Китай в XX веке. От рисовых полей до атомной бомбы

Расколотый, но все еще живой Гоминьдан был вскоре запрещен. Членов поставленной вне закона партии, кто еще не дезертировал, изгнали из парламента. Позднее распустили и сам парламент – и его место занял фиговый демократический листок под названием Государственный Совет, состоявший целиком из людей, назначенных генералом Юань Шикаем и лично преданных новому военному диктатору. Ему наконец удалось избавиться от статуса временного президента Китайской республики и переизбраться на пятилетний срок. Кабинет министров также подвергся тщательной чистке, и по всей стране прокатилась волна политических процессов и разбирательств. Всех наместников в провинциях и высших военачальников, заподозренных в лояльности к Гоминьдану или в недостаточной лояльности к новой власти, сняли с должности, заменив на верных режиму людей. К началу 1914 года генералу Юань Шикаю удалось установить в стране военную диктатуру под своим единоличным правлением, однако положение генерала оставалось довольно непрочным – слишком уж большой была территория Китая, а центральная власть оказалась полностью скомпрометирована разразившейся в стране революцией. Понимая это, Юань Шикай решил компенсировать слабость центральной власти институтом военных губернаторов, в подчинение которых поступали все местные войска и силы безопасности. Таким образом, губернатор каждой провинции имел свою собственную армию, которую должен был кормить и поить в меру своих возможностей, что снимало существенную нагрузку с правительства в Пекине. Китайские провинции того времени, даже самые маленькие, часто превышали по количеству населения крупные европейские государства. В то же время территория страны была обширной, а транспортная инфраструктура – неразвитой, за исключением нескольких уже построенных железных дорог. Иными словами, управлять таким государством централизованно для новой диктатуры представлялось крайне затруднительным, потому Юань Шикай и решил отдать провинции на откуп своим вассалам – в основном глубоко преданным ему лично военным из числа офицеров Бэйянской армии. Наместники могли творить на своих землях все, что им заблагорассудится, единственным условием оставалась беспрекословная верность верховному бэйянскому главнокомандующему, завладевшему всем Китаем.

Такая система государственного устройства уже вскоре привела страну к одному из самых печальных периодов в ее истории – эпохе милитаристов.

Едва Юань Шикай смог относительно крепко взять власть в стране в свои руки, как грянула Первая мировая война, поставившая мир на грань катастрофы и привнесшая значительные корректировки в планы генерала-диктатора и всего Китая в целом. Несмотря на то, что война шла в Европе, Азия также оказалась вовлечена в конфликт. Малоизвестным является тот факт, что Япония в 1914 году вступила в войну на стороне Антанты – против Германии. Более того, именно против Германии и были направлены все действия Страны восходящего солнца, потому как других противников Антанты поблизости не имелось, за исключением крупной немецкой концессии в Китае – города Циндао на полуострове Шаньдун. Концессией называлась китайская территория, обычно часть крупного портового города, состоявшая под управлением иностранного государства. Самым крупным и всемирно известным «договорным портом» являлся Шанхай, который к началу XX века приобрел широкую известность. В самых причудливых формах слились здесь воедино Восток и Запад, и в богемных кругах Европы и Америки город приобрел славу средневекового Багдада из сказок Шахерезады. «Договорными» портовые эти города называли потому, что западные государства еще в середине XIX века заставили беспомощный Китай подписывать с ними кабальные договоры, дабы овладеть портами, через которые иностранцы постепенно вторгались торговым способом в глубь страны. У Германии имелась одна из лучших концессий в Китае – на полуострове Шаньдун, очень выгодно расположенном с географической и стратегической точек зрения. Именно его в самом начале Первой мировой войны Япония решила отобрать у бессильной в Азии Германии. Стоит отметить, что с военной точки зрения противостояние между кайзеровской Германией и Японией оказалось предрешенным с самого начала: Шаньдун находился совсем близко от Японских островов, в то время как ближайший немецкий город располагался в буквальном смысле слова на другом конце света. Из всех военных сил Берлин имел в Циндао лишь батальон немецкой морской пехоты, пару тысяч мало на что пригодных китайских колониальных войск и сводный отряд из немецких и австро-венгерских матросов. Большая часть немецких военных кораблей ушли из Китая в Европу еще до начала войны или в самые первые ее дни – ввиду полного превосходства в регионе британских и французских военно-морских сил. В Циндао остались несколько вспомогательных судов и всего лишь два крейсера – немецкий и австро-венгерский. Прибывший для осады Циндао японский флот насчитывал в своем составе более 40 военных судов, а японский десант превышал 30 тысяч солдат и офицеров. Им на помощь также поспешил британский флот, прихватив на борт десант. Несмотря на столь неравное соотношение сил, немцам удалось продержаться в Циндао более двух месяцев. В первых числах ноября 1914 года японские солдаты вошли в немецкую крепость. Токио сделал решительный и важный шаг на китайскую землю.

