Молчание

– Вы здесь? – спросила она, явно не ожидая, что я замолкну больше чем на минуту, после того, как четыре дня ни с кем не разговаривал.

– Да.

Снова повисла тишина. Наверное, ей она показалась неловкой, а мне было всё равно.

– Слушайте, давайте я дам вам свой персоник, чтобы вы могли связаться со мной, когда… захотите. Гиперсвязь у вас в городе есть?

– Есть.

– Ну вот, – улыбнувшись, сказала она, – тогда вы даже со своего ньюбука сможете со мной связаться. В любое время. Мой ньюбук всегда со мной.

Я усмехнулся.

– Спасибо.

Она заёрзала на месте, видимо думая, чтобы ещё сказать, но я прервал её мучительные размышления.

– До связи, – мрачно сказал я, и отключил экран, снова оставшись один.

Глава 3. Возрождение.

Глава 3. Возрождение.

То, что время относительно, говорил ещё Эйнштейн. И доказывал это при помощи различных опытов и расчетов. Лично я считаю, что он зря так с этим заморачивался, потому что это очевидно. Иногда время тянется медленно, медленно, а порой спешит так, что за ним и не угнаться. И эти ощущения знакомы любому, кто ждал чего-то важного, или наоборот хотел отсрочить что-то ужасное. И вот что ещё интересно, время всегда поступает наперекор нашим желаниям. Когда мы его торопим – оно ползёт, когда пытаемся удержать – выскальзывает из рук всё быстрее. Я и ждал, чтобы за мной прилетели, и в то же самое время не хотел этого. Возможно из-за такого сочетания противоречивых чувств, для меня время текло вполне стандартно: в минуте было шестьдесят секунд, в дне – двадцать четыре часа. За три дня я ни разу не связался с Кристиной, хотя пару раз штаб вызывал меня на связь. Утром я просыпался, принимал прохладный душ и делал зарядку – бегал по пустому городу. Потом завтракал в забегаловке у Марка и подолгу бродил на нижнем ярусе. Там стена открывалась, и сквозь толстое бронебойное стекло я видел миллиарды горящих звёзд, красочных планет. Все они были на ужасно большом расстоянии, но в космосе нет воздуха, и потому зрение проникает вглубь пространства, практически не встречая для того помех. Некоторое из созвездий порой вспыхивали, и всё вокруг озарялось холодным молчаливым светом. Он был то красный, то синий, то призрачно белый. Я смотрел на всю эту красоту, но не думал о ней. Есть ли границы у Вселенной? Наверное, есть. Иначе, молчание было бы чем-то вечным, безграничным, всё внутри противилось этой мысли. Вечное молчание.… Неужели и там, за последней чертой лишь молчание? Нет. Какое начало, такой и конец. А в начале, всё же, было не молчание. В начале было Слово.

Я много размышлял, и при том, к своему удивлению, абсолютно с собой не разговаривая. Моё одиночество сидело где-то в глубине меня, подавленное моей печалью. На четвёртый день, в то время, когда я как раз сел почитать перед сном, экран моего ньюбука засветился, и раздался мелодичный звон, как у старинных телефонов. Я обречённо ухмыльнулся и нажал на кнопку.

– Добрый день, Глеб. Ты куда пропал?

Надо же. На «ты».

– Вообще-то, у меня, Кристина, уже добрый вечер. Я, увы, немного выбился из общего распорядка. Хотя, по-моему, это не страшно. Время – такое относительное понятие.

– Как жизнь? – она явно хотела заново установить контакт. Может от начальства влетело.

– Если я жив, значит уже неплохо.

– А ты что же, – засмеялась она, – сомневаешься, что ты жив?

– Иногда, – мрачно сказал я. – Что это ты такая весёлая сегодня?

– Да ничего, – она немного замялась, – просто настроение хорошее.

– И откуда ты взяла мой код?

