Заказное из Лондона. Часть вторая

Семейство Гюнер только закончило завтракать. Прислуга убирает со стола, а Омар с супругой и дочерью собираются идти пить кофе в гостиную. Глава семейства чем-то расстроен, он взглянул на жену и спросил:

– Юзеф опять не ночевал дома?

– Ты всё ещё удивляешься этому? Я перестала. Мальчик давно повзрослел, – ответила она.

– Да, только ума не набрался, – проворчал Омар. – Вот я в его годы…

– Вот, опять началось! Омар, выпей кофе и успокойся. – В голосе Алексии послышались раздражённые нотки.

– Никогда не успокоюсь. Мой сын, наследник – шалопай и бабник!

– Так всыпь ему, и он возьмётся за ум, – в сердцах воскликнула мадам Гюнер.

Омар недовольно махнул рукой, раскрыл газету и поудобнее устроился в кресле, когда в гостиную вошёл дворецкий и объявил:

– Господин Гюнер, прибыл мистер Кариадис со спутницей. Проводить их сюда?

Услышав о любимом, которого сопровождает посторонняя женщина, Айсель быстро встала и поспешила к двери.

– Айсель! – окликнула её мать. – Сядь. Соблюдай приличия.

– Веди их сюда, Генри, – распорядился Омар. – Приличия. О каких приличиях ты говоришь, жена моя? Она за ним на край вселенной уйдёт по одному только его взгляду!

– Я когда-то так же пошла за тобой, несмотря на запреты родителей, – улыбнулась Алексия.

Омар с нежностью обнял свою любимую супругу и поцеловал в лоб.

– Да хранит тебя Аллах, моя непокорная женщина!

Демьян появился в гостиной, бережно держа на руках Жизель. Девочка с круглыми от изумления глазками оглядывала шикарную гостиную. До сегодняшнего дня малышка видела такое великолепие только на картинках в книжках про королей и принцесс. Её взгляд остановился на массивном мраморном камине, в котором потрескивали дрова. Рядом с ним стояли фарфоровые статуэтки, а на полках выстроились книги в дорогих переплётах. Всё вокруг казалось таким нереальным, что Жизель боялась шевельнуться, чтобы не разрушить эту волшебную картину.

Чуть позади них шла Грейс. Беспокойство девушки отчётливо ощущалось в каждом шаге. Она побледнела, когда увидела Омара и Алексию. Все рассказы Хасана о его семье теперь принимали реальные, осязаемые очертания. То, что раньше существовало лишь в её воображении, теперь становилось явью. Неизвестность и дискомфорт одновременно сковывали Грейс. Она явно не вписывалась в это окружение.

Девушка пыталась вспомнить, что именно говорил Хасан о встрече с родителями, но мысли путались в голове. Он уверял, что в семье будут рады её видеть, что они примут её. Но сейчас, глядя на непроницаемые лица, Грейс сомневалась в этом.

Она поймала на себе взгляд Айсель. В нём не было ни приветствия, ни откровенной враждебности, лишь холодное, оценивающее любопытство. Грейс почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она ощутила себя экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение, чьи недостатки и достоинства тщательно изучаются.

А Айсель не сводила с гостьи изучающего взгляда. Пальцы непроизвольно сжали кофейную чашку, но лицо оставалось бесстрастным – годами отточенное искусство светской маски. Рядом с её любимым, с мужчиной, о котором она думает каждую секунду, сейчас стоит другая. Ухоженная, с шикарными формами. И эта маленькая девочка у него на руках. Чья она? Смуглая кожа, нетипичная для британцев. Скорее турецкая или греческая! Это его дочь? От этой женщины? Зачем же он привёл её сюда?

И только мудрая пожилая гречанка всё поняла. Взгляда на маленькую Жизель стало достаточно, чтобы материнское сердце безошибочно подсказало ей, кто отец девочки. Женщина побледнела и закрыла глаза, борясь с подступающей слабостью.