Японские солдаты в покинутых немцами окопах во время осады Циндао, 1914 год

На этом проблемы Китая только начинались. Пока шли бои между немецкими и японо-британскими войсками, Пекин, сохраняя нейтралитет в конфликте, серьезного участия в событиях вокруг Циндао, казалось, не принимал. Немецкая концессия уже много лет оставалась для Китая чужой землей, хотя там и проживало большое количество китайцев. В то же время Япония, с легкостью сумевшая проникнуть в самое сердце китайского побережья, отхватив лакомый и хорошо освоенный германский кусок, уже строила более серьезные планы в отношении всего материкового Китая. Начавшаяся в Европе война предоставила Токио уникальный геополитический шанс: все европейские государства: Россия, Германия, Франция, Великобритания, – имевшие владения в Китае, буквально в одночасье рухнули в пропасть ужасной войны, высосавшей из них последние силы. В Европе уже никому не было дела до Китая, а вот японские войска в Верденской битве не участвовали и ежедневно не погибали тысячами на полях Фландрии. Токио лелеял идею создать свою колониальную империю, как Великобритания и Франция, – только в Азии, у себя под боком. И сделать это японцам было намного проще, чем расположенным за тысячи километров европейским метрополиям. К тому же Токио уже положил начало своей кампании – еще в конце XIX века Япония после войны с Китаем захватила Тайвань и ряд других островов. Для Страны восходящего солнца все складывалось как нельзя лучше. Революция, а затем и контрреволюция в Китае значительно ослабили страну, сделав ее раздробленной и неспособной к сопротивлению внешним угрозам, а Первая мировая война фактически в одночасье убрала с геополитической арены всех сильных конкурентов Японии – всех, за исключением США.

Британские войска десантируются в Циндао, 1914 год

Еще не успели японские солдаты освоиться в захваченных немецких укреплениях Циндао, как в первых числах января 1915 года Токио выдвинул Пекину исторический ультиматум, известный под названием «Двадцать одно требование» – по количеству предъявленных Китаю условий. Если бы Японии удалось заставить Пекин выполнить эти условия, то Китай оказался бы в полуколониальной зависимости от своего небольшого, но хищного соседа. К тому моменту внутреннее положение дел в Китае сложилось таким образом, что Юань Шикай мог пойти на уступки японцам в обмен на установление единоличной и более крепкой власти. Генералу такая система правления была хорошо понятна, тем более что в 1915 году Юань Шикай решил еще сильнее консолидировать власть, объявив себя императором. Идея эта совсем не пользовалась популярностью в народе, а потому генералу требовалась любая поддержка со стороны – и Токио в сложившихся геополитических условиях казался хорошим вариантом. Лучше стать сильным императором марионеточного государства, нежели марионеточным президентом независимой, но неуправляемой страны. К тому же Юань Шикай, будучи крайне опытным военачальником и искусным чиновником, прекрасно понимал, что никаких шансов оказать серьезное сопротивление японской армии у Китая не имелось. Именно в этот момент в геополитическую игру вступили Соединенные Штаты Америки, Великобритания и Франция, отстояв, как ни странно это сегодня звучит, свободу и независимость Китая. Первыми тревогу забили англичане – как самые опытные империалисты, больше всех поднаторевшие в колониальных переделах самых дальних уголков планеты. Лондон мгновенно осознал, насколько серьезные изменения произойдут в мировом балансе геополитических сил в случае, если Япония поглотит Китай в момент, когда другие колониальные империи истекают кровью на фронтах Первой мировой. Лондон быстро донес свое понимание нависшей над западным миром угрозы до Вашингтона, который и выступил основным инструментом принуждения Японии к смирению колониальных аппетитов. Против японских империалистов массово выступил и китайский народ, объявивший торговый бойкот потенциальным захватчикам – нешуточный по тем временам удар для Токио. В считаные дни экспорт японских товаров в Китай упал на 40 процентов, а рынок этот был главным для Страны восходящего солнца. Во многих городах прошли массовые антияпонские демонстрации. Таким образом, японцам стало понятно, что, хотя договориться с Юань Шикаем будет несложно, быстро совладать с китайским народом не получится. И, взвесив тщательно все «за» и «против», Токио отступил. Японское правительство переписало «Двадцать одно требование», сократив список до тринадцати пунктов – «Тринадцати требований», – которые лишь узаконили прежние достижения японцев на китайской земле, а все притязания на геополитический передел региона были изъяты из документа.