– Ну, – судя по всему, ей не хотелось об этом говорить, – генерал посчитал, что с центральным пультом твоего города что-то могло случиться, и в базе данных отыскал твой код, чтобы дать его мне. Я ведь твой личный специалист.

Бред какой-то. Да, не хочет пускай не говорит. Не мог генерал дать ей мой личный код. У него нет доступа в базу данных нашего города, это конфиденциальная информация. РГСБ? А они что в нашем штабе забыли?

– Как дела-то? Чем занимаешься целыми днями?

– Размышляю, – ответил я. Говорить совершенно не хотелось.

– И о чём?

– Разные вещи. Тебе будет неинтересно.

– С чего ты взял? – наигранно удивлённо сказала она, – Я ведь психолог. Мне не может быть неинтересно, о чём размышляет мой пациент.

– Вот именно по тому, что ты психолог, а не философ и не теолог, тебе не будет интересно то, о чём я размышляю.

– Понятно, – задумчиво протянула она, – безграничный космос заставляет задуматься о вечном?

– И о преходящем.

– А ты, кстати, не плохо на фотографии в паспорте получился, – было слышно, что она улыбнулась, – серьёзный такой.

На что ты намекаешь?

– Ты и в паспорт мой залезть успела? – немного раздражённо спросил я.

– НУ да, – кокетливо проговорила Кристина, – я и биографию твою прочитала. Не детектив конечно, и не женский роман, но читать было интересно.

Всё-таки РГСБ.

– Скажи честно, – решил спросить я, – Откуда у тебя вся эта информация?

– Генерал дал, честное слово.

Значит генерал. Но зачем? С чего вдруг такой интерес ко мне разведки? Зачем им было нужно находить моё досье? Всё это как-то странно.

– Что слышно о метеорите? – мне было интересно, что она знает об этом деле. Может, где что полезное слышала.

– Честно говоря, странное это дело, – в голосе Кристины появились доверительные нотки, – Он появился, словно неоткуда. Такая огромная махина подошла к «СК-252» и её не засёк ни один радар? И пускай он снёс один город, несчастный случай. Но его траектория абсолютно не просчитываема! Он должен был, после того, как уничтожил 252-ой, лететь дальше вглубь космоса, а он повернул резко почти на девяносто градусов и начал движение к 253-ему.

– Может быть, от столкновения он изменил траекторию, – предположил я, но внутри тут же зашевелился червячок сомнения. Если изменил траекторию от первого столкновения и повернул налево, то почему же после второго столкновения он продолжал лететь прямо и столкнулся и с нашим городом? Что-то тут нечисто.

– Может и так, – прервала мои размышления Кристина, которая всё это время видимо тоже о чём-то думала, – я не очень хорошо разбираюсь в астрономии.

– А зря, – сказал я, – психология космоса – интересная наука.

– Психология космоса, – повторила она, словно пробуя это словосочетание на вкус, – В этом что-то есть.

– Ладно, у меня уже глаза закрываются. Давай до завтра.

– Спокойного дня, – я услышал, что она снова улыбнулась, – приятных снов.

– Это тебе спокойного дня. А у меня спокойная ночь.

Она усмехнулась.

– Пока.

– До связи, – я выключил ньюбук. Странно всё это. Надо будет обдумать всю ситуацию и с РГСБ и с метеоритом. Незаметно, меня проглотил сон без сновидений.

