Принцев.net

– Давай телефон, забью. Кстати, нам ведь в одну сторону, могу подбросить.

Я только рот раскрыла от изумления. Он. Собрался. Оставить. Меня. Одну. Мой Шепелев. И ради кого? Вот этой Катюши?

– Да-да-да! Спасибо большое! – затарахтела она, и вдруг, словно вспомнив о моем присутствии, спросила: – А как же твоя подруга?

И посмотрела на меня своими большими глазами-озерами, от которых уже тошнило.

– А Мишке тут недалеко, сама дойдет. Да, подруга?

Я подняла на него взгляд, надеясь, что по моему лицу не прочитать то, что творится в душе. Шепелев криво улыбнулся и, дождавшись моего кивка, подхватил Катюшу под руку и потащил к мотоциклу, пока во мне что-то снова умирало. В который раз.

Глава 18. Юлька

– …и вместо того, чтобы нежиться в постели с ирландским кофе в руках, я помчалась в квартиру родителей, чтобы перекрыть воду и вызвать сантехника. До Агатки не дозвониться же – шатается где-то!

Я раздраженно приложила руку козырьком ко лбу, прикрывая глаза от яркого солнца. Мои каблуки торопливо цокали по тротуару. И зачем, спрашивается, я их надела? Любовь к шпилькам у меня с детства – от втихую стащенных маминых туфель до первой пары "Маноло Бланик", купленной на свои кровные карманные деньги. И неважно, что на рынке. Главное – ощущение роскоши! И абсолютно в любой ситуации: тусовки в клубе, турпоходы, землетрясения, потоп в родительской квартире – каблуки всегда на мне.

– Интересное утро у тебя, конечно! – отвечает мне ленивый голос Костика.

– И не говори! – буркнула я в трубку. – Устала до жути и спать хочу.

– Ну сейчас то ты свободна же.

– Это да. Думаю, приду домой и просто лягу спать примерно лет на сто. А проснусь, когда кое-кто разбудит меня поцелуем, – в моем голосе появились игривые нотки.

– Крошка, увы, но я сегодня занят. Контракт на волоске, не могу отвлечься. Давай в другой раз.

Еще один умирающий на работе. Я вздохнула.

– А, ну ладно…

– Не обижайся, – сказал Костик вкрадчиво. – У меня появились срочные дела. Форс-мажор – такое бывает. Ты должна понимать это. Я не могу быть рядом все двадцать четыре часа в сутки.

Вырвался еще один тяжелый вздох. Была б моя воля – привязала бы себя к нему веревками.

– Да, я понимаю.

– Ну вот и чудненько. Ладно, крошка, отдыхай.

И отключился. Как всегда – первым.

Последние несколько дней мы почти не созваниваемся и редко переписываемся. Мой благоверный постоянно занят работой, а мои мысли – им. Казалось, мы виделись совсем недавно, а ощущение было такое, будто с тех пор прошли горы. В голове мелькнули картинки нашей последней встречи. Щеки запылали. Губы сами растянулись в блаженной улыбке.

Но все же я не могла избавиться от ощущения, что что-то изменилось. Он стал…другим? Даже сейчас он сказал, что занят. Хотя сам предложил встретиться. Пришлось отменить наш пятничный девичник с Мишкой, чтобы увидеть его. С подругой встретиться всегда успею – пятниц у нас еще много. А вот Костика мне очень не хватает. Внимания. Поцелуев. Объятий. Просто его рядом. Но нас разлучила его дурацкая работа. А милый, походу, и не против…

Я уныло посмотрела на безоблачное небо. Такое чистое и безжизненное. Слух раздражали трели каких-то птиц. Оглянулась в поисках этих нарушителей тишины.

БУМ!

– Ой-ой-ой!

Я схватилась за коленку, где уже медленно расплывался огромный синяк. Послышались смешки от стоящих неподалеку девиц.

– Чего ржете?! – рявкнула я. – Будто сами никогда не врезались в мусорку.

