Попридержи чудовищ, князь

Медленно встала, переживая приступ сильного головокружения, и, обнаружив у кровати шерстяные тапочки, без раздумий обула, наслаждаясь теплом и мягкостью.

Продолжила исследования, открыв забитый одеждой шкаф. От попыток разобраться в ворохе разноцветной одежды заболела голова. Дверцы закрыла, с теплотой уставилась на одеяло. Одеяло продолжило безучастно лежать на большой кровати.

Я тут вроде как княгиня. Статус почётный и важный, требующий соблюдения определённых правил приличия. Высокая роль, выданная воображением, льстила. Взгляд вновь вернулся к заполненному шкафу, от одной мысли о разборе которого становилось плохо. Горестно вздохнула.

Мягкие тапочки шлёпали по коридору, величественный шлейф одеяла тянулся следом. Увижу служанку – прикажу подобрать соответствующий ночному дожору гардероб. А пока свободно передвигаюсь, по-княжески задрав подбородок в сторону главной лестницы, за которой спрятан клад. Съедобный, вкусный, насыщающий желудок и не похожий на перетёртые корешки с соком подорожника.

Куда-то пропали стражники, половина настенных ламп и даже служанки, передвигающиеся по специальным узким коридорчикам. Невзирая на стремительное перемещение и уверенный вид, внутри зарождался страх. То и дело кроме заунывного воя ветра я слышала отдалённое шуршание.

Словно нечто большое преследовало меня по извилистыми путями. Не выходя на свет, наблюдая из темноты и выжидая. Укуталась в одеяло плотнее. Ускорившись, неотрывно глядя вперёд, на просвет главного коридора, старательно успокаиваясь. Боялась, что от громких ударов собственного сердца не услышу приближение чего-то уже не кажущегося плодом воображения.

Даже если это коматозный сон, в чём я начала сомневаться, умирать не хотелось. А то, что прожигало меня взглядом из темноты коридора для слуг, хотело не общения, как стрекочущий горбатик. Оно желало моей крови, моего мяса и даже звука хруста костей.

До границы света последней горящей лампы оставались считанные шаги. А за ней кромешная тьма, в которой меня уже ждали. Я ощущала это каждой клеточкой собственного тела, по которому уже безостановочно пробегали мурашки.

Головокружение, слабость и лёгкая ломота в теле ушли на второй план, сдвинутые инстинктом самосохранения. Всё что мне нужно – добраться до главного холла с лестницей. О том, что делать если и в нём не окажется стражников старалась не думать. Не без содрогания войдя в темноту.

Шуршание уже не казалось плодом моего воображения и напомнило топот десятка маленьких ножек. Как у насекомых. Давно мечтала заняться бегом, и, похоже, время пришло.

Руки отбросили тяжёлое одеяло, а ноги сами по себе ускорились, случайно сбросив тапочки. Холод не заставил себя долго ждать, набросившись на тёплую кожу, обжигая мелкими иголками. Горло сдавило ужасом, когда шуршание донеслось гораздо отчётливей.

– Нет, нет, нет! Не будь жуком! Пожалуйста, не будь жуком! – В ответ мою спину пощекотало длинными тонкими усиками. А я разоралась, ускорившись ещё больше: – ДИХЛОФО-О-ОС! ТАЩИТЕ ЛОВУШКИ! ВСЁ, ЧТО У ВАС ТУТ ЕСТЬ! ТАПОК! ЛЕДИ НУЖЕН ТАПОК!

Накатила истерика от настоящего ужаса, не идущего ни в какое сравнение со встречей с волком. У него хотя бы нет неадекватного количества лапок, гадкого панциря и мерзких усиков! Нормальный хищный пушистик, а не вот это вот гадостное, усатое и меня догоняющее.

