Королевство шелка и стали

– Не думаю, что мне нужно твое разрешение, чтобы выйти из комнаты. Если ты это не одобряешь, я могу пойти сама.

На секунду в его глазах мелькнуло потрясение. Похоже, моя дерзость не вписывалась в его представление о больной и слабой Кэролайн. Ну и хорошо. Пора начинать видеть во мне человека с собственными желаниями и потребностями.

– Вы не можете идти, – произнес он, делая ударение на каждом слове.

– Правда? А что я делаю сейчас?

Стараясь не выдать, что у меня все еще дрожат ноги от слабости, я медленно подошла к шкафу. Нужно было одеться во что-то, более подходящее для прогулки.

Когда я открыла тяжелые створки, меня обдало пыльным запахом залежавшейся одежды. Я бы с удовольствием покопалась в гардеробе принцессы, рассматривая наряды, но сейчас на это просто не было сил. Я вытащила первое попавшееся платье и обернулась: Алек все еще стоял у дверей, словно каменная статуя. Он не шевелился, и лишь на его щеках играли желваки. Мое непослушание настолько вывело его из себя?

– Хочешь посмотреть, как я переодеваюсь, капитан? – спросила я тоном, сочащимся ехидством и сладостью.

Алек вздрогнул, будто приходя в себя, и вылетел из комнаты. Я была уверена, что еще не скоро его увижу. Похоже, я наконец-то смогла лишить равновесия этого холодного, безразличного мужчину. Он смутился или просто разозлился, что я не желаю слушаться его приказа?

Я собиралась медленно, стараясь сэкономить силы и не делать резких движений, чтобы не закружилась голова. Удивительно, но я и правда чувствовала себя гораздо бодрее. Совсем недавно меня пугала даже мысль дойти до окна, но сейчас я самостоятельно влезла в простое синее платье, которое, к счастью, оказалось без корсета и сложной шнуровки. Взглянула на себя в зеркальце. Да, этой коже не помешает солнечный свет.

На туалетном столике я обнаружила огромную шкатулку, доверху заваленную украшениями. Любительница всего блестящего внутри меня возликовала. Тут было так много всевозможных заколок, перстней, бус и сережек, что у меня разбежались глаза. Пообещав себе, что обязательно покопаюсь тут и все примерю, я взяла сверху небольшую брошку в виде ласточки. Кажется, она была самым простым украшением здесь, сделанная из серебра без драгоценных камней. И в то же время, самой элегантной. Решив, что она идеально подходит образу Кэролайн, я прикрепила ее на платье и снова глянула в зеркало. Хороша.Я выглядела так, будто последние пару лет не покидала этой душной комнаты. Может, так и было?

Подойдя к двери, я осторожно толкнула ее, чувствуя, что собираюсь ступить в новый мир. Так оно и было. За пределами комнаты травяной запах лекарств был не таким навязчивым, и я с удовольствием вдохнула свежий, чистый воздух. От стены отделилась тень.

– Ты не ушел? – удивилась я, глядя на Алека, который снова в привычной манере сканировал меня взглядом. Его глаза задержались на моей груди чуть дольше, чем следует, но я поняла – он просто смотрит на брошку.

– Как я мог уйти, – глухо отозвался он. – Моя задача – заботиться о миледи.

Он не подтвердил и не опроверг мое предположение. В холодной полутьме коридора его лицо казалось еще более серьезным и строгим, чем обычно. Но я уже поняла, что это безразличное спокойствие – лишь маска, которую он почему-то надевает каждый раз, когда видит меня. Как же мне хотелось ее снять!– Тебя будут ругать? – догадалась я. – За то, что ты позволил мне выйти из комнаты?

– Кто приказал тебе заботиться обо мне? – спросила я, делая пару медленных шагов вперед. Я специально держалась возле стены, чтобы схватиться за нее, если начну падать, но внезапно Алек подошел ко мне и подал руку.

– Ваша матушка, – произнес он, когда я несмело взялась за его локоть. Алек казался несокрушимой башней, способной устоять, какие бы удары ни приготовила для него судьба. Рядом с ним я чувствовала удивительное спокойствие и защищенность, но проклятый разум опять подбросил мне картины: я лежу, распластанная по кровати, а он нависает надо мной, вжимая в простыни сильным разгоряченным телом.

Поджав губы, я опустила взгляд в пол, продолжая неторопливо идти.