От злости я пнула эту злосчастную виновницу моей травмы. И снова взвыла от боли. Додумалась – пнуть больной ногой. Зато сердце ныть меньше стало. И на том спасибо.

– Юля! Ты в порядке?

Ко мне уже спешила моя соседка Танька. Выглядела она, мягко сказать, не очень: помятое, отекшее лицо, волосы – один сплошной колтун, какой-то балахон, надетый задом-наперед. Тяжело прошлось по ней расставание с парнем.

– Ударилась немного, – морщась от боли, ответила я. – Все хорошо.

Сделала шаг и… чуть не села на месте.

– Ай!

– Давай помогу, бедовая голова! – вяло улыбнулась она и подставила мне плечо.

Так прошли мы довольно недолго – до первой скамейки. Таньке – низенькой и хрупкой – тащить такую кобылку было непросто. Тяжелое дыхание это подтверждало.

– Давай отдохнем! – предложила я.

Она с облегчением плюхнулась на скамейку и закрыла глаза.

– Ты как? – решила осторожно спросить я. – Выглядишь…мягко сказать, не очень

– Чудесно! – усмехнулась та , не открывая глаз. – Просто меня бросил тот, с кем думала провести остаток дней в горе и радости…

– …и в красных “Жигулях”? – не сдержалась я.

Она горько рассмеялась, достала из кармана мятую пачку и закурила. Я едва заметно поморщилась – терпеть не могу запах табака. Но промолчала.

– Поверь, меня тоже бесила эта его колымага. Сколько раз его просила не орать под окнами и не сигналить – бесполезно. Но когда любишь – закрываешь глаза на такие мелочи.

Я задумалась. Порой именно мелочи, которые мы привыкли не замечать, становятся причиной краха всего… Перед глазами мелькнул образ Костика с его вечной лукавой улыбкой и изучающим взглядом. Внутри сладко заныло, а сердце забилось чаще.

Нет.

Любовь – это ведь не про идеальность. Это про умение мириться с мелочами, ради того, чтобы быть рядом. Как это и сделала Танька. Как это и сделаю я.

Достала из сумочки телефон и начала строчить сообщение:

“Кость. Я скучаю. Завтра не хочешь встретиться? С Мишкой познакомишься как раз”.

С замирающим сердцем нажала “отправить”.

– Ты там чего?

Танька уже сидела прямо и с любопытством смотрела на меня. Ее синие глаза терялись на фоне темных мешков под ними – уставшие, потускневшие, как и она сама. Такая сильная, но такая хрупкая. Свою боль выливает дома, слушая грустную попсу, наверняка задыхаясь от слез и ломаясь изнутри. А снаружи – как ни в чем не бывало помогает всяким клушам вроде меня. И только глаза так и вопят о том, что она сгорает от муки.

Я вскочила со скамейки, напрочь забыв о больной ноге.

– Тань! – начала я, морщась от боли в коленке. – А пойдем ко мне? Выпьем немного игристого, поболтаем?

Она в изумлении уставилась на меня.

– К тебе? Зачем? Почему?

Я широко улыбнулась ей. И чего она удивляется?

– А почему нет? Мы уже столько лет живем на одной лестничной площадке, давно пора бы пообщаться.

Танька затянулась сигаретой, выпустила дым вверх и кивнула.

– Пойдем, – сказала она спокойно, вставая. Подхватила меня под локоть и насмешливо добавила: – Все равно без меня весь день ползти будешь!

Она потушила сигарету о край скамейки и лихо, не оглядываясь швырнула окурок в урну.

Через полчаса я уже нежилась в своем родном кресле с пакетом замороженной курицы, приложенным к коленке, и слушала, как Танька хлопочет на кухне. В моей квартире она чувствовала себя, как дома – который, собственно, и находился сразу за стеной.

– Юль, где у тебя бокалы стоят?

– На верхней полке в шкафчике, справа от плиты!

