Саныч и пол-литра

Власов вскинул голову, его взгляд был полон вызова. Он вскочил, перебив председательствующего.

– Вячеслав Юрьевич, при всем моем уважении к уставу, считаю необходимым внести коррективы. Прежде чем обсуждать возможные волнения и обвал цен на наши акции, я предлагаю сейчас сделать акцент на безопасной работе всей корпорации.

Зал одобрительно загудел.

– Тише, господа, соблюдайте порядок. Мы не на базаре. – Марков обратился к Власову. – Что вы хотите этим нам сказать? Слушаем вас.

– Московский филиал – ключевое звено в нашей структуре, – уверенно заговорил Павел Григорьевич, – учитывая сложившуюся ситуацию, я, как исполнительный директор, должен иметь равные с вами полномочия и право подписи. Это вопрос безопасности и стабильности корпорации. Никто не гарантирует, что больше не будет попыток дестабилизировать нашу работу.

– Павел Григорьевич, я понимаю ваши опасения, – спокойно ответил Марков. – Но устав есть устав. Сейчас важна координация и четкое руководство. Дублирование полномочий только внесет хаос.

– Хаос уже здесь, Вячеслав Юрьевич! – воскликнул Власов. – Пока вы будете заниматься формальностями, мы можем потерять всё! Московский филиал держит на плаву большую часть компании. И вы не всегда на месте, постоянно в разъездах. Я требую равных прав, чтобы оперативно реагировать на любые угрозы!

– Угрозы? Вы говорите о каких-то конкретных угрозах? – Марков прищурился.

Директора, которые были уже на стороне Власова, затихли, сосредоточившись на его ответе.

– Я говорю о риске потери контроля над активами, о возможности враждебного поглощения! – Власов повысил голос. – Время не ждет. Мы должны действовать сообща, но с четким пониманием ответственности и полномочий!

Все зааплодировали. Марков выдержал паузу, давая стихнуть аплодисментам. Он окинул взглядом зал, словно оценивая расстановку сил. Власов, на лице которого читалось торжество, напряженно ждал ответа.

– Хорошо, Павел Григорьевич, – медленно произнес Марков. – Я вижу, что вы действительно обеспокоены судьбой корпорации и ценю вашу инициативу. Однако, как я уже сказал, устав есть устав. Изменения в полномочиях – это серьезный вопрос, который требует тщательного обсуждения и юридической экспертизы.

Он повернулся к юристам.

– Прошу вас подготовить заключение о возможных вариантах решения вопроса о полномочиях исполнительного директора Московского филиала. Рассмотрите все юридические аспекты и представьте свои рекомендации к завтрашнему дню.

Затем Марков снова обратился к Власову.

– Павел Григорьевич, я предлагаю вам возглавить кризисный штаб, который будет заниматься обеспечением безопасности активов корпорации. Ваша экспертиза и оперативное реагирование будут неоценимы. А сейчас, коллеги, давайте вернемся к основной повестке дня. Нам необходимо обсудить ситуацию на фондовом рынке и принять меры по стабилизации акций компании.

Павел Григорьевич растерялся. Он ничем не мог возразить на мудрое предложение председателя. Таким образом, совет директоров вернулся к обсуждению обозначенных Марковым вопросов.

Когда совещание было окончено и все получили чёткие инструкции по дальнейшему эффективному руководству, Марина Изольдовна отошла в сторону и набрала номер.

– Алло, Георгий Петрович? Нам нужно срочно встретиться для серьёзного разговора. Сегодня? Могу. Давайте я к вам подъеду часам к восьми вечера. Отлично. Отбой.

Она, оглядываясь, спрятала телефон.

– Вроде никого, – тихо проговорила она. – Ну, Павел Григорьевич, от кого угодно, но от вас я такого не ожидала.

Она поправила пиджак и, гордо вскинув голову, чётко чеканя шаг, направилась к кабинету Маркова.

***

После работы Марина Изольдовна припарковала машину, поставила на сигнализацию и направилась к дому Григория Петровича. Какой-то автомобиль припарковался впереди, и из него вышел Поливайко. Марина остановилась.

– Этому-то тут что потребовалось? – с волнением прошептала она. – Не хватало с ним ещё столкнуться.

Она огляделась и свернула в сквер, спрятавшись за дерево. Когда опер скрылся в подъезде, она быстро пошла по аллее и свернула к нужному ей дому.

– Проходи, Мариночка, – подавая тапки, улыбнулся Власов. – Чай пить будем? Или тебе кофе сварить?