– Я имею в виду вашу матушку, – неожиданно объяснил Алек. – Не королеву Изольду.

Получается, это две разные женщины? Если королева мне не мать, то я все-таки не принцесса? И куда делась моя настоящая мама?

От этих мыслей у меня закружилась голова, и я споткнулась, но Алек продолжал поддерживать меня, медленно идя рядом. Я опиралась на его руку, понимая, что даже моя писательская фантазия зашла в тупик. Я не представляла, какие вопросы задавать, чтобы они не звучали безумно.

Мы шли по огромному незнакомому коридору, который был словно из сказки: высокий потолок, каменные стены, от которых отражалось гулкое эхо наших шагов, и множество картин в старинных рамах. Я старалась не слишком-то их рассматривать, – настоящая Кэролайн наверняка знала это место наизусть и ее не интересовали портреты предков.

Из узких длинных окон почти не проникал свет. Мы неторопливо вышли на улицу, сопровождаемые удивленными взглядами слуг. Они почтительно кланялись мне, но за спиной тотчас начинали шептаться.

– Сколько уже я не выходила на улицу? – спросила я, опираясь о руку Алека.

– Пол года.

Тогда неудивительно, что всех вокруг так потрясло мое появление. Должно быть, они уже похоронили Кэролайн, решив, что та никогда не победит болезнь. Услышав очередное шушуканье слуг, я гордо подняла голову. Пусть они запомнят раз и навсегда: прежней слабой, апатичной Кэролайн больше нет. На ее место пришла Анна, которая никому не позволит отнять свой второй шанс на жизнь.

Будто почувствовав мое настроение, Алек перевел на меня взгляд, рассматривая, как впервые. Мы вышли в сад, и я остановилась, наконец вдыхая долгожданный аромат цветов и вечерней прохлады. Царило позднее лето – еще теплое, но уже свежее, пахнущее чем-то пронзительным и звонким. Я окинула взглядом сад, утопающий в зелени. Казалось, он простирался на многие километры во все стороны. Имение, которое я раньше считала просто огромным домом, оказалось составлено из множества построек. От трехэтажного главного здания, в котором находилась моя комната, тянулись пристройки поменьше. Должно быть, в них жили слуги или придворные. И Алек наверняка тоже жил где-то здесь, иначе как бы он находился рядом круглые сутки?

Мы медленно пошли вглубь сада по дорожке, усыпанной мелкими камушками и опавшими лепестками.

– У тебя есть семья? – не сдержалась я. Алек уставился на меня так, словно не понял, к кому я обращаюсь. Уже через секунду он снова принял безразличный вид и холодно отозвался:

– У всех есть семья, моя госпожа.

Среди цветущих кустов роз показалась лавочка, на которую я опустилась и наконец-то смогла отдохнуть. Непривычное к прогулкам тело ныло и подрагивало от напряжения. Немного помедлив, Алек присел рядом на самый край.– Иногда семьей называют абсолютно чужих людей, живущих под одной крышей, – возразила я.

– С моей семьей все хорошо благодаря вашей матушке, – неожиданно произнес он, прерывая затянувшееся молчание. – Я никогда не забуду ее доброту.

– Ты говоришь про королеву Изольду? – неосторожно уточнила я, и Алек тут же пронзил меня взглядом. Когда мы сидели так близко, его глаза были почти напротив моих, и я могла рассмотреть их штормовую глубину. Не знаю, почему мои слова так его разозлили, но в глазах его бушевал ураган, который он пытался унять, сжав губы в тонкую линию.

– Я говорю про вашу маму, миледи. Про покойную королеву Кристину.

"Покойную", – кольнуло у меня в сердце. Так вот, что случилось с родной матерью Кэролайн. Королева Изольда была лишь мачехой, поэтому все так удивлялись, когда я называла ее мамой.

– Мне жаль, – вдруг произнес Алек, и в его голосе впервые скользнула незнакомая мне трепетная нежность. – Королева была добрым и благородным человеком.

Я повернулась достаточно быстро, чтобы рассмотреть отблеск грусти на его красивом лице. Что связывало его с королевой Кристиной? Неужели они…

Я беззвучно охнула от догадки. Если эти двое были тайными любовниками, неудивительно, что на меня Алек не обращал внимание. Я казалась ему всего лишь девчонкой, не способной сравниться с королевой, которой он так восхищался.