Уже через минуту на журнальном столике стояли два бокала, наполненные искристым напитком. Я живо схватила один из них и сделала глоток. Танька же неторопливо подошла к окну и открыла его.

– Можно закурить? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да. – скрепя сердце, разрешила я. – Часто куришь?

Она тяжело вздохнула, доставая из кармана пачку сигарет.

– Только в последнее время. От нервов спасает, – ответила, закуривая. Чуть запрокинув голову, она с наслаждением выпустила в окно дым. Но комнату все равно начал заполнять едкий терпкий запах.

– Выглядишь уставшей, – осторожно заметила я. – Ты когда в последний раз отдыхала нормально?

Она так и стояла, полуотвернувшись, Но я все же увидела, как дрогнула сигарета в тонких пальцах.

– С ним… – выдохнула она вместе с дымом.

Моя рука с бокалом замерла. Я виновато опустила глаза. Черт, когда наконец научусь думать, прежде чем что-то ляпать?

– Тань, все будет хорошо, – попыталась улыбнуться, чтобы сгладить неловкость. – Это просто парень. У тебя еще будут…

– Нет, Юль, – перебила она. – Мне не надо “еще будут”. Таких – не надо!

– Это как? Ты же его любишь! – недоуменно спросила я, сделав глоток из бокала.

Послышался тихий вздох.

– Я думала, что любила, – голос Таньки звучал тихо, почти шепотом. – Но теперь понимаю, что все было… не то. Я с ним не была той, кем являюсь на самом деле. А он… Много слов, шума, лишних движений – сплошной хаос. А сейчас – тишина. Которая и приносит облегчение, и…сводит с ума.

Она повернулась и посмотрела на меня – спокойно, устало, но без тени сожаления.

– Я просто не хочу терять себя ради кого-то. Вот и все.

Мой взгляд уперся в бокал, будто там скрыты те слова поддержки, которые не покажутся пустыми и легкомысленными.

– Понимаю, – пробормотала наконец, продолжая смотреть в прозрачное стекло. Эти слова…

Раздалась трель телефона. Я схватила его в надежде увидеть ответ от Костика. Но это было навязчивое предложение от банка. Из груди вырвался тяжелый вздох.

Танька, все это время наблюдавшая за моими действиями, усмехнулась, но ее усмешка была холодной и с привкусом горечи.

– Не понимаешь. Ты сама, по-моему, в полном бардаке.

Я подняла брови. Что она вообще несет? Покрутила в руке пустой бокал, пытаясь вникнуть. И что самое удивительное, вроде бы даже начала улавливать, о чем она. Только вот причем тут я?

В итоге, встряхнув головой, с улыбкой сказала:

– Да мы с этим бардаком, как ты выразилась, давние приятели. Я вообще не из тех, кто ищет легких путей.

Танька молча затушила сигарету, захлопнула окно, и в комнате стало легче дышать. Подошла к столику, села на диван напротив, отпила из бокала и только потом лениво сказала:

– Ну…тебе виднее.

По ее голосу было понятно, что она мне не верит. И это напрягло. Я нервно дернула плечом, будто пытаясь стряхнуть с себя это чувство:

– Как говорится, если жизнь кидает лимоны – сделай из них лимонад. Хотя, честно говоря, я бы предпочла шампанское. Кстати, мой бокал уже пуст.

И многозначительно постучала бежевым ноготком по стеклу. Мы захихикали. Тема как-то сама собой свернула в сторону, игристое снова разлито по бокалам – и вот, мы уже будто сто лет знакомы, болтаем о своем – девичьем.

Глаза Таньки горели то ли от количества выпитого, то ли того, что чувствует себя хорошо, щечки покрылись легким румянцем, с лица не сходила улыбка. Девчонкой она оказалась интересной, но одинокой. Оказывается, переехала в этот город всего пару лет назад и толком ни с кем не сдружилась. Зато всякие придурки как по команде подтянулись. Классика.

