Саныч и пол-литра

– Вот, – она протянула мятую стодолларовую купюру, – это вам за спасение Мурзилки, и не отказывайтесь – обижусь.

Затем снова глянула на полицейских.

– Ещё вопросы?

– Нужно оформить бумаги, – начал было полицейский.

– Вот моя визитка, вызывайте по повестке, остальное без меня, пожалуйста. Видео произошедшего, как я понимаю, тут насобирается куча.

Она уселась на водительское место, демонстративно пристегнула ремень безопасности и, плавно тронувшись, поехала на скорости двадцать километров в час.

– Так же нельзя, – с растерянным видом посмотрел на коллегу Бабаренко. – Нужно эвакуатор вызвать и на штрафстоянку…

Тот, успев взглянуть на визитку, лишь махнул рукой, кивком головы давая понять, что им тут больше делать нечего. Нет заявления – нет происшествия. Остальное в участке.

Народ стал расходиться. Саныч нагнулся и поднял валявшуюся у дороги визитку. Маркова Марина Изольдовна. Старший секретарь. Компания «СовНед».

Глава 4

2010 год.

Внутреннее убранство так трагично открывшегося головного офиса корпорации по спасению архитектурного наследия России и получения от этой недвижимости прибыли поражало своей новизной и шиком. Хромированный блеск, местами приглушенный удачно вкрапленной позолотой, стекло и льющийся свет – все говорило о процветании и технологичности. На первом этаже, где располагался просторный ресепшен с мраморной стойкой и зоной ожидания, царила оживленная атмосфера. Огромные золотые литеры "Historical House Corporation of Russia", намертво вмонтированные в стену из темного мрамора, сразу внушали трепет и подобострастие перед статусом этого заведения. Прозрачные, причудливой формы лифты, словно капсулы будущего, бесшумно скользили вверх и вниз, доставляя сотрудников на разные этажи.

Кашина пронзило чувство неловкости. Он, конечно, слышал о баснословных доходах этой корпорации, но увиденное превзошло самые смелые ожидания. Если бы все это великолепие было вульгарным, утопающим в позолоте и кричащих стекляшках, майор чувствовал бы себя увереннее. Ему до оскомы надоели пафосные ночные клубы с женоподобными завсегдатаями, стриптиз-притоны для престарелых богачей и подпольные казино. Но тут даже самые фешенебельные торговые центры столицы блекли в сравнении с холодной, выверенной до мелочей роскошью.

– На какое время у вас назначена встреча и с кем? – приветливо поинтересовалась девушка на ресепшене, одарив его милой улыбкой. Лишь намётанному глазу следователя было заметно, как мимолетная оценка скользнула по его внешнему виду, определяя финансовую состоятельность.

– Я на ознакомительную экскурсию, – с нескрываемым изумлением, словно провинциальный зевака, впервые увидевший живого слона, пролепетал Савелий Игнатьевич. – Моя фамилия Васин, Артем Романович. Я должен быть в списке.

Он позаботился об этом заранее, как только узнал о возможности проникнуть инкогнито в это святилище самой быстрорастущей корпорации России. График экскурсий был расписан задолго до торжественного открытия офиса, а места раскупались словно биткоины на пике популярности. Кто мог тогда подумать, что это обернётся таким событием. Вместо формального ознакомления теперь предстояло выявить и наработать внутренние источники полезной для следствия информации и собрать как можно больше сведений, недоступных для обычных работников.

– Всё верно, – продолжала улыбаться девушка. Кашин заметил, что её взгляд стал снисходительно сочувствующим. Но разве это что-то значит, если тебе улыбается такая красотка? Тем более она даже не удосужилась проверить его паспорт. Огромное упущение в такие неспокойные дни.

Когда группа "туристов"собралась в полном составе, гид начала обзорную экскурсию, методично забивая их головы справочной и исторической чепухой. Майор же, не теряя времени, изучал здание этаж за этажом.

В основном тут царили открытые пространства, залитые мягким светом, льющимся сквозь панорамные окна с видом на раскинувшуюся внизу Москву. Рабочие места разделялись тонкими стеклянными перегородками, создавая ощущение простора и вместе с тем обеспечивая иллюзию приватности. Живые растения в кадках и вазонах вносили в строгий интерьер нотку свежести и домашнего уюта.