***

После разговора с Кристиной, дни потекли иначе. Она стала звонить чаще, и разговаривали мы каждый раз всё дольше. Незаметно для себя, я стал ждать, когда же раздастся мелодичный звон моего ньюбука, и я услышу её немного кокетливое «привет». Её голос стал сниться мне по ночам. Каждый раз, когда она звонила, у меня был либо вечер, либо уже глубокая ночь, и я ещё долго не мог заснуть после разговора, обдумывая её фразы, вспоминая слова. Так прошла неделя. Я часто вспоминал Сергея, который всё время сетовал на мою молчаливость, замкнутость. Найди себе девушку, в конце концов! – частенько говорил он мне, но я или отмалчивался, или отшучивался. Мне всегда не слишком везло на личном фронте, и в том я, пожалуй, был виноват сам. Но с Кристиной всё было иначе. Она словно вдохнула в меня новую жизнь после утраты всего того, что было мне дорого: друзей, работы, обычного уклада жизни. Спустя неделю общения с ней я почувствовал, что стал другим человеком. Я возродился, восстал из пепла своей печали, обновлённый и закаленный. Я стал иначе смотреть на жизнь. Многое из того, что раньше казалось правильным и хорошим, теперь виделось мне совершенно в ином свете. Она дала мне что-то от себя, я чувствовал, что стал лучше относиться к другим людям. По крайней мере, я уже не думал плохо о генерале, или о профессоре психологе. Хотя, конечно, не смотря на свою ученую степень, Кристина была не в пример профессиональнее. Она говорила, что всё дело в том, что она любит свою работу и ей нравится общаться с людьми, и тут я с ней был согласен. Если любишь свою работу, с ней справляться гораздо веселее и легче. В принципе, любое дело или трудность, если к нему подойти с любовью, решается в разы проще и с меньшей затратой духовных и физических сил.

Я проснулся и посмотрел на часы. На них было шестнадцать часов дня. Я улыбнулся и перевёл их на время Кристины, то есть на двенадцать часов. Специально нарушая график, я потихоньку вписывался в нормальный распорядок дня. Сегодня надо будет лечь пораньше, и завтра я проснусь в девять часов по настоящему времени. Хотя, конечно, чьё время настоящее, вопрос спорный.

После пробежки, я привычно зашёл в «еврейскую забегаловку», как любил называть её Сергей, и понял, что запасы пищи практически подошли к концу. Так, придётся идти на пищевую базу. Я вздохнул, закинул в себя последний хот-дог и отправился в сторону остановки. Всё-таки как хорошо, что есть электричество! Доехав до пункта назначения, я подошёл к большой двустворчатой двери, с табличкой «Пищевая база». Как она открывается? Сбоку была небольшая панель с зелёной кнопкой. Я подошёл к ней и нажал. Тут же вылезла другая панелька с маленьким экраном и кнопками.

– Введите пароль, – сказал электронный голос.

Проклятье! Я плюнул в сердцах и, развернувшись, отправился к центральному пульту управления. Если что и может мне помочь, то только компьютер «СК-254».

Зайдя в помещение центра управления, я привычно плюхнулся в кресло управляющего городской системой жизнеобеспечения.

– Добро пожаловать в базу данных города Светлый Космос №254, – продекламировала знакомая мне электронная мадмуазель, – Назначьте команду.

– Значит так, – задумчиво весело протянул я, и крутанулся в кресле, – мне нужен пароль от пищевой базы.

– Пароль находится у заведующего пищевой базой, уточните эту информацию у него.

– А что, этого пароля нет в нашей базе данных? – спросил я. Заведующий пищевой базой сейчас был где-то на небесах, и что бы с ним встретиться, мне нужно было дождаться, пока «СК-254» сметёт метеорит.

– Идёт поиск, – деловито сообщила мне электронша.

Я сидел и качался на стуле. Поиск шёл почти двадцать минут. Наконец, электронный голос проговорил:

– Пароль найден. Вывожу на экран.

Стена напротив снова засветилась, и на ней появилось число, которое я тут же запомнил. 528491. Легко запоминается.

– Благодарю вас, мадмуазель, – весело сказал я и лихо, соскочив со стула, помчался к пищевой базе.

***

Закончив с перевозкой продуктов в свой холодильник и в бистро Марка, я сел на кровать и включил музыку. Это была лунная соната Бетховена, и, честное слово, те, кто не слушал эту музыку в полнейшем одиночестве среди мрачного бескрайнего Космоса, многое потеряли. В Космосе вообще многая музыка слушалась совершенно иначе. Я лёг на кровать и закрыл глаза. Эта соната напоминала мне о доме. О том доме, в котором я жил на Земле, в детстве, до того, как улетел на торговом лайнере в Космос. До того как умерла моя мать. Это была её любимая музыка, она часто слушала её по вечерам. Мне, вдруг, вспомнился один из них.