Сама такой была в школе. С одноклассницами не сдружилась, зато парни передо мной штабелями укладывались. Решила тогда влюбиться “по-взрослому” и написала любовную записку самому отбитому из них. Прямо на вырванном листке из тетради по алгебре, которую терпеть не могла. Разрисовала сердечками, пшикнула духами с ароматом химозной клубники – и подкинула в его рюкзак с вышитыми черепушками. Он, конечно, ее прочитал при всем классе, поржал и повесил в кабинете биологии на доску с плакатом “Размножение млекопитающих”. После этого у меня началась стойкая аллергия на всех этих гоповатых самцов…

– Он приехал на первом свидание на этой самой красной “шестерке”. Правда, тогда она была облезло-серого оттенка, – рассказывала Танька, лежа животом на диване и лениво болтая ногами в воздухе. – Я тогда в ужасе подумала: “Боже, на какой помойке откопал эту колымагу?” А он мне гордо такой: “Сам купил. Долго копил на мою ласточку”. И так нежно, любовно погладил ободранный капот.

Я расхохоталась, глядя, как она забавно корчит рожи, изображая своего незадачливого бывшего. Танька закатила глаза, в которых мелькнуло что-то похожее на нежность, и, сделав глоток из бокала, продолжила:

– А потом врубил мне свою музыку. Юль, это были “Руки Вверх”, еще и на кассете! Клянусь, я хотела сбежать, но мы уже ехали. Сорок километров в час – быстрее она не тянула.

Мои ладони неустанно вытирали слезы, которые текли рекой. Скулы уже ныли от безостановочного смеха. Мой бокал мирно покоился на столике – боялась выронить. Да и мне достаточно.

– Так катались по трассе час. Потом, когда он отвез меня обратно, посмотрел на меня своими голубыми глазищами на прощание – тут я и пропала. И колымага эта, и музыка дурацкая – все неважно оказалось.

Танька грустно вздохнула и уставилась пустым взглядом куда-то в окно, где за морем уже начинал алеть закат. Говорят, к ветру.

Стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, я быстро произнесла с веселой интонацией:

– Слушай, ну у меня был один. Расписывал, как он всех уделывает, чемпион, турниры, все такое. Ну я и подумала – наконец-то, сильный мужчина. А потом оказалось, что он про “Контр Страйк”…

Танька, встрепенувшись, будто отгоняя все плохое, хихикнула:

– Дай угадаю, тебя это не остановило?

– Конечно, – хмыкнув, подтвердила я.

Приятно теперь вспоминать прошлые неудачные попытки построить отношения, когда сейчас есть Он. Костик… Я кинула взгляд на телефон, но экран оставался темным. Ни весточки. Встряхнув головой, продолжила, снова нацепив улыбку:

– До того момента, как я проиграла ему в “Контр Страйк”. Он тогда всерьез заявил, что никогда не женится на девушке, которая не может его обыграть. Представляешь? Просто идеальное будущее – сойтись с человеком, который предпочитает победить в какой-то вшивой игре, а не реализовываться в реальной жизни. Хотя сколько слез я тогда пролила. Втихаря пыталась натренироваться, думала, вот стану круче – и он поймет. Ага, ну точно…

– Господи! – Танька покатилась со смеху. – Почему у нас с тобой одни и те же грабли, только ручки разные?

Я пожала плечами. Мне тревожиться сейчас особо не о чем. Грабли переступила – иду смело к лопате. Вопрос только в том, что с ней делать: то ли сразу себя закопать, чтоб не мучиться, то ли – ненужные мысли, и наконец позволить себе расслабиться и просто получать удовольствие..

– Может, потому что мы, две идиотки, искали идеальные отношения не там, где надо? – ответила я, разливая остатки игристого по бокалам. Затем серьезно взглянула на нее и добавила: – Тань, не переживай. Грабли рано или поздно закончатся. Будешь потом сидеть и вспоминать об этих придурках со слезами на глазах. От смеха. Как мы это делали сейчас.

