БОГ РЕКЛАМЫ Книга I Начальный тариф

Mythic Coder

БОГ РЕКЛАМЫ Книга I Начальный тариф

Глава 1 – Козья премьера

В девять вечера я продавал людям надежду.

В девять ноль одну – продавал её себе.

Баннер крутился на экране: «Подпишись – воскресни». Креатив-директор наверняка получил за эту фразу премию, если бы мы не сгорели в дедлайне. Я щёлкнул мышью, отпил холодный кофе и поймал своё отражение в чёрном мониторе: двадцать девять, слегка заспанный циник, рекламщик по призванию и несбывшимся обещаниям.

– Ну давай, – сказал я воздуху. – Запустимся и спать.

Клик.

Залипший курсор, вспыхнувшее окно аналитики, как всегда уютная ложь предиктивной модели. И тут – шум. Не в наушниках, не в ноуте. Где-то глубже, как будто кто-то шуршит пачкой метрик внутри черепа. Мерцает пустота, изображает брэнд-платформу, и…

Пахнет воском. И овцой. Нет – козой. Определённо козой.

Я падаю, неуклюже вымахиваю руками – и с глухим «шлёп» оказываюсь на каменном полу, на белых линиях незнакомого круга. Надо мной – сводчатый потолок, с него свисают связки трав и кувшины, свечи пышут тёплыми огнями, стены в рунах и мелких объявлениях-каких-то («Сдаётся башня. Дорого. Без баннеров»). Передо мной – трое жрецов в одинаковых капюшонах, у одного из них к козе привязан колокольчик.

Коза, между прочим, смотрит с экспертным любопытством и немедленно суёт мне в кроссовок влажный нос.

– Именем Хартии Реакций! – выкрикивает главный. Голос – в микс «театральный пафос» плюс «паническая надежда». – Мы призвали Героя Внимания! О, как дрожат метрики!

Второй шепчет:

– Охват растёт… растёт… ах!

Третий, кажется, плачет от счастья.

Я лежу, пытаюсь собрать мысли в воронку, но мозг издаёт только «пи-пи-пи» и отказывается работать. Потом неожиданно отчётливо замечаю собственные руки. Они… не мои. Слишком тонкие, слишком гладкие, кожа – без привычных микро-шрамов синего маркера и клавиатурных мозолей. Я резко поднимаюсь и ловлю не свой голос:

– Эм… это что за… – голос ломается на «за». Прекрасно. Пубертат – подписался за меня без согласия.

Коза одобрительно мекнула: «Бе-е-епродакшн».

В голове вспыхивает прямоугольник. Полупрозрачный, наглый, с легким неоновым отблеском. Тонкая линия прогресса, цинично-милый логотип, и подпись:

Аналитикон.69 активирован.

Версия: 0.9 (бета).

Привет, Артём. Загружаю базовые метрики.

Я моргаю. Жрецы моргают. Даже коза моргает, как будто ей это знакомо и она уже видела релиз-ноты.

Ещё один прямоугольник всплывает ниже, как открыть-рейт в понедельник:

Охват: 1 (коза).

Реакция: 0.

Конверсия: 0.

Цитируемость: 0.

Доверие: —

Секунда тишины.

– Г-герой Внимания… – главный придвигается ближе, шурша рясой. – Скажи слово. Любое. Мы… мы готовы слушать.

– Отменить, – честно говорю я. Ну что ещё должен говорить человек, который просыпается на полу в круге, окружённый свечами, жрецами и козой? Разумеется – отменить.

Круг вздрагивает, линии вспыхивают – и схлопываются, как всплывающее окно после клика на крестик. Свечи дружно чихают огнями. Воздух «пух!» – и от него у жрецов рясы шлёпком прилипают к телам. Коза подпрыгивает, колокольчик «дзынь» – и уже стоит на моём спортивном шнурке, как на невысоком пьедестале.

Где-то в глубине башни завопил кто-то посторонний:

– Кто выключил ритуал?! Мы же только оплатили!..

Главный жрец беззвучно открывает рот, потом шипит:

– Это… было… неканонично.

Всплывающее окно в голове мирно отмечает: Реакция: +1 (изумление).

