Старшие сестры

Матушка с нетерпение вышла из экипажа, Аксиньи ничего не оставалось как последовать за ней. К ним подошла высокая, широкоплечая женщина в коричневом форменном платье служанки. Она без труда переняла багаж от кучера и не дожидаясь их проследовала внутрь. Огромные, тяжелые деревянные двери толщиной в два локтя были призывно распахнуты. Графиня буквально впорхнула в них, а Аксинье замерла в нерешительности. В голове промелькнула трусливая мысль: «А может развернуться, сесть в экипаж и велеть кучеру ехать с максимальной скоростью домой? А матушка пусть остается здесь в место нее,» но уже подходившие сзади люди не дали ей развить план побега. Задержав дыхание как перед прыжком в воду, она вошла в стены Катериненского института.

Первое, что бросилось в глаза, огромная золотая надпись, выписанные почти под потолком “ ТВОЯ ДОБРОТА- ОРУЖИЕ ИМПЕРИИ”. Первая строчка в законе о Белых Сестрах, который добавили в «Долг» как только ее величество взошла на трон. Сама Зала для приема была настолько просторной, что в ней единовременно могло поместиться несколько сотен человек. Все говорило о том, что здесь когда-то устраивали приемы и балы. Выбеленные стены украшены портретами известных Сестер, а в центре, над лестницей, портрет Императрицы в массивной золотой раме. Множество столов и стульев были расставленных в хаотичном порядке как будто это делали в большой спешке. Казалось, здесь было холоднее, чем на улице.

Аксинья с матерью присели на ближайшие свободные стулья и стали ждать. Между посетителями курсировали женщины в черных платьях, похожие на деловитых ворон со стопками листов в руках. Аксинья обняла себя руками, чтобы хоть как-то согреться и стала вертеть головой силясь рассмотреть будущих товарок. Заметить их было несложно, блеклые платья очень выделялись на фоне пестрой толпы родственников. Кто-то был окружён большой семьей: родителями, братьями и сестрами. Особо маленькие шумели и устраивали догонялки. А кто-то как и она прибыл в сопровождение одной матери или служанки. Ее привлек странные звук за спиной, и она обернулась. Позади нее, уткнувшись лицом в ладони плакала девушка, по обе стороны от нее, как конвоиры, сидели тучные женщины с непроницаемыми лицами. У девушки волосы были заплетены в короткую косу. Значит она не первокурсница. Аксинья хотела уже отвернуться и не видеть это сцену, как вдруг девушка подняла глаза. «Я не хочу возвращаться. Я ее боюсь.»-прошептала еле слышно и снова уперлась в ладони, пытаясь сдержать всхлипы. Аксинья не успела испугаться, матушка похлопала ее по руке, и она отвернулась от плачущей. Перед ними стояла сухонькая женщина с зализанными в пучок волосами. Она спросила ФИО, откуда прибыли, в каком звании родители. Аксинья молчала пока графиня отвечала на вопросы. Когда все было записано, женщина вручила ей лист с записями и жестом подозвала служанку: «Вещи отнеси в дортуар первокурсниц. А вы, Аксинья Алексеевна, рады приветствовать в стенах нашей скромной обители. Надеюсь, скоро это место станет для тебя домом. С этой минуты ты курсистка Катериненского. А теперь, иди к той двери в левом углу,»– она махнула рукой куда надо направится «Ваша классная дама отведет Вас. Запись отдашь ей.»-Сухо произнесла она заученные слова и двинулась дальше.

Матушка с пониманием кивнула и обернулась к дочери. Прощание было каким-то стремительным. Аксинья даже не думала, что это будет настолько быстро. Они обнялись, графиня напоследок попросили писать, как можно чаще и окинув прощальным взглядом залу, удалилась. Аксинья не стала смотреть ей в след, а только слушала как отдаляет шорох маминых юбок. Ей вдруг захотелось развернуться и как маленькая девочка, побежать за мамой, расплакаться и пообещать, что на будет послушной, будет всегда ее слушаться. Но, матушка ушла, а она стояла в центре зала, среди незнакомых людей с бумажкой в руках. Пришлось действовать и она начала осторожно пробираться туда куда ей указали. Дойдя до небольшой двери, внезапно, как будто из пустоты материализовалась женщина, в точно таком же черном платье как и у той, что ее направила сюда.

Она представилась, Марьей Карловной, классной дамой первого курса. У нее было жесткое, безэмоциональный лицом судьи, с глубокими морщинами над переносицей. Она нетерпеливо вырвали из ее рук, бегло прочла и поманила ее рукой: «Проследуйте за мной Сестра Крылова, Сестра Суслова, тоже не отставайте.» Тут только Аксинья заметила рыжеволосую девушку, стоявшую с растерянным видом недалеко от них. Все трое двинулись куда-то в недра института. Аксиньи, Суслова показалась сильно младше ее, хотя и понимала, что такого быть не может, брали только с 18 лет. Низенькая и хрупкая, немного напоминала ей Анастасию. Не перекинувшись еще ни словом, Аксинья уже испытала к ней симпатию.