Демьян спустил Жизель с рук. Девочка, словно почувствовав что-то родное, подошла к Омару и доверчиво, с любопытством посмотрела на него.

– Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит. Омар, позвольте представить вам кое-кого. Грейс, полагаю, вам знакома, вы видели её в офисе Харрингтона. А это – Жизель Соммерс, хотя девочка должна по праву носить фамилию своего отца. Жизель – дочь Хасана Гюнера, вашего сына!

Наверное, если бы в доме грянул взрыв, это не произвело такого эффекта, как слова, сказанные сейчас Греком. Айсель вскрикнула и зажала рот ладонями. Алексия беззвучно зарыдала, опустив голову, а для Омара время будто остановилось, он замер. Глаза, неизменно скрывающие все чувства за ледяной маской превосходства, сейчас расширились, пропустив через себя целый водопад эмоций. Первым пришло смятение, словно разум отказывался воспринимать услышанное. Затем, как острый осколок, пронзила душу боль при воспоминании о Хасане, любимом сыне, которого он недавно потерял. И наконец…

В его груди что-то дрогнуло, сжалось и разорвалось яркой вспышкой. Внучка. Кровь от его крови. Частичка Хасана, живая, красивая, оставшаяся в этом мире. Губы старика задрожали, а на глазах, выступили слёзы – редкие, как драгоценные камни. Он опустился на колени перед ребёнком, провёл рукой по мягким детским волосам и крепко, но очень бережно прижал к сердцу это маленькое чудо, это бесценное сокровище!

Демьян посмотрел на Грейс. Девушка больше не прятала своих эмоций. Счастье, смущение, гордость и облегчение отражались сейчас в её взгляде. Алексия, наконец, нашла в себе силы подняться. Она приблизилась к красивой ирландке, сделавшей их счастливыми в один миг. Глаза гордой гречанки сверкали. Женщины обнялись. Слова им были не нужны, всё сказали эти простые жесты. Всё изменилось в одно мгновение. Горе и радость, утрата и обретение – смешались, принимая новые формы.

Когда Алексия выпустила девушку из объятий и пошла к внучке, Демьян подошёл к Грейс и взял за руку.

– Теперь у тебя всё будет хорошо. Будьте счастливы, мисс Гюнер-Соммерс. И если тебе что-то будет нужно, только позови.

– Я так рада, что судьба послала мне тебя, мой прекрасный грек, – ответила девушка.

Айсель неотрывно смотрела на своего возлюбленного. Войдя в гостиную, он ни разу не удостоил её даже взглядом. Полное безразличие создавало ощущение, что она для него больше ничего не значит, будто их разделяла непреодолимая пропасть. Через некоторое время, когда эмоции немного поутихли, и Алексии наконец удалось забрать у супруга внучку, глава семейства, выдержав паузу и с благодарностью глядя на Демьяна, заговорил:

– Когда этот молодой мужчина появился там, в офисе Харрингтона, я сразу понял, что он чем-то близок мне. Моё чутьё не подвело. Демиан, сынок, ты стал для моей семьи ангелом-хранителем. Ты появился, когда нас постигло страшное горе. Отомстил за нас, а сегодня принёс в эту семью счастье и радость. В моём доме вновь зазвучат детский голосок и смех. Я как будто воскрес и стал моложе. Ты вернул старику силы и надежду. Я не могу найти слов, которые выразят моё счастье и радость. Скажи мне, обезумевшему от волнения, как я могу тебя отблагодарить?

– Это не ради выгоды. Позаботьтесь о Грейс и Жизель. Примите их и станьте родными, как хотел Хасан. Он собирался представить их вам в этот визит, но, к сожалению, не успел. Ребёнок, выросший без родной семьи, как деревце в кашпо: красивое, а корни слабые и тени не даёт. Я знаю, о чём говорю. Пусть жизнь девочки будет полна света, а душа – счастья. Считайте, что я сделал это для себя.