– Арбалет! Копьё! – Припомнила разнообразие оружия на местном тренировочном поле и продолжила орать всё, что приходило в голову, – князя! Вызовите сюда кня…

К нам присоединился третий участник. Выпрыгнув из светлого коридора смазанной тенью. Не останавливаясь, промчался мимо задыхающейся и паникующей меня. Раздался хруст, и я обернулась.

Света из главного холла хватило чтобы разглядеть, как замечательный князь в одних тёмных штанах, бьёт в гадкую морду огромную сколопендру.

От слабости подкосились ноги, и я упала, больно отбив мягкое место. Не в силах остановиться продолжила свой побег, перебирая ногами и руками неотрывно наблюдая за невероятным мужчиной и самой гадкой мерзостью из всей, что я когда-либо видела.

Её заметно вмятая внутрь черепа морда моталась из стороны в сторону, усики дёргались, а большие жвалы, с которых капало что-то вязкое, сжимались и разжимались, пока мужчина не подпрыгнул вновь. Оттолкнувшись ногой от стены и впечатав пострадавшую голову в пол. Как он добивал отвратительное насекомое уже не видела.

Не без труда встала, развернулась, когда Элиас навис над упавшей сколопендрой и побежала звать на помощь. Пусть эффект неожиданности помог нанести несколько ударов, но Элиас всё ещё безоружен.

Звуки боя, грохот и хруст от которых сердце сжималось до боли. Перед глазами всё расплывалось. Я не готова овдоветь, только став замужней!

– Амелия? – От волнения показалось что кто-то позвал хриплым голосом. Но я не остановилась, осталось совсем немного и мы будем спасены! – Амелия! – Я позову на помощь! Невзирая на слабость, боль и жуткий холод, приведу стражников! Только бы он продержался! Ещё чуть-чуть! – Твою ж мать! – Неожиданно провозгласила галлюцинация, озвучив моё эмоциональное состояние.

Стоило наконец оказаться в центре яркого света главного коридора, как, не дав глазам привыкнуть, а рту открыться для крика о помощи, мою талию сжали. Заорала, забилась в крепких объятиях, неожиданно заплакала, продолжая хрипеть. Меня развернули повернули обратно в сторону тёмного коридора, в центре которого лежала мёртвая сколопендра.

– Амелия, всё хорошо, это я, – удерживая бьющуюся в истерике меня, зашептал Элиас. Сильные руки прижимали к тёплому телу, дыхание склонившегося мужчины касалось уха. Окружающая нас тишина не прерывалась страшным шуршанием десятка лапок, и это медленно, но неумолимо успокаивало.

– Оно меня усиками по спине потрогало, – пискляво наябедничала не отошедшая от встречи с насекомым-переростком. Муж задумался, но быстро принял решение, продолжая поглаживать меня по спине:

– Вырежу весь его клан, а части их тел разбросаю по лесу вокруг замка. В назидание остальным.

Впечатлилась, даже глаза на него подняла. Стоит, продолжая прижимать официальную жену в одной ночнушке к собственному не одетому телу. Судя по предвкушению, написанному на красивом лице, кое-кто прямо сейчас месть в красках представляет.

– А можно просто монстров в замок на прогулку не впускать? Мне этого будет достаточно, – и, вздрогнув от переведённого на меня пристального взгляда, пропищала: – пожалуйста?

– Этого и не должно было произойти, – прорычал, неосознанно сжав ладони. Под одной всё ещё находилось моё хрупкое плечико, под второй тонкая талия, и вот это вот всё чувствовало себя в мужских объятьях привычно. Будто уж не раз ощущало на коже прикосновения Элиаса. – Я разберусь, как уже второе чудовище проникло на территорию замка и почему сменщик твоего стражника не явился на пост.

Пообещав это, он словно опомнился. Лицо расслабилось, глаза сфокусировались, а руки ослабили хватку. Моё сердце забилось быстрее, а к щекам прилила кровь от осознания, что кое-кто наконец понял, в каком положении мы так долго стоим.

