Psychedelic Babylon

–А что ты хочешь увидеть: огненные шары в небе или эктоплазму?

–Хотя бы эктоплазму, или ты думаешь, что от твоих речей я сойду с ума и начну видеть то, чего нет, а ты этим будешь управлять?

–Ты не видишь сходства между собой и этой лаской?

–Нет, нет никакой ласки.

–Ты пересмотрел всяких магических фильмов, и они создали в тебе условный рефлекс желания огненных шаров. Ты правда думаешь, что магия – это огненные шары?

–Блин… не будет огненных шаров?

–Нет, спецэффектами не занимаюсь.

–А если серьёзно, я понял, к чему ты клонишь, как ни странно… у нас у всех есть автоматизмы мышления, иногда они помогают прогнозировать ситуацию, а иногда притягивают факты за уши…

–Ну почти, представь, сколько таких теней от предметов в твоём сознании, сколько таких виртуальных камней? Твои родители перепрыгивали через препятствия и сформировали правило выживания, потом препятствие исчезло, а правило осталось. И ты наследовал этот принцип жизни. А жизни-то нет.

–И что, отказаться теперь от всех правил?

–Я этого не говорил.

–Ты говорил слишком много и ничего, это вообще не продуктивно.

–Ты всё-таки ждёшь от меня мисэйлов? Я подобрал с пола пачку сигарет, на ней отталкивающе были изображены лёгкие курильщика. «Что это?»

–Пачка сигарет. И что?

–Когда сигареты только покоряли рынок, они преподносились как символ свободы, на рекламных роликах красивые женщины держали во рту дымящиеся палки. И говорилось, что она покоряет мужские взгляды своей дерзостью. Они связали образ агрессивного фаллоса и женщины, которая стала им символически обладать. И это очень круто подействовало, когда женщины курят, некоторая часть их сознания триумфирует над фаллосом, держа его во рту.

–Что за бред… ты к тому, что во всём есть скрытый смысл?

–Конечно, ты не просто куришь сигареты, ты потребляешь информацию, концепцию, уплотнённую в маленький кусок материи. И так с любой ерундой, чтобы чем-то пользоваться, сначала нужно воспринять информационный код этого. Кстати, угощайся сигой! Подумай теперь о спасе нерукотворном, это такая тряпочка, на которой отпечаталось лицо Иисуса. Без толщи информации и постоянных мыслей на эту тему, это просто кусочек тряпки, которому две тысячи лет. Представь, я дам тебе такую тряпку с отпечатком лица бородатого мужика и, учитывая всё, что мы знаем об истории мира, христианства и распятии, о грехе, о древе познания, всё, всё, всё, и скажу, что я стащил её из Ватикана или где там она.» Я протягиваю ему пачку, он благодарно вытягивает из неё сигу и закуривает, смотрит на меня, а я не закуриваю вместе с ним. В его взгляде вопрос.

–Короче, у меня тут тусовались два гея, один такой бородатый, худой, а второй смазливый, они работают могильщиками, и их все шпыняют. Они всё никак не могли найти укромное место для своих дел, я им разрешил тусить в соседней комнате, и они совершали свои гейские обряды, а потом курили эти сиги. Потом бородатый гей оставил у меня эту пачку и сказал: «Спасибо, друг, за приют». Вчера украл с могилы сигареты, на, держи. Я откланялся, сказав, что курю только самокрутки. После этого выражение лица моего оппонента изменилось. Оно кривилось под светом нежелательных фантазий о мерзостях гейской жизни, он нервно выплюнул сигарету и побежал мыть рот с мылом.

–Эй, ты куда? Я же про нерукотворный спас ещё не договорил…..? Смеясь, кричал я ему в след. И началась новая эпоха.

Начало мира

После этих слов мага, мир перешагнул через рубеж апокалипсиса, все живые и цветущие тела, стремящиеся к доступному раю, вдруг обрели вечную жизнь в качестве информационных кодов. Едва ли кто-то заметил это, но планомерное развитие общества смогло изменить время и пространство. Живые стали некой крупицей информации в поле сетевых страстей. Оказалось, что все словесные потоки не просто связывают людей, но ещё и создают их. Ты то, чем ты делишься. Социальные сети – это новая вселенная. Так долго новая вселенная развивалась в утробе старой, и никто не осознавал происходящего. То ли все пользователи забыли о реальном мире, то ли реальный мир сам растворился? Никто теперь не видел разницы между своим аватаром и своим естеством. Гибель мира осталась за кадром. Юзеры созерцали блаженные грезы о себе самих.