– Стоп, – поднимаю ладони. И замечаю – ладони маленькие, мышцы ещё не мои, кости лёгкие. Я чувствую себя как тестовый аккаунт в двадцать четыре часа. – Где я? Кто вы? И почему коза – мой первый пользователь?

Коза гордо «бе» и шлёп комолым лбом по мой кроссовок.

Окно добросовестно фиксирует: Цитируемость: +0 (не засчитано).

Жрецы собираются в кучку. Вид у них, как у людей, которые сделали всё по инструкции, а получили кота из коробки вместо паладина из легенд.

– Ты… Герой, – наконец произносит главный. – Нас учили: придёт тот, кто видит мир через Охват, тот, кто заставит Реакцию служить добру, тот, кто конвертирует хаос в порядок…

– Конвертирует, – эхом повторяет второй, закрывая глаза в блаженстве.

– И, возможно, – добавляет третий, заглядывая в мою обувь, – даст нашей козе новое имя. Она у нас скромная, но амбициозная.

Коза кивает. Или мне показалось? Неважно.

Я медленно выпрямляюсь. Кроссовки – мои, джинсы – мои, футболка – моя. Тело – ясно не моё. Внутри бьётся испуганное сердце на шестнадцать лет, а рядом стоит взрослая паника на двадцать девять.

Окно в голове чуть сдвигается, как будто ему хочется быть ближе к глазам, и набирает текст очень знакомым деловым тоном:

Добро пожаловать в Мир Внимания.

Базовый совет: «не смотри вниз».

Я машинально опускаю глаза.

Футболка со слоганом прошлой кампании – «Нажми, чтобы жить». В контексте происходящего выглядит издевательски точным.

– Хорошо, – говорю я, и голос опять дребезжит на «хо». – Предположим, Герой. И предположим – вы пойдёте мне навстречу. Расскажете, где я, кто вы и что, простите, за «реакции» вы тут измеряете.

– Мы в Кликбурге, – с достоинством сообщает главный. – Младший храм Отслеживания. Я – жрец Пикселий, это – Бидон и Ссылкоправ.

Ссылкоправ кивает так, что колокольчик у козы отвечает «дзынь».

– Ритуал был прост, – продолжает Пикселий. – Подписываемся на героя, герой подписывается на нас. Дальше – ты ведёшь нас к свету, а мы – к тебе аудит.

– Подписываемся, – отзывается где-то сзади чей-то голос. – И рекомендуем друзьям…

Окно честно фиксирует: Охват: 3 (жрецы), Реакция: +2 (надежда, смятение).

Я делаю шаг – и останавливаюсь. Мир будто слегка «хрустит» от того, что на меня смотрят. Свечи тянутся огоньками как подписчики к новой истории, воздух густеет, в груди откликается странный зуд – как уведомление, которого ещё нет, но оно уже волнует. Кто-то из жрецов в полголоса шепчет молитву из «Если ты нас видишь – улыбнись», и огни действительно становятся чуть теплее.

– Ладно, – говорю я. – Допустим, принимаю. Но вы хотя бы можете объяснить, почему… – я замираю, глотаю воздух, собираю смелость и произношу вслух очевидное, – почему мне шестнадцать?

Тишина. Даже коза делает вид, что отвернулась, – так, между прочим, этично.

Пикселий пожимает плечами.

– Такова цена Призыва Юности. Чем моложе сосуд, тем больше потенциал Реакции. Простите. Мы рассчитывали на восемнадцать.

– Превосходно, – говорю я. – То есть вы… «оптимизировали воронку».

– Во имя общей пользы! – вздыхает Бидон.

Окно с любопытством выставляет: Доверие: – (недостаточно данных).

Кисло улыбаюсь. Доверие – как всегда.

Я сажусь на край круга. Камень под коленом холодный, как статистика утром после провального аукциона. Жрецы, чувствуя, что ритуал развернулся не вниз, а в сторону, начинают суетиться: собирают свечи, поправляют рясы, один ловко накидывает на козу наплечник с вышитым «Участник призыва».