Может быть, мое писательское воображение просто разыгралось, но теперь мне еще сильнее хотелось узнать правду об этом мужчине. Проникнуть под его броню, снять маску и увидеть его обнаженным – во всех смыслах. Интересно, в жизни он отличается от того, что я нафантазировала? Будет ли он грубым, страстным, напористым и сметающим все на своем пути, как ураган? Он будет брать меня жестко, вбивая в простыни и заставляя кричать, не сдерживая голос? А что, если он нежный и чувственный любовник? Он будет ласков со мной. Проникая в меня плавными сильными толчками, он будет смотреть на меня своими невероятными штормовыми глазами и следить, как меняется выражение моего лица с боли на мучительное удовольствие.

На дорожке среди цветочных кустов послышались шаги, и я моргнула, выныривая из мыслей. Я только что фантазировала об этом мужчине, глядя ему прямо в глаза!

Глава 4. Непозволительная роскошь

К нам подошла высокая статная женщина в окружении фрейлин. Я медленно подняла взгляд, скользя по ее роскошному бархатному платью, затянутому на талии корсете и пышной груди, которая едва не вываливалась из выреза. Женщина была красива опасной, порочной красотой и явно это знала. Встретившись со мной взглядом, она сладко улыбнулась, а Алек вскочил со скамейки.

– Кэролайн, дорогая моя! Как я рада тебя видеть.

Я на мгновение замешкалась. Судя по одеждам и прислуге, женщина была знатной дамой или даже…

– Королева Изольда!

Женщина изогнула алые, словно вишни, полные губы в усмешке. Не зная, как вести себя с ней, я хотела встать для поклона, но она меня остановила:

– Что ты, моя милая. Не напрягайся. Вижу, тебе все еще нехорошо.

Я неосознанно приложила ладони к пылающим щекам. Нет, они были такими красными вовсе не от лихорадки, а от фантазий, которые завладели моим разумом.

– Очень жаль, – продолжила королева. – А я-то надеялась, что моя дорогая Кэролайн встанет на ноги к приезду жениха.

Слово упало в тишину сада, как камень в неподвижную воду, поднимая круги потрясения в моей душе. Даже мой писательский мозг, привыкший к таким поворотам сюжета на страницах книг, на мгновение отключился, уступив место первобытной панике. Жених? У этой больной, запертой в четырех стенах девушки, которую я едва знала, был жених?

Я почувствовала, как Алек рядом напрягся. Казалось, он был готов в любой момент броситься в бой, словно сторожевой пес на цепи.

Изольда наблюдала за нами, и ее глаза хищно блестели. Она явно наслаждалась произведенным эффектом. Чего она ждала – растерянности, удивления, радости?

– Не волнуйтесь, – я опустила ресницы, изображая смущение. – Я сделаю все, чтобы встретить его достойно. Простите, ваше величество, после болезни мысли иногда… путаются.

На губах Изольды заиграла торжествующая, полная снисхождения улыбка.

– Ну конечно, дитя мое, конечно. Не волнуйся об этом, – проворковала она, делая шаг ближе и поправляя несуществующую складку на моем плече. Ее прикосновение было холодным, как у змеи. – Забота будущего мужа будет для тебя лучшим лекарством.

Она бросила мимолетный, но острый, как игла, взгляд на Алека. Тот застыл, словно статуя, едва не трескаясь от внутреннего давления. Казалось, она демонстрировала ему его место – место безмолвного стража при будущей жене другого мужчины. Место цепного пса, у которого нет права голоса. Он не смел даже вмешиваться в наш разговор, и Изольда это знала. Алек это знал. Мы все знали.

– Капитан, – ее тон мгновенно стал стальным, приказным. – Думаю, принцессе достаточно свежего воздуха. Проводите ее в покои. Проследите, чтобы она хорошо отдыхала и пила лекарство.

Довольная собой, Изольда кивнула мне и, шелестя юбками, удалилась в сопровождении фрейлин, оставив за собой тонкий шлейф приторных духов и ощущение смертельной опасности.

Мы остались одни. Молчание было оглушительным.

– Пойдемте, госпожа, – наконец произнес Алек.

Я покачнулась, ощущая слабость во всем теле. Прогулок на сегодня и правда было достаточно.Мысли мелькали в моей голове, но я не могла поймать их и взглянуть им в лицо. От Изольды исходила удушающая волна опасности и тревоги. Что во мне говорило – воспоминания Кэролайн, моя собственная интуиция или разыгравшееся воображение? Паранойя женщины, вырванной из своей реальности и брошенной в чужое тело и жизнь? Я сама создавала таких героинь на бумаге: с выверенной до последнего жеста грацией, сладкой улыбкой и хищным блеском в глубине глаз.