– Давай чай, кофе я на работе уже перепила, – отрешённо проговорила Марина, засовывая ноги в тапки.

– Ты что такая взволнованная? – спросил из кухни Григорий Петрович. – Плохие новости принесла?

– Да чуть не столкнулась сейчас с Поливайко, оперативником, который со следователем Кашиным расследует похищение Сергея Борисовича.

– Вот оно что, – рассмеялся Власов. – Он тут по соседству живёт. Так уж получилось. А что, ты его боишься?

– Да я всего сейчас боюсь. Тут такое творится, – махнула рукой Марина, усаживаясь за стол.

– Ну, рассказывай, я весь во внимании, – Власов поставил перед ней дымящуюся чашку чая. – Пуэр, новинка, недавно поступил в продажу, пробуй.

– Приятно пахнет, – улыбнулась Марина и сделала небольшой глоток.

– Ну как, нравится?

– Да, вкусно, спасибо, – как-то отрешённо поблагодарила Марина.

– Ладно, не это сейчас главное, давай, изливай душу, – Власов сел напротив.

– Тут такое дело, на работе началась делёжка власти. Твой сын прямо в атаку пошёл на Маркова, требуя предоставить ему равные с ним полномочия.

– Вот как, – покачал головой Власов. – И он туда же. Зелен ещё такими делами воротить.

– Так в том-то и дело. Мы с Марковым после совещания поговорили, и он рассказал мне, что Удальцов за несколько дней до похищения намекал ему, что кто-то хочет прибрать к рукам корпорацию.

– И ты думаешь, это мой сын? – удивился Власов.– Да у него кишка тонка!

– Мы с Марковым думаем, за ним кто-то стоит. Вот Сергея Борисовича похитили, как бы теперь с Вячеславом Юрьевичем чего не случилось.

– Ваша правда, – задумался Власов. – И что ты от меня хочешь услышать? Чтобы я переговорил с сыном?

– Нет, тут ещё кое-что обнаружилось, – Марина замялась, решая говорить ему о главном или нет.

– Ну? – пожилой мужчина, видя нерешительность Марины Изольдовны, слегка повысил голос. – Раз пришла, выкладывай уже всё.

– Я, кажется, знаю, где сейчас Удальцов, – скорее выдохнула, чем сказала Марина.

Власов вытаращил глаза.

– Вот так новость! Тут все разыскивают его, а она, видите ли, знает, где он! И чего ты молчишь? Не сообщаешь тому же Поливайко?

– Сам понимаешь, страшно мне, – заплакала Марина. – От полиции толку мало, а если меня убьют? Не простые люди всё это затеяли. Скорее всего, наверху покровитель есть.

– Ты на Кремль намекаешь? – взяв её за руку, напрямую спросил Власов.

– Откуда мне знать? – вытирая платком слёзы, ответила она. – Может, и Кремль, а может, и кто пониже.

– Где он, Удальцов ваш? Жив? Здоров?

– Жив, но не совсем здоров, он ничего не помнит. Ни кто он, ни где живёт, ни кем работает…

– Сложная ситуация, – подумав, ответил Власов. – Значит, теперь ты знаешь, где он находится?

– Знаю, но мне кажется, что ему опасно там оставаться. Хотя и забирать тоже не вариант. Так я себя под удар ставлю.

– Знаешь что, тебе, как я думаю, всё-таки нужно об этом сообщить следователям. Ну или хотя бы намекнуть им, где его искать.

Власов старший взял пустые чашки и поставил их в раковину.

– Давай лучше вина выпьем с тобой, дочка, – улыбнулся он.

Глава 3

1998 год.

После тренировки Саныч решил наведаться на закреплённые за ним помойки. У одной из них взгляд зацепился за большую, вытянутую коробку, туго перетянутую бечёвкой в старомодном, советском стиле. Было в её виде что-то до боли знакомое, что заставило его сердце ёкнуть. Саныч легонько пнул коробку ногой и присвистнул. Размокшая, она порвалась, и из неё показался…"Школьник". Советский велосипед. Облупившаяся краска, сплющенные колёса, намертво заклинившая ржавая цепь… но этот велосипед когда-то был мечтой каждого советского школьника!

Внутри Саныча будто лопнула натянутая струна. Нахлынули яркие, словно вчерашние, картины детства: он, ещё мальчишка, с гордостью выкатывает новенький, искрящийся никелем "Школьник" из магазина. Отец подмигивает, мать светится в улыбке.

