Darkside

– Очень хорошо! – обрадовалась Кэсси его ответу. – Приятно, что ты готовился.

Адам никак не отреагировал на похвалу и с присущей ему серьёзностью озвучил свой вопрос:

– Любимая картина? Или одна из.

– Дай подумать… «Гугенот» Джона Эверетта Милле.

Адам вбил озвученное название и задумчиво посмотрел на результаты поиска. На картине парень и девушка стояли в объятиях у кирпичной стены. Лицо девушки было особенно грустным. Она пыталась повязать белую ткань на рукав юноши, но тот, усмехаясь, оттягивал её в сторону.

– И что в ней особенного? – с интересом спросил Адам.

– Это уже другой вопрос.

– Да блин, ты издеваешься!

– Ладно, ладно. Уступлю ради твоего просвещения в мире искусства. Эта картина разбивает мне сердце каждый раз, когда я на неё смотрю, – Кэсси пристально посмотрела на картину и вздохнула.

– Почему? На ней даже никто не умер.

– Пока не умер, – грустно вздохнула Кэсси. – Она посвящена Варфоломеевской ночи. Разъярённые католики истребляли всех протестантов, которые попадались у них на пути. А узнавали гугенотов по чёрной одежде и отсутствию католической повязки. Девушка на картине – католичка, а её возлюбленный – протестант. Она пытается уговорить любимого хотя бы притвориться союзником католиков и повязать на руку спасительную белую ленту. Но тот противится такому решению. Такой вот трагический момент выбора между жизнью и верностью своим идеалам.

Кэсси переживала каждое слово в своём рассказе. На её лице скользила тень тревоги, а в глазах, казалось, можно было увидеть улицы старого города, охваченные огнём и ужасом. Адам слушал, затаив дыхание.

– Как и во многих картинах, здесь можно наблюдать флориографию, так называемый «язык цветов», – Кэсси по очереди стала указывать на изображённые растения. – Искусствоведы отмечают плющ – символ нежной привязанности, и колокольчики, символизирующие веру и постоянство. А ещё настурцию, – Кэсси перевела палец на изображение оранжевого цветка. – Это цветок, который тесно связан с войной и боевыми действиями.

– Где намек конкретно на смерть героя?

– Видишь раздавленный цветок возле ноги юноши? Этот элемент может служить метафорой разрушенной любви… или неизбежной смерти человека. Говорят, та ночь была настоящей кровавой бойней. Дюма в своём романе «Графиня де Шатийон» писал, что река Сена окрасилась в красный цвет – настолько много было убийств.

Кэсси взяла небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, но тут же продолжила с ещё большей пылкостью:

– И я просто не понимаю, как можно выбрать принципы вместо любви, учитывая, что на кону твоя жизнь?! Конечно, можно сказать, что все, как всегда, сложнее и глубже, чем кажется, но как будто речь даже не про веру, а упрямство… – в голосе девушки сквозило отчаяние, нет, это был даже упрек в сторону героя картины.

– Я понял, – решил сменить тему Адам, чтобы переключить внимание Кэсси с грустных мыслей о гугеноте. – Что там по Рузвельту?

– Ой, да, прости. Я немного заболталась.

– Всё нормально. Ты, главное, не стрессуй так. Это же вымышленные герои.

– Да, ты прав. – Кэсси заглянула в учебник. – Как называлось реформаторское движение, преобладавшее в политической жизни Америки в начале XX века, одним из главных лидеров которого был Рузвельт?

Адам в недоумении сощурил глаза.

– Это вопрос по учебнику?

– Да, я смотрю на это определение.

– Давай следующий.

– В каком году была угольная забастовка и какую роль в ней сыграл Рузвельт?

– В конце главы точно не было такого вопроса, – возмутился Адам.

– Да, но об этом упоминалось в тексте. Да и в проверочной работе запросто может быть что-то подобное. Её же составляют не только по вопросам в конце параграфа. Ну так какой ответ?

– Да не помню я.

– Похоже, моя жизнь останется для тебя загадкой, – торжествующе произнесла девушка. – А пока самое время перечитать материалы, – Кэсси протянула учебник Адаму. Тот, неохотно взяв его, тут же кинул обратно на кровать, недалеко от девушки.

– Я прочитаю перед сном. Честно. У меня для тебя другая игра. Я наиграю мелодию, а ты угадаешь количество аккордов.

– Я не сильна в теории музыки. Глупо играть в игру, в которую заведомо проиграешь.

