Саныч и пол-литра

Власов вскинул голову, его взгляд был полон вызова. Он вскочил, перебив председательствующего.

– Вячеслав Юрьевич, при всем моем уважении к уставу, считаю необходимым внести коррективы. Прежде чем обсуждать возможные волнения и обвал цен на наши акции, я предлагаю сейчас сделать акцент на безопасной работе всей корпорации.

Зал одобрительно загудел.

– Тише, господа, соблюдайте порядок. Мы не на базаре, – Марков обратился к Власову. – Что вы хотите этим нам сказать? Слушаем вас.

– Московский филиал – ключевое звено в нашей структуре, – уверенно заговорил Павел Григорьевич, – учитывая сложившуюся ситуацию, я, как исполнительный директор, должен иметь равные с вами полномочия и право подписи. Это вопрос безопасности и стабильности корпорации. Никто не гарантирует, что больше не будет попыток дестабилизировать работу корпорации.

– Павел Григорьевич, я понимаю ваши опасения, – спокойно ответил Марков. – Но устав есть устав. Сейчас важна координация и четкое руководство. Дублирование полномочий только внесет хаос.

– Хаос уже здесь, Вячеслав Юрьевич! – воскликнул Власов. – Пока вы будете заниматься формальностями, мы можем потерять все! Московский филиал держит на плаву большую часть компании. И вы не всегда на месте, постоянно в разъездах. Я требую равных прав, чтобы оперативно реагировать на любые угрозы!

– Угрозы? Вы говорите о каких-то конкретных угрозах? – Марков прищурился.

Директора, которые вроде как были уже на стороне Власова, затихли, сосредоточившись на его ответе.

– Я говорю о риске потери контроля над активами, о возможности враждебного поглощения! – Власов повысил голос. – Время не ждет. Мы должны действовать сообща, но с четким пониманием ответственности и полномочий!

Все зааплодировали.

Марков выдержал паузу, давая стихнуть аплодисментам. Он окинул взглядом зал, словно оценивая расстановку сил. Власов, на лице которого читалось торжество, напряженно ждал ответа.

– Хорошо, Павел Григорьевич, – медленно произнес Марков. – Я вижу, что вы действительно обеспокоены судьбой корпорации и ценю вашу инициативу. Однако, как я уже сказал, устав есть устав. Изменения в полномочиях – это серьезный вопрос, который требует тщательного обсуждения и юридической экспертизы.

Он повернулся к юристам.

– Прошу вас подготовить заключение о возможных вариантах решения вопроса о полномочиях исполнительного директора Московского филиала. Рассмотрите все юридические аспекты и представьте свои рекомендации к завтрашнему дню.

Затем Марков снова обратился к Власову.

– Павел Григорьевич, я предлагаю вам возглавить кризисный штаб, который будет заниматься обеспечением безопасности активов корпорации. Ваша экспертиза и оперативное реагирование будут неоценимы. А сейчас, коллеги, давайте вернемся к основной повестке дня. Нам необходимо обсудить ситуацию на фондовом рынке и принять меры по стабилизации акций компании.

Павел Григорьевич растерялся. Он ничего не мог возразить на мудрое предложение председателя.

Таким образом совет директоров вернулся к обсуждению обозначенных Марковым вопросов.

Когда совещание было окончено и все получили чёткие инструкции по дальнейшему эффективному руководству, Марина Изольдовна отошла в сторону и набрала номер.

– Алло, Георгий Петрович? Нам нужно срочно встретиться для серьёзного разговора. Сегодня? Могу. Давайте я к вам подъеду часам к восьми вечера. Отлично. Отбой.

Она, оглядываясь, спрятала телефон.

– Вроде никого, – тихо проговорила она. – Ну, Павел Георгиевич, от кого угодно, но от вас я такого не ожидала.

Она поправила пиджак и, гордо вскинув голову, чётким шагом направилась к кабинету Маркова.

***

После работы Марина Изольдовна припарковала машину, поставила на сигнализацию и направилась к дому Григория Петровича. Какая-то машина припарковалась впереди, и из неё вышел Поливайко. Она остановилась.

– Этому-то тут что потребовалось? – с волнением прошептала она. – Не хватало с ним ещё столкнуться.

Она огляделась и свернула в сквер, спрятавшись за дерево. Когда опер скрылся в подъезде, она быстро пошла по аллее и свернула к нужному ей дому.

– Проходи, Мариночка, – подавая тапки, улыбнулся Власов. – Чай пить будешь? Или тебе кофе сварить?