– Ну что, будем пробовать? – с заразительным энтузиазмом спрашивает отец. И они, не откладывая в долгий ящик, тут же начинают тренироваться. Совсем скоро он уже уверенно держит равновесие. Ветер в лицо, пьянящее ощущение свободы, счастливые лица родителей… Это был первый, дорогой подарок, подаренный родителями.

Саныч очнулся, когда уже катил этот дорогой его сердцу ржавый раритет, водружённый на магазинную тележку, к своему убежищу под мостом.

Прибыв на место, он быстро скинул грязную куртку, обнажив мускулистые руки, и принялся скрупулёзно осматривать находку. Ржавчина осыпалась хрустящей пылью под пальцами, болты заржавели намертво. У него нет даже инструментов, чтобы элементарно разобрать то, что осталось от велика, но азарт уже пленил его целиком. Он чертыхнулся. Саныч присел и задумался. Что же делать? На покупку инструментов нужны средства, которых у него сейчас нет. И тут его осенило: жилой комплекс, где его знали! Если он попросит, неужели жители не насобирают для него каких-нибудь инструментов: ключей, отвёрток, молотка, пусть даже без ручек, треснутых, ржавых. Это не важно, главное, чтобы голова работала и руки росли откуда надо.

Саныч вскочил и тут же снова присел. А будет ли это правильно? Ведь ему никто ничем не обязан. Кто он для окружающих? Совершенно чужой человек. А просить Саныч как-то не привык. Он или сам добывает всё, или усмиряет свои желания. Но идея, так неожиданно загоревшаяся в его сердце дорогими воспоминаниями, сильно жгла его изнутри.

И тут он вспомнил, что на его банковской карте остались какие-то сбережения.

"А вдруг хватит на покупку хотя бы каких-нибудь инструментов?" – с надеждой подумал Саныч. Он достал карту и, ускоряя шаг, направился к ближайшему банкомату. Тот находился в маленьком супермаркете на одной из тихих старинных улочек Москвы. Саныч сюда заглядывал очень редко и в основном по ночам, когда сам магазин был закрыт и только банкомат продолжал обслуживать полуночных клиентов. Сейчас же был разгар вечера. Народ спешил с работы, большинство – через продуктовые магазины. Поэтому тихая улочка превратилась в бурный поток, как река в полноводье. Но это нисколько не смутило Саныча. Он с гордо поднятой головой подошёл к банкомату, засунул потрепанную временем карту и стал набирать пин-код. Колёсико медленно закрутилось. Время, казалось, остановилось. Санычу даже показалось, что он увидел, как цифровые комбинации сверяют набранные им цифры с находящейся внутри банкомата зашифрованной информацией. Наконец, экран выдал ему доступную для снятия сумму.

"Чё!? – вытаращил глаза Саныч. – Система зависла? Глюк? Новые приколы мошенников?"

На экране красовалась сумма из пятизначных цифр. Он растерялся. Отменить операцию и забрать карту? Позвонить в банк и уточнить?

"Не буду рисковать," – оглядевшись на проходящих мимо людей, подумал Саныч и вытащил карту.

– Тут без ста грамм не разобраться, – грустно проговорил он, и перед его глазами возник образ найденной и уже опробованной старинной бутылки с умиротворяющим напитком.

Он поспешил обратно. В памяти снова всплыло воспоминание о ночном закрытом кафе, спящем перед ноутбуком парне, исправленной и запущенной им программе, позволяющей в автономном режиме получать пассивный доход. "Так это програмка та мне столько бабла принесла! – догадался Саныч – Значит, не сон то был"… Добравшись до своего убежища, он, открыв рюкзак, достал загадочную бутылку. Откупорил её.

– Ну, за богатство! – тихо проговорил Саныч. Знакомый, чарующий аромат, словно ласковое прикосновение, защекотал ноздри, успокаивая и вселяя уверенность. Вдоволь насладившись этим мгновением, он наконец поднес горлышко к губам и жадно отхлебнул янтарный, тягучий напиток…

Саныч снова стоял перед банкоматом и уверенно набирал сумму к выдаче. Теперь он знал, что деньги на его счёту законны. Довольный результатом, он быстро свернул несколько красных купюр и сунул их в карман своей куртки.

К вечеру под мостом Саныч развернул свой собственный СТО по ремонту и восстановлению единственного велосипеда. Он притащил старый письменный стол, разложил на нём сверкающие никелем только что купленные инструменты: отвёртки, молоток, киянку, небольшую кувалду. На углу стола, в целлофановом пакете, разместилась наждачная бумага разной плотности. В двух прогнивших жестяных вёдрах торчали керосин, растворитель и прочая химия. Саныч даже рискнул приобрести и опробовать баллончики с краской, чтобы упростить хромирование некоторых деталей.