– И что дальше? – спрашиваю. – По вашему канону, герой должен произнести сакральную «приветственную фразу»? Типа «Эй, подписчики»?

– Мы надеялись на что-то вроде: «Я веду вас к свободе реакции без искажения охвата», – шёпотом признаётся Ссылкоправ. – Но «Эй, подписчики» тоже сработает. Мы гибкие.

Я стискиваю пальцы – костяшки белеют, и это странно, потому что мои прежние костяшки так не делали. Мозг лихорадочно выстраивает «позиционирование»: я в мире, где внимание – валюта, эмоция – энергия, а конверсия – прямо магия. И у меня в голове – система, которая считает козу. Технически – это лучше, чем считать ботов.

– Ладно, – говорю. – Привет, Кликбург.

Свечи вокруг одновременно подрагивают. В груди – лёгкий толчок, как будто кто-то аккуратно нажал «Бу-п». Окно отчитывается: Реакция: +1 (радость), Цитируемость: +1 (локальный мем «Привет, Кликбург»).

Где-то за стеной радостно «сняли сториз» – это я уже чувствую кожей. Или воображаю. Разницы, кажется, мало.

– Он работает! – взвизгивает Бидон. – Наш Герой действительно… эм… работает!

– Спасибо за формулировку, – бурчу. – Мы тут про людей или про кофемашину?

Коза, как будто отвечая, ставит левое копыто на линию круга и неуклюже «печатает» по ней. «Дзынь», «дзынь», «дзынь».

Окно подмигивает: Цитируемость: +0 (коза – не надёжный источник).

– Хорошо, – Пикселий возвращает себе тон наставника. – Герой, тебе надо встать, вдохнуть и… ну… сделать что-нибудь героическое. У нас во дворе накипело: лавочники ругаются из-за щитов, модераторы угрожают рейдом, а слева бастуют барды – утверждают, что в городе слишком шумно.

– Шумно? – уточняю. – И вы… призвали меня, чтобы я снизил шума?

– Уточнение, – вмешивается Ссылкоправ, подняв палец. – Не снизил. Превратил в управляемый интерес. Чтобы смех – не в хаос, а в силу. Чтобы лайк – не в пустоту, а в действие.

– И чтобы каждый видел, как он сам улыбается, – тихо добавляет Бидон, и в этом вдруг слишком много человеческого.

Глоток воздуха. Каменная пыль на языке. Новые лёгкие, новые связки. Я встаю. Козу аккуратно отодвигаю носком – та не возражает, а наоборот, как будто уступает сцену. Свечи слушают. Жрецы надеются. Где-то в городе кто-то тоже слушает, не зная, что именно. И в голове – шуршит «Аналитикон.69», будто открывает папку «Герой: старт».

– Ладно, – говорю. – Попробуем продать… жизнь.

Жрецы дружно перекрещиваются чем-то вроде лозунговой жестовой связки. Я делаю два шага к двери – и тут же чуть спотыкаюсь. Тело ещё незнакомое, не по размеру, как новая рубаха, которая в плечах сидит слишком честно.

За дверью – лестница вниз, круглая башня с узкими бойницами, запах дожившего до вечера рынка: жареный лук, влажная шерсть, смех и ругань. Я откидываю тяжёлый засов, выхожу на каменный балкончик и смотрю на город.

Кликбург сияет – не магией, нет, – глазами. Тысячи маленьких огоньков-взглядов. Сотни вывесок, часть – просто доски, часть – нарисованные от руки баннеры «Лучший хлеб – у Тесто», «Скидка на шлемы – только сегодня». На площади дети водят хоровод вокруг бочки, какой-то парень на колоде орёт стихами, спорит с женщиной в переднике, на углу двое предполагаемых модераторов из Храма Чистоты раздают листовки «Гигиена речи – спасение души». И всё это – как гигантский лентопролёт: бесконечная лента новостей, которую листают не пальцем, а судьбой.

И этот город… смотрит. На меня.

Окно мягко выносит на передний план новое:

Подсказка: внимание – тепло. Его можно согреть или обжечь.

Осторожно: эффект «залипания» усиливает воздействие на смотрящего.

– Эй! – кричит снизу мальчишка, увидев меня на балконе. – Это он! Это тот, кто выключил круг!