– Меня зовут Надя Суслова, а вас как?

– А я Аксинья Кры..

– Девушки, тише ! – грозный голос классной дамы хлестнул как плеть по ушам. Девушки вздрогнули, примолкли и до конца пути не пробовали завести разговор. – Ступайте тише, вы же не лошади. – Аксинья и Надя переглянулись, в глазах рыжей промелькнула искорка веселья. Аксиньи даже показалось, что та вот вот высунит язык, что бы подразнить провожатую. Аксинья заметила, что Марья Карловна заметно прихрамывает.

Бесконечный коридор все не заканчивался, белые стены навивали мысли о смирительном доме, Аксинья там ни разу не была, но именно так он и должен был выглядеть в ее понимании. Чем дальше они проходили, тем сильнее становился запах мокрой тряпки, он смешивался с запахом каких то лекарств и кислой капусты. У огромных деревянных дверей запах усилился в двойне, и девушка с ужасом поняла, что здесь расположена столовая. Но к облегчению, они прошли мимо и свернули в более узкий коридор. Ни каких украшений на стенах, ни картин, ковры серые и бесцветные вытоптанные до дыр сотнями ног молодых девушек. Занавески на окнах когда-то были белыми, но сейчас отливали неприятной желтизной. Проще говоря, сплошное казенное имущество. Она хорошо запомнила мысли в тот момент, что это место, где ничего нельзя.

“ Об этом месте ты так мечтала мама? “.

Их привели в закройную, подобрали форму по размеру. Серо-сине, невзрачное платье, но из приятной ткани, не сильно отличавшееся от того в котором приехала Аксинья. Только пуговицы были расположены на офицерский манер. В два ряда от шеи и до пояса. Их одежду велели уложить в свои саквояжи и не доставать без разрешения. В институте все должны быть одинаковые. Даже короткие рыжие локоны Нади как будто потускнели, словно стесняясь своей яркости в этом храме серости.

Переоблачившись и окончательно слившись со стенами, их повели в спальное крыло, на второй этаж. По пути, который опять проходил около Столовой им встретилась группа девушек в белоснежных платьях с пелеринками на плечах. Они кротко поклонились классной даме. Но что поразила Аксинью, у все них были косы, перевязанные белыми лентами. “ Значит это третьекурсницы”. На Левых плечах у девушек были повязаны черные ленточки, у кого-то одна, у кого то 2. “ У них уже написана Словоплоть”.

Надя ели слышно охнула от восхищённо охнула при виде третьекурсниц, но классная дама не оставили даже это без внимания.

“ Тише барышни, ни звука. Никто не должен слышать даже шороха ваших платьев “. Они вступили на широкую лестницу. Аксинья пыталась наступать бесшумно, но чем больше она старалась, тем сильнее шуршала юбка и эхо предательски разносилось все сильнее и сильнее.

В общую спальню было примерно 30 кроватей, примерно 10 уже были заняты девушками в форме. При их появлении все повскакивали и почтительно поклонились. Но Марья Карловна не обратила на это особое внимание, а только провела Аксинью и Надю к дальним кроватям с левой стороны, подальше от окон. Около 2 крайних стояли их саквояжи.

“ Достаньте только самое необходимое, а прежнюю одежду оставьте и засуньте под кровать, она вам будет нужна не часто. Как разберётесь, никуда не уходите и ждите меня. “– пока она это говорила, никто не издал ни звука. Строгий голос отражался от стен и заполнял все пространство. Закончив, она развернулась и вышла, прихрамывая из спальни. Аксинья показалась, что даже волосы классной дамы выглядят злобно.

Как только она скрылась за дверью со всех сторон заструилась мелодичная девичья речь.

Ее новая соседка повернулась к ней и с видимым облегчением сказала.

– Она немного жуткая, не думаешь? – сказала Надя с нервным смешком

– Да, почувствовала себя маленький нашкодившим ребенком.

Девушки одновременно присели возле кроватей и начали раскладывать принадлежности для учебы в небольшие тумбы, стоявшие по бокам кроватей.

– Надя, откуда Вы приехали?

– Я из Тульской губернии. 3 дня добиралась, а Вы…простите, не запомнила имя?

– Аксинья, Аксинья Крылова, дочь генерала Крылова.