Чересчур внимательно оглядывая мою белую плотную ночнушку от широких бретелей на тонких плечах, спускаясь по затягивающей талию ленте и завершив путь на замёрзших голых ступнях, мужчина нахмурил брови. О чём-то вспомнил и расслабил, мельком взглянув в мои глаза.

Не успела отдышаться, перестать смущаться от соприкосновения наших тел, как оно стало ещё большим. Широкие ладони обхватили за талию и приподняли, поставив холодными ступнями на тёплые тапочки мужчины. Тишину разбавил спокойным голос того, кто с минуту назад голыми руками порвал огромного монстра:

– Тебе не понравилась новая дублёнка?

– Понравилась, – прошептала слабым голосом, продолжая в ужасе сжимать ладони на горячей голой груди. Россыпь шрамов разной величины перед глазами вызывали внутреннюю дрожь. Тело воина восхищало и вызывало странное томление внизу живота.

– Тебе не понравился новый гардероб? – Задал следующий вопрос прожигая меня взглядом красных глаз невообразимый красавчик, от вида которого страх пережитого оттеснялся буйством гормонов.

– Понравился, – тихий ответ глядящей на него широко раскрытыми глазами, забывшей о каких-то потерянных тапочках, неважных чудищах и почти забытых погонях. Брутальный глубокий шрам на правой щеке, узкий на мужественном подбородке, миндалевидные внимательные глаза и крепкие объятья, от которых по коже пробегают горячие мурашки и тело невольно напрягается.

– Тогда почему ты снова разгуливаешь по коридорам в одной ночнушке? – Хотелось возразить, что сверху было ещё и одеялко, а на ногах тёплые тапочки, но, не дав мне сформулировать возражение, мужчина неожиданно прорычал: – Тебе противна даже моя забота?

Выводы в голове красноглазика в который раз вызвали ступор и желание закричать: «Дело не в тебе, дело во мне!», но язык прилип к нёбу от промелькнувшей боли в красных глазах. Меня отпустили, отошли на шаг и, кажется, собирались что-то сказать, но были прерваны:

– Мой князь! – Из-за угла выскочил дяденька Ллойд, дрожа всем телом, он прижимал к себе знакомое одеяло как щит. Приблизился на расстояние вытянутой руки и накрыл им меня с головой. – Позвольте отвести леди обратно в спальню. Она ещё не выздоровела.

Стало холодно. Не то чтобы до этого момента в коридоре было тепло, но от резко нахлынувшего мороза задрожали ноги.

– Скройтесь, – устало приказал Элиас и отошёл сам. Тихие шаги этого странного мужчины отдалялись, вызывая внутренний протест. Хотелось остановить, потрясти за широкие плечи и потребовать объяснить, что там в серебряноволосой голове вообще происходит. Но я не решилась. Пока что.

– Вашу ножку, леди, – запоздало поправила одеяло, набросив его на плечи. Увидела стоящего на одном колене Ллойда, держащего тапочки большого размера. Те самые, на которых я стояла прижатая к телу князя.

Молча подняла одну ногу, которую окутало тепло шерстяной обуви, и, приподняв вторую, уставилась в коридор из которого убегала. Показалось, что из темноты на меня смотрят внимательные красные глаза.

– Придётся пройти по коридорам для слуг, моя леди, – словно оправдываясь за собственную ошибку, проговорил поднявшийся Ллойд.

Желудок, вошедший в положение критической ситуации, молчал всё время погони. Тактично ждал окончание обжиманий с красноглазым. Но всему хорошему приходит конец. Громогласный, возмущённый вопль пустого желудка разнёсся эхом по каменным стенам. Перебарывая смущение тихо предложила:

– А может, по чайку?

Тёплая, светлая деревянная кухня с запахом травяного чая, сладкой выпечки и мяса, которое дяденька снова нарезает для широких бутербродов. Сижу на новой мягкой скамье с подушками и подлокотниками, за едва пахнущим лаком добротным столом с красивыми вырезанными узорами по периметру.