– Мам, я пришёл, – сказал я, заходя домой и снял рюкзак. Школа, в которой я учился, была плохенькой, но учителя были хорошие. Уж всяко получше нынешних. Она стояла неподалёку от леса, и больше напоминала старинную усадьбу, чем учебное заведение. Я всегда любил это здание, но больше всего я любил рано утром идти через лес. До школы было километров пять, и мне приходилось вставать пораньше, чтобы поспевать к первому уроку. Я до сих пор помню лес в тумане так явно, словно сейчас стою в нём, дышу прохладой и свежестью…

– Как в школе, – спрашивает мама обычный вопрос.

– Всё хорошо, – как обычно отвечаю я. Дома играет лунная соната.

– Ты голодный, – мама тяжело встаёт из кресла качалки. Она уже болела, я до сих пор не знаю, от какой болезни она умерла. Она мне не говорила. Может, не хотела пугать. Кто знает.

– Ничего, мам, ты сиди, я что-нибудь найду.

Мама садится обратно, вся закутанная в шаль, а я деловито залазаю в холодильник и достаю себе молоко. В тот день, к нам в класс пришла новенькая, и я тут же потерял голову. Светлая детская любовь! Как бы мне хотелось сейчас вспомнить то чувство, без примеси пошлости и разврата, совершенно без греховного желания! А ведь это всё равно была любовь к противоположному полу, и была она, может даже и посильнее, чем взрослая любовь, но кто знает? В тот вечер я сидел за уроками и абсолютно не мог на них сосредоточиться. Мамина соната тихой романтикой обволакивала мою душу. Дом у нас был маленький – комната и спальня с кухней, а туалет на улице. Я сидел в одной комнате с мамой, и она заметила моё задумчивое состояние.

– Что-то случилось, сынок, – немного озабоченно спросила она, – ты что сидишь такой задумчивый?

Отец бросил нас, когда мне было два. Мама частенько говорила, что он так сделал, потому что не любил не меня, не её. Но потом я от неё же услышал, что дети появляются на свет от любви.

– А как же я? – удивился малыш. – Ведь я же появился, хотя папа тебя не любил, ты сама говорила!

Мама улыбнулась, грустно и устало:

– Видишь ли, Глеб, порой дети появляются на свет не вследствие любви, а вследствие страсти.

Я запомнил её слова и с тех пор стал бояться этой страсти. Не хотел стать таким, как мой отец, и поэтому спросил у матери:

– Послушай мам, – я сделал паузу, но отступать было поздно, – а как… Как понять, что ты действительно, по настоящему кого-то любишь? Что это не страсть, как была у папы к тебе, а настоящая любовь?

Я тогда был в третьем классе. Мама улыбнулась и хитро спросила:

– Что, так сильно новенькая понравилась?

– Да нет, – начал мямлить я, и выругался сам на себя, за то, что спросил. Разоткровенничался, ядреные корни!

– На самом деле, сынок, тут всё просто, самое главное пораньше это понять, и уметь себя анализировать, – мама откинулась на кресло и тяжело вздохнула. – Настоящая любовь всегда делает тебя лучше. И неважно кого ты любишь: девушку, родителей, друзей или Бога, если любишь по настоящему, ты становишься лучше…

Резкий звон ньюбука вытащил меня из воспоминаний, как дерганый псих рыбак вытаскивает крючок с рыбой из воды. Я резко подскочил и ткнул на кнопку.

– Глеб, ты в порядке? Слава Богу!

Кристина так рано?

– Что случилось? – спросил я, – ты что выскакиваешь, как чёрт из табакерки. Ты же всегда позже звонишь.