Разумеется, не все этажи были доступны для осмотра. И это было вполне ожидаемо, но и увиденного было достаточно. В кафетерии на 12-м этаже было шумно и оживленно. Кофемашина утробно урчала, а сотрудники, расположившись за столиками, оживленно обсуждали последние новости. Экскурсантам дали полчаса свободного времени для дегустации особого сорта кофе, по спецзаказу готовящегося для этого офиса, осмотра города с высоты птичьего полёта и, при согласии самих служащих, расспросить у них о работе, строго наказав не затрагивать тему похищения президента корпорации.

Настало время для Кашина действовать.

Он, отделившись от группы, присел за столик неподалеку от двух молодых сотрудниц, увлеченно обсуждавших что-то достаточно громко. Ему удалось уловить обрывки фраз: "важный проект", "нереальные сроки", "премия", "господин Удальцов"и "самодур". Отличная зацепка. Он не спеша отпил кофе, оценивая его вкус и одновременно стараясь выглядеть как обычный посетитель.

– Простите, дамы, – обратился он к ним, слегка улыбаясь. – Не хотел вам мешать, но у вас тут так оживленно. Не могу не поделиться эмоциями. Я просто восхищен вашей компанией. Такое ощущение, что попал в фильм о будущем. Интерьер просто великолепен. Это же новая концепция расширенного пространства, что сейчас становится очень модным в Европе?

Девушки удивленно посмотрели на него, но не отказались от разговора. Одна из них, темноволосая и с пирсингом в носу, представилась Алиной. Вторая, рыжеволосая, назвалась Леной.

– Ну да, у нас тут замечательно, – ответила Алина, иронично усмехнувшись. – Было, в планах, до того дня, как…

Кашин, почувствовав подходящий момент, с сочувствием проговорил:

– Да, слышал про открытие. Газеты только об этом и писали. Я понимаю, наверное, сейчас все на взводе. Трудно сосредоточиться, когда такое происходит. А что именно изменилось после этого дня? Стало больше работы, проверок, или что-то еще?

– Да не то слово! – вмешалась Лена.

Всё, рыбки клюнули, Кашину оставалось только внимательно слушать и вылавливать из потока наболевшего ценную для него информацию.

***

Поливайко припарковал видавшую виды Lady у служебного входа. Заглушил двигатель, поставил на ручник и, выбравшись наружу, нажал на кнопку брелока. Скорее по привычке, чем из-за реальной необходимости, он окинул взглядом окрестности, прежде чем направиться к неприметной серой двери.

– Опять вы? – устало вздохнул Бураков, начальник отдела безопасности. – Что вам ещё от меня нужно? Я уже всё рассказал. Мужиков моих уже уволили, они тоже всё в подробностях под протокол вам описали. Ничего нового не появилось.

– Я понимаю, что вы устали от всего этого, – участливо ответил старший лейтенант, – но поймите и вы, мы тоже работаем. Да, наше упорство раздражает и напрягает, но в этом и залог успеха.

– Да всё я понимаю! – отмахнулся седовласый мужчина.

Поливайко с уважением относился к таким личностям. Бураков прошел Чечню, после ранения его комиссовали, и он сумел найти себя, организовав из однополчан охранное агентство. Поначалу было нелегко, разговоры и воспоминания об общем прошлом не способствовали дисциплине. Пришлось провести ряд серьёзных разъяснительных бесед и проредить ряды дорогих ему по военным подвигам товарищей. Но Василий справился. Его команда стала очень востребована в Москве. Поэтому неудивительно, что в конечном итоге они подписались работать на Удальцова.

– Ребят ваших жалко! – посочувствовал Поливайко. – Они профессионалы. Хоть и не успели защитить Удальцова, но по горячим следам смогли выследить джип.

– А толку? – Бураков стукнул кулаком по столу. – Похитители вместе с президентом успели скрыться, не оставив никаких следов!

– Почему никаких? – возразил Никита. – Удалось же установить, откуда камуфляж и сам джип.

– Конечно, – Бураков скривился в усмешке, – по специально оставленным в салоне поддельным паспортам и номерам, снятым перед похищением и брошенным как насмешка всем нам – вы определили, где и за какие деньги всё это было взято в аренду и на какое имя! Отличная работа, опер!

– Ладно, я понял, – опустил глаза Поливайко. – Я вот что к вам зашёл. Хотел узнать, зачем вас вообще Удальцов нанял, если ему охрана и не нужна вовсе? Даже при своем физическом присутствии, по его же словам, вы ему без надобности. Он что, бессмертным себя чувствовал?