– Давайте чай, кофе я на работе уже перепила, – отрешённо проговорила Марина, засовывая ноги в тапки.

– Ты что такая взволнованная? – спросил из кухни Григорий Петрович. – Плохие новости принесла?

– Да чуть не столкнулась сейчас с оперативником Поливайко, который со следователем Кашиным расследует похищение Сергея Борисовича.

– Вот оно что, – рассмеялся Власов. – Он тут по соседству живёт. Так уж получилось. Что, ты его боишься-то?

– Да я сейчас всего боюсь. Тут такое творится, – махнула рукой Марина, усаживаясь за стол.

– Ну, рассказывай, я весь во внимании, – Власов поставил перед ней дымящуюся чашку чая. – Пуэр, новинка, недавно поступил в продажу, пробуй.

– Приятно пахнет, – улыбнулась Марина и сделала небольшой глоток.

– Ну как, нравится?

– Да, вкусно, спасибо, Григорий Петрович, – как-то отрешённо поблагодарила Марина.

– Ладно, не это сейчас главное, давай, изливай душу, – Власов сел напротив.

– Тут такое дело, на работе началась делёжка власти. Ваш сын прямо в атаку пошёл на Маркова, требуя предоставить ему равные с ним полномочия.

– Вот как, – покачал головой Власов. – И он туда же. Зелен ещё такими делами воротить.

– Так в том-то и дело, что мы с Марковым поговорили, и он мне намекнул, что Удальцов за несколько дней перед похищением намекал ему, что кто-то хочет прибрать к рукам корпорацию.

– И ты думаешь, это мой сын? – удивился Власов. – Да у него кишка тонка!

– Мы с Марковым думаем, за ним кто-то стоит. Вот Сергея Борисовича похитили, как бы теперь с Вячеславом Юрьевичем чего не случилось.

– Ваша правда, – задумался Власов. – И что ты от меня хочешь услышать? Чтобы я переговорил с сыном?

– Нет, Григорий Петрович, тут ещё кое-что обнаружилось, – Марина замялась, решая говорить ему о главном или нет.

– Ну? – пожилой мужчина, видя нерешительность Марины Изольдовны, решил надавить слегка. – Раз пришла, выкладывай уже всё.

– Я, кажется, знаю, где сейчас Удальцов, – скорее выдохнула, чем сказала Марина.

Власов вытаращил глаза.

– Вот те новость! Тут все с ног сбились, разыскивая его, а она, видите ли, знает, где он! И чего ты молчишь? Не сообщаешь тому же Поливайко?

– Сами понимаете, страшно мне, – заплакала Марина. – От полиции толку мало, а если меня убьют? Не простые люди всё это затеяли. Скорее всего, наверху покровитель есть.

– Ты на Кремль намекаешь? – взяв её за руку, напрямую спросил Власов.

– Откуда мне знать? – вытирая платком слёзы, ответила она. – Может, и Кремль, а может, и кто пониже.

– Где он, Удальцов ваш? Жив? Здоров?

– Жив, но не совсем здоров, он ничего не помнит. Ни кто он, ни где живёт и кем работает…

– Сложная ситуация, – подумав, ответил Власов. – Но что отпустили, правильно сделали. Так значит, ты не знаешь теперь точно, где он?

– Знаю, но мне кажется, что ему опасно там оставаться. Хотя и забирать тоже не вариант. Так мы себя под удар ставим.

– Знаешь что, тебе, как я думаю, всё-таки нужно сообщить следователям. Ну или хотя бы намекнуть им, где его искать.

Глава 3

1998 год.

После тренировки Саныч решил наведаться на закреплённые за ним помойки. У одной из них взгляд зацепился за большую, вытянутую коробку, туго перетянутую бечёвкой в старомодном, советском стиле. Было в её виде что-то до боли знакомое, что заставило его сердце ёкнуть. Саныч легонько пнул коробку ногой и присвистнул. Размокшая, она порвалась, и из неё показался…"Школьник". Советский велосипед. Облупившаяся краска, сплющенные колёса, намертво заклинившая ржавая цепь… Но он когда-то был мечтой каждого советского школьника!

Внутри Саныча будто лопнула натянутая струна. Нахлынули яркие, словно вчерашние, картины детства: он, мальчишка, с гордостью выкатывает новенький, искрящийся никелем "Школьник"из магазина. Отец подмигивает, мать светится в улыбке.