– Я буду ставить мелодии с двумя, тремя или четырьмя аккордами. У тебя есть интуиция – и вероятность в 33 процента угадать, если слух не поможет. Зато если угадаешь – можешь спросить меня о чём угодно.

– Вероятность в 33 процента звучит заманчиво… Ладно, давай попробуем.

Адам оттолкнулся ногой от пола и “подъехал” к стойке с гитарами. Поднявшись со своего кресла, он взял шнур, лежавший на усилителе, и подключил красную гитару. Немного подёргал струны, вероятно, размышляя, что бы такого сыграть, и наконец остановился на одной мелодии.

– Вот, – довольно подытожил он.

Отрывок был очень коротким, больше похожий на гитарное упражнение.

– Можно ещё раз послушать? – попросила Кэсси.

– Пожалуйста, – Адам проиграл ту же мелодию ещё раз.

– Она такая короткая… Так сложно понять.

– Не в этом дело, – усмехнулся Адам и стал наигрывать отрывок непрерывно.

– Четыре?

– Неверно. Три.

– Ладно. Твой вопрос? Могу еще про картины рассказать, я как раз вспомнила одну.

– Нет-нет, на сегодня изобразительного искусства с меня хватит. Расскажи про себя. Что любишь, чем интересуешься. Что считаешь нужным.

– Ну, – нерешительно начала Кэсси, собираясь с мыслями. – Я люблю не только картины, а всё визуальное искусство в целом. Кино, фотографию, живопись, дизайн во всех его проявлениях. – Музыку я тоже люблю, особенно если к ней идёт захватывающий клип, – усмехнулась Кэсси. – С какой-нибудь необычной идеей, а не про танцы в блестящих нарядах.

– Да я понял, – улыбнулся парень в ответ.

– Ещё я люблю всё, что связано с Францией. До школы я жила в пригороде Монреаля, а ещё у папы была мини-библиотека с книгами про готику и полным разбором всех её элементов. Но французских корней в нашей семье нет, насколько мне известно.

– Вот откуда все эти истории про гугенотов и кровавую Сену! Короче, все девчонки мечтают поехать в Париж, но у тебя к этому есть особые предпосылки.

– Я уже раз была с семьёй во Франции во время летних каникул. Мы гуляли несколько дней по Парижу, а потом устроили небольшой тур по Нормандии. Видели невероятной красоты замок Мон-Сен-Мишель и заехали в маленький городок Байё. Было здорово, и я бы с удовольствием приехала ещё, но самыми первыми в моём списке идут Исландия и Норвегия. Я с ума схожу от их зелёных холмов, чёрных пляжей и базальтовых скал! Я когда увидела клип на Jumpsuit, то чуть не умерла от визуального экстаза! Он был снят в Исландии. Уверена, что Levitate – тоже.

– Боже, девчонки-фанатки – это реально страшно! Но это круто, что что-то так страстно отзывается в твоём сердце.

– А что отзывается в твоём, кроме музыки?

– Желание свалить из этого города подальше, – Адам наигранно улыбнулся. – Готова к следующей?

Адам стал наигрывать другую комбинацию аккордов, пристально глядя в глаза Кэсси.

– Ну?

– Не дави на меня, я думаю.

– Если ты не можешь посчитать на слух, то сделай выбор наугад.

– Два?

– Неверно. Откуда ты узнала, что я пою? Ты ведь не просто так наобещала директору целый концерт?

– Мне как-то попалось видео, где ты пел Through Glass. Давно ещё. Было очень красиво. И ещё Secrets – OneRepublic.

– Хм, вот как. Да, кавер на Through Glass был хорош.

– Почему ты свои песни не выкладываешь?

– Сложно сказать. Дерек что-то там выкладывает, но это не имеет какой-то единой концепции. Если она и есть, то название ей – творческий кризис.

– Может, ты сыграешь ещё что-нибудь? – предложила Кэсси. – А можно на чёрной? Она такая красивая, будто целиком из угля сделана.

– Ты не выиграла право на желание. И… это всего лишь клён.

– Может, тогда устроить ещё один раунд? На третий раз мне точно повезёт.

– Неохота.

Общительный настрой Адама как-то резко улетучился после разговора про него самого – и так и не вернулся в тот вечер. Он предложил опять поиграть в приставку, но за всё время, что они с Кэсси играли, он ни разу не пошутил, не крикнул какой-нибудь бойкой фразы или комментария. Изредка он давал короткие указания по ходу игры, но мыслями был где-то глубоко в себе. Конечно, Кэсси не могла этого не заметить. Ей было неловко, оттого она сама практически всю дорогу молчала или выдавала короткие, однозначные ответы. Ей хотелось думать, что всему виной лишь усталость или что-то в этом роде.