– Не одной мне нравится трапезничать именно здесь, – улыбнулась обернувшемуся Ллойду и пояснила: – Наверное, так часто засиживаются, что с прошлого раза пришлось обновить мебель.

Мужчина странно улыбнулся и прокашлялся, взяв со столешницы длинную тарелку со знакомыми бутербродами. Новую, белоснежную и хрупкую, с изображёнными на ней цветочными бутонами, извилистыми стебельками и редкими, но искусно прорисованными бабочками. Чашки и чайничек из того же сервиза радовали глаз. Хрупкие, но уютные, тонкие, не обжигающие, вызывали у меня невольную улыбку.

– Если вы голодны, то воспользуйтесь колокольчиком у кровати, – оборвал моё любование прекрасным Ллойд, – не нужно выходить из спальни и тем более бродить по холодным коридорам.

Его вид казался потерянным, виноватым, удручённым. Мужчина не поднимал на меня взгляд, уперев его в сжатые в замок руки. Он не боялся наказания, штрафа или увольнения. Стражник переживал, что я могла пострадать, и стыдился, что не был рядом в момент опасности.

– Но вас же должны были сменить, – припомнила слова Элиаса.

– Сменили, но… – запнулся и, взглянув на меня, тяжело вздохнул, – мне ведь показалось его поведение странным. А я служу князю больше тридцати лет! Знаю каждого и бывшего стражника, и новичков! Мы вместе пьём, ночуем в казарме во время дежурств и едим в столовой! Наши смены всегда, леди, – и снова подчеркнул, – всегда перетасовываются между собой, чтобы повадки сослуживцев въелись в память.

Открыла рот, не ожидая такого подхода к безопасности. Если посторонний проникнет на территорию замка, переодевшись в стражника, его вычислят ещё на подходе к воротам. Когда так много времени проводишь с людьми, даже встречаясь в столовой, на тренировках, в коридорах отмечаешь изменения в поведении: счастье от рождения ребёнка, страдания от неразделённой любви, даже лёгкая хромота после неудачного падения!

– Не подумайте, что я оправдываюсь, леди, – продолжил самоедство Ллойд, – но этого стражника я действительно видел редко, особенно после того, как был назначен вашим стражником, но отметить странное поведение мог. Мог, но сильно хотел спать, безответственно доверился остальным и ушёл в казарму отдыхать.

– Остальным? В коридоре были другие?

– Конечно! – Продолжал сжимать в руке кружку, – у каждого окна по вооружённому стражнику!

– И вы хорошо знаете их всех? Странно себя вёл только один? – Сделала глоток чуть остывшего чая и, ощущая разливающееся по телу тепло, медленно выдохнула.

– Не то чтобы хорошо, – задумался дяденька, – но лучше, чем того пацана. Он слишком спешил принять пост, подгоняя меня чуть ли не до самого коридора. Остальные молча стояли, как нам и полагается.

– Что с ними произошло, если вышла я в пустой коридор? – Задала вопрос, от которого по спине побежали мурашки. А мужчина заморгал чаще, потёр глаза и прокашлялся.

– Северяне родину не предают, – произнёс едва слышно. На добром лице Ллойда отразилась страшная боль. Мои глаза тоже защипали слёзы. Пусть это воображение, сон или галлюцинации, но лица стражников, недовольные, любопытные, укоризненные были живыми. Их эмоции, кривляния на тренировочной площадке, искренние слова не могли оставить меня равнодушной.

– Спросим у князя? Они ведь могут быть живы? – Позабыла о еде на красивой тарелке, о чае в хрупкой чашке и о том, что знаю мужчину всего ничего, положила ладонь на его сжатые до побелевших костяшек пальцы, получив полный боли взгляд.