– Ну что, будем пробовать? – с заразительным энтузиазмом спрашивает отец. И они, не откладывая в долгий ящик, тут же начинают тренироваться. И вот, совсем скоро, он уже уверенно держит равновесие. Ветер в лицо, пьянящее ощущение свободы, счастливые лица родителей… Это был первый, дорогой подарок, подаренный ему родителями.

Саныч очнулся, когда уже катил этот дорогой его сердцу ржавый раритет, водружённый на магазинную тележку, к своему убежищу под мостом.

Прибыв на место, он быстро скинул грязную куртку, обнажив мускулистые руки, и принялся скрупулёзно осматривать находку. Ржавчина осыпалась хрустящей пылью под пальцами, болты заржавели намертво. Он чертыхнулся, но азарт уже пленил его целиком. У него нет даже инструментов, чтобы элементарно разобрать то, что осталось от велика. Саныч присел и задумался. Что же делать? Нужны средства, которых у него тоже сейчас нет. И тут Саныча осенило: жилой комплекс, где его знали! Если он попросит, неужели жители не насобирают для него каких-нибудь инструментов: ключей, отвёрток, молотка, пусть даже без ручек, треснувших, ржавых. Это неважно, главное, чтобы голова работала и руки росли откуда надо.

Саныч вскочил и тут же снова присел. А будет ли это правильным? Ведь ему никто ничем не обязан. Кто он для окружающих? Совершенно чужой человек. А просить Саныч как-то не привык. Или сам добывать, или усмирять свои желания. Но идея, так неожиданно загоревшаяся в его сердце дорогими воспоминаниями, сильно жгла его изнутри.

И тут он вспомнил, что на его банковской карте остались какие-то сбережения.

"А вдруг хватит на покупку хотя бы инструментов?"– с надеждой подумал Саныч. Он достал карту и, ускоряя шаг, направился к ближайшему банкомату. Тот находился в маленьком супермаркете на одной из тихих старинных улочек Москвы. Саныч сюда заглядывал очень редко и в основном по ночам, когда этот магазин был закрыт и только банкомат продолжал обслуживать полуночных клиентов. Сейчас был разгар вечера. Народ спешил с работы, большинство – через продуктовые магазины. Поэтому тихая улочка превратилась в бурный поток, как река в полноводье. Но это нисколько не смутило Саныча. Он с гордо поднятой головой подошёл к банкомату, засунул потрёпанную временем карту и стал набирать пин-код. Колёсико медленно закрутилось. Время, казалось, остановилось. Санычу даже показалось, что он увидел, как цифровые комбинации сверяют набранные им цифры с находящейся внутри банкомата зашифрованной информацией. Наконец, экран выдал ему доступную для снятия сумму.

"Чё!? – вытаращил глаза Саныч. – Система зависла? Глюк? Новые приколы мошенников?"

На экране красовалась сумма из пятизначных цифр. Он растерялся. Отменить операцию и забрать карту? Позвонить в банк и уточнить?

"Не буду рисковать,"– оглядевшись на проходящих мимо людей, подумал Саныч и вытащил карту.

– Тут без ста грамм не разобраться, – грустно проговорил Саныч, и перед его глазами возник образ найденной и уже опробованной старинной бутылки с умиротворяющим напитком.

Он поспешил обратно. В памяти снова всплыло воспоминание о ночном закрытом кафе, спящем перед ноутбуком парне, исправленной и запущенной им программе, позволяющей в автономном режиме получать пассивный доход. Добравшись до своего убежища, Саныч, открыв рюкзак, достал загадочную бутылку, откупорил её. Знакомый, чарующий аромат, словно ласковое прикосновение, защекотал ноздри, успокаивая и вселяя уверенность. Вдоволь насладившись этим мгновением, он наконец поднёс горлышко к губам и жадно отхлебнул янтарный, тягучий напиток…

Саныч снова стоял перед банкоматом и уверенно набирал сумму к выдаче. Теперь он знал, что деньги на его счету законны. Это доход от торговли на рынке ценных бумаг, который Саныч неожиданно для себя смог получить прошлой ночью. Довольный результатом, он быстро свернул несколько красных купюр и сунул их в карман своей куртки.

К вечеру под мостом Саныч развернул свой собственный СТО по ремонту и восстановлению единственного велосипеда. Он притащил старый письменный стол, разложил на нём сверкающие никелем только что купленные инструменты: киянку, молоток, небольшую кувалду. На углу стола, в целлофановом пакете, разместилась наждачная бумага разной плотности. В двух прогнивших жестяных вёдрах торчали керосин, растворитель и прочая химия. Саныч даже рискнул опробовать баллончики с краской, чтобы упростить хромирование некоторых деталей.