Девушки сели друг на против друга на жесткие кровати, покрытые тонкими шерстяными одеялами, и разговорились. Аксиньи хотелось ни на минуту не оставаться с мыслями на едине, поэтому она очень активно расспрашивала новую подругу.

В семье Нади было пятеро детей и все девочки. То, что она пойдет учится на Сестру милосердия. Но, после рождения третий сестры пять лет назад, она загорелась желанием пойти учится в Катерининский. Семья Сусловых небогатая: Мать-сестра милосердия в третьем поколении, отец-бывший крестьянин, выкупивший себя и отслуживший в армии. Надя училась в приходской школе и до 18 лет трудилась во Вдовьем доме. Она создавала впечатление доброй и начитанной девушки. Аксинья понимала, что, будучи дочерью высокопоставленного генерала, никогда бы не пересеклась с Надей, а если бы и пересеклась, то не стала разговаривать, но серая форма и жесткие постель невиданным образом стерли преграду.

– Все пять лет до приезда сюда, меня обучал студент медицинского института, но потом выяснилось, что его выгнали за революционные статьи, но никого другого родители позволить не могли. Мы с ним даже препарировали лягушек и мелкую мертвую живность.

– Какая гадость! Зачем?

– Что бы я не боялась крови и появилась выдержка— с гордостью сказала он— именно он вдохновил меня изучать медицину. Он сказал, что у меня руки хирурга. – Аксинья опустила взгляд, но ничего особенного в ее ладонях не заметила.

– Да, это может помочь в сестринском деле

– И это тоже, но я хочу после выпуска пойти вольнослушателем в медицинский курс. Хочу стать хирургом.

Аксинья слышала, что белые сестры могут посещать мужские медицинские университеты, но никогда не слышала, чтобы женщина становилась врачом. Надя как будто подслушала ее мысли.

– Я знаю о чем ты думаешь, что женщина не может быть врачом. На это у меня есть нерушимый аргумент. Еще 20 лет назад, женщина не могла претендовать на престол. Так что кто знает, что может еще через пару лет измениться.

Незаметно для себя Надя сжала кулачки. Весь ее вид говорил, что она готова отстаивать позицию до последний капли крови. Но Аксиньи и не собиралась возражать, хоть и считала это не лучшей Судьбой для девушки.

– Очень необычное желание. А каким именно врачом ты бы хотела стать? – сказала она что бы расположить к себе Надю сильнее.

– Хирургом. – ее глаза засияли.

– Пусть твоя Судьба будет легкой и будет прочитана.

– И будет прочитана. А куда бы ты хотела попасть?

Аксинья задумалась. Ей бы не хотелось попасть в фронтовые госпитали, велик шанс умереть или от пуль, или от инфекции, не хотела попасть и в санитарные поезда и военные суды. Боялась трупов, поэтому к законникам ее бы тоже не пошла. Казалось, самое лучшее – это местные городские лазареты или тыловые. Дворец казался не досягаемым, она хорошо понимала свои шансы. Туда брали только самых талантливых и одарённых на Молитвы.

Поэтому она решила выкрутится общей фразой

– Я бы хотела быть полезной, помогать людям, следовать судьбе. Надеюсь, здесь мне и скажут, к чему я пригодна лучше.

– Ты права, никто не знает, какую Молитву для тебя напишут. А твоя мама была Сестрой?

– Да, всю юность провела в госпиталях. Там и с отцом и познакомились.

– Вау. Это похоже на притчу из Судьбы про «Марфу и Амаля». Офицер и добрая девушка нашедшие судьбу во время войны. – она даже вперед поддалась, настолько это ее впечатлило. Хотя Аксинья не видела в этом ничего особенного, где еще знакомится Сестрам милосердия? – Так ты будешь только второй в роду?

Аксинья уже собиралась ответить, как двери распахнулись и вошла Марья Карловна в сопровождение нескольких служанок, тащащих поклажи и пятерых новых девушек одинаково остриженных и одетых. Аксинья и Надя встали, следуя примеру остальных. Наступила полная тишина. Классная дама провела инструктаж новоприбывшим и чинно удалилась. Разговоры возобновились.

Самая высокая девушка подошла к кровати справа от Аксинья и без лишних слов начала разбирать вещи. Девушки у кратко за ней наблюдали. Аксиньи казалось, что она ее знает, но не могла понять откуда. Только когда девушка выпрямилась, она внезапно воскликнула, громче чем хотела бы.

– Екатерина Сорокина!

– Аксинья Алексеевна, я слышала, что вы будете здесь— она присела на кровать с идеально ровной спиной едва взглянув на новоиспеченную сокурсницу. – пожалуйста тише, не хочу, что бы Марья Карловна услышала нас. По-моему, единственная тишина, которая ее устраивает, это тишина склепа.