– Сколопендры достигают таких размеров, только поедая человеческое мясо, – прошептал, зажмурившись сильнее, сдерживая горечь от потери товарищей, – судя по тому, что тварь неумело передвигалась даже в широких коридорах, переварила и увеличилась она совсем недавно. Прямо здесь, в замке.

Мы молча просидели на кухне, пока чайник не остыл окончательно, держась за руки. Бутерброды были забыты, как и ужас от произошедшего со мной в коридоре. В воздухе витало горе от потери товарищей и, сколько бы доводов я не приводила, чувство стыда и самобичевания моего стражника.

Укутанная в одеяло, вернулась в спальню под утро. Долго смотрела на аккуратно стоящие у кровати тапочки и сложенную на подушке записку. «Прости, что испугал». Не заметила как уснула, сжимая её в руках.

Открыла глаза грустной и голодной. Промелькнула мысль, что ночью сильно не хватало сказок с красивыми драконами и заклинателями. Так и застыла, свесив ноги с кровати и глядя в пол.

– Леди, позвольте помочь вам собраться к обеду, – стук в дверь и знакомый голос одной из трёх служанок оборвал попытки вспомнить хоть что-то.

– Войдите.

Меня подняли, в ванну уложили и намывали вдвоём, пока третья, охая и ахая, приносила одно платье за другим. Блузы с юбками, брюками, тёплыми шортами и разнообразными колготками…

– Когда успели снять мерки и пошить столько одежды? Пока я болела? – Уже узнавшая, что пролежала в постели десять дней, тихо спросила у спокойных девушек, пока их неугомонная подруга продолжала шуршать у шкафа.

– Нет, леди, одежда была заказана в день вашего прибытия самим князем. Они с портнихой полдня провели, закрывшись в кабинете, потому и не сразу узнали, что вы… – девушка запнулась и промолчала. А я вопросительно уставилась на вторую, чересчур сосредоточенно перебирающую баночки с маслами.

В ванную комнату влетела третья, с платьем белого цвета и воодушевлённо показывая вышитые узоры на подоле и рукавах, не замечала сгустившейся атмосферы. Чем я и воспользовалась.

– …вашей невероятной нежной коже, а эти снежные узоры на горловине подчеркнут серые глаза!

– Фасон идеально сядет на моей хрупкой фигуре, – поддержала почти пищащую от восторга любительницу наряжаться и без перехода тем же тоном спросила: – Что случилось после приезда портной?

– Ваш побег, леди, – довольная девушка, прижимая к себе платье, успела развернуться к дверям и застыть от осознания сказанного.

– Шампунь с экстрактами зародыша пшеницы и никотиновой кислотой, леди, – пришла на выручку выбрав наконец баночку служанка, – аромат фруктов юга должен прийтись нам по вкусу.

Кивнула, наблюдая, как всё нерешительно пришло в движение. Третья девушка нервно упорхнула обратно к шкафу, а остальные продолжили колдовать над моим лицом и волосами.

Как князь здешних суровых земель так идеально подобрал женский гардероб ещё до прибытия жены? Был портрет, показанный опытной портнихе? Кто-то прислал параметры? Мы часто виделись до свадьбы? От размышлений отвлёк восхищённый стон пришедшей в себя служанки:

– А бельё-ё-ё, – протянула из приоткрытой двери в комнату девушка, – леди, это невероятно! Вам показывать или подобрать под наряд самостоятельно?

Лучше бы она показала, а я не махнула рукой и выбрала! Ибо облачённая в халат наивная девица, не глядя в зеркало, отдалась в руки трёх расторопных служанок. Они профессионально сушили волосы, одевали, красили и причёсывали практически одновременно. А потому, стоило в двери постучать, как очнувшаяся из медитативного состояния я столкнулась с новыми ощущениями.