Глаза мужчины горели таким азартом, словно ему снова было десять лет. Он стал восстанавливать в памяти все тонкости ремонта и замены деталей, которые они с отцом производили вместе. Проверка на отсутствие "восьмёрки"на колесе, измерение силы давления в камере, правильное натяжение спиц и прочее, прочее, прочее…

До глубокой ночи он отмачивал закисшие в ржавчине болты, откручивал, счищал, рихтовал. Наконец, оценив объём проделанной работы и аккуратно разложив все части разобранного велосипеда в самом сухом углу под мостом, Саныч прикрыл всё тряпками и, ощущая приятную усталость, улегся на матрас, быстро погружаясь в приятную негу сна.

***

Патрульный автомобиль остановился у моста. Два молодых полицейских не торопясь вышли и стали спускаться по крутому склону Москва-реки.

– Какие гости ко мне пожаловали! – обрадовался Саныч, когда полицейские нырнули под мост. Он обтёр руки от солидола сухой тряпкой и протянул их для пожатия.

– Ты что тут устроил? – заинтересованно разглядывая блестящие никелем спицы, разложенные на столе, поинтересовались стражи порядка, ответив на приветствие.

– А что такого? – искренне удивился мужчина, – мне нужно было самозанятость оформить, чтобы отремонтировать найденный на помойке велосипед?

– Нет, – переглянувшись, улыбнулись парни в форме, – просто соседи жалуются, шумишь, спать мешаешь. Они подняли головы вверх, на мост, где без конца был слышен шум проезжающего транспорта.

– Да ладно вам! – уловив юмор, подхватил Саныч, – этим железным гастарбайтерам из избалованной Европы не понять русского менталитета. Не мне вам говорить: уж если что мужику приспичило, то вынь да положь. И пока это не противоречит закону, он вправе делать, что ему заблагорассудится.

– А откуда нам знать, что этот велик не украден? Или вдруг ты отжал его у школьника и теперь специально перебираешь его и перекрашиваешь, чтобы тот не смог опознать?

– Пересмотрели вы, ребятушки, русских детективных сериалов, типа "След"– рассмеялся Саныч, – рассказывайте, с чем пожаловали-то?

– Да люди о тебе беспокоятся, говорят, пропал ты, не появляешься, ни на тренажёрах, ни в "Меценате". Продукты там без холодильника пропадают… Ты, Саныч, не делай так больше, хорошо? У нас и без тебя работы полно, а мы тебя ищем. Вот как заберём твой драндулет, до выяснения обстоятельств его появления у тебя, будешь знать, как отвлекать людей в погонах от серьёзных дел.

– Простите, ребятушки, признаю, чёрт попутал! – осознав серьёзность ситуации, взмолился Саныч, – на всю жизнь усвою урок!

– Вот так, давай, не шуми тут сильно и покажись людям-то, объясни ситуацию, звезда мусорная! – полицейские рассмеялись, качая головой и с интересом разглядывая стадии воскрешения советского школьного транспорта. – Да, и не забудь потом его зарегистрировать, поставить на учёт, получить номер.

– Всё сделаю, как положено! – провожая патрульных, пообещал Саныч.

Ему было очень приятно, что о нём помнят, переживают за него. Вон даже полицейских уговорили проверить, всё ли хорошо. Саныч и вправду увлёкся, забыв обо всём на свете. Даже не ел эти сутки толком. Надо развеяться. Он быстро собрал высохшие части, сложил в одно место, остальное в другое и серым брезентом накрыл стол. Проверил тележку и рюкзак. Бутылку с невероятным содержимым Саныч решил не брать и припрятал в схроне с другим алкоголем.

Насвистывая весёлую мелодию, Саныч не пропускал ни одной урны, проверяя на наличие алюминиевых банок. Погода стояла на удивление приятная. С реки дул прохладный ветерок, а солнце хорошо прогревало асфальт, и мужчина, блаженно скинув старые кроссовки, с удовольствием шлёпал босиком по нагретой поверхности. Прохожие невольно оглядывались.

Когда Саныч приблизился к ЖК "Меценат", шлагбаум тут же взметнулся вверх, а охранник уже спешил навстречу, приветствуя блудного сына помоек.

– Здорово, Саныч! Где пропадал? – Николай крепко пожал его руку, и в голосе слышалось искреннее беспокойство. – Тут уже паника среди жильцов началась, думали, не случилось ли чего. Даже в полицию сообщили!