Сердце колотилось как бешенное. Ни на минуту не расслабишься!

– Извини, если отвлекла от важного дела, – немного ехидно сказала Кристина, видимо отойдя от тревоги.

– В чём дело то?

– Я… я просто сегодня услышала, что в районе нахождения города «СК-254» снова был замечен метеорит.

Вот это новость!

– И как близко? С какой стороны? – теперь для меня пришло время потревожиться.

– Не знаю точно, но район города – это больше сорока тысяч километров. Может, пронесёт.

– И что тут забыл этот метеорит? – выругался я, и заходил по комнате. – Наверное, он не успокоится, пока и мою жизнь не заберёт!

– Не говори так, – Кристина явно заволновалась, – всё будет хорошо. Вот увидишь!

Я усмехнулся.

– Люблю, когда ты меня утешаешь.

– Так ты специально так сказал? – немного игриво спросила она.

– А то, – я задумался. Метеорит словно имел свою собственную волю. Причём волю злобную. Я уже не верил, что он появился здесь случайно.

– Ты чего замолчал?

Боже, как же я люблю этот голос!

– Да так, думаю.… Слушай, – сказал я, – ты мою биографию читала, а я о твоей имею довольно смутное представление! Может, просветишь меня, наконец?

– Ну, а что именно тебя интересует? У меня в жизни мало что было интересного. Родилась в «СК-252», выучилась в институте, у нас в городе было три кафедры: психология, экономика и юриспруденция. А потом меня мой учитель взял на базу для стажировки, я теперь аспирант.

– А, профессор, – усмехнулся я, – вы с ним так хорошо общаетесь, что он смог подыскать тебе местечко в штабе?

– Он хороший, – немного смутилась Кристина, – просто несколько приземленный человек.

– У тебя все люди хорошие, – проворчал я.

– Так и есть, – она улыбнулась, – ты сам этого не замечал?

– Замечал, – я снова задумался. В голове была какая-то каша. Метеорит. Спасательная группа. Кристина. РГСБ.

– Кристин, скажи, – решил спросить я, – а ты последнюю неделю в штабе не замечала никого из РГСБ?

– Российской государственной службы безопасности?

– Из неё самой.

Она задумалась.

– Да, – неуверенно, наконец, сказала она, – я видела двух офицеров. А что?

– Досье моё они твоему генералу дали, – сказал я, – и интерес этой службы мне совсем не льстит.

Повисла пауза.

– Слушай, Глеб, – немного виновато спросила Кристина, вполне обычный вопрос, который задавала каждый наш разговор, – А что… что ты ещё можешь рассказать о своих ощущениях, когда один остался?

Я пожал плечами.

– Да я вроде тебе всё уже рассказал, – подумав, ответил я. – А почему ты каждый раз спрашиваешь?

Она долго не отвечала.

– Прости, – наконец выдавила она.

– За что? – удивился я. – Что такое?

– Я… я хочу защитить кандидатскую.

– Ха, ха. И что? Что тут такого? Я думал, ты скажешь, что нашла другого, – полушутя сказал я.

– Я пишу её сейчас.

– Я тебе что мешаю? – не понял я.

– Нет, не в этом дело. Просто… просто тема моей кандидатской – ты.

– Что? – я подумал, что она оговорилась.

– Когда я услышала о тебе, я стала с тобой общаться не из-за того, что хотела помочь. Я решила, что твоя ситуация может быть очень удобной, для написания работы.

– Ты… ты меня использовала? Использовала моё горе и моё положения для исследования и написания своей работы? И ничего мне не сказала?

– Прости, я хотела сказать…

– И вдобавок, – мрачно сказал я – ты прикрылась чувствами. Ведь человек не с кем так не откровенничает, как с тем, в кого влюблён. Очень хитро.

– Всё не так!