«Реакция: +1 (восторг)».

Кому-то смешно. Кто-то ругается. Кто-то поднимает лицо, и я ощущаю, как воздух становится чуток плотнее – как перед грозой, только эта гроза – про улыбки.

– Герой! – вопит тётка с корзиной хлеба. – А ты… ты умеешь воскресить тесто? У меня вчера не поднялось, как я ни плясала!

– Он не пекарь, – строго говорит мужчина рядом, но тоже улыбается. – Он… специалист. Пускай расскажет, что такое «конверсия».

Я открываю рот – и понимаю, что готов начать лекцию, как на вебинаре: «Воронка начинается с осознания проблемы», «Охват без реакции – мусор», «Доверие дороже лайка». Губы уже придумывают шутку про «подписку на здоровье», и в этот момент в голове вспыхивает ещё одно окно. Оно выплывает медленно, как подписка, к которой добавили два бесплатных месяца – и подмигивает маленькой иконкой кота в очках.

Мини-цель доступна.

Пояснение скрыто для безопасности.

(Наведите курсор, чтобы раскрыть.)

Я машинально тяну «курсор мыслью». Текст шипит статикой и проявляется:

Собери 10 реакций в течение суток, чтобы открыть первый слот заклинания.

Подсказка: «Не стесняйся быть смешным. Кринж – тоже топливо».

«Заклинание». Я почему-то почти не удивляюсь. В этом городе даже козы делают «дзынь» по делу. Я выдыхаю, киваю сам себе, потом показываю ладонью вниз – мол, тише, – и произношу в пространство, в город, в людей, в козу и в троих жрецов, уткнувшихся в дверной проём:

– Привет, Кликбург. Хотите фокус?

Снизу – смех. Где-то свист. Кто-то выкрикнул: «Давай!»

Окно сообщает: Реакция: +5 (ожидание, интерес, скепсис, ирония, одна коза).

Свечи позади меня разгораются чуть ярче, ветер делает вид, что это он виноват.

Я поднимаю руку, как спикер перед слайдом, и вспоминаю все фразы, которые мы никогда не пускали в эфир, потому что «слишком честно», «слишком глупо», «слишком смешно». Вспоминаю дедлайны, кофе и собственную фразу на майке. И говорю:

– Подпишись – воскресни.

Площадь сначала замирает, потом взрывается смешками. Кому-то показалось, что это просто удачная шутка. Кому-то – что я обещаю магию. Кому-то – что я издеваюсь. Правильный ответ: да.

Окно ликует: Реакция: +7. Цитируемость: +3 (дети повторяют).

Охват: растёт…

Где-то справа уже спорят – «что он имел в виду». Слева пожилой мужчина, присев на ступеньку, шепчет: «А если правда? А если можно?» И от этого шепота мне вдруг холодно – потому что я понимаю, что отныне мой язык – не просто шутка, а рычаг. И у меня – шестнадцать лет в паспорте этого мира.

Сзади осторожно кашляет Пикселий:

– Герой… Возможно, время перейти к практике?

– Да, – отвечаю. – Время.

Мини-цель мерцает, как уведомление, которое нельзя игнорировать. Где-то в глубине башни глухо бумкнул гонг – как будто сам город сказал «ну давай». Я сжимаю пальцы, чувствую, как на ладонях щекочет воздух, и впервые произношу внутренний клик – не мышкой, а собой.

Аналитикон.69: Готов.

Совет: Начни с простого. Смешного. Честного.

Я наклоняюсь к перилам, улыбаюсь так, чтобы видно было даже тем, кто смотрит исподлобья, и говорю:

– Тогда начнём с банального. Кто тут у нас не подписан на жизнь?

Площадь отвечает гулом. Коза – «дзынь». Жрецы – восторженным шёпотом. Город – вниманием. Окно – отсчётом к десяти.

И в эту секунду я точно знаю: завтра у меня будет что-то, что эта штука назвала «слотом заклинания». А сегодня – козья премьера. И аплодисменты, которые пахнут хлебом, дымом, дождём и смехом.

Глава 2 – Голос с формами

Я ед