашку, Велтон поморщился от царапин на груди, которые наконец перестали кровить. Все раны, нанесенные ему, были больше унизительными, чем больными.

– А пока давай поиграем. Рано или поздно я одолею тебя и в этой игре.

Велтон взял потрепанные карты в руки, пытаясь восстановить самообладание и одновременно выстраивая стратегию. Он не собирался ей уступать ни в чем.

– Знаешь, мне стало скучно. Предлагаю теперь делать ставки.

На слова Миктиамы Велтон поднял глаза. Ее взгляд оставался прямым и спокойным, будто бы несколько минут назад она не сжимала его член. Он поспешно отмахнулся от этих мыслей, ему только удалось успокоиться и почувствовать, как возбуждение спало, забирая с собой жгучий стыд.

– Но ты мало что можешь предложить. Кроме тех лет, что проведешь с детьми.

Это заставило Велтона напрячься. С одной стороны, он мог отыграться – побыть больше времени с сыном и дочерью. А с другой – мог потерять еще больше.

– Давай начнем с месяцев, а не лет, – предложил он осторожно. Выгнув бровь, Миктиама снисходительно ответила:

– Сдавай карты, герр рыцарь. Может быть, тебе удастся выиграть немного времени.

Велтон очень на это надеялся. Как показали все их предыдущие игры, он почти всегда побеждает. Это заставило его немного воспрянуть духом, несмотря на царапины, что жгли грудь и лицо.

– И ты сможешь внести в договор изменения? – небрежно поинтересовался он, раздавая карты. Может быть, сделка достаточно гибкая, чтобы он сумел выпутаться из нее без вреда своим детям.

– Смогу, если ты согласен. Это будут дополнительные условия, которые пойдут отдельным пунктом, – скучающе напевала Миктиама, надув губы и разглядывая свои карты.

Что ж, так тому и быть. Чувство беспомощности немного отпустило Велтона, пусть липкие прикосновения Миктиамы все еще горели на его теле. Но теперь у него есть шанс что-то изменить.

Глава десятая

Неделю спустя камни чревоугодия были полны. Градоначальник провожал гостей со склизкой улыбкой. Все эти дни Миктиама дурила ему голову и опаивала, так что он действительно думал, будто бы она с ним спала. Жалкое зрелище, на которое она потратила немного своих тайных запасов силы. Но ничего страшного. Теперь у нее есть свой личный камень как дополнительный источник.

Градоначальник выдал им карету, которая должна была отвезти их в имение покойного герра Вэйсса, но на ближайшем постоялом дворе Миктиама отпустила кучера. В конце концов, у них слишком много дел, чтобы путешествовать человеческим способом.

– И какой же грех следующий? – С того случая, как Миктиама схватила Велтона за яйца, тот предпочитал по большей части молчать. В карты ему удалось выиграть три дополнительных месяца с детьми, но Миктиаму это ни капли не волновало. Что для четырехсотлетней ведьмы четыре месяца? Пыль.

– Мне начинает казаться, что тебе нравятся наши приключения, – усмехнулась она, оглядывая густые деревья возле гостиницы. Дожди наконец-то кончились, и впервые за несколько дней показались звезды и почти полная луна. Вскоре должен состояться ежегодный шабаш неподалеку от ее замка, и Миктиама задумалась, стоит ли взять с собой Велтона. Было бы забавно увидеть его реакцию, учитывая, какие смехотворные слухи ходят среди людей касательно сборищ ведьм. Но ей также необходимо подготовить почву, чтобы наполнить камень зависти.

Велтон не успел ей ответить. Миктиама ощутила, как внутри нее натянулась струна, ведущая к ее приспешнице Эльзе.

– Молчать, – приказала Миктиама ему и прикрыла глаза, мысленно потянувшись к другой стороне струны. Когда она вновь распахнула веки, то увидела перед собой бледную Эльзу, по лбу которой катился пот.

– Повелительница! – Приспешница рухнула на колени и ударилась лбом об пол, но тут же подняла голову и огромными глазами посмотрела на Миктиаму. – Я была неосторожна, младшая сестра взяла мою черную книгу, и теперь ее хотят сжечь на костре! – Ужас наполнял голубые глаза. – Умоляю вас, пожалуйста, спасите ее! Я готова продать душу ему! Все что угодно!

Миктиама поцокала, разочарованная ее ошибкой.

– Эльза-Эльза, разве я тебя ничему не научила? – Она выгнула бровь. – Не давай таких обещаний. В конце концов, ты принадлежишь мне, а не ему. Скоро я прибуду.