– И ведь ты не лукавишь, сынок. Говоришь от чистого сердца. Откуда в тебе столько благородства? Правду говорят, ты точно не человек.

– Я обычный человек, и недостатков у меня предостаточно. Прошу прощения, но мне придётся вас оставить. Много дел, пора готовиться к следующему заданию

– Я хочу отпраздновать это событие. Моя внучка, дочь Хасана. Аллах, я как будто во сне. Через несколько дней я устрою праздник. Ты и твои люди будете почётными гостями, сынок.

– Мы постараемся присутствовать, но у нас очень мало времени, Омар-эфенди, простите, – ответил Грек.

Услышав эти слова, Айсель поспешно встала со своего места и бросилась к Демьяну. Но… Грек аккуратно отстранил девушку, опустил руку в карман своего пальто и достал оттуда снимок с Айсель и Кемалем Чочуком. Несколько секунд он смотрел на фотографию в рамке, затем с отвращением бросил её к ногам подруги. Айсель узнала этот снимок. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Девушка хотела что-то сказать, оправдаться, но слова застряли в горле, а он, развернувшись и не проронив ни слова, покинул дом Гюнеров.

Имеет ли он право злиться? Особенно после того, как отправил Чочука туда, откуда нет возврата. Своими руками, напоследок унизив и спровоцировав, отобрал у Кемаля всё – свободу, Айсель, жизнь! Даже этот дом, в котором сейчас с комфортом отдыхает, лёжа на огромной двуспальной кровати.Он лежит с закрытыми глазами. Как же раздражающе тикают часы. Мерно, шумно, ударяя в виски. Мысли сжигают его изнутри, как раскалённые угли, оставляя только пепел сомнений и ярость. Правильно ли он поступил с Айсель? Он убеждает себя, что нет – она его, только его, и всё, что было до их встречи, не должно иметь значения. Но тогда почему её глупый роман с Кемалем, не даёт ему покоя? Он знал, что у неё было прошлое до него, но разве это не должно остаться позади? Груз неудачных отношений или новое будущее – что важнее? Должен наступить покой. Но его нет, потому что месть не заткнула дыру в груди. И хуже всего – он не может вырвать это из себя. Потому что если он признает, что злится несправедливо, значит, он слаб. А грозный Грек не может быть чувствительным и поддаваться простым человеческим эмоциям. Ему не позволена такая роскошь.

– Дёмочка, всё хорошо? – Голос Анны вновь возвращает его к жизни.

Грек открыл глаза и посмотрел на неё. Красивая девушка с сильным характером. Может, к чёрту всё? Забрать дочку, позвать с собой Аню и уехать в дом отца?

– Нормально. Извини, задумался, – ответил он.

– О чём?

– Об этих часах. У тебя нож с собой?

Аня выбралась из-под одеяла, обнажив красивую спину и упругие ягодицы. Она достала из прикроватной тумбочки один из своих ножей и протянула Демьяну. Он прицелился, размахнулся и метнул лезвие в раздражавшие его настенные часы.

Стрелки, только что мерно отсчитывавшие время, дёрнулись и застыли. Механизм, годами исправно работавший, захлебнулся. Стекло циферблата пошло паутиной мелких трещин, а затем с хрустальным звоном осыпалось на пол серебристыми осколками. Корпус разломился надвое и упал вниз, разбрасывая по ковру шестерёнки и осколки пластика.

– Полегчало? – спросила Аня

– Да. Есть хочу, – прорычал Грек.

– Пойдём, покормлю тебя, псих мой любимый.

– Спасибо. Буду должен.

– Ночью поговорим об этом. Много раз, – подмигнула девушка.

Они спустились вниз и вошли на кухню. Костас и Тигран только закончили варить что-то очень вкусно пахнущее томатами, жареным луком и специями.

– Опять кашеварят, – рассмеялся шеф. – Что на обед, кудесники?