Поведение Юань Шикая во время японского кризиса вызвало серьезное недовольство большинства китайского народа, но не только. Многие китайские милитаристы также были возмущены его политикой. Настроения в обществе – как в гражданском, так и в военном – усугубились, когда Юань Шикай организовал кампанию по выдвижению себя на должность императора, для чего сначала требовалось восстановить саму империю. Юань Шикай и его советники слепили политическую теорию: демократия в Китае не работает, потому нужна империя, только не маньчжурская, а своя – китайская. Кому первому пришла в голову мысль о восстановлении империи, история умалчивает по сей день, однако существует версия, что к этому приложил руку один из сыновей генерала, активно участвовавший в управлении государством. Теория о необходимости возрождения империи стала последней каплей, переломившей хребет и без того очень слабой республике. Юань Шикай рассчитывал на то, что китайское общество уже устало от революционных преобразований и сопутствующих им неурядиц – как в экономическом, так и в политическом плане. Он полагал, что многие скучают по старым добрым временам, когда власть в стране была сильной, а жизнь – спокойной, в чем оказался в значительной степени прав. Людей таких в Китае насчитывалось немало. Юань Шикай попытался также разыграть националистическую карту, чтобы объяснить, с какой целью человек, лично приложивший огромные усилия для свержения императорского строя, намеревался теперь этот строй восстановить. В основной своей массе китайский электорат того времени мыслил довольно примитивно, а потому простые, но задевающие за живое политические идеи и лозунги работали эффективно. Юань Шикай попытался поставить революцию против династии Цин на рельсы национализма: свергли, мол, не императорский строй, а маньчжурских узурпаторов, триста лет порабощавших китайский народ. Теперь же, ради укрепления народной власти, в стране следовало восстановить империю, но на сей раз она должна быть китайской.

Двадцатого ноября 1915 года в Пекине собрали Представительную ассамблею карманных политических деятелей, которая выдвинула идею воссоздания в стране империи. На должность императора ассамблея единогласно предложила кандидатуру президента Юань Шикая. Двенадцатого декабря 1915 года генерал предложение принял. Инаугурацию назначили на 1 января 1916 года. Как только собранная в Пекине ассамблея приняла «историческое» решение, в стране началось серьезное политическое брожение. В авангарде недовольных в этот раз шла не либерально настроенная общественность, а самые отпетые милитаристы страны – военные губернаторы провинций, в прошлом офицеры Бэйянской армии и ставленники самого Юань Шикая. Генерала предали его же офицеры. Подобно стае волков, они почувствовали запах крови и разодрали Китай на куски в считаные месяцы.