Бёдра сжимали чулки на лентах, талию корсет, грудь приподнялась так высоко, что это стало заметно даже под тканью белоснежного платья. В отражении широко раскрытыми серыми глазами на меня смотрела хрупкая, но притягательная девушка с густыми светлыми волосами, уложенными в высокую причёску. Лишь несколько прядей кокетливо спускались к тонкой шее и обрамляли нежное лицо.

Дверь открыли служанки и расступились в поклоне перед собственным князем. Серый костюм поверх белоснежной рубашки сногсшибательно подчёркивал накачанную фигуру. Задумчивое лицо, которое не портили даже шрамы, при виде меня вытянулось от удивления. Красные глаза, внимательно исследующие каждый сантиметр тела, словно становились ярче, как разгорающийся костёр.

Я задрожала, щёки покраснели от столь пристального внимания, ноги стали ватными. Ткань мягкого, определённо точно кружевного нижнего белья, слишком ярко ощущалась на коже. А если вспомнить кто именно его выбрал…

«Мамочка, прости, я стала развратницей», – промелькнула и улетучилась мысль, стоило Элиасу сделал шаг ко мне. Протянул руку в приглашающем жесте. На красивом лице не отразилась уверенность, скорее надежда и смущение?

Любуясь притягательным мужчиной, руку вложила, расправила плечи и пошла. В полусапожках на высоких каблуках. Отлично скользящих по дереву. Покачнулась, но попыталась поймать равновесие и запнулась о край ковра.

Полетела изумлённым лицом вниз, ожидая боль вперемешку с позором, но была перехвачена у самого пола. Борясь со жгущим смущением и отчаянно втягивая живот наблюдаю, как отдаляется синий плетёный цветочный узор, заменяясь шрамом на правой щеке мужа.

– Я забыл обувь, – с полным страдания вздохом меня понесли на ручках к перепуганным служанкам: – смените обувь леди и вызовите портниху.

С ног сняли туфли на таком каблуке, что ими можно было вчерашнюю сколопендру прибить, и нахлобучили тапочки. Недоумённо уставилась на пошедшего в коридор князя, он этот взгляд старательно игнорировал.

Так и пошли вдоль стен из светлого камня, изумлённо открывших рот стражников, разглядывающих нас как самую настоящую диковинку. А я старательно не краснею, медленно и размеренно дыша. Совсем не думая о том, что из-под подола нежного, величественного и дорогого платья стыдливо выглядывали шерстяные домашние тапочки, весело покачиваясь в такт каждому шагу серебряноволосого мужчины.

– Амелия, перестань переживать. Ты олицетворение слова «прекрасное», – прошептал одними губами, стоило нам пройти к лестнице главного коридора.

Понятия не имею, куда мы шли, как долго и кто был рядом. Перед глазами был только самый щедрый, самый заботливый, мускулистый и красивый мужчина в моей жизни. А вокруг его строгого лица, задевая краснеющие уши, витали сердечки и розовый туман, разогнать который не может ничто в этом мире.

А ещё умный, потому что по моему ошалелому взгляду понял, что «клиент готов». Усадил на стул в небольшом обеденном зале, уместился рядом аккуратно задевая мои коленки своими. Продолжая двигаться аккуратно, без резких движений принялся разливать по чашкам чай.

Воодушевился, когда, положив в мою тарелку салатик, получил лёгкую улыбку. Осмелел, добавив отварные яйца, и выбрал самый поджаренный кусок тоста, уточнил:

– Бутерброд с печенью горного ящера?

И розовая пелена спала. Стало плохо. Следующими после насекомых в моём списке «если появится – сжигай дом» идут ящерицы. Длинные изворотливые тела, быстро передвигающиеся ножки и плоские морды с широкими пастями. Поёжилась и сглотнула вязкую слюну. Не знаю, как именно изменилось моё лицо, но Элиас быстро осознал свою ошибку.

– Воды? – Наливая в высокий стакан предложенное, протянул мне.

– Лекаря? – Отозвалась служанка, стоящая ближе всего к нам.