Может, его огорчили её музыкальные «способности»? Это была не самая приятная мысль, но если бы Кэсси склонилась к ней, было бы гораздо легче объяснить такую странную смену настроения. Однако внутреннее чутьё подсказывало: причина куда значительнее, чем разочарование в её музыкальном слухе.

II. Drum or Drama

Следующим утром Адам застал Кэсси у информационного стенда, где она, стоя на цыпочках, пыталась приколоть булавками большой распечатанный постер к тканевой основе – тот всё время норовил скататься в рулон.

– Помочь?

– Можешь закрепить верхние углы? – обернулась Кэсси. – Не могу выровнять как надо.

Будучи на полторы головы выше Кэсси, Адам с лёгкостью справился с задачей, и дело осталось за малым – развернуть постер и закрепить его снизу. Уже через несколько секунд они стояли, как зрители у большой картины, разглядывая результат своих трудов.

– Что тут у нас? А, спектакль! Какой отстой! Сколько можно уже мусолить этого “Гамлета”? Но постер – улёт! Хоть что-то стоящее появилось на просторах этой школы.

– Спасибо, – пробормотала Кэсси. – А мои прошлые афиши тебе не нравились?

– Погоди, это ты нарисовала? Вооу! – воскликнул Адам. – Прошлые? Да я сюда вообще в первый раз подошёл! Слушай, а сможешь нам обложку намутить? И логотип! Нужно, чтобы было не хуже, чем у Пилотов. – Адам аккуратно толкнул Кэсси локтем в предплечье.

– Я, кстати, слушала Neon Gravestones, пока рисовала её. Прямо на повторе. Это поэтому цвета такие, – девушка широким жестом указала на неоновые очертания черепа и короны.

– Прикольно. А спектакль случайно не в стиле киберпанка?

– Нет. Он в стиле средневековья.

Адам наигранно изобразил глубокий вздох.

– А как твоя группа-то называется? Можно послушать хоть какие-то записи?

– Bad Bleach. О, я, собственно, что подошёл – есть отличная новость! Я предъявил отцу листок с оценкой, а ещё оказалось, что он звонил вчера в школу, и, каким-то чудом, мистер Харрис подтвердил ему всё про выступление без лишних подробностей. Короче, во вторник едем на репу. Дерек уже всё забил. Ты с нами?

– Да, с удовольствием. Рада, что мой план работает.

* * *

В день, когда была назначена репетиция, Адам и Кэсси вышли из здания школы после уроков и зашагали к парковке. Оба – в предвкушении новых событий, но каждый по-своему – они быстро миновали толпу одноклассников, вываливающихся, как и они, из дверей пыточной знаниями.

Весенняя погода была в самом разгаре: тёплый ветер играл с молодыми, ещё липкими листьями, которые вовсю тянулись к мягким лучам солнца, пробивающимся сквозь перистые облака. Пыль, стоявшая в воздухе, подсвечивалась, из-за чего улицы казались залитыми светом больше, чем были на самом деле. Отовсюду слышались птичьи трели, которые перебивали радостные голоса школьников, снующих вокруг и обсуждающих прошедший день и планы на вечер. Почти гимн жизни!

Стоило ребятам подойти чуть ближе к асфальтовому полю с машинами, как Адам тут же выцепил взглядом кислотно-зелёный автомобиль, появившийся на горизонте. Приятный, но далеко не новый «Фольксваген» остановился рядом с ребятами, а выскочивший из машины парень в два прыжка подлетел к Адаму и закинул свою мощную руку ему на плечо.

– Ох, думал, твой старик тебя не отпустит! Уже планировал похищать тебя!

– Да я сам соскучился. По студии, не по тебе, – усмехнулся Адам и вынырнул из-под объятий друга. Он зачем-то пытался сдержать эмоции, но живость в глазах ясно давала понять, что он был безмерно рад этой встрече.

– В который раз батя тебя запирает? Как будто это работает. Забыл уже, когда в последний раз сам подбрасывал тебя до школы.