– Шакшука, Деми-джан, тебе понравится. Сейчас заправим яйцом, петрушкой и можно садиться за стол.

Вскоре на кухне стало по-семейному уютно. Пар от только что поданной шакшуки поднимался вкусным облаком, смешиваясь с запахами лаваша и трав.

Шутки, весёлый смех и приятные разговоры сопровождали прекрасный обед. Демьян уже наполнил бокалы, когда его телефон противно завибрировал в кармане брюк. Он достал гаджет и поморщился: на экране высветился номер резиденции Гюнеров. Грек ответил на звонок:

– Слушаю внимательно.

– Демиан, случилась беда! – Голос Омара почти срывался на отчаянный крик.

– Омар? Что стряслось? – забеспокоился Грек. Первая мысль, которая пришла ему в голову – Айсель! Не могла ли она что-то сделать с собой? Вполне в её горячем характере, особенно с учётом того, как они с ней поговорили этим утром.

– Юзеф! Он пропал. Идиоты, которых я нанял для охраны сына, рассказали, что он поехал в какое-то подпольное казино и проигрался. Не смог расплатиться, их всех избили, а моего сына увезли куда-то. Демиан, найди и спаси Юзефа, умоляю тебя! – кричал Омар.

– Ждите, мы с моими ребятами сейчас приедем. Соберите тех, кто охранял Юзефа. Никуда их не отпускать. Если будут звонить его похитители, на всё соглашайтесь, не спорьте, тяните время. Конец связи!

Он повесил трубку и озадаченно посмотрел на своих друзей. Те замерли в ожидании объяснений.

– Ну что, братья, наши приключения с семейством Гюнер продолжаются. Бестолковый Юзеф проигрался какой-то подпольной игровой конторе и его похитили. Берёмся?

– Ха, повеселимся! – воскликнул Вугар потирая руки.

Все остальные с таким же воодушевлением согласились поучаствовать в спасении Юзефа, и через двадцать минут во двор лондонской резиденции семьи Гюнер въехали два новеньких чёрных автомобиля. Наёмники, одетые в камуфляжные костюмы, с оружием в руках быстро вошли внутрь особняка.

– Демис, иос му, докса то Фео!² – Алексия, бледная как мел бежала к ним навстречу. Она буквально упала в объятия Демьяна и затряслась от рыданий.

– Ола та пане кала. Паме³. – Грек, заботливо поддерживая женщину, довёл её до гостиной и осторожно усадил в кресло.

– Где Омар? – спросил он подошедшего дворецкого.

– Господину Гюнеру вызвали доктора. Сердце, – ответил пожилой слуга.

– Соберите всех телохранителей и приведите ко мне тех дебилов, которые охраняли Юзефа. Шевелитесь! – приказал Грек.

– Да, господин Кариадис, сию минуту, – ответил дворецкий и быстро удалился.

___________________________________

² Сынок, слава Богу (греч.)

³ Всё будет хорошо. Идём (греч.)

Тусклый солнечный свет с трудом пробивался в узкий переулок Чайнатауна в Сохо. Стены, облепленные слоями старой штукатурки и похабными граффити, дышали сыростью, а под ногами хлюпала то ли вода, то ли что-то похуже – тёмная жижа, в которой плавали окурки и обрывки рекламных листовок проституток. В нос ударял тяжёлый, тошнотворный запах прогорклого масла из соседних забегаловок, гниющих овощей и жареной рыбы.

Толстая железная дверь, призванная отсекать посторонних, скрывала за собой не менее неприятную обстановку. Воздух внутри густой, от запаха пота, табачного дыма и чего-то ещё – чего-то сладковато-омерзительного. Стены, обитые потёртым винилом, впитывали в себя истеричный шёпот, вздохи и скрип старых кресел. Столы стояли тесно, заставленные грязными стаканами с дешёвым пойлом и пепельницами, переполненными окурками. Зелёное сукно игровых столов изношено до дыр, в некоторых местах проглядывало голое дерево.