Центральная власть в огромной стране всегда была слабой, на что имелось множество объективных причин – от феодального устройства общества до значительных расстояний при почти полном отсутствии дорог. Какой, скажите, властью мог обладать Пекин, к примеру, в Тибете, до которого был месяц пути? Ослабление центральной власти в Китае происходило и до революции, но после ее свершения развал приобрел невиданные ранее масштабы. Пока Юань Шикай боролся с левыми и пытался договориться с японцами, центробежные силы набирали обороты, и остановить этот процесс генералу было явно не под силу. Когда он назначал верных, как ему казалось, офицеров на должности военных губернаторов в провинции, когда переподчинял им местные воинские части – он подписывал себе смертный приговор. Политик его масштаба должен был предвидеть подобный ход событий, но альтернативного пути решения управленческой проблемы он, вероятно, не имел и не видел. Будущие военные правители Китая, пока еще томившиеся на постах военных губернаторов, были не одиноки в своем неприятии новой «императорской» идеи Юань Шикая, в Токио против нового императора неистово выступил проживавший там в изгнании Сунь Ятсен. После чего китайские революционные элементы, загнанные по всей стране в подполье, немедля подняли голову и приступили к агитации народных масс против военной диктатуры с императорскими амбициями. Но и сами народные массы к тому времени уже не испытывали ни малейшего доверия к генералу: были тому виной его закулисные переговоры с японцами или же общая усталость от неспособности навести в стране порядок – большого значения это не имело. Между тем сторонники идей Сунь Ятсена диктатуру ненавидели, а консервативно настроенные слои населения генералу уже не доверяли. Дни Юань Шикая были сочтены.

Первого января 1916 года в Китае восстановили империю. Событие это превратилось в политическую трагикомедию. В то время как придворные нового императора суетились, заказывая невиданный дотоле фарфоровый сервиз самого высшего качества на 40 тысяч предметов и стоимостью 1,4 миллиона юаней, императорские платья ценой в 400 тысяч юаней каждое и другие императорские мелочи, в стране начался парад провинциальных суверенитетов. Еще 25 декабря 1915 года, за неделю до начала новой императорской эры, военный губернатор провинции Юньнань заявил о независимости и объявил Пекину войну. В январе еще одна провинция на юге Китая объявила о независимости. В этот критический момент Юань Шикая предали также иностранные правительства, в первую очередь недавно обретенные японские союзники. Все иностранные государства, имевшие в стране вес, отнеслись к восстановлению империи либо равнодушно, либо враждебно. Стремительно росло народное возмущение под руководством сторонников Сунь Ятсена. Дети нового императора, ставшие наследными принцами, устроили громкую склоку в попытках поделить полномочия. Ждать помощи Юань Шикаю было неоткуда. Стоит отметить, что немаловажную роль в тех событиях сыграл также тот факт, что Юань Шикай к моменту своего восшествия на императорский престол был смертельно болен: он страдал от уремии в последней стадии. Потому остается невыясненным, насколько активную роль он играл в делах управления государством в тот период времени. Двадцать второго марта 1916 года новый император своим указом отменил империю, которая просуществовала всего 83 дня. Утром 6 июня 1916 года Юань Шикай умер в возрасте 56 лет. Главным его наследием для будущих поколений стал серебряный доллар с собственным изображением. Монета эта, отчеканенная в первые годы республики в больших количествах, оказалась самой честной за всю историю Китая и пользовалась у народа уважением вплоть до пятидесятых годов, став своеобразной серебряной валютой. И даже сегодня доллар «толстяк» является в Китае одной из самых важных нумизматических ценностей и хранится чуть ли не в каждой второй китайской семье.