– Твоя правда, – подтвердила Танька и попыталась встать с дивана. Но, поскользнувшись на ламинате, шмякнулась обратно. Мы обе расхохотались. Со смехом уходили все наши пережитые страдания по всяким придуркам, все выплаканные слезы, крики в ванной. Драматический спектакль окончен.

Я смотрела на Таньку и улыбалась. Ведь в этот момент мне было так хорошо. У меня появилась новая подруга, где-то далеко есть Костик, который думает обо мне. Надеюсь. Да, у нас не все идеально гладко, но какое это счастье – ощущать его присутствие в моей жизни.

*дзинь*

Дрожащими руками схватила телефон.

“Конечно, крошка. Уже бронирую яхту. Целую твой милый носик. Не скучай”.

Оранжевый луч, пробившийся сквозь шторы, мягко окрасил бежевую спинку дивана. Я посмотрела в окно на огненный закат, который отражался в мирно покачивающихся волнах. Над морем пролетела пара белоснежных чаек.

Душевный шторм утих, уступив место ласковому штилю. Повернувшись к Таньке, с уверенностью произнесла:

– Все у нас будет хорошо. Я точно знаю.

Глава 19.Мишка

С утра даже не стала смотреть в зеркало, и так зная, что там увижу. Бледное осунувшееся лицо, впалые глаза и синяки под ними – последствия ночной работы. Или, если уж быть совсем честной, моих боли, вины и злости. Плакать я разучилась еще лет в десять. Тогда, скрючившись на полу у входной двери и прижав колени к груди, захлебывалась рыданиями, не веря, что моей Бусинки – маленькой дымчатой кошечки, больше нет. А после слезы пропали. Я не плакала, когда меня после первой же совместной ночи бросил парень. Не плакала, когда помирала от боли при аппендиците. Не плакала, когда чуть не завалила итоговый экзамен. И вчера не плакала тоже. Вместо этого налила в огромную кружку крепкий кофе, включила ноут и до трех ночи работала, работала, работала, пока не свалилась без сил там же, где сидела. И вот теперь разгребаю последствия. Холодные патчи под глаза, горячий бутер – в рот, волосы – в гульку.

“Мишка, сегодня в пять на пристани. Не забудь”, – и счастливый влюбленный смайлик, от которого снова начался приступ тошноты.

Стоило только Стасу уйти вместе со своей Катюшей, я жестом позвала официанта, а после одним движением опрокинула в себя стопку коньяка. Это Юлька не любит крепких напитков, хотя, кажется, с появлением в ее жизни Костика и это изменится. Горло обожгло до слез – вот те единственные слезы, что были мне доступны. Я вытерла рот тыльной стороной ладони и, расплатившись, протиснулась между танцующих парочек к выходу.

Домой брела медленно, пиная носками старых кроссовок пивные банки и прочий мусор, что попадался под ноги. Вечерняя прохлада ознобом прошибала кожу, и я ежилась, жалея, что не взяла с собой бомбер или джинсовку. Кто же знал, что мой лучший друг, вечно щедро дарующий кожанку с широкого плеча, в этот раз не мне подставит плечо? Я уже подошла к своей новостройке, снова стоящей в тумане без света фонарей, расправила плечи, втягивая носом запах моря, что принесло с порывом пронизывающего ветра, когда зазвонил телефон и Юлька, не скрывая счастья в голосе, затараторила:

– Мишка! Знаешь что?

– Что? – раздражение спрятать не получилось. Если бы не Юлька и ее драный кот, мы бы со Стасом не поссорились из-за Катюши. Потому что вместо встречи с ним, сидела бы у Юльки в гостях и красила засохшим лаком ногти, выслушивая хвалебные оды новому возлюбленному. – Свидание прошло на ура? Завтра идете подавать заявление в ЗАГС?

Но она моего раздражения даже не заметила.