– Уже в курсе, виноват, – Саныч улыбнулся, пожимая руку в ответ. – Представляешь, "Школьник"нашёл! Помнишь такой велосипед?

– Как не помнить! – с ностальгической улыбкой протянул Николай. – У кого он был, тот – король двора!

– Вот ты, Коля, меня поймёшь, – Саныч заговорщицки понизил голос и принялся взахлёб рассказывать, как эта находка увлекла его, заставив забыть обо всем на свете.

– Ну ты даёшь! – расхохотался охранник. – Молодец! Как продвигается работа? Может, чем помочь?

– Да неудобно как-то… – Саныч смущённо замялся.

– Прекращай! – Николай строго взглянул на него. – Чай, не кисейная барышня. Что нужно? Я сейчас клич кину, уверен, найдутся желающие.

– Мне бы запчасти найти родные, от него, чтобы не пришлось новые заказывать. Сам понимаешь, сплавы сейчас не те, да и станки эти цифровые – без души получаются изделия, нет в них жизни. Ну и денег, сам знаешь, стоит это немалых.

– Понял тебя, – кивнул Николай. – Давай, кати тележку, там у тебя уже скопилось пакетов… Ой, погоди, я тут кое-что в холодильник припрятал, чтоб не пропало.

– Да я на обратном пути тогда и заберу, спасибо за заботу! – остановил его Саныч.

– И правда, что это я? – спохватился охранник. – Ладно, я сейчас старшим по домам позвоню, расскажу про "Школьник"-то.

Через час довольный Саныч выкатывал свою тележку со двора "Мецената". Она была доверху нагружена пакетами, железками, велосипедными камерами и шинами, банками с соленьями, собранными неравнодушными жителями, высыпавшими во двор и принявшими горячее участие в общем деле. Саныч в который раз восхитился отзывчивостью русской души, частью которой являлся и сам.

На обратном пути, проходя мимо бледно-розового Audi, Саныч услышал жалобное скуление. Он остановился, прислушался.

"Показалось, наверное", – пожав плечами, подумал он. Но жалобный вой повторился. Тогда Саныч заглянул в салон автомобиля. На переднем пассажирском сиденье, высунув розовый язычок, на него смотрела трогательная мордашка померанского шпица цвета спелой тыквы. Глазёнки, полные вселенской скорби, блестели от навернувшихся слёз.

– Вот же нелюди! – в сердцах возмутился Саныч. – О чём только думают? Взять да самим бы вот так кислород перекрыть и закрыть в душном помещении, может, ума бы и набрались. Сейчас, дорогой, потерпи. Какой милый пёс!

Не раздумывая, Саныч схватил небольшой, но увесистый ломик, только что вручённый ему во дворе, и с отчаянной решимостью обрушил его на лобовое стекло. Послышался глухой, зловещий хлопок, и в мгновение ока, словно покрытое морозным узором, стекло рассыпалось на тысячи сверкающих осколков. Щенок, издавая душераздирающий визг, пулей перелетел на задние сиденья и забился в самый угол, дрожа всем телом.

Заревела сигналка, бешено заморгали поворотники. Стал собираться любопытный народ. Кто-то уже звонил в полицию, часть свидетелей взволнованно обсуждали инцидент.

– Среди бела дня грабят, совсем страх потеряли! – причитала бабушка из толпы, качая головой.

– Да что ему будет? Он же бомж, – ответила ей мамаша, цепко держа за руку ребёнка, – ну, проспится в обезьяннике и опять на улицу.

– Дядя с обезьянками спать будет? – стал тормошить маму мальчик, его глаза загорелись любопытством.

– Если бы, – спохватилась мать, покраснев, – пошли уже, рано тебе ещё на такое смотреть. И стала быстро уводить начавшего плакать мальчугана.

– Почему рано? – кричал он вслед, – я тоже к обезьянкам хочу! У меня даже банан есть!

– Чему она так ребёнка научит? – перекрестилась бабуля, провожая их взглядом, полным осуждения.

– Мужики, а что стоим? Крутите его, а то сбежит! – активизировался молодой мужчина в спортивном костюме, сжимая кулаки.

– Стоять! – взвизгнул женский голос позади толпы, словно удар хлыста. Зеваки обернулись и стали расступаться. К машине, словно пантера, грациозно шагала молодая деваха с аппетитной фигурой, обтянутой в топик и мини-юбку. Её длинные, стройные ноги завораживали. – Я сама тут разберусь!

Она строго взглянула на Саныча, испепеляя его взглядом.