Глава 3

Рождение республики

После смерти Юань Шикая, в июне 1916 года, центральная власть в Китае рухнула подобно карточному домику. В огромной стране начался долгий период хаоса и безвластия. Лучшей исторической иллюстрацией, поясняющей суть происходящего, может стать описание китайских солдат того времени. В 1916 году во всем Китае на воинской службе состояло полмиллиона солдат и офицеров. В 1922 году их насчитывалось уже более полутора миллионов, а в 1924 году – почти пять миллионов. Причем никаких финансовых средств на содержание растущей армии в стране не имелось, что способствовало превращению большинства местных командиров со вверенными им войсками в обыкновенных бандитов, занятых поиском пропитания при помощи имевшегося у них оружия. Часто местный командир, собравший небольшой отряд, отправлялся в поход или вынужден был отражать нападение соседнего командира, прибывшего на его территорию. Для организации похода командир объявлял набор в свою «армию», и к нему со всей округи стекались местные бандиты в предвкушении возможности безнаказанно грабить во время набега на соседний город, например. После окончания похода вчерашние солдаты вновь становились бандитами. Постепенно в Китае сложился целый класс таких людей: полгода они солдаты, полгода – бандиты. Другим важным источником пополнения воинских сил стали крестьяне из числа беднейших и наименее грамотных жителей деревень. С ними у командиров возникли две проблемы. Во-первых, они были настолько безграмотными, что их близко не подпускали к самому простому военному снаряжению. Пулеметчики из числа таких крестьян месяцами не могли освоить наипростейший тип пулемета – и во время боя бодро выстреливали всю ленту поверх голов наступавшего противника, оставаясь в полном неведении относительно назначения такой простой детали, как прицел. Английские офицеры в армии одного такого китайского командующего в полном недоумении рассматривали артиллерийские орудия, приобретенные в Европе за большие деньги и в считаные месяцы пришедшие в негодность, попав в руки китайских артиллеристов. Во-вторых, мобилизованые крестьяне отличались катастрофической нелояльностью по отношению к той армии, в которую их призывали. Попав на поле боя, они при малейшей возможности старались сдаться в плен, в особенности если силы противника были превосходящими. В плену они тут же вступали во вражескую армию – и так до следующего боя. В какой-то момент взятие пленных стало чуть ли не главным источником пополнения таких доморощенных армий в Китае. Внешне солдаты эти производили удручающее впечатление, особенно на офицеров западноевропейских стран, в большом количестве блуждавших по фронтам китайской гражданской войны. Вчерашние крестьяне скорее напоминали заморенных голодом подростков, чем солдат: редко кто из них весил больше пятидесяти килограммов. Ходили они без обуви, одетые в протертые до дыр обноски. Противоборствующие стороны из-за столь печального положения дел с военными кадрами постепенно перешли к активному использованию иностранных наемников – сотен английских, французских, немецких и других европейских офицеров, прошедших Первую мировую войну и обладавших огромным боевым опытом. Среди этого пестрого сборища самой многочисленной группой иностранных солдат стали русские белогвардейцы, потерявшие родину и разбросанные теперь по всему миру. Не имея возможности прокормить семьи мирным трудом, они брались задело, которое знали лучше всего, пройдя Первую мировую и Гражданскую войны. В китайских сражениях белогвардейцы участвовали не только в качестве военных советников, но целыми отрядами, наводя на противника страх и ужас.

Причин столь стремительного развала страны на множество полуфеодальных территорий после смерти Юань Шикая оказалось несколько. Китайское государство слабело постепенно – начиная с середины XIX века, когда феодальный строй стал давать одну трещину за другой: то европейские империалисты в поисках наживы «взламывали» границы страны, то бушевали крестьянские восстания. И те и другие привносили в жизнь китайского общества великие потрясения, с которыми слабеющая и деградирующая императорская власть была не в состоянии справиться. К моменту начала Синьхайской революции 1911 года правящая верхушка в Пекине исчерпала свой потенциал, потому и пала от единственного революционного толчка практически без борьбы. Последующие годы политической смуты окончательно расшатали государственные устои китайского общества. Однако кроме фундаментальных социально-экономических изменений существовали и другие, свойственные только Китаю, причины, приведшие к развалу государства. Страна с незапамятных времен делилась на две части – Юг и Север. Различия между Южным и Северным Китаем существуют практически во всех сферах жизнедеятельности: климате, продовольствии, культуре, языке и даже внешности. Революция 1911 года началась на юге, превратив эту часть страны на многие годы в ее оплот. Север оставался более консервативным. И все же главной причиной распада китайского государства на составные части стала неудачная организация вооруженных сил страны.