Глаза мужчины горели таким азартом, словно ему снова было десять лет. Он стал восстанавливать в памяти все тонкости ремонта и замены деталей, которые они с отцом производили вместе. Проверка на отсутствие "восьмёрки" на колесе, измерение силы давления в камере, правильное натяжение спиц и прочее, прочее, прочее…

До глубокой ночи он отмачивал закисшие в ржавчине болты, откручивал, счищал, рихтовал. Наконец, оценив объём проделанной работы и аккуратно разложив все части разобранного велосипеда в самом сухом углу под мостом, Саныч прикрыл всё тряпками и, ощущая приятную усталость, улегся на матрас, быстро погружаясь в приятную негу сна.

***

Патрульный автомобиль остановился у моста. Два молодых полицейских не торопясь вышли и стали спускаться по крутому склону к Москве-реке.

– Какие гости ко мне пожаловали! – обрадовался Саныч, когда полицейские нырнули под мост. Он обтёр руки от солидола сухой тряпкой и протянул их для пожатия.

– Ты что тут устроил? – заинтересованно разглядывая блестящие никелем спицы, разложенные на столе, поинтересовались стражи порядка, ответив на приветствие.

– А что такого? – искренне удивился мужчина, – мне нужно было самозанятость оформить, чтобы отремонтировать найденный на помойке велосипед?

– Нет, – переглянувшись, улыбнулись парни в форме, – просто соседи жалуются: шумишь, спать мешаешь.

Они указали наверх, на мост, где без конца был слышен шум проезжающего транспорта.

– Да ладно вам! – уловив юмор, подхватил Саныч, – этим железным гастарбайтерам из избалованной Европы не понять русского менталитета. Не мне вам говорить: уж если что мужику приспичило, то вынь да положь. И пока это не противоречит закону, он вправе делать, что ему заблагорассудится.

– А откуда нам знать, что этот велик не украден? Или, вдруг, ты отжал его у школьника и теперь специально перебираешь и перекрашиваешь, чтобы тот не смог его опознать?

– Пересмотрели вы, ребятушки, русских детективных сериалов, типа "След", – рассмеялся Саныч, – рассказывайте, с чем пожаловали-то?

– Да люди о тебе беспокоятся, говорят, пропал ты, не появляешься ни на тренажёрах, ни в "Меценате". Продукты там без холодильника пропадают… Ты, Саныч, не делай так больше, хорошо? У нас и без тебя работы полно, а мы тебя ищем. Вот как заберём твой драндулет до выяснения обстоятельств его появления у тебя, будешь знать, как отвлекать людей в погонах от серьёзных дел.

– Простите, ребятушки, признаю, чёрт попутал! – осознав серьёзность ситуации, взмолился Саныч, – на всю жизнь усвою урок!

– Вот так, давай, не шуми тут сильно и покажись людям-то, объясни ситуацию, звезда мусорная! – полицейские рассмеялись, качая головой и с интересом разглядывая стадии воскрешения советского школьного транспорта. – Да, и не забудь потом велосипед зарегистрировать, поставить на учёт, получить номер.

– Всё сделаю, как положено! – провожая патрульных, пообещал Саныч.

Ему было очень приятно, что о нём помнят, переживают за него. Вон, даже полицейских уговорили проверить, всё ли хорошо. Саныч и вправду увлёкся, забыв обо всём на свете. Даже не ел эти сутки толком. Надо развеяться. Он быстро собрал высохшие части, сложил в одно место, остальное в другое и серым брезентом накрыл стол. Проверил тележку и рюкзак. Бутылку с невероятным содержимым Саныч решил не брать и припрятал в схроне с другим алкоголем.

Насвистывая весёлую мелодию, он не пропускал ни одной урны, проверяя на наличие алюминиевых банок. Погода стояла на удивление приятная. С реки дул прохладный ветерок, а солнце хорошо прогревало асфальт, и мужчина, бережно скинув старые кроссовки, с удовольствием шлёпал босиком по нагретой поверхности. Прохожие невольно оглядывались.

Когда Саныч приблизился к ЖК "Меценат", шлагбаум тут же взметнулся вверх, а охранник уже спешил навстречу, приветствуя блудного сына помоек.