Игроки, как призраки в полумраке. У одних лица заплывшие, с жёлтым оттенком кожи под тусклым светом ламп, у других – острые, как ножи, с холодными, пустыми глазами. Они не разговаривали, только бросали фишки, перебирали карты. А в углу, за занавеской из битого бисера, сидел хозяин – старый азиат с лицом, похожим на мятый пергамент. Он не играл. Он только наблюдал, иногда улыбаясь так, будто знал, что рано или поздно все эти люди станут просто мусором в подворотне.

И вдруг – треск, оглушительный, сухой, как сломанная ветка. Одновременно с этим, ослепительная вспышка, белая, ядовитая, выжигающая сознание.

Клуб на секунду превратился в негатив: чёрные силуэты игроков, застывших в неестественных позах, зелёные пятна перед глазами, крики – сначала удивлённые, потом звенящие страхом, переходящим в животный ужас. В помещение врываются люди в чёрном, маски без лиц, только узкие прорези для глаз, холодные и безжалостные. Автоматы на коротких ремнях, красные лазерные точки прицелов, прочёсывающие казино.

Пожилой хозяин, секунду назад невозмутимо наблюдавший за игрой, теперь вскакивает, сморщенные пальцы впиваются в край стола. Он делает рывок к потайной двери за баром – но не успевает. Из дыма и хаоса появляется огромная фигура в маске. Рука в перчатке хватает его за шею, как клешня, поднимает высоко над полом и с размаху швыряет через весь зал.

Охранники не сразу понимают, что происходит. Верзила, с волосами до плеч, с татуировкой дракона на запястье, инстинктивно лезет за пистолетом – и тут же падает на пол. Маленькая фигурка в чёрном ударяет его ногой в подбородок, а затем дубинкой в висок. Раздались выстрелы, и двое других секьюрити, эффектно подлетев, падают на столы, опрокидывая стаканы, мебель, карты и игроков.

Демьян снял маску и подошёл к владельцу казино. Тот корчился от боли и скулил. Грек схватил его, поднял и с силой обрушил на игорный стол, который разлетелся на куски под тяжестью удара. Старик закрыл лицо руками и затрясся ещё сильнее.

Тяжёлый армейский ботинок Демьяна уткнулся в грудь владельца притона, словно якорь, пригвоздив того к полу. Мужичонка взвыл и задёргал конечностями. Не убирая ноги с груди бедолаги, Демьян присел на колено и, протянув к нему свой телефон с фотографией Юзефа на экране, крикнул:

– Где он? Второй раз я спрашивать не буду.

– Уотерсайд Гарденс, господин. Причал четырнадцать, сэр. Не убивайте, господин, мистер. Лодка «Магнолия», он там, хороший господин, пощади!

– Тамбовский волк тебе господин.

Демьян встал, отвернулся от лежащего и, заведя руку с оружием себе за спину, спустил курок. После этого он внимательно осмотрелся. На полу беспорядочно, как сухие скрюченные коряги, лежали перепуганные игроки. Демьян заговорил громко, чтобы все услышали:

– Уважаемые посетители, заведение закрыто. Навсегда. От лица руководства приношу вам свои извинения, а теперь поднимайте свои задницы и убирайтесь прочь, если не хотите составить компанию достопочтенному хозяину этого элитного клуба. И мой вам добрый совет – несите деньги домой, своим семьям, а не в подобные конторы. Вон отсюда!

Когда перепуганные игроки разбежались, Грек сел на барную стойку и продолжил:

– Вугар, Паша, Костя, едем спасать Юзефа. Остальные, разберитесь здесь. Уничтожьте камеры и записи, а потом поезжайте в дом Гюнеров. Вдруг похитители выйдут на связь. Крейг, распорядись, чтобы самолёт Омара подготовили к вылету, и постарайся всех успокоить.

– Сэр, есть, сэр, – ответил Роджерс.