– Да нет, свидание отменилось. Костик очень занятой человек, сама понимаешь. Зато он согласился завтра познакомиться с тобой! Ты как, свободна? Ну скажи, что свободна! Я уже обо всем с ним договорилась, тебе только приехать надо!

Я закрыла глаза, считая до десяти. Когда уже этот гребаный день закончится?! Юлька променяла меня на парня, который мне уже не нравится. Я поссорилась со Стасом, и впервые за столько лет дружбы он ушел, не помирившись со мной. А Костик этот, из-за которого наша давняя традиция была нарушена, даже не нашел времени на эту дуреху. Ну не глупая ли? И мне еще надо с ним знакомиться?

– А ты уверена, что он и завтра встречу не отменит? – язвительно осведомилась я, продолжая стоять под домом и глядеть в почерневшее небо. Тело, привыкшее к температуре, уже не чувствовало холода. Только опустошение. Да и тело ли?

– Он уже оплатил бронь! Представляешь…

– Ресторан? – перебила ее, доставая из кармана ключи от домофона.

– Круче! Яхта! Нет, ну ты представь только!

– Ага, представила. Супер.

Сил изображать радость больше не осталось. Да и зачем, я на яхте, что ли, никогда не была? Тоже мне, богач выискался.

– Так ты придешь? – не отставала от меня Юлька.

И что мне было делать? Надо хоть посмотреть на этого очередного принца и убедиться, что приковать Юльку в подвале наручниками силенок у него не хватит.

– Приду.

– Хорошо! Тогда завтра встретимся! И Миш… Не нападай на него, пожалуйста. Я, кажется, влюбилась, – добавила она уже тише.

– Не переживай. Я не питаюсь принцами.

И, попрощавшись, отключилась.

А потом было очень много кофе и работы. Только так я могла заглушить мысли, что никак не хотели покидать больной головы, тараканами устраивая перебежки внутри черепушки.

“А вдруг Стас больше никогда меня не простит?”

“А вдруг Шепелев никогда больше не придет?”

“А вдруг я сама в него влюбилась? Снова…”

“А вдруг мой друг влюбится в эту клушу Катюшу?”

И еще сотни всяких разных “вдруг”, пугающих до дрожи. И я не знаю, чего боялась сильнее. Поэтому литрами хлестала кофе, пока глаза не заслезились от усталости, а виски не начали взрываться огнем при любом движении. Теперь же я, скривившись, смотрела на Юлькино сообщение и вяло жевала бутер, не желая собираться на встречу.

Не дождавшись ответа, она позвонила. Я несколько секунд уговаривала себя не принимать вызов, переодеться в пижаму и, укутавшись в плед, завалиться спать, проваливаясь в спасительное ничегонечувствование. Но совесть взяла верх. Как всегда с Юлькой. Если бы не она, я бы и знать не знала значения этого слова. И вот уже указательный палец смахивает значок звонка в сторону и включает громкую связь.

– Мишка, ты спишь, что ли?

– Сплю, – ответила хрипло, продолжая выхлебывать очередную кружку кофе. Как бы передоз не получить.

– А чего спишь? На часы смотрела? Уже давно время обеда прошло.

– Работала почти всю ночь, чтобы уделить время вечером тебе, твоему принцу и яхте.

– Ааа… Ты как, сама доберешься? Меня Костик хочет забрать и на машине вместе поехать. Ты можешь Стаса взять, если хочешь.

Я закусила губу, чувствуя, что в носу начинает щипать от невыплаканных слез. Да уж, Шепелев просто спит и видит и меня, и яхту. Сглотнула ком в горле и, прокашлявшись, ответила:

– У него смена сегодня, не сможет.

– Дааа…? Жалко. Так как, ты одна доедешь? Знаю, сама думала, что мы пойдем с тобой вместе, но Костик…

– Доберусь, – оборвала никому не нужные оправдания. И правда доберусь, мне же не пять лет, в конце концов.