– Вам нехорошо, миледи? – Алек замедлил шаг, наклоняясь ко мне. Теперь, когда румянец смущения сошел с моих щек, лицо неприятно покалывало от вечерней прохлады.

– Устала, – честно призналась я.

Алек не стал спорить или уговаривать потерпеть. Он просто окинул взглядом сад и, заметив неподалеку каменную скамью, принял решение.

– Сюда, – его голос был тихим, но не допускал возражений. Я и не собиралась спорить, подозревая, что он может просто подхватить меня на руки и нести так до самой комнаты. Учитывая, как это тело реагировало на простые прикосновения, оказаться в его объятиях было бы пыткой. Сладкой, унизительной, невыносимой пыткой. Поэтому я послушно позволила ему повести себя к скамейке.

Его рука снова легла под мой локоть, и на этот раз я не просто опиралась на нее – я цеплялась, чувствуя, как его твердые мышцы напрягаются под сукном мундира. Каждый шаг давался с трудом, и я была благодарна за эту молчаливую, надежную поддержку.

Опустившись на лавочку, я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Я ожидала, что Алек отойдет на почтительное расстояние, вернется к роли безмолвной тени, но он остался рядом. Просто стоял, высокий и несокрушимый, и его силуэт четко вырисовывался на фоне серого неба. Мы долго молчали, и я использовала эту передышку, чтобы собраться с мыслями.

Мои раздумья прервал едва слышный шорох в кустах.Получается, у меня… У Кэролайн есть жених. Вот только все вокруг знают, что она больна уже долгое время, и выздоровление вряд ли предвидится. Кто в здравом уме захочет жениться на ней? Только если эти двое были давно влюблены друг в друга. Или же жених вовсе не рассчитывал на ее излечение? Его прельстила слабая, но богатая наследница. Для искателей наживы в таких девушках был огромный плюс: титул и деньги останутся надолго, в сама девушка – вряд ли.

Я вздрогнула. Алек рядом едва заметно повернул голову, и его брови сошлись на переносице, когда я медленно наклонилась, протягивая руку. Кот обнюхал мои пальцы и, одобрив, подставил голову. Я начала его гладить, и под моей ладонью заурчал тихий, вибрирующий моторчик.Из-за цветущих роз, мягко ступая по гравию, вышел кот. Обычный дворовый кот – рыжий, с одним порванным ухом и независимым важным видом. Он на мгновение замер, оценивая нас зелеными глазищами, а затем, решив, что мы не представляем угрозы, подошел к скамейке и потерся о мои ноги.

Воспоминание ударило с такой силой, что перехватило дыхание. Мой собственный кот. Толстый, ленивый, черно-белый Лорд, который всегда спал у меня на коленях, когда я писала книги. Запах моего дома, скрип кресла, голоса родителей… Все, что у меня было. Все, что я потеряла и никогда не смогу вернуть.

Я не осознала, что плачу, пока слеза не скатилась по моей щеке, теряясь в кошачьей шерсти. Плотина, которую я с таким трудом возводила внутри себя, рухнула. Одна слеза, вторая, а потом целый водопад. Я зажмурилась, но это не помогло. Слезы продолжали литься, и я совсем ничего не могла с этим поделать.

За такое проявление слабости было неловко и стыдно. И это та Кэролайн, чью силу я собиралась показать? Плачет над котом безо всякой причины. Оплакивает то, о чем никто никогда не узнает: ленивого толстого кота, уютную квартиру с окнами во двор, родителей, с которыми не успела даже попрощаться, мечты стать известной писательницей… Все, что оборвалось в один миг.

Эта его растерянность отрезвила меня лучше ушата холодной воды. Я торопливо смахнула слезы тыльной стороной ладони и даже сумела выдавить слабую, смущенную улыбку. Кот, решив, что с него хватит драмы, махнул хвостом и удалился по своим делам.Слезы застилали глаза, и я не сразу заметила, что Алек склонился надо мной. Он смотрел так, словно столкнулся с явлением, которому не было объяснения в его армейском уставе. Его плечи напряглись еще сильнее обычного, а рука, лежавшая на эфесе меча, сжалась так, что побелели костяшки. Кажется, сейчас ему было бы проще отразить атаку целого отряда, чем сделать один шаг ко мне.