Пожалуй, Кэсси ожидала увидеть кого-то под стать Адаму: в тёмной одежде, может быть, с длинными волосами или пирсингом – томного и молчаливого. Но у Дерека были светло-русые волосы, выразительные зелёные глаза, полные энергии, и сияющая улыбка до ушей. Он был немного ниже Адама, но довольно хорошо сложён. Казалось, даже похож на спортсмена – особенно в широких штанах и джерси какого-то хоккейного клуба, из-за объёма которых сделать более точное предположение о его фигуре было затруднительно.

– А кто это тут с тобой? – переключил своё внимание новый знакомый на Кэсси, которая только и успела поднять руку в знак приветствия.

– Привет-привет!

– Приятно наконец-то познакомиться. Адам много рассказывал о тебе.

– Да? Я надеюсь, сведения были самые наилучшие?

Пока Кэсси только вдыхала воздух, чтобы ответить, Адам уже перехватил инициативу:

– Дерек, это Кэсси. Кэсси, это Дерек. Она недавно помогла мне разрулить очередную проблему, но теперь я ей должен выступление. А так как ты мой друг и барабанщик, то должен поучаствовать в деле.

– Ха, вот так новости! Неожиданное возвращение к каверам. Я смотрю, ты тут зря времени не терял – нашёл нам концертную площадку. Я, конечно, думал, что мы будем играть на каком-нибудь стадионе, а не на школьном утреннике, но я всё равно не против, – ухахатывался Дерек над своими же шутками.

– Это будет открытая сцена на благотворительном вечере, – неуверенно вступила в диалог девушка.

– Какая прелесть! – обратился к ней Дерек таким тоном, будто Кэсси была пятилетним ребёнком.

– А что играть-то будем? Наш старый сет?

– Мы пока не решили, – буркнул Адам.

– Старый сет? А вы уже выступали где-то?

– Малышка, ты сейчас разговариваешь со звёздами кавер-вечеринок нашего небольшого, но замечательного городка!

– Звёздами? С чего это ты нас так высоко оценил?

– Да нас все обожали!

– Мы были там самыми мелкими, вот все на нас и обращали внимание. К мастерству это не имело никакого отношения, – спокойно произнёс Адам.

– Ой, он просто скромничает! – Дерек опять попытался приобнять друга, и тот ненадолго поддался. – Ты бы его видела! Его даже другие ребята забирали к себе партии Честера спеть. Я тебе как-нибудь покажу нашу хронику!

– А почему больше не выступаете? – поинтересовалась девушка.

– Потому что херня это всё, – Адам спокойно высвободился из-под медвежьей лапы Дерека и подошёл к его машине, чтобы открыть заднюю дверь для Кэсси. – Каверы без собственного материала – путь в никуда. Даже если материал есть, на таких мероприятиях его сложно продвинуть.

Кэсси аккуратно забралась на заднее сиденье, а парни заняли передние места.

– Люди приходят услышать знакомые песни, – продолжал Адам. – Они не очень восприимчивы к новому. Даже если удастся договориться и впихнуть свои песни в сет, то на фоне старых любимых хитов любой материал будет выглядеть всегда хуже. Совсем другое дело, когда ты выпускаешь своё и предстаёшь перед людьми как есть – обособленно от Честера, Джекоби, Сайкса и других. Они – это они, ты – это ты.

– Ох, я поняла, – сжала губы Кэсси.

Время в пути до студии пролетело быстро. Дерек всю дорогу болтал про свои школьные будни, про то, что скоро у него очередные соревнования по плаванию (да, Кэсси не ошиблась в своих догадках), про их общих с Адамом знакомых по сцене, про каких-то девчонок, с которыми он затусил на прошлой неделе. Адам слушал вполуха и иногда задавал уточняющие вопросы, но какая-то его часть была погружена в собственные мысли.

В какой-то момент машина подъехала к небольшому кирпичному зданию. Внутри было несколько комнат и соединяющий их общий коридор, который вёл в комнату админа студии. Адам дал знак Дереку и Кэсси остаться возле третьей комнаты, а сам метнулся за ключами к главной.

– Может, содовой? – спросил Дерек и кивнул в сторону лестницы на второй этаж. – Там есть что-то вроде кухни. Можно надыбать печеньки и всякие ништяки.

– Спасибо, но я не голодна, – заскромничала девушка.

Адам вернулся с ключами и с гитарой в чехле за спиной и открыл ребятам нужную дверь. Внутри комната была обита мягким звукопоглощающим материалом с пирамидаобразными выступами. По углам, вдоль стен и на потолке светили несколько диодных ламп. Свет от них был не очень ярким, благодаря чему в помещении создавалась приятная атмосфера камерной клубной концертной площадки.