– Хм, – я печально качнул головой, – а я уж думал, что влюбился по настоящему, что мне повезло, и это чувство взаимно. А оказалось…

– Глеб, послушай, я…

– Как мне теперь тебе верить? – закричал я, и голос сорвался. Вся та эйфория, которая заполняла мою голову эту неделю, улетучилась и теперь раздражала меня, обнажая мою глупость.

– Но ведь я же всё сказала! Зачем бы я тебе это говорила, если бы хотела тебя дальше обманывать? Хочешь, я откажусь от кандидатской? – срывающимся голосом сказала она.

– Зачем тебе портить себе жизнь из-за меня, – внутри снова стало пусто, и на глаза навернулись слёзы. Теперь уже было нечего терять:

– Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, Кристина, – глухо выговорил я, – я рад, что помогу тебе получить степень и улучшить твою жизнь. Рад, что мелькнул на твоём пути, и что, возможно, когда-нибудь изредка, ты будешь вспоминать обо мне…

– Глеб, Глеб, я…

Я выключил ньюбук и медленно опустился на кровать. Вот и всё.

Глава 4. Ангел.

Глава 4. Ангел.

Хочется выть. Один. Совсем один.… Хм, кто бы мог подумать, что всего лишь за неделю можно так сильно привязаться к человеку, которого ты даже никогда не видел. Я открыл глаза и сел. Глухо. Пусто. И даже свет не спасает от всепоглощающей тьмы. Рана кровоточила и сколько я не искал, не мог найти обезболивающее. Хотя…

Я встал с кровати и пошатываясь вышел из комнаты. Слёзы застилали глаза, но я не вытирал их. Всё равно никто не видит. Да и если бы кто видел, наплевать мне. Всё, что происходило во мне за эту неделю, всё это возрождение, оказалось лишь призраком, следствием обмана и манипуляции… Кристина…

Я дошёл до остановки и вызвал реактивный автобус, который прикатил почти через двадцать секунд. Сев внутрь, я на электронной панели выбрал «остановка №5». Это была остановка, рядом с пищевой базой. Всего их было семь.

Автобус вмиг домчал меня до пункта назначения, и я не заплатив, вышел. Кто мне что скажет? Я шёл, как сквозь туман и ни о чём не думал. В голове было пусто, как в могиле, куда забыли положить покойника. Иногда я чему-то улыбался, и сам не понимая чему. Подойдя к двери, я ввёл тот самый код – 528491, и вошёл внутрь. В помещении было сухо и прохладно, в некоторых камерах, где хранились наиболее подверженные порче продукты и вовсе стоял жгучий мороз. Я прошёл вглубь и остановился возле пяти ящиков, накрытых чёрной тканью. Всего пять ящиков осталось.… Ну да, ведь по расчётам через пару дней должен был бы быть торговый лайнер. Пять ящиков.… Думаю, хватит мне на две недели, хотя не знаю.

Я сорвал ткань и, взяв сразу два ящика, направился к выходу. Доехав до дома, я не стал идти в бистро, где обычно ел, а завалился сразу к себе. А то потом ещё комнату свою искать. Поставив ящики сбоку от кровати, я сел на неё, и откупорив первую бутыль, из горла сразу осушил её наполовину. Надоело чего-то ждать, всё время о чём-то думать, на что-то надеяться, всего бояться, во всём сомневаться. Пошло оно всё. Слегка разбавленный спирт жаром обволакивал горло, тихо стекая по пищеводу. Не прошло и минуты, как мне здорово дало по мозгам. Я даже рассмеялся. И почему я сразу об этом не подумал? Не было бы никаких разговоров, никакой Кристины. Ничего бы не было, если бы у меня хватило мозгов сразу пойти и напиться. И ждать, пока судьба моя решится. Я взял ещё одну бутылку и вышел на улицу. Что я потом не смогу найти свою комнату что ль? Глупость какая! Мне вдруг жутко захотелось пойти взглянуть на звёзды. Голова стала немного тяжёлой и глаза не поспевали за поворотами. Мне было немного смешно наблюдать за собой со стороны. Со стороны?