– Капитан, – мой голос был хриплым, но в нем уже пробивались привычные ироничные нотки. – Ты, наверное, не привык утешать плачущих женщин?

Он не ответил, но я заметила, как дернулся его кадык над тугим воротом мундира. Кажется, я попала в точку.

– Молчание – самый громкий ответ, капитан. Значит, я права, – не унималась я, чувствуя, что возвращаю себе контроль над ситуацией. – Какая жалость. А что входит в перечень твоих многочисленных талантов, кроме как мрачно стоять в углу и пугать своим видом садовых котов?

На его каменном лице впервые промелькнуло что-то, похожее на эмоцию. Раздражение. Он перевел на меня тяжелый взгляд.

– Слезы – это роскошь, миледи. В этом замке – роскошь непозволительная. Ваши враги будут только рады их увидеть. Моя обязанность – не утешать вас, а сделать так, чтобы у вас больше никогда не было причин плакать.

Я замерла, пораженная в самое сердце. Вся моя напускная ирония рассыпалась в прах. Он не был бесчувственным истуканом. Он все видел. Все понимал. Он просто смотрел на мир через призму угрозы и защиты, и в его мире для слез не было места. Он защищал меня не от печали, а от тех, кто мог бы этой печалью воспользоваться.

Мы шли обратно к замку в густых серых сумерках. Мои пальцы лежали поверх шершавой кожи его перчатки, и это простое прикосновение ощущалось как самое смелое и запретное действие в моей жизни. Я все еще чувствовала себя уязвимой, непозволительно открывшейся перед ним, пустившей в те уголки души, куда не должна была. Но Алек был слишком хорош в том, чтобы держать дистанцию.

Глава 5. Союзники

Я плыла в полусне, в теплом, вязком мареве, где чужие воспоминания переплетались с моими собственными желаниями. Этот сон не был полностью моим. Я чувствовала это по наивному, нежному трепету, который ему предшествовал, – отголоску тоски настоящей принцессы Кэролайн.

В ее снах Алек был рыцарем из баллад. Высоким, молчаливым защитником, чей профиль она украдкой ловила в отражениях окон, чьи шаги узнавала в гулких коридорах замка. Он был недостижимой, сияющей вершиной.

…Мы в саду – том самом, где гуляли этим вечером. Но сейчас сад окутан туманом, и здесь только мы вдвоем. Я спотыкаюсь о корень старой ивы – деталь, оставшаяся от робких фантазий Кэролайн. Алек ловит меня, как и должен.

Но здесь сон ломается. Перестает быть ее, становится моим.

Вместо почтительного прикосновения к моему локтю через ткань платья, его рука – без перчатки, грубая, с мозолистыми подушечками пальцев – ложится мне на талию и обжигает сквозь тонкий шелк. Он не просто поддерживает меня, а притягивает к себе, медленно и неотвратимо.

В его глазах нет рыцарской заботы. Там плещется темное, голодное пламя, которое я уже видела… или которое только хотела увидеть? Границы стирались.

Я чувствую жесткую ткань его капитанского мундира своей грудью, чувствую жар его тела, запах кожи, дождя и чего-то еще – терпкого, чисто мужского.

– Вы не должны, – шепчу я голосом Кэролайн, испуганным и зачарованным.

– Я знаю, – отвечает он хриплым, низким шепотом, который вибрирует у меня в животе.

Но не отпускает. Наоборот, его пальцы медленно скользят ниже, с талии на изгиб бедра, заставляя меня вцепиться в его плечи, чтобы не упасть. Движение дерзкое, собственническое, абсолютно невозможное в реальности и оттого сводящее с ума. Он наклоняется, его лицо так близко, что я чувствую прерывистое дыхание на своей щеке. Он собирается поцеловать меня.

И в этот момент я просыпаюсь. Не с привычным толчком, вырывающим из вязкой дремы, а так, словно медленно всплыла на поверхность теплого, глубокого моря этого сна. Солнце, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, чертило золотые полосы на ковре. Призрачное тепло ладони все еще горело на моем бедре.