– Ах, вот что тебя, сынок, заинтересовало! – с каким-то скрытым сарказмом обрадовался Василий. – Я всё ждал, когда же меня об этом спросят. Ладно ты, зелёный еще, а твой босс, следователь Кашин? Он-то матёрый волк. Наверное, тебя так натаскивает. Ладно, так и быть, помогу тебе на твоём нелёгком поприще, слушай, что расскажу.

Бураков сел за стол, пригласив Поливайко присесть напротив. Тот принял приглашение и, раскрыв ежедневник, приготовился внимательно слушать, делая пометки.

– Как только этот, мать его, ученик Копперфильда впервые появился на совете директоров в Москве, сразу же привлек мое внимание. До этого он обходился без охраны, а вот для Москвы мы ему вдруг понадобились.

– Так вы, получается, совсем недавно стали работать на корпорацию? – удивился опер.

– Малой, ты меня порой удивляешь не по-детски, – выдержав паузу, медленно проговорил Василий, строго глядя на Поливайко. – Вы там в своем отделе чем занимаетесь? Я думал, у вас на каждого из нас уже в первый день досье было собрано со всеми подробностями и тайнами, компрометирующими нас.

– В том-то и дело, что вы уже несколько лет числитесь в штате корпорации, – ответил Никита, доставая из планшета распечатку из базы данных. – Вот, смотрите. "Бураков Василий Петрович, начальник отдела безопасности, дата приема на работу: 15.07.2018".

Тут же он спохватился и решил не торопиться, убирая планшет обратно в сумку. Зачем раскрывать все карты сразу?

– Как несколько лет? – теперь пришло время старому солдату искренне выказать непонимание. – Это невозможно. Дай глянуть! Такие решения принимаются непосредственно мной!

– Видимо, это не так, – с сочувствием проговорил Никита, всё же позволив ознакомиться с документом. – Кто-то каким-то образом смог провернуть это дело за вашей спиной.

– Я разберусь с этим, – гневно прошипел Бураков.

– Только не рубите с плеча, прошу вас! – спокойно попросил Никита. – Не спугните крупную рыбу. Тут осторожность и хитрость разведчика нужна, понимаете меня?

– Не учи деда, сынок, – коротко ответил Василий.

– Итак, вернемся к первому вашему знакомству с Удальцовым, – напомнил молодой опер. – Почему вы назвали его учеником Копперфильда?

– Да он появляется из ниоткуда и так же исчезает. Нам сообщают, где мы должны его ожидать. Это всегда многолюдные места: вокзалы, большие площади, скопления туристов, театры, стадионы, в то время, когда они заполнены до предела. Он выныривает из толпы, одетый в неприметную одежонку, и мы везем его в какой-нибудь отель среднего класса. Он там переодевается, и тогда уже при полном параде предстаёт перед подчиненными. Так же и потом происходит, только в обратном порядке. И ни разу не выбирает одну и ту же локацию. Благо Москва может себе позволить эту блажь.

– Очень интересное наблюдение. Почему вы об этой необычной особенности сразу не рассказали?

– А потому, что я привык говорить то, о чем приказывает командир! – с болью в голосе тихо проговорил Бураков. – Знаю, что я уже не на войне, но ничего не могу с собой поделать.

– Знакомо, – с пониманием отреагировал Поливайко. – У меня отец тоже в горячих точках побывал. Но вы так и не смогли выяснить, где он скрывается?

– Нет, – глухо ответил глава охранки. – Удальцов умело обходит камеры, находит мертвые зоны и словно растворяется.

– Ещё один вопрос, – Никита на минуту задумался. – А указание, что ему в день официального открытия головного офиса достаточно двоих телохранителей, дал сам Удальцов лично?

– Да, – тут же ответил Бураков.

Никита обратил внимание, что этот ответ прозвучал слишком быстро. При этом в голосе прозвучала сталь. На этот вопрос Бураков отвечал уже не раз, и всегда его голос был непоколебим, словно говорит не человек, а робот, искусственный интеллект.

– Спасибо за уделенное мне время, Василий Петрович! – Поливайко закрыл ежедневник, поднялся и протянул ему руку. – Простите, что вам пришлось опять пережить неприятные моменты прошлого.

– Да чё там, работа у вас такая, понимаю, – зажав, словно в тисках, протянутую кисть, понимающе ответил Бураков.