– И какого ляда тебе надо было это делать?

– Собаку твою спасал, дура, – сплюнул Саныч, не опуская глаз, – ты чем думала, когда закрыла пса в этой душегубке?

– Сам ты… – смерила его презрительным взглядом хозяйка авто, но тут до неё дошло сказанное. – Мурзилка?

Зеваки переглянулись, услышав необычное слово, а дамочка, оглядывая салон, быстро достала из сумочки ключи и разблокировала замок.

– Ты где, солнышко?

Заметив щенка, она резко открыла заднюю дверцу и наполовину провалилась вглубь салона, обняв своего Мурзилку и, плача, стала гладить испуганного пёсика.

Наружу остались её изящные ноги и оголившийся до неприличия зад, чуть прикрытый алыми стрингами.

Саныч, как и большинство собравшихся мужиков, завороженно уставился на её прелести, забыв обо всем на свете.

– Окститесь, срамники! – стала колотить их увесистой сумкой бабуля, приходя в негодование, – вы хотели вон бомжа скрутить, так чего встали, вяжите уже!

– Отставить вязать! – послышался строгий голос. В толпе пробирался полицейский, его лицо выражало недовольство. – Сержант Бабаренко. Бабуля, вязать разрешается только спицами или крючком, но дома или на скамеечке в парке. Что тут произошло?

– Умник нашёлся, – огрызнулась бабуля, – вон, погляди, что творится-то!

Старушка кивнула на разбитое стекло, предоставляя улику. Но полицейский увидел совершенно другое и, тут же забыв, что находится на службе, присвистнул, приподняв фуражку. Его глаза загорелись нескрываемым интересом.

– Не свисти, денег не будет, – со знанием дела, ткнув сотрудника правопорядка в бок локтем, отреагировала она, – все мужики одним миром мазаны, что в погонах, что без.

– Ай, гражданка, больно же, – придя в себя, отскочил полицейский, – я сейчас вас за нападение при исполнении арестую!

В толпе послышался тихий смех.

– Давай, служивый, надевай на бабку наручники, – сразу две палки получишь, порадуешь начальство! Не смеши народ, хулигана вон задержи лучше, больше проку будет.

Снова послышался хохот, на этот раз уже более смелый.

– Вот придёте к нам заявление писать, что вас там кто-то обидел или задел в электричке, не приму больше ни одного! Я теперь знаю, что вы и сами кого хошь на колени поставить сможете! – и патрульный ладонью слегка постучал по крыше автомобиля, словно ставя точку в этом фарсе. – Дамочка, может, вы к нам, недостойным, выползите, покажете своё личико? Другими-то частями мы уж тут все вдоволь нагляделись!

Словно очнувшись, дама стала выкарабкиваться, прижимая к вздымающейся груди пёсика.

Полицейский невольно покраснел. Он, переминаясь с ноги на ногу, пытался сосредоточиться на обстоятельствах дела.

– Что случилось? – совладав с собой, поинтересовался он, когда допрашиваемая одной рукой быстро поправила одежду, спрятав все недоразумения.

– Собственно, ничего, что вам было бы интересно! – кокетливо ответила она, – этот благородный мужчина спас моего Мурзилку, которого я по недосмотру оставила в закрытом душном салоне.

Она протянула полицейскому успокоившегося и уже источавшего счастье щенка.

– Вот виновник всего, – она снова резко прижала его к своей пышной груди, успев смачно чмокнуть в носик, – но я не буду на него писать заявление, понятно?

Она залилась смехом.

– Так, дамочка! – вмешался в этот затянувшийся цирк второй сотрудник полиции, до этого момента терпеливо наблюдавший за действиями своего напарника. – Или вы сейчас же прекращаете ломать комедию и отвечаете на мой вопрос, или мы все едем в участок!

– Так спрашивайте, – гневно сверкнув глазами, огрызнулась девушка.

– Будете писать заявление на хулиганские действия и повреждение вашего автомобиля этим гражданином? – полицейский указал на Саныча.

– Нет, конечно, – серьёзно ответила пострадавшая, – он мою собаку спас. Я его за это накормлю и приодену. Вы не против?

Она повернулась к Санычу и мило улыбнулась.

– Не стоит беспокоиться, у меня есть неотложные дела! – вежливо отказался Саныч.

– Так что ж вы тут время тогда тратите? Идите уже! – она жестом указала ему на дорогу, – ой, я действительно дура! Она опять юркнула в салон, открыла бардачок и покопалась в нём.