Какой-то смутный удар сокрушил моё тело, и я забыл о смерти. Моя семья принимала ужин из разнообразных слов телеведущего. В новостях делали обзор нашего прошлого и громогласный ведущий бойко заявлял: «Обычная семья Мокрощеевых, состоящая из двух отцов, трёх матерей, одного сына и пары стариков, живущая по адресу ул. Синнахери 472, сегодня прошла огонь и воду борьбы за свои права, сплотилась, чтобы внести общее мнение в копилку народной мудрости: «Всего и вся!» Многие годы молчаливого труда, они бок о бок взращивали своё право голоса и в конце концов выдержали спор за свои убеждения.

– О, началось! Вот это о нашей работе будет!

– Заткнись и сделай громче.

– А они нас всех покажут?

– Про каждого отдельно?

– Всего один репортаж на всех? Да не густо.

Члены моего семейства жестами затыкали друг друга, потом отец взял в руки пульт и решительно добавил громкости.

«Члены семьи единодушно отстаивали поправку «Убермагма» в споре со своими коллегами на заправке, на почте, а также у парадного входа солевых шахт. Две из трёх матерей семейства самоотверженно заняли свою линию и стали лидерами кухонного движения. Благодаря настойчивости Альфа-матери удалось склонить оппонентов к решению изменить свою жизнь, приобщившись к новой поправке. «Напоминаю, что суть этой поправки состоит в том, чтобы увеличить количество часов для работников солевых шахт. Их оппоненты, наоборот, настаивали на увеличении часов просмотра витрин. Угрожали законом об оскорблении религиозных чувств витринников по всему миру. Когда здравый смысл и рациональность семьи Мокрощеевых столкнулись с религиозным фанатизмом, они единодушно ответили, цитирую: «Да, мы работаем, чтобы смотреть на витрины, но витрины должны стать наградой за труд, а не заменять его, иначе никакого смысла в них не станет». Напомним, что инициатива «Убермагма», выдвинутая городским советом, в случае реализации увеличит ответственность каждого за свой образ. А чем больше социальной ответственности, тем красочнее репортажи в каждом доме! Вы работаете на свою репутацию, а она работает на вас!» – Выступил с трибуны премьер-министр городского совета Нейрон Халява. Камера резко выхватила из потока образов оплывшее, переколотое ботоксом, обжаренное в солярии, женственное лицо оратора. Оператор дал возможность насладиться выступающим, а потом с ново перевёл внимание на семейство. Женский голос за кадром продолжил говорить: «Остальные же подвижники семейной партии гордо промолчали, кивнув в знак согласия. Отцы были безмятежно угрожающими, старики умилительными, а их сын вызвал жалость. Это семейство – гордость нашего города, отличный пример сплочённости и правильных взглядов. Они сделали шаг к светлому будущему, защитив свои права. Но как им удалось этого добиться? Смотрите далее на нашем канале семейную драму: «Не мы такие, жизнь такая!» – Самодовольное лицо каждого из нас мельком красовалось в эфире.

– Ой, посмотрите, какие губы! Вы видели? Просто отвал всего!

– Извини, Ману-Чим, не успел оценить, а ты видела мой новый, решительный взгляд?»

–Ну вот смотри на них, раньше они были не такие, а теперь такие!-Тощая женщина смешно выпятила губы на встречу своему мужу.

–Если ты говоришь, что они стали другими, я тебе верю. Завтра своим друзьям похвастаюсь, что жена моя сделала себе губы!-Издевался небритый, круглый мужчина.

–Ой да кого волнуют твои губы? Самое главное, что мы повлияли на общественное мнение! – Строго сложила руки под грудью Альфа-мать.