Он проводил молодого оперативника до выхода и, отчеканивая шаг, удалился. Только теперь Поливайко позволил себе сморщиться от боли и потереть ноющую ладонь.

– Железный дровосек! – простонал он, направляясь к своему автомобилю.

– Савелий Игнатьевич! – заговорил по телефону Никита, всё ещё потирая руку, – вы ещё на месте?

– Вы ошиблись номером, я не знаю никакого Савелия Игнатьевича! – прозвучал ответ, и на том конце сразу бросили трубку.

– Бляха-муха! – выругался молодой оперативник. – Так тупо опозориться! Это же начало первого курса! Всё из-за усердного рукопожатия, мать его за ногу!

Он достал старую, ещё финскую Нокию, которую использовал для непрослушивающейся связи, и снова набрал номер Кашина.

– Алло, – раздражённо проговорили на том конце.

– Уважаемый абонент, – стараясь говорить механическим голосом, заговорил Никита, – ваш тариф "Восточный"через три дня перестаёт обслуживаться вашим оператором. Предлагаем подключить новый, выгодный тариф "Двойной". Подробности можно узнать у вашего оператора или на официальном сайте Теле2. Если вас заинтересовало наше предложение… Никита услышал короткие гудки и довольно ухмыльнулся.

Кашин всё понял. "Восточный"– значит, речь идёт о Буракове. "Двойной"– есть два договора, отличающиеся друг от друга. "Три дня"– срочно проверить.

Для Поливайко же короткие гудки означали: "Принято. Действуй самостоятельно".

Он, улыбаясь, нырнул в Lady и вырулил на трассу. Ему предстояло успеть проделать много работы.

***

Кабинет тонул в густеющем полумраке надвигающейся ночи. Два массивных стола, словно пережиток советской эпохи, стояли друг напротив друга. Винтажные стулья с высокими спинками и упругими сиденьями хранили отпечаток времени, но не утратили своего комфорта. Стеллаж, возвышавшийся во всю стену, плотно укрылся рядами папок с разноцветными корешками, отмеченными буквенно-цифровыми кодами. Венцом этой аскетичной обстановки служил миниатюрный бронзовый бюст Сталина, словно незримый символ власти и порядка.

Поначалу эта атмосфера давила и раздражала молодого офицера Никиту Николаевича Поливайко, только что прибывшего по распределению в помощники к майору Кашину. Он привык к современным, залитым светом кабинетам с кондиционерами, к лёгким металлическим стульям, к архивам, изучаемым на мониторе компьютера под аромат свежесваренного кофе. Здесь же царил дух прошлого века. Воздух казался густым, пропитанным запахом махорки и кирзовых сапог. Но со временем старший лейтенант смирился. Даже начальство не смогло убедить прожжённого коммуниста следователя обновить кабинет, что уж говорить о его робких попытках. Савелий Игнатьевич пользовался огромным авторитетом. Не зря на всех входящих в кабинет сурово взирал бронзовый лик вождя. Поливайко не раз задавался вопросом, не потомок ли его босс самого Сталина. Теперь же эта особенная атмосфера, напротив, помогала сосредоточиться, не отвлекаясь, размышлять, выстраивая логические цепочки мотивов и возможностей подозреваемых, прокручивать хронологию событий и заострять внимание на мельчайших деталях, кажущихся несущественными.

– Так, что мы имеем? Коперайнен Марина Изольдовна. Это её девичья фамилия? Она что, до сих пор не замужем? – удивился Никита, – ей же уже сорок лет! Она 1970 года рождения! Странно, так что там дальше? Окончила в 1993 году юридический факультет МГУ, и в этом же году поступила на работу к Маркову в качестве секретаря. Хм, необычный выбор профессии, учитывая образование. Почему именно в "СовНед"? Там у них что, мёдом намазано?

Молодой человек усмехнулся, вглядываясь в её старую фотографию.

– Название странное, какое-то неблагозвучное, – поморщился он. – В этом же году к ним устроился Удальцов Сергей Борисович на должность креативного директора.

Поливайко присвистнул.

– Не хило так, сразу какое кресло занял. Точно Копперфильд! И с его приходом фирма стала разрастаться с бешеной скоростью, словно созревшее дрожжевое тесто, поглощая мелкие предприятия и конторы. И должность Марины Изольдовны росла вместе с ней. Старший секретарь, замначальника секретарского корпуса, директор. Головокружительная карьера после появления Удальцова. Вот тут нужно разобраться. Как они связаны между собой? Любовники? Дальние родственники? Надо запросить архивы паспортного стола и ЗАГСа.