Послеполуденный туман накрыл набережную Темзы в Уотерсайде густым, маслянистым куполом. Воздух пропитан мазутом – от морозных причалов до покосившихся столбов. Он смешался с запахом свежей краски, будто кто-то небрежно разбрызгал её из баллончика на серые стены складов.

Яхты стояли плотно, будто стадо на водопое. Их корпуса, некогда блестящие, теперь стали матовыми от инея, швартовые тросы задубели на морозе, звеня, как гитарные струны при порывах ветра. Между ними сновали люди – кто-то курил, спрятав лицо в поднятый воротник, кто-то тащил ящик с инструментами, оставляя за собой следы на снегу.

– Вот она, «Магнолия», – сказал Паша, глядя в бинокль. – Трое охранников: один на берегу, двое на судне. Справа, метрах в сорока, ремонтируют буксир. Один варит, другой бегает с ведром битума. Относительно чисто. Если зайти со стороны левых пирсов, рабочие нас не заметят. А вот охранники – пятьдесят на пятьдесят.

– Охрана вооружена? – спросил Грек.

– Да. У часового на корме – «Хеклер».

– Сможешь снять их отсюда?

– Нет. Уберу одного, двое других спрячутся, и всё: тогда придётся идти в лобовую и поднимать шум. Могут обидеться и шлёпнуть заложника. Только контактный бой, мужики, – ответил Паша.

– Значит, расклад такой: Вугар, мы с тобой идём по центральному левому пирсу и делаем вид, что внимательно изучаем эти корыта. Костя, ты по дальнему, в обход. Паша, как только я проведу рукой по волосам, снимай автоматчика.

– Ясно, – ответил Паша. – Я на позицию.

– Костя, через забор и иди первым, – велел шеф.

– Есть, – ответил Костас и побежал вдоль глухого бетонного ограждения.

– Вугар, работаем.

– Да, Деми-джан, пошли.

Демьян и Вугар вошли через центральный вход и, свернув налево, спустились по хлипкой деревянной лестнице на пирс. Пошли между рядов с яхтами, закованными в ледяную корку. Ветер звенел в растяжках мачт, будто играя на расстроенных струнах. Где-то капало: то ли таял снег на тентах, то ли сочилась вода из лопнувшего шланга.

– Движение на двенадцать, – вполголоса предупредил Назими.

– Вижу. Улыбаемся и делаем вид, что восхищаемся лодками.

Демьян остановился у одного из судёнышек и, с видом знатока, начал что-то объяснять напарнику, при этом не выпуская из виду охранников на «Магнолии». Двое мужчин на палубе замерли, будто дикие звери, уловившие запах добычи. Их позы казались расслабленными, но каждый мускул напряжён, готовый разжаться, подобно пружине.

Первый – чернокожий, широкоплечий, с бычьей шеей – медленно перекатывался с пятки на носок, пальцы правой руки ощупали пистолет под пуховиком. Взгляд, тяжёлый и неподвижный, не отрывался от незваных гостей. Второй, белый, с автоматом, притворялся, что чистит ноготь складным ножом, но боковым зрением отслеживал каждый шаг наёмников. Когда Демьян с Вугаром подошли на опасное расстояние, стрелок, стоящий на палубе «Магнолии» не выдержал. Он громко свистнул и закричал непрошеным гостям:

– Эй, что вам здесь нужно?

– О, простите, сэр. Мы с моим приятелем ищем одно корыто, которое продаётся. Может, вы сможете нам помочь? – вежливо ответил Демьян, снимая шапку и лучезарно улыбаясь.

– Я похож на смотрителя? – грубо ответил стрелок.

– Не знаю, сэр, вам оттуда виднее, – развёл руками Грек, быстро сокращая расстояние: до «Магнолии» оставалось уже менее десятка метров. Третий, стоящий на берегу, азиат преградил им путь и вытащил из-за пояса огромный тесак.

– Ни шагу дальше. Проваливайте отсюда, здесь ничего не продаётся, – зарычал он, перебрасывая клинок из одной руки в другую.