Новости про нас каждый вечер утоляли наши аппетиты. У любого члена нашего семейства было своё эфирное время. И в это время он мог сам на себя смотреть. Я оглядывал тошнотворное кухонное убранство, напоминающее больничную палату, освещённую мерзким желтушным светом. Матерей, требующих непонятно чего, отцов, желающих забыть обо всём, стариков наивных и действительно вызывающих умиление, и думал о картинке в новостях: там вся эта убогость становилась привлекательной и священно таинственной. Так и хотелось всматриваться и всматриваться в неё, роняя счастливые слёзы. «Я не понимаю, как можно не согласиться с этой поправкой?» – криво улыбаясь, поднял взгляд костлявый мужчина, глядя на Альфа-мать.

–Люди ленивые, боятся тяжёлого труда. – отвечала она, потом протянула указательный палец к экрану и сказала: «Смотри, мне грамоту дают!» -Она была светла и полна собой.

Альфа-мать роняла свои драгоценные слёзы в хрустальную рюмку второго своего мужа. Он, не отрывая глаз от экрана, брал её и подносил к губам, быстро пьянея. А что, все семьи трудятся в шахтах ради новостей?» – обратился я к пьяному отцу. «Это удел большинства из нас, тех, кто хочет выжить среди хаоса.» – Отвечал он.

–Но эти новости не существуют для других.

–Это только по началу, но если ты сам веришь в то, что видишь, это становится твоей природой.

–А почему мы должны выживать среди хаоса?

–Я не знаю, сынок, знаю только то, что если не поддерживать мир в солевых шахтах, он разлетится на атомы.

–А почему они так называются?

–Эээээ… – отец стал смотреть в потолок, запустив руку в свои жиденькие волосы на затылке. «Кто-нибудь объясните ему.»

–Тут всё дело в алхимии, это первобытная наука о мире. И она утверждает, что соль – это основа материи. Она есть во всём. – подхватил эстафету другой, более трезвый отец по имени Плачемир.

–И что в этих шахтах её добывают?

–К ней стремятся, но добыть её можно только из себя.

–И по этому мир существует?

–Мы и есть эта соль мира, и из-за нас он ещё существует!– резко вклинилась Альфа-мать. Все остальные родители молча кивнули.

Я понял, что мои вопросы её раздражают.

–Мама, а что значит трудиться?

–Что, тоже хочешь быть как мы? Похвально! Трудиться – это значит отстаивать своё мнение. А чтобы его отстаивать, надо понимать, в чём слабость твоих соперников.

–А соперники обязательно должны быть?

–Ну конечно, иначе как ты поймёшь, что тебе отстаивать? Мнение не существует в вакууме. А как только ты победишь в споре, это начнут обсуждать, и тогда у тебя появятся согласные с тобой, и ты начнёшь существовать. Ты станешь лицом скандала, фигурой обсуждений.

–И что, все стремятся стать лицом скандала?

–Да, талантливому скандалисту открываются многие двери.

–А тем, кто проигрывает, показывают самые худшие их стороны или вообще игнорируют? А совсем неугодным показывают суд и расправу над ними?

–Неугодны те, кто вообще не вступает в споры, они жалкие бесхребетные существа. Если их не обсуждают, они просто исчезают. Но работники солевых шахт всё равно что голодные мухи, они готовы обсуждать кого угодно и как угодно, и если герой обсуждения не может за себя постоять, ему приписывают самые стрёмные качества. И он с этими качествами продолжает жить.

– То есть, если человеку нечего сказать, за него говорят другие?

– Да, природа не терпит пустоты. Я даже не знаю, что хуже: просто исчезнуть или быть стрёмной, общественной фантазией?

«Так что усердно учись у нас, чтобы не стать посмешищем», – кричал пьяный отец через весь пустой стол. Потом он перевёл дух и продолжил: «Ну что, хочешь стать образцовым работником солевых шахт?»

Все уставились на меня в ожидании. «Нет, я не хочу слышать то, что люди сами говорят о себе, мне интереснее заглянуть в их окна и увидеть их в естественной среде».

– Что за безумие я слышу? Нет людей самих по себе, есть только герои обсуждений. Заруби себе на носу: единственный способ повлиять на мир – устроиться на работу в солевые шахты!