– Здорово, Саныч! Где пропадал? – Николай крепко пожал его руку, в голосе слышалось искреннее беспокойство. – Тут уже паника среди жильцов началась, думали, не случилось ли чего. Даже в полицию сообщили!

– Уже в курсе, виноват, – Саныч улыбнулся, пожимая руку в ответ. – Представляешь, "Школьник" нашёл! Помнишь такой велосипед?

– Как не помнить! – с ностальгической улыбкой протянул Николай. – У кого он был, тот – король двора!

– Вот ты, Коля, меня поймёшь, – Саныч заговорщицки понизил голос и принялся взахлёб рассказывать, как эта находка увлекла его, заставив забыть обо всем на свете.

– Ну ты даёшь! – расхохотался охранник. – Молодец! Как продвигается работа? Может, чем помочь?

– Да неудобно как-то… – Саныч смущенно замялся.

– Прекращай! – Николай строго взглянул на него. – Чай, не кисейная барышня. Что нужно? Я сейчас клич кину, уверен, найдутся желающие.

– Мне бы запчасти найти родные, от него, чтобы не пришлось новые заказывать. Сам понимаешь, сплавы сейчас не те, да и станки эти цифровые – без души получаются изделия, нет в них жизни. Ну, и денег, сам знаешь, стоит это немалых.

– Понял тебя, – кивнул Николай. – Давай, кати тележку, там у тебя уже скопилось пакетов… Ой, погоди, я тут кое-что в холодильник припрятал, чтоб не пропало.

– Да я на обратном пути тогда и заберу, спасибо за заботу! – остановил его Саныч.

– И правда, что это я? – спохватился охранник. – Ладно, я сейчас старшим по домам позвоню, расскажу про "Школьник"-то.

Через час довольный Саныч выкатывал свою тележку со двора "Мецената". Она была доверху нагружена пакетами, железками, велосипедными камерами и шинами, банками с соленьями, собранными неравнодушными жителями, высыпавшими во двор и принявшими горячее участие в общем деле. Саныч в который раз восхитился отзывчивостью русской души, частью которой являлся и сам.

На обратном пути, проходя мимо бледно-розового Audi, Саныч услышал жалобное скуление. Он остановился, прислушался.

"Показалось, наверное", – пожав плечами, подумал он. Но жалобный вой повторился. Тогда Саныч заглянул в салон автомобиля. На переднем пассажирском сиденье, высунув розовый язычок, на него смотрела трогательная мордашка померанского шпица цвета спелой тыквы. Глазёнки, полные вселенской скорби, блестели от навернувшихся слез.

– Вот же нелюди! – в сердцах возмутился Саныч. – О чём только думают? Взять да им бы вот так кислород перекрыть и закрыть в душном помещении, может, ума бы и набрались. Сейчас, дорогой, потерпи. Какой милый пёс!

Не раздумывая, Саныч схватил небольшой, но увесистый ломик, только что врученный ему во дворе, и с отчаянной решимостью обрушил его на лобовое стекло. Послышался глухой, зловещий хлопок, и в мгновение ока, словно покрытое морозным узором, стекло рассыпалось на тысячи сверкающих осколков. Щенок, издав душераздирающий визг, пулей перелетел на задние сиденья и забился в самый угол, дрожа всем телом.

Заревела сигналка, бешено заморгали поворотники. Стал собираться любопытный народ. Кто-то уже звонил в полицию, часть свидетелей взволнованно обсуждали инцидент.

– Среди бела дня грабят, совсем страх потеряли! – причитала бабушка из толпы, качая головой.

– Да что ему будет? Он же бомж, – ответила ей мамаша, цепко держа за руку ребёнка, – ну, проспится в обезьяннике и опять на улицу.

– Дядя с обезьянками спать будет? – стал тормошить маму мальчик, его глаза загорелись любопытством.

– Если бы, – спохватилась мать, покраснев, – пошли уже, рано тебе ещё на такое смотреть. И стала быстро уводить начавшего плакать мальчугана.

– Почему рано? – кричал он вслед, – я тоже к обезьянкам хочу! У меня даже банан есть!

– Чему она так ребёнка научит? – перекрестилась бабуля, провожая их взглядом, полным осуждения.

– Мужики, а что стоим? Крутите его, а то сбежит! – активизировался молодой мужчина в спортивном костюме, сжимая кулаки.

– Стоять! – взвизгнул женский голос позади толпы, словно удар хлыста. Зеваки обернулись и стали расступаться. К машине, словно пантера, грациозно шагала молодая деваха с аппетитной фигурой, обтянутой в топик и мини-юбку. Её длинные, стройные ноги завораживали. – Я сама тут разберусь!