Было не понятно какие эмоции она испытывает, строгое лицо было мало подвижным.

– Алия Сорокина, это твоя родственница? – а вот мимика Нади наоборот была очень живой, она не скрывала заинтересованности.

– Это моя мать.

В отношении Сорокиной старшей, общество делилось на два лагеря, одни относились с опаской, другие с восхищением. И судя по выражению лица Нади, она относилась ко вторым.

–Да, что б меня переписали! – Аксинья аж дернулась от такого. Ее гувернантка, за такую фразу могла и высечь. —Я ее один раз видела ее, мельком. Она правда оперировала людей?

Катя расплылась в сдержанной улыбке, ей явно было приятно такое внимание, но воспитание не позволяло показывать свою приязнь более бурно. Наде воспитание не мешала, поэтому она улыбалась и шумела за двоих. Они разговорились о подвигах первой женщины в тайном совете, Аксинья тихо наблюдала за ними, но в разговор вступить не решалась.

Через примерно пару часов, когда все изрядно проголодались, дортуар заполнился полностью, 30 девушек в одинаковой форме, по команде классной дамы встали рядом с кроватями. Аксинья стояла позади всех и неспеша разглядывала затылки курсисток. Марья Карловна скептически осмотрела нестройные ряды первокурсниц и командирским тоном приказала строится попарно на обед. Аксинья встала рядом с Надей. На выходе из спальни образовалась не большая очередь.

«Стоп, так не пойдёт. Разошлись все к своим кроватям! Быстро.»

Девушки в недоумении прошла обратно.

“ Быстрее! Руки сложить на животах.“ – все послушно вытянулись по струнке и сложили руки.

«Очень медленно и шумно барышни. Стыдобы, позор на ваши фамилии! Быстро построиться по парам перед выходом!»

Все засуетились и направились к выходу.

«Очень шумно барышни, очень шумно! Вы не солдатня, а будущие сестры. Вернитесь обратно.»

В животе предательски заурчало, от голода закружилась голова. Ела она последний раз еще рано утром и то немного. Казалось, еще пара таких кругов, и голодный обморок не за горами. Аксинья бросила взгляд на соседок. У Нади на лице читалось раздражение, она хмурила брови, сжимала кулаки, уголок рта подрагивал, но молча выполняла команды. А Екатерина, выглядела так как будто просто наблюдала за птичками, ни один мускул на лице не дрогнул. Аксинья подумала: «Может это такой очень садистский способ нагулять голод? Я, первый день здесь и уже готова упасть в обморок и расплакаться прилюдно, а что будет дальше? Удары плетью и прыжки с крыши?»

Наконец то Марью Карловну устроил толи их стой, толи их измождённые, голодные лица и они, старая не дышать, мелкими шагами двинулись в сторону трапезной.

Огромная зала, с шестью длинными столами. Здесь уже были другие курсистки. В темно синих платьях, второй курс, их волосы были собраны в короткие косички и перевязаны синими лентами. Старший курс, девушки в белоснежных платьях, обладательницы уже отросших кос, смотрелись как прекрасные лебеди среди воробьёв. Они казались выше и взрослее, хотя разница между ними всего 3 года. Столы серых мышат, так здесь именовали первый курс, были ближе всех к стене. Они расселись, тихо произнесли молитву по команде Марьи Карловны приступили к трапезе. Даже с голоду, Аксиньи показался обед странным, у всей еды был привкус чего неправильного. Зажаренная почти дочерна рыба казалось сладкой, а картошка отдавала пшенной кашей, кислая капуста пахла пивом, а кисель из смородины был вкусный, но очень вязкий, она едва удержалась от того, чтобы попросить ложку, чтобы его вычерпать. Разговоры за столами не велись, но и по взглядам можно было понять, что не одна она удивлена удой.

Аксинья рассматривала юные лица сокурсниц, все они были очень разные. У темноволосой девушки напротив, на лице были следы перенесенный в детстве оспы, у ее соседки шрам на щеке, тонкий как ниточка, но все равно заметный. Их руки были грубоватыми в заживших совсем недавно ссадинах. Как позже узнала Аксинья, они были из одного гарнизонного города, выращенные практически с пеленок в казарме, для них попасть сюда, небывалая удача. Они ели быстро и безропотно. Еще одна, блондинка с ухоженной гладкой кожей и идеально подстриженными ногтями, была дочерью крупного чиновника, бывшего военного. Она, не скрывая брезгливости капалась вилкой в рыбе. Форма не могла скрыть происхождение, одного взгляда хватало что бы понять, кто из мещанского сословия, а кто из дворянского.

После обеда их отвели на первый урок. Коридоры били настолько однообразны и извилисты, что без провожатого они бы вряд ли добрались.