– Всё, что я вижу, – это новости про вас, и всё, что я знаю, – это ваши разговоры на кухне. Я хочу увидеть больше.

– Да нет ничего больше, пойми! Мир всё время в разрушении, то, что ты видишь вокруг, – плод нашего труда. Знал бы ты, как твоим отцам и матерям не просто отстаивать себя, как много у нас врагов! Кругом одни провокаторы!» – голос её был звонкий и резал мне по ушам.

Она продолжила, схватив меня за плечо: «Послушай меня, ты либо учишься отстаивать своё мнение, либо отправляешься обратно в приют».

Я не знал, кто я и чего хочу, но зато я точно знал, чего не хочу. Я не хочу поддерживать этот их мир в солевых шахтах. Каждый вечер я старательно уклонялся от обучения ораторскому искусству, за что терпел побои. Чувство боли отделило меня от них, и они стали устрашать меня рассказами о маргиналах и преступниках. Их рассказы были такими красочными, что я начал мечтать, как спутаюсь с мутными личностями и буду гулять с ними по улицам города, совершая великие дела.

Вскоре я и вправду познакомился с очень странными персонажами, находящимися по ту сторону общественной морали.

Беседы в солевых шахтах.

Рабочие ходили по узким тоннелям, стараясь не касаться друг друга. Эхо их шагов тянулось из далёких глубин тоннелей. Никто не знал, где предел этому строению, такому сложному и разветвлённому, как грибница.

В шахтах было слишком светло и стерильно, на округлых стенах проплывали изображения, состоящие из миллиарда RGB-светодиодов. Белые, глянцевые полы отражали падающий свет, казалось, что нет ни единого укромного уголка и места для тени. Среди коротких рекламных объявлений и мотивационных лозунгов большими радужными буквами появилось слово «Убермагма». «Вот оно, светится!» – самодовольно шептала Альфа-мать. Были и другие слова, которые всплывали дальше по ходу движения рабочих, и под каждым из них красовался лучший работник. Остальные же проходили мимо, показывая большой палец либо вверх, либо вниз.

Система наблюдения фиксировала каждую новую реакцию. Палец вверх означал, что человек заинтересован и готов принять участие в обсуждении. После обеда единомышленники собирались в одном из залов, и чем больше коллег сумеет вовлечь оратор, тем больше у него шансов на повышение. «Убермагма» не сильно цепляла проходящих, и по этому Альфа-мать сильно сжимала маленькие потные кулачки, широко улыбаясь. «Если выйду в ноль, меня оштрафуют, и всё, конец, потеряю первое место в семье». Вчера она заметила за собой из новостей не слишком белые зубы: «Всё дело в зубах, если получу повышение, сделаю зубы! И придумаю слово поинтереснее». До обеда четверо человек всё же одобрили «Убермагму», а это лучше, чем ноль!

Когда прозвучал мелодичный сигнал, Альфа-мать облегчённо выдохнула, нырнув в человеческий поток. В столовую спускались на эскалаторе. Это было не слишком просторное, мрачное помещение, освещённое уютным светом средневековых лампочек и каминным огнём. Круглые дубовые столики стояли рядами, а рабочие сидели на мягких стульях по трое.

За время обеда, в неформальной обстановке, можно было завести новые знакомства и попытаться заманить ещё кого-нибудь на своё выступление. Такое занудство не ценилось у людей, они любили смаковать вчерашние новости про самих себя, обсуждать чужую внешность, повадки и делиться опытом семейных отношений.

«А меня вчера сам Нейрон Халява наградил!» – Альфа-мать подсела к двум девушкам. Они переглянулись, одна криво улыбнулась, а другая пожала плечами.

– Ну и что, я вот на драконе летала.

– А я путешествовала с шаманами в кедровых лесах.

Альфа мать гордо задрала нос: «Вот, против такого разгильдяйства я выдвигаю свою «Убермагму»!»

– Да ты просто карьеристка, всё сделаешь ради повышения, но это такая скука, – говорила стройная, миловидная девушка с длинными дредами.

– А тебе, Дриада, нужно повзрослеть и перестать витать в облаках.

– Не просто в облаках, а на драконе Сёрлене! В эльфийских землях!