Никита Николаевич отложил дело и потёр уставшие глаза. Встряхнув головой, он потянулся за другой папкой.

– А вот с Марковым совсем глухо, – вздохнул молодой специалист, беря в руку официальный ответ из архива. – Дело находится под грифом "секретно", доступ к нему возможен только по запросу администрации президента Российской Федерации. Чувствую я, что мы полезли в очень серьёзные политические игры. Как бы нам это боком не вышло.

Взгляд невольно упал на бронзового Сталина. Поливайко усмехнулся про себя. Что бы сказал вождь народов, увидев, как его потомки копаются в грязном белье партии, вместо того чтобы строить светлое будущее? Наверное, расстрелял бы всех, не разбираясь. Но времена изменились, и теперь приходилось кропотливо собирать по кусочкам мозаику правды, рискуя стать новыми "врагами народа", чтобы хоть как-то приблизиться к истине.

За окном окончательно стемнело. Кабинет освещала лишь настольная лампа, бросая причудливые тени на стены. В этой полутьме бронзовый Сталин казался ещё более зловещим, словно наблюдая за каждым движением следователя, оценивая его старания и вынося свой безмолвный приговор. Поливайко невольно поежился. Кажется, сегодня ему предстояла долгая ночь. Он откинулся на спинку стула, потирая глаза. Марина Изольдовна… Красивая, образованная, загадочная. Почему именно Удальцов стал катализатором ее головокружительной карьеры? Он снова и снова просматривал её дело, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Обычная студентка, ну ничего особого или странного в её деле нет. Его взгляд снова упал на официальный ответ из архива.

"Нужно научиться открывать закрытые двери, как Кашин", – подумал Поливайко. Он понимал, что без связей к доступу информации, спрятанной за семью печатями, ему не добраться. Но где их взять? Кашин почему-то не проявлял большой активности. Он полностью повесил это дело на его молодые плечи. Воспитывает, как сказал Бураков.

Никита достал бутылку коньяка, которую припрятал в нижнем ящике стола. "Наверное, Сталин не одобрил бы", – усмехнулся он, глядя на бронзовую фигуру. Но сейчас ему нужна была минутка, чтобы собраться с мыслями. Он поднялся, подошёл к бюсту вождя.

– Простите, Иосиф Виссарионович, так надо, – он пожал плечами и развернул статуэтку лицом к папкам. Поливайко улыбнулся и, словно нашкодивший мальчишка, вернулся на своё место.

– СовНед… Советская Недвижимость, – прошептал он, отпивая коньяк. Удальцов сразу же начал скупать старые заводы и здания. Марина Изольдовна была в самом центре этого процесса. Значит, она знала все схемы, все связи, все грязные секреты.

Поливайко понимал, что единственный способ пролить свет на эту историю – поговорить с Мариной Изольдовной лично и желательно не официально. Но как к ней подступиться? Она наверняка была под защитой, осторожна и напугана.

Вдруг в голову пришла идея. Он вспомнил о старом друге, журналисте, который специализировался на расследованиях в сфере недвижимости. Может быть, у него есть какая-то информация об Удальцове и "СовНед".

Он достал телефон и набрал номер.

– Привет, Миша, это Никита. Слушай, мне нужна твоя помощь…

– Ты время видел? – прошептал в ответ сонный мужчина, – совсем умом тронулся на своей работе. Что там у тебя? Не дай бог, если какая ерунда, я тебя…

Никита перебил его и рассказал другу о деле и о своих подозрениях. Миша выслушал его внимательно.

– Я писал об Удальцове, – сказал он. – Громкое тогда дело было. Я с утра тебе папки с материалами вышлю по мейлу. Там есть кое-что интересное. Только пообещай, что нигде не будешь упоминать моё имя. Да и тебе не советую лезть в те дебри. Затеряться можешь, как брат Маркова.

– Не переживай, своих не сдаём! И спасибо, как за инфу, так и за предупреждение! Спокойной ночи! – Поливайко улыбнулся и положил трубку. Он чувствовал, что сдвинулся с мёртвой точки. У него появился шанс.