Она строго взглянула на Саныча, испепеляя его взглядом.

– И какого ляда тебе надо было это делать?

– Собаку твою спасал, дура, – сплюнул Саныч, не опуская глаз, – ты чем думала, когда закрыла пса в этой душегубке?

– Сам ты… – смерила его презрительным взглядом хозяйка авто, но тут до неё дошло сказанное. – Мурзилка?

Зеваки переглянулись, услышав необычное слово, а дамочка, оглядывая салон, быстро достала из сумочки ключи и разблокировала замок.

– Ты где, солнышко?

Заметив щенка, она резко открыла заднюю дверцу и наполовину провалилась вглубь салона, обняв своего Мурзилку и, плача, стала гладить испуганного пёсика.

Снаружи остались её изящные ноги и оголившийся до неприличия зад, чуть прикрытый алыми стрингами.

Саныч, как и большинство собравшихся мужиков, завороженно уставился на ее прелести, забыв обо всем на свете.

– Окститесь, срамники! – стала колотить их увесистой сумкой бабуля, приходя в негодование, – вы хотели вон бомжа скрутить, так чего встали, вяжите уже!

– Отставить вязать! – послышался строгий голос. В толпе пробирался полицейский, его лицо выражало недовольство. – Сержант Бабаренко. Бабуля, вязать разрешается только спицами или крючком, но дома или на скамеечке в парке. Что тут произошло?

– Умник нашёлся, – огрызнулась бабуля, – вон, погляди, что творится-то!

Старушка кивнула на разбитое стекло, предоставляя улику. Но полицейский увидел совершенно другое и, тут же забыв, что находится на службе, присвистнул, приподняв фуражку. Его глаза загорелись нескрываемым интересом.

– Не свисти, денег не будет, – со знанием дела, ткнув сотрудника правопорядка в бок локтем, отреагировала она, – все мужики одним миром мазаны, что в погонах, что без.

– Ай, гражданка, больно же, – придя в себя, отскочил полицейский, – я сейчас вас за нападение при исполнении арестую!

В толпе послышался тихий смех.

– Давай, служивый, надевай на бабку наручники, – сразу две палки получишь, порадуешь начальство! Не смеши народ, хулигана вон задержи лучше, больше проку будет.

Снова послышался хохот, на этот раз уже более смелый.

– Вот придёте к нам заявление писать, что вас там кто-то обидел или задел в электричке, не приму больше ни одного! Я теперь знаю, что вы и сами кого хошь на колени поставить сможете! – и патрульный ладонью слегка постучал по крыше автомобиля, словно ставя точку в этом фарсе. – Дамочка, может, вы к нам, недостойным, выползите наконец, покажете своё личико? Другими-то частями мы уж тут все вдоволь нагляделись!

Очнувшись, дама стала выкарабкиваться, прижимая к вздымающейся груди пёсика.

Полицейский невольно покрылся румянцем. Он, переминаясь с ноги на ногу, пытался сосредоточиться на обстоятельствах дела.

– Что случилось? – совладав с собой, поинтересовался он, когда допрашиваемая одной рукой быстро поправила одежду, спрятав все непристойности.

– Собственно, ничего, что вам было бы интересно! – кокетливо ответила она. – Этот благородный мужчина спас моего Мурзилку, которого я по недосмотру оставила в закрытом душном салоне.

Она протянула полицейскому успокоившегося и уже источавшего счастье щенка.

– Вот виновник всего, – она снова резко прижала его к своей пышной груди, успев смачно чмокнуть в носик. – Но я не буду на него писать заявление, понятно?

Она залилась смехом.

– Так, дамочка! – вмешался в этот затянувшийся цирк второй сотрудник полиции, до этого момента терпеливо наблюдавший за действиями своего напарника. – Или вы сейчас же прекращаете ломать комедию и отвечаете на мои вопросы, или мы все едем в участок!

– Так спрашивайте, – гневно сверкнув глазами, огрызнулась девушка.

– Будете писать заявление на хулиганские действия и повреждение вашего автомобиля этим гражданином? – полицейский указал на Саныча.

– Нет, конечно, – серьёзно ответила пострадавшая. – Он мою собаку спас. Я его за это накормлю и приодену. Вы не против?

Она повернулась к Санычу и мило улыбнулась.

– Не стоит беспокоиться, я тороплюсь! – вежливо отказался Саныч.