В глубине комнаты по правую сторону от входной двери стояли несколько разных усилков, синтезатор на ножках, барабанная установка с поцарапанными барабанами и микрофонные стойки, небольшой стол – видимо, для того, чтобы поставить ноутбук или что-то разложить. По полу чёрными змеями тянулись в разные стороны десятки проводов, между которыми попадались гитарные педали и подставки.

Напротив этого разнообразного инвентаря у стены расположился небольшой кожаный диван, вероятно, повидавший немало разного уровня амбициозности людей. По одну его сторону стояла вешалка для одежды, а по другую – несколько огромных рулонов с плотной бумагой, вероятно, чтобы с их помощью можно было менять задний фон за барабанами.

Что особенно выделялось из общего антуража, – это большой плетёный ковёр. Он какой-то особенной доминантой раскинулся посреди репетиционной комнаты и перетягивал на себя всё внимание, даже то, которое должно было доставаться барабанам.

– Я пойду за водой. Кому-нибудь что-то нужно? – спросил Адам.

– Я с тобой! Хочу глянуть, что у них в холодильнике! – Дерек пулей вылетел из комнаты.

– Кэсси?

– Нет, я тут пока посижу, – откликнулась девушка, расположившись на небольшом чёрном диванчике напротив импровизированной сцены.

Парни поднялись на второй этаж на кухню. Это была небольшая, скромно обустроенная комната, предназначенная для коротких перерывов между репетициями. На столешнице, как в гостиничном номере, аккуратно стояли бутылки с водой, чайник, рядом с которым лежали шоколадки и батончики, микроволновка, явно пережившая не один год работы, и всякая мелкая кухонная утварь – по типу стакана со столовыми приборами и подставки под посуду, где скучали без дела разные кружки.

Кроме прочего, в углу тихо жужжал небольшой холодильник, усыпанный разнообразными наклейками: от крутых виниловых с креативными рисунками по типу стрит-арта до стандартных с логотипами групп и лицами их участников и совсем простых, самопальных – непонятно что изображающих и при этом хуже всех поддающихся удалению. Всё, кроме холодильника, было простым и функциональным. Он же привносил в эту “икеевскую” комнатку яркую ноту индивидуальности с панковским послевкусием.

– О, а она ничего. Твоя?

– Что?

– Твоя девчонка?

– Нет, – равнодушно произнёс Адам, взял одну из бутылок с водой и сделал глоток.

– Она тебе нравится? – крутился вокруг стола Дерек, попутно присматривая, что можно съестного унести с собой. Из небольшого выбора снеков его особенно привлекли ореховые батончики.

– Нет. Мы вообще несколько дней только знакомы, – одновременно смущённо и настороженно сказал Адам. – Бери уже что-нибудь и пошли вниз.

– Отлично! Тогда ты же не будешь против, если я к ней подкачу? – Дерек, наконец-то сделав выбор на столе, нырнул в холодильник.

– Она же не в твоём вкусе.

– То, что две мои бывшие были брюнетками, не делает статистики. Ты видел её? Она же вылитая Пауэр! Только не демон крови, а… демон скромности, – пожал плечами парень.

– Чо? – прищурился Адам.

– Да вот же! – Дерек положил всю свою добычу на стол и принялся искать изображение персонажа из мультика, чтобы показать другу.

– И когда ты только успеваешь эту муть смотреть?!

– Шикарная анимешка! Рекомендую.

Адам раздражённо повёл бровью и, уставившись в окно, сделал очередной глоток.

Немного заскучав в одиночестве, Кэсси всё-таки решила попросить воды и направилась на второй этаж. Ей не столько хотелось пить, сколько проявить себя общительной весёлой девушкой, чтобы больше понравиться ребятам и сдружиться с ними. Когда она приблизилась к дверному проёму кухни, из-за него донеслись негромкие голоса парней, но так как на этаже было довольно тихо, то их слова были вполне отчётливо слышны. Она решила не спешить со своим появлением и замерла, в надежде уловить контекст беседы, чтобы позже в нужный момент уверенно ворваться в разговор и покорить всех своей эрудицией и остроумием. Она немного переживала, что предстала перед Дереком на парковке какой-то стеснительной мямлей, а после – в машине, когда он занял “всю линию” своими историями, – шанса вставить что-то вразумительное в разговор так и не представилось.