– Тогда встретимся на пристани через… – секундная задержка, и Юлька бодро продолжила: – Через три часа.

– Да, бывай. Пошла марафет наводить.

И отключилась.

Сразу же нырнула в свой небольшой шкаф, соображая, что надеть. Не то что бы мне хотелось впечатлить этого Костика, но и расстраивать Юльку, натягивая растянутую и заляпанную краской футболку, я не желала.

Десять минут поисков, и на диване валялась одежда. Или, как говорит детвора, мой модный лук. Белый топ без бретелек, комбинезон из грубой джинсы и серый бомбер. Останется заплести волосы в две косы, надеть длинные серьги, подвести глаза бирюзовым и мазнуть гигиеничкой губы. А значит, есть еще несколько часов на сон.

К пристани я подходила с большой неохотой, все время глуша в себе желание развернуться и уйти, пока не стало поздно. Но Юлька редко с кем из парней успевала меня знакомить, а потому я просто не могла проигнорировать ее просьбу.

В городе было душно, но на побережье дул пронизывающий ветер. Посеревшее небо не предвещало ничего хорошего, да и прогноз обещал на выходные штормовое. Но, видимо, для любви преград нет. Оставалось надеяться, что мы не станем уходить далеко от берега. Костику я не доверяла.

– Мишка! Мы тут!

Обернулась на крик. Юлька, как всегда, выглядела принцессой. Распущенные волосы, макияж, легкий нарядный сарафан и каблуки. Даже представить боюсь, как она ковыляла на них от парковки до пристани по песку. А рядом, по-хозяйски притянув ее за талию, стоял Костик. Весь такой прилизанный, одетый с иголочки и оглаживающий подругу маслянистым до отвращения взглядом. Так, Мишка, держи себя в руках и не порть вечер. Мало ли что могло тебе показаться… Может, у него просто конъюнктивит, вот глаза и блестят от капель. А то, что на Юльку слюной капает – так чего бы и не капать, раз Юлька такая шикарная. Тут у любого язык на бок от восторга будет.

– Привет!

Я ускорила шаг, бросаясь вперед и пытаясь обнять подругу. Костик же даже не потрудился сделать шаг в сторону. Вот тебе и принц.

– Привет! Костя, знакомься, это Мишка – моя лучшая подруга! Мишка, это Костя!

Этот блохастый окинул меня с ног до головы внимательным взглядом и еле заметно скривил губы.

– Почему Мишка? Вроде девчонка, хотя… В нынешнее время и не разберешь, кто есть кто. Но, крошка, – меня передернуло, а он коснулся губами Юлькиного виска в легком поцелуе, – я против твоей дружбы с парнями. Даже если они носят милые косички.

Я опешила. Не успела ни слова сказать, а уже стою, словно облитая помоями. А Юлька только засмеялась и, еще теснее прижавшись к своему принцу, толкнула его острым локотком в бок.

– Костя! Вряд ли Мишка оценит твой юмор сейчас, когда вы еще толком не знакомы.

Ну… Если это юмор, то я балерина. Вдох. Выдох. Может, все не так и плохо. Вечер продолжается.

Мы поднялись на яхту. На носу находилось джакузи. Наверно, было бы приятно погрузиться в теплую воду, греясь в солнечных лучах под шелест волн… Но сегодня не было ни солнца, ни тепла. Поэтому мы прошли дальше. Костик, властно обхвативший Юльку, даже не думал ее отпускать, и она послушной овцой тащилась за ним следом, иногда бросая на меня через плечо виноватые взгляды. А я уже чувствовала себя третьей лишней. На главной палубе располагалась зона для отдыха с мягкими диванчиками и низкими столиками из темного дерева. Я опустилась на диван, проваливаясь в подушки, и жадным взглядом окинула закуски и напитки. Что ж… Этот Костик явно не дворовый блохастый, цену себе знает. Тут только вино стоит столько, сколько мне на одном заказе не заработать.