– Хах, вы обе впадаете в крайности. Ты, Альфа мать, зациклена на формальностях, а ты, Дриада, наоборот, совсем крышей поехала. Вам нужно искать мудрости и гармонии, – мелодично и самоупоенно протянула девушка по имени Женьшень. Альфа мать закатила глаза и, усмехнувшись, ответила ей: «Женьшень, думаешь мир нуждается в бредовой духовности? Рынок падает, зарплаты сокращаются, а многие просто перестают существовать. Как твои шаманы победят эпидемии, войны, пассивность и тупость?»

– Если каждый обретёт просветление, ненависть и страх исчезнут сами собой!

– Ага, а потом все дружно возьмутся за руки и улетят на драконах, – злобно острила Альфа мать.

Женьшень смотрела на неё приторно добрыми глазами и говорила снисходительно: «Смысл в том, чтобы высвободить индивидуальное сознание из коллективной галлюцинации, а не браться за руки. А ты, как раз, пытаешься поддерживать эту галлюцинацию, ты говоришь о проблемах и этим самым создаёшь их.»

– Да, наверное, поэтому твоя тема не пользуется популярностью? Просто все устали от проблем, людям хочется спокойствия и веселья, – внесла свою лепту Дриада.

– Извини, Альфа мать, но твой посыл безнадёжно устарел. Я тебе советую не позориться и не отстаивать свою «Убермагму» перед всеми, а вместо этого приходи лучше на мою беседу.

– Спасибо за совет, коллега, – сдерживая злобу, сказала Альфа мать. Она поднялась из-за пустого стола и растворилась в уютном полумраке. За спиной раздались смешки: «Да кто в здравом уме захочет больше работать и меньше развлекаться? Это настолько нелепо, что даже интересно!»

Альфа мать смекнула, что к чему, и, повысив голос, обратилась ко всем, до кого могла докричаться. Конечно, трудно было пробиваться сквозь общий галдёж, но если яростно желаешь что-то доказать, перестаёшь щадить голосовые связки. «Что не так с витринами? И почему нужно поднять норму производительности? Альфа мать – простая, скромная шахтёрка или коварная фашистская сволочь? Приходите в комнату обсуждений 305 и узнаете всю соль!»

После её слов наступило секундное затишье, недоуменные головы рабочих поворачивались из стороны в сторону, передавая отдельные слова. «Кто? Что? Как? Фашистская сволочь? Убер…что?»

– Они хотят лишить нас последнего! Чего ты добиваешься? Хочешь похвалы от них? – прозвучал надрывный мужской голос из толпы. По всему пространству раздался взволнованный гогот.

Альфа мать учуяла, что пахнет жареным, ей было страшно и весело одновременно. Она схватила в кулак пустоту и победным жестом притянула к себе. Самое забавное, что её никто не видел в лицо, и по этому она сама накидывала острых реплик на свои же провокации. «Не позволим этой фашистке открывать рот! Зал 305!» Азарт превратил её тело в упругую струну. «Ну, зал обсуждений 305, держись, я тебе такое шоу устрою, век не забудешь!» – прозвучал единственный голос в голове.

Её рука возбужденно дрожала, толкая тяжёлую дверь зала обсуждений. Медленный скрип торжественно сопровождал её появление. Глаза сами собой округлились, когда она увидела, что тесное пространство набито людьми. Ей нравилось просачиваться сквозь них. Отдельные слова смешивались в единый ропот недовольства, как выстрелы вылетали смешки.

Шаги Альфа матери стали напряжённей, время остановилось, превратилось в пытку, обнажая новые чувства для ораторки. «Так много людей, они меня уничтожат, возненавидят.» Воздух застрял в горле, колени дрожали, ей хотелось сбежать, но выхода не было. И вот ещё шаг, и она вышла на небольшую сцену и встала за трибуну.