– Ну так дашь номерок? Можешь ник в Инстаграме кинуть. Может, там какие интересные фоточки есть… – мечтательно прищурил глаза Дерек, и его правая сторона губ непроизвольно поползла вверх.

– Нет у меня её Инстаграма и вообще… она это… капец какая скучная! Зубрилка! С ней вообще кроме как об уроках не о чём поговорить! Кому вообще интересны состав клеток и химические выделения? – Адам вскинул руки вверх, изображая возмущение. – Я её случайно предложил взять, потусить с нами. А то она кроме учебников ничего даже не видела в этой жизни.

– Я вот лично темой выделений очень интересуюсь, – захохотал Дерек и стал шарить рукой в выдвижной тумбочке в поисках открывашки для содовой.

– Поверь, это точно не те выделения, про которые бы ты хотел слышать.

– А я и не хочу про них слышать, я хочу…

– Фу, заткнись! – оборвал его Адам и резко развернулся к столу.

– Мне вообще пофиг, о чём разговаривать. Ты ж меня знаешь, я сам могу болтать всю дорогу. Главное – как попка в джинсиках сидит. А с этим у неё всё в порядке, – Дерек поставил бутылку на столешницу и, скорчив серьёзное оценивающее лицо, нарисовал руками подобие вазы в воздухе.

– И когда ты только успел рассмотреть всё?

Дерек развёл руками в воздухе, показывая всем своим видом, что для него это само собой разумеющееся дело при знакомстве с девушкой.

– Ну так что, дашь её телефончик?

– Не дам.

– Ну, чёрт с тобой! Сам спрошу.

Вдруг на экране телефона Адама высветилось: «Извините, надо срочно домой», и парни услышали глухой шум снизу и тихий хлопок от входной двери.

– Она написала, что ей надо уйти, так что не судьба, – удивился сообщению Адам, но в то же время обрадовался такому раскладу.

– Уйти? Мы же даже сыграть ничего не успели! – вдруг начал заливаться слезами от смеха Дерек. – Ахах, чувак, нас, походу, прокляли! Я, конечно, видел людей, которые уходили во время наших выступлений, но чтобы это было до…

Адам проигнорировал его приступ смеха, взял свою бутылку и пошёл к лестнице в репетиционную комнату. Дерек, прихватив всё своё, направился за ним.

– Ты же позовёшь её в пятницу?

– В пятницу она занята… И в следующий вторник.

– Да брось, мужик! Звучит неубедительно. Если запал – так и скажи, твоё никто не тронет.

– Мы просто друзья. Она мне здорово помогает, и я не хочу неприятностей из-за того, что ты будешь лезть к ней в трусы.

– Пару минут назад она была скучной зубрилкой, а теперь вы уже друзья? Ну как скажешь…

Глаза Кэсси стремительно заполнялись жидкостью. Она пыталась незаметно убирать слёзы рукавами, но это не сильно помогало ситуации. Она не надеялась, что сможет понравиться Адаму за то короткое время, что они провели вместе, но и услышать про себя такое точно не ожидала. Почему ему показалось, что с ней можно говорить только об учёбе? А как же вся та музыка, которую они постоянно обсуждали в перерывах между занятиями? Как все те слова поддержки, которые она выразила ему на его рассказы о семье? Шутки про учителей и одноклассников, расспросы про любимые вещи и увлечения…

Зачем он просил её оставаться и проводить с ним время после того, как они заканчивали с домашкой? Неужели это всё не дружба, а какая-то продуманная манипуляция? И на самом деле Адам считает её скучной и неинтересной?

Зачем тогда вообще было звать её на репетицию? Он бы мог соврать, что готовится к концерту, и делать всё что угодно. Она не навязывалась в контролёры.

Ближе к дому она сумела успокоиться. Да и выбора особо не было: не хотелось, чтобы родители начали расспрашивать о причинах растёртых глаз.

* * *

Репетиция шла туго. Иногда промахивались барабаны, но чаще – гитара и вокал. Голос Адама то и дело слетал, предательски не беря нужные ноты и срываясь в моменты скрима. Виной тому были его мысли, блуждающие где-то по комнате. Он то и дело пытался сконцентрироваться на песне, но в какой-то момент его внимание всё равно перескакивало на другое. На слова Дерека, на то, почему они застали его врасплох. То он думал о глазах Кэсси – таких обычных и необычных одновременно, чем-то даже напоминающих взгляд матери, полный понимания и снисхождения. На мгновение он представлял Дерека и Кэсси вместе – и тут же пальцы промахивались мимо струн. И так раз за разом.