Я села на кровати, чувствуя, как колотится сердце. Сон отступал неохотно, оставляя за собой пустоту. Этих прикосновений было мало, безумно мало. И разум, и тело жаждали продолжения – жаркого властного поцелуя, собственнических прикосновений его грубых, но умелых рук. Теперь у меня не осталось сомнений: Кэролайн была влюблена в своего стража. А я… я желала его. Это были два совершенно разных чувства, которые сплелись в одно дикое, взрывоопасное наваждение. Я невольно охнула, натягивая одеяло выше: еще до того, как вошла Агнесса с подносом, по комнате разлился тяжелый запах лекарства.

Третий день я тайком выливала отвратительный целебный бульон в горшок с умирающим фикусом. И третий день я чувствовала себя живым человеком.Так странно… С тех пор, как я перестала его пить, мне не стало хуже. Скорее, наоборот, – в тело возвращалась давно утраченная сила, и туман в голове рассеивался.

Агнесса вошла, впуская в комнату шум из коридора. Это была не обычная утренняя суета прислуги, а что-то более торопливое: приглушенные возгласы, быстрые шаги, звяканье шпор. Я села на кровати, прислушиваясь.

– Агнесса, что за переполох?

– Прибыл гонец, принцесса. Господин Джулиан Арси будет здесь к вечеру, – ответила она, ставя поднос на столик у кровати. – Королева Изольда распорядилась устроить бал в его честь. Сегодня.

Сегодня? Мое сердце пропустило удар. Так скоро. Я оказалась совершенно не готова.

– Вам нужно подкрепиться, – Агнесса пододвинула ко мне миску с дымящейся густой жижей. Запах ударил в нос – горьковатый, с приторной нотой каких-то трав. Запах моей слабости.

– Спасибо, я выпью позже, – я отстранилась, стараясь скрыть отвращение.

Агнесса не шелохнулась.

– Вам надо выздоравливать. Ее величество велела, чтобы я проследила, как вы примете лекарство.

Ее голос был ровным, но в нем прорезались новые, стальные нотки. Я застыла, глядя на нее. Проследила? Раньше она просто оставляла миску и уходила, но после нашей встречи с Изольдой что-то изменилось. Она поняла, что я уже не та слабая безропотная девушка, обессиленная из-за болезни? Тревога неприятным холодком скользнула по спине.

– Почему? – спросила я как можно невиннее.

– Таков приказ, миледи. Для вашего же блага.

Наши взгляды встретились. Это был ультиматум. Она не уйдет, пока я не выпью эту дрянь. И если я не выпью, она тут же доложит Изольде. Моя маленькая тайна, мой хрупкий мир, построенный на возвращающейся силе, рухнет в один миг.

Я взяла миску. Теплая керамика казалась тяжелой, как свинец. Поднесла ее к губам, уже чувствуя тошноту…

В дверь отчетливо, но негромко постучали.

– Войдите, – выдохнула я, благодарная за любую отсрочку.

На пороге возник Алек. Высокий, прямой, в парадной форме изумрудного цвета, так подходящей к его глазам. Но на меня он даже не взглянул.

– Агнесса, – его голос был низким и ровным, как течение спокойной реки. – Тебя ищет ключница. Что-то срочное с поставками белья для гостевых покоев.

Лицо служанки на мгновение дрогнуло. Она явно была в замешательстве, разрываясь между приказом королевы и распоряжением капитана королевской стражи.

– Скорее, – поторопил Алек.

– Сию минуту, капитан, – она сделала книксен и, бросив на меня быстрый, недовольный взгляд, выскользнула за дверь.

Как только она удалилась, в комнате повисла тишина, густая и звенящая. Я медленно опустила миску на столик. Белье ? С каких пор капитан стражи интересуется подобными делами? Я подняла глаза на него. Он все так же неподвижно стоял на пороге, бесстрастный и холодный, как статуя.

Солгал? Алек что-то знал или хотя бы догадывался? Неужели он тоже что-то подозревает?

Он смотрел куда-то поверх моей головы, будто давая мне мгновение прийти в себя. Затем едва заметно кивнул, словно подтверждая невысказанный договор между нами, и тихо прикрыл за собой дверь, оставив меня наедине с нетронутым ядом и новой, опасной мыслью, что я в этой клетке, возможно, не одна.

Тишина в комнате давила, но не враждебностью, а напряженным ожиданием. Я смотрела на миску. На этот раз я не просто вылила ее содержимое в горшок с фикусом. Это был ритуал, символический акт, совершенный под защитой его лжи. Я медленно наклонила миску, и густая, дурно пахнущая жидкость впиталась в землю, удобряя мою свободу.

Поставив пустую миску на поднос, я обернулась.