К началу XX века в Китае все еще не существовало единой армии. Во времена Тайнинского восстания, во второй половине XIX века, правителям на местах было дано разрешение сформировать собственные вооруженные силы для борьбы с мятежниками, но даже после успешного подавления восстания наместники не распустили свои армии – наоборот, они стали наращивать свой военный потенциал в ожидании новых катаклизмов. Императорское правительство осознало свою неправоту лишь в последние годы XIX века, чему способствовало сокрушительное поражение Китая в войне с Японией, после чего в стране спешно начали реформировать вооруженные силы, однако самой их структуры преобразования не коснулись. Чуть ли не в каждой провинции имелась собственная армия – где-то она была лучше, в иных регионах меньше и хуже. Самой же боеспособной, хорошо вооруженной и обученной оказалась Бэйянская армия, дислоцированная на севере страны, а потому именно ей и довелось сыграть в событиях, начавшихся после смерти Юань Шикая, решающую роль. Когда в Китае возник вакуум власти, военные губернаторы, имевшие каждый личную армию, получили возможность захватить верховную власть в границах вверенных им провинций – то есть стать провинциальными императорами. Юань Шикай в попытках укрепить государство сделал в свое время большую ошибку – назначил военных губернаторов фактически бесконтрольно управлять провинциями, передав также в их полное распоряжение местные армии. Таким образом, после смерти президента в июне 1916 года десятки людей по всей стране: губернаторы, высокопоставленные военные и ловкие политические деятели на местах – все бросились делить власть, в считаные дни разорвав огромную страну на множество полуфеодальных образований.

В Пекине события развивались по следующему сценарию. Юань Шикай, уже пребывая на смертном одре, оставил политическое завещание, в котором сообщил три имени претендентов, достойных, по его мнению, занять высший пост в государстве. Подобный способ избирать наследника уходил корнями в не столь далекое императорское прошлое, но никак не мог считаться приемлемым для молодой Китайской республики. Однако республика также была чудовищно скомпрометирована, а потому именно таким способом и произошла в стране смена власти. В завещании Юань Шикая значилось три имени: Ли Юаньхун, занимавший на то время пост вице-президента Китая; Дуань Цижуй, бывший премьер-министром; и Сюй Шичан – госсекретарь, приходившийся к тому же близким другом усопшему президенту. В те июньские дни 1916 года режим Юань Шикая, словно чашка из тончайшего фарфора, разбился на кусочки: и без того слабую президентскую власть политики разобрали на три части, вступив немедленно в крайние противоречия друг с другом. Президентом избрали Ли Юаньхуна, хотя реальной властью в Пекине обладал действующий премьер-министр Дуань Цижуй. Именно он выдвинул кандидатуру Ли Юаньхуна на высший государственный пост, забрав при этом всю реальную власть себе, что означало полную смену существовавшей в государстве вертикали власти. Ли Юаньхун стал президентом исключительно с целью умиротворения революционно настроенных южан, потому как считался одним из них. В действительности он был жалким оппортунистом, которого буря революции мотала по политическим волнам китайской истории. В большую политику Ли Юаньхун попал случайно. Когда 10 октября 1911 года вспыхнуло восстание в Ухане, революционерам потребовался военный деятель, которого можно было представить общественности в качестве одного из лидеров революции – и Ли Юаньхун подходил для этой роли как нельзя лучше. Из всех высокопоставленных военных чинов, дислоцированных на тот момент в Ухане, он один был командиром бригады, пользовался авторитетом и говорил по-английски – что имело особое значение, ведь предстояло вести переговоры с многочисленными европейскими империалистами, игравшими тогда большую роль в жизни Китая. Когда империя пала, Ли Юаньхун получил ничего не значащий пост вице-президента республики, просидев на нем до самой смерти Юань Шикая. Однако пассивное отношение к получению правительственных должностей отнюдь не означало отсутствие политических амбиций. В 1913 году он стал одним из основателей Прогрессивной партии Китая, оказывавшей поддержку диктатору Юань Шикаю и люто ненавидевшей революционные силы Китая, в которых Ли Юаньхун состоял всего год назад.