– Лимон? – Вторила ей беременная девушка напротив.

– Уничтожить бутерброды? – Тихо уточнил лакей. Ему и кивнула.

Уже после были вода с лимоном и кашка без чьих-либо органов и частей тела, которой меня кормил с ложечки лично Элиас. Удерживая второй рукой покачивающееся слабое тело. Вместе с бутербродами убрали половину блюд, что вызвало дополнительную волну ужаса и отвращения.

– Кажется, мне следует заняться твоим здоровьем, – положив на ложечку с кашей чёрную сладкую ягодку, поднёс её к моим губам. Невзирая на произошедшее ранее, наслаждаясь процессом.

Слуги большими глазами и открыв рты прожигают взглядами не меня, а родненького князя. Только благодаря этому сидя в большой и светлой столовой, наслаждаюсь как великолепной едой, так и заботой сосредоточенного на процессе мужчины. Аккуратно зачерпнув очередную ложечку овсянки, он тихо продолжил свою мысль:

– Как ты относишься к закаливанию и спорту? – Вкусняшку с ягодкой получила, старательно прожевала под внимательным взглядом красных глаз и призналась:

– Строго отрицательно, – я девочка комфорт уважающая, теплолюбивая и сидящий образ жизни имеющая. Скалолазанием недавно только увлеклась и бегом, но мне не понравилось. Мой ответ почему-то не сильно понравился мужу, но он не сдался, уточнив:

– А за мороженку?

– А у нас есть мороженка? – Попыталась скрыть воодушевление, но, кажется, не сработало. Слишком красноречиво дрогнули уголки губ мужчины.

– Для тех, кто делает зарядку, да.

– Если я это нашим передам, они о-о-очень сильно удивятся, – раздалось от дверей знакомым голосом шатена, и мы обернулись. Я радостно, князь зло.

– Пусть нормативы сдадут, лично плошку вручу. Могу даже торжественно, в тронном зале, с перечислением всех регалий. Амелия, а-а-а, – вернулся к кормлению увлёкшейся диалогом меня. Послушно рот открыла, вкусняшку получила, огорчившись, что ложечка была последней.

Зато насладилась округлившимися глазами Гарри, застывшего в дверях.

– Ты что-то хотел? – Отпустив моё плечо и взяв кружку с чаем, отпил, глядя на друга, Элиас.

– Да, у нас там… бумаги… – тихо проговорил шатен, переводя взгляд с меня на серебряноволосого и обратно. Задумался на мгновение и бодро закончил: – Но мы уже разобрались! Это я и пришёл сообщить! Радуйся, друг мой, у тебя выходной, который ты можешь провести со своей прекрасной женой! Всё, всё, ушёл! Работы снежная гора… в смысле, сделана! Порадуемся же мы с секретарём, выпьем за будущих наследников! А вы кушайте, силы в таком важном мероприятии очень нужны! – Протараторив всё это, он успел пронестись вдоль стен, взять за руки нескольких опешивших слуг и, продолжая улыбаться, вытолкал их в коридор. – Ни о чём постороннем не думайте! Замечательный Гарри решит все вопросики!

И ушёл, захлопнув двустворчатые двери. А мы остались. И беременная, сокрытая шкафчиком служанка осталась. И странное неудобное послевкусие тоже.

– Пожалуйста, давай сделаем вид, что этого не было, – искренне попросил Элиас и, не дав мне ответить, продолжил торги: – Мороженое и печеньки?

Начать решили с малого и двигались вдоль светлых стен княжеского замка, нахаживали необходимый минимум шагов. Моя ладошка удобно устроилась на мощном мужском предплечье, вызывая внутренний восторг и борьбу с воспитанием: пощупать мускулы хотелось до дрожи. А ничего не подозревающий Элиас расслаблено проходил мимо стражников, не обращая внимание на приветственные поклоны и мелькающее на лицах удивление.