Кинув взгляд на стеллаж, он заметил затылок Сталина. Хмыкнул, подошёл и развернул его обратно.

– Наверное, вы были бы недовольны тем, как я добываю информацию, – виновато проговорил он. – Но времена изменились. И теперь, чтобы добраться до правды, приходится играть по чужим правилам.

Он вернулся к столу, снова взял в руки дело Марины Изольдовны. Потом сел, откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Образ Марины Изольдовны не давал ему покоя. Кто она на самом деле? Жертва обстоятельств? Или игрок в опасной игре?

Кажется, завтра ему предстоял очень интересный день. И ему понадобится всё его умение, чтобы узнать правду. А еще нужно покопаться в старых базах данных МГУ. Может быть, там удастся найти какие-то связи между Мариной Изольдовной и Удальцовым еще со студенческих времен. Возможно, они были знакомы задолго до "СовНед".

Никита допил коньяк, погасил лампу и вышел из кабинета. В коридоре было тихо и темно. Только бронзовый Сталин, отбрасывая длинную тень, строго продолжал за ним наблюдать. Поливайко закрыл дверь, повернул ключ и невольно почувствовал, что за ним наблюдают не только бессмертный вождь, но и вполне живые и очень опасные люди.

Глава 5

1998 год.

Саныч неторопливо собирал свой вылизанный до блеска, отцентрированный, выпрямленный и свежевыкрашенный велосипед. Но мысли его блуждали где-то далеко, цепляясь за обрывки воспоминаний. То и дело взгляд невольно возвращался к визитке, той самой, что полицейский столь беспечно выбросил на обочину. «СовНед» – до боли знакомое название терзало память. Где он его слышал? Видел вывеску? Сталкивался с этой компанией?

– Погоди… – В голове Саныча снова всплыло воспоминание, – ведь я магазином владел. Какой тогда год был? 1992-й или 93-й? Моя "Артель"занималась скупкой советского хлама, в котором иногда попадались редкие монеты, медали, значки, велосипеды, старые швейные машинки… Доход был невелик, да и власти не давали развернуться. И как-то раз заглянул к нам молодой человек… сейчас его вспомню. Высокий, худощавый, с пронзительным взглядом и тихой, но уверенной речью. Интеллигент до мозга костей. Он долго листал каталог, отпечатанный на дорогом по тем временам ксероксе, а потом завел со мной разговор о наследии ушедшей эпохи. И тогда-то и промелькнуло это необычное слово – «СовНед».

Саныч замер, словно его ударило током. А ведь он это совсем не помнил. Голова не то чтобы болела, просто Саныч почувствовал необычайную активность. Мысли, словно рыбы на нересте, шли против невидимой блокировки в мозгу, выпрыгивая с воспоминаниями.

– Вот опять! – разговаривая сам с собой, удивился Саныч. – Вспомнил! Мне ведь тогда этот парень предложил сотрудничество. Он, мол, позволит мне забирать с выкупленных ими зданий всё, что приглянется, а прибыль – пополам. Я ещё тогда пошутил: "От любой прибыли? И от самих зданий тоже?"Мы оба посмеялись над моей дерзкой шуткой.

Кто посмотрел бы на Саныча сейчас со стороны, точно бы подумал, что бомж допился. Мастерит что-то там, сам с собой беседы ведёт.

"Интересно, – подумал Саныч, – как сложилась его судьба? Дослужился до директора? Или ушёл на непыльную работу, наслаждаясь доходами от проданной недвижимости?". Саныч усмехнулся. Вряд ли он вспомнит какого-то скупщика. Их пути, кажется, разошлись. До сегодняшнего дня. Неужели «СовНед» ещё существует? А почему нет? Прошло-то лет пять, не больше."

Саныч отложил гаечный ключ и потёр переносицу. Тогда эта компания показалась ему чем-то новым, дерзким, полным возможностей. А сейчас? Что они скупают сейчас? Неужели всё ещё копаются на пыльных чердаках и в захламлённых подвалах, выискивая советский антиквариат? Или перешли на что-то более прибыльное?

В голове мелькнула шальная мысль – навести справки. Что там с этим «СовНедом» сталось. И заодно, может, ещё что вспомнится. Но он тут же отбросил эту идею. Зачем? Чтобы что? Расковырять старые раны? Увидеть, как те, кто когда-то предлагал ему партнерство, купаются в роскоши? Нет уж. Пусть всё останется в прошлом.