Что такое Убермагма? Мой крик об общем мире. Как кричать о мире, если его нет? Есть только мы и наше солевое убежище! Это всё, что нам осталось. Мы трудимся бок о бок, не замечая усталости, и труд наш держит эту крышу над головой. Труд наш питает энергией, кормит наши семьи и защищает от внешнего смертоносного ветра. Ветер, который разъедает молекулы тела и сводит с ума. Люди, если вы ещё в своём уме, не пускайте его на порог, нам нужно надёжно укрыться и создать свой рай. Да, нам тяжело, очень тяжело, и так хочется раствориться в потреблении контента, остаться в мире грёз. Просто ничего не делать, пуская слюну на витрины. Мне тоже этого хочется, это так просто, но поймите: если забыть о долге и наслаждаться жизнью, производство остановится, и тогда и витрин то никаких не будет!

– Витрины будут всегда! – выкрикнул кто-то из толпы. Его поддержали смехом.

– Представьте, сидите вы около своих витрин, переживаете сильные эмоции, глядя на свою коллекцию образов, вам так хорошо, что вы полностью погрузились в созерцание, и ещё чуть-чуть, и время совсем перестанет существовать, и тут – бабах! – и ваше жилище разносит на куски! И вы просто умираете. А кто виноват? Тот, кто погрузился в грёзы, забыв об угрозе. – Ораторка выдохнула, рабочие воодушевлённо зааплодировали, а затем начали галдеть.

От яростных драк у них выделялся солёный пот, он испарялся и оседал на стеклянных глазах камер, искажая картинку. Тут на сцену вырвался долговязый, слегка перетёртый калач по имени ГоловаЕд 12.

– Вы, женщины, идите на кухню и успокойтесь! Я считаю, нам надо быть решительными, дело не в количестве рабочих часов, а в самих этих часах. Вы и вы и вы… – он начал тыкать пальцем в присутствующих. – Просто обязаны задать себе вопрос: а сколько горячих тем я подкинул на общее обсуждение? Производство падает из-за того, что вам подменяют понятия. Вы думаете, что если у вас есть возможность просматривать витрины в конце месяца, то всё пучком, прогресс продолжается? Знаете, по чему вообще встал вопрос о поправке «Убермагма»? По тому, что вы все начали замечать, что на витринах давно не появляется ничего интересного!

Из зала раздался вопль: – ГоловаЕд 12 прав. У меня в прошлом месяце на витрине были анимационные аниме девушки, а я ненавижу анимацию! Это блин прошлый век! И я уверен, что не один такой!

– У меня были мемы про 3-д диктаторов. Я расстроился!

– Вот я и спрашиваю, если мне который месяц подряд платят аниме тёлками, готовыми на всё, что я должен детям домой принести? А жене? Как жить то?

Альфа мать скривила губу, вспомнив, что один из её мужей полгода назад на семейный ужин тоже притащил голых аниме тёлок. Вот скандал то тогда был. Она с ненавистью процедила воздух: – Тут на зеркало не надо пенять, коли рожа крива! Просто на витринах появляется то, что ты заслужил, вот и спроси себя: достоин ты витрин или нет? А что если один человек бросит работу ради витрин, а потом ещё один и ещё, и никто больше не сможет обсуждать увиденное, мир рассыпется, а это как раз то, что нужно проклятому ветру. Послушайте, даже если сейчас вы не довольны качеством вашего контента, всё равно приходите и производите мнение, как бы трудно это ни было.

Раздались крики и аплодисменты, Альфа мать поддерживало большинство. – Сначала создай, а потом потребляй! – кто-то кричал из толпы, а остальные повторяли. Это было подобно музыке для Альфа матери, она знала, что победила на производстве мнений и сегодня за ужином услышит о себе хорошие новости.

Раздался звонок, смена закончилась. Полупрозрачные тени рабочих, толкаясь, ползли к выходу и протискивались сквозь него. Вообще в солевых шахтах работяг преследовала теснота. Они и не нуждались в ином: под давлением спёртого воздуха они шли по узким лазам, глядя друг другу в спины.

Так проходили трудовые дни в солевых шахтах. День за днём обсуждались разные темы, люди соревновались в красноречии, показывая на камеру миллион способов привлечь к себе внимание. Живое внимание толпы, как капризная кобра, металось в замкнутом пространстве острых вопросов. А для учредителей солевых шахт, с которыми мы познакомимся позже, главным были не сами темы и не сами личности рабочих, а динамика человеческого интереса.