Вендетта. Повенчанные кровью

Вытираю слезы шелковым платком брата и машу на лицо, чтобы уменьшить  покраснения. Папа ненавидит слезы и истерики, так что я стараюсь ему не демонстрировать свою слабость. Потому что, говоря его словами, Крестовской не пристало развозить сопли.

Выхожу из дома, оставив платок на невысоком столике на террасе у дома.

Папа с Мишей наблюдают за моим приближением.

– Мои вещи уже собирают, – докладываю отцу, когда останавливаюсь в метре от них с братом.

– Это хорошо, – кивает папа, держа дымящуюся сигару у лица. – Я тут принял решение. Мы проведем помолвку здесь, на Лабиринте. Миша не против.

Я перевожу на брата взгляд, полный боли.

Как он мог согласиться на такое?! Тем более, зная, как сильно я не хочу замуж за Тимура и как сильно я боюсь этого чудовища!

А папа наверняка не просто так принял это решение. Решил осквернить последнее место на земле, где я чувствовала себя в безопасности. Где, как мне казалось, я могла получить хоть глоток свободы.

– О, а вот и твои вещи, – папа кивает на дом, откуда горничная выкатывает мой маленький чемодан на колесах. – Поехали.

– Папа, можно я прогуляюсь с Мишей до катера? Пешком. Прошу тебя. Мы совсем не пообщались.

Он смеряет меня взглядом, а потом выразительно стреляет им в моего брата.

– Не задерживайтесь. У меня не так много времени.

Мы с Мишей взглядами провожаем отца до гольф-кара, на котором