– Джентльмены, полегче, нам не нужны проблемы. Прошу прощения, мы поняли.– Демьян отвернулся, делая вид, что уходит. Он провёл ладонью по своим волосам.

В ту же секунду автоматчика будто сдуло с палубы. Раздался приглушённый крик и громкий всплеск воды за бортом яхты. Демьян выхватил оружие, развернулся и выстрелил. Второй охранник на палубе, не успев понять, что произошло с его приятелем, отправился вслед за ним. Третий бросился прочь, пытаясь прыгнуть в воду, но вдруг попятился назад, высоко подняв обе руки.

– Стоять, пингвин недоделанный, – услышали все голос Кости.

Вугар, не дожидаясь дальнейших событий, ударил мужчину в челюсть и тот рухнул на пол.

– Ух ты, растёшь на глазах, Вугар-джан! – воскликнул Грек.

Довольная детская улыбка заиграла на лице ассирийца.

– Спасибо, Деми-джан, – ответил он.

– Отлично. Кирие, проверь лодку, там ли Юзеф? – приказал шеф.

Костя поднялся на борт и растворился в недрах судна. Через мгновение он показался снова, с трудом волоча Юзефа на плече. Гюнер выглядел ужасно: лицо покрыто синяками и грязью, правый глаз заплыл, а одежда превратилась в жалкие, грязные лохмотья, словно у бродяги.

Вскоре все уселись в автомобиль и поехали назад, в особняк Гюнеров. В салоне слышался только шум двигателя, все молчали, погружённые в свои мысли.

Лондон проплывал за окном, подмигивая фарами встречных автомобилей. Январский воздух, пропитанный влагой с едва уловимым запахом снега, проникал сквозь щели, принося с собой облегчение и горькую сладость победы, с металлическим привкусом крови на губах. Мелькали огни – рекламные вывески, светящиеся окна домов, отражающиеся в лужах, как осколки разбитого зеркала. В салоне было тепло, но тишина давила, холодная, как этот зимний воздух за окном. Демьян смотрел в боковое стекло, где отражение его лица накладывалось на разноцветные блики – двойной портрет, реальный и невесомый. Вугар барабанил пальцами по подлокотнику, ритм спокойный, но от этого ещё более нервный.

Грек закрыл глаза и услышал голос отца: далёкий, приглушённый и грустный. «Сынок, остановись. Ты переходишь опасную черту!» На глаза навернулись слёзы. Он отвернулся, чтобы не показывать их. Черта, о которой говорил его умерший отец, уже давно пройдена, и дороги назад нет. Только один путь, вымощенный горящими под ногами булыжниками, – в ад.

Через час машина свернула в тихий квартал, где особняки прятались за высокими оградами, а снег ложился ровнее, будто здесь его никто не тревожил. Впереди замаячили чугунные ворота – тёмные, с заиндевелыми узорами. Они подъехали к парадному входу. Слуги и охрана уже ожидали. Они бросились помогать людям Грека. Юзефа извлекли из автомобиля и осторожно повели в дом.

Команда собралась во дворе.

– Дёмочка, как всё прошло? – спросила Аня.

– Относительно нормально, не считая пары трупов.

– Шеф, что дальше? – подал голос Денис.

– Я пойду беседовать с Гюнерами, а вы возвращайтесь в штаб и начинайте подготовку к выезду в Амстердам. Мне придётся лететь в Анкару, увезу непутёвых детишек старика от греха подальше. У меня нет времени на игры избалованных богачей. Извлекаешь их из одной грязной кучи – они тут же находят другую.

– Пусть старик наймёт нас, мы о них позаботимся, – рассмеялся Костя.

– Я не нянька. Всё, поезжайте. Вы хорошо сегодня поработали, спасибо. Юзефу придётся раскошелиться, чтобы отблагодарить вас как следует. Я позабочусь об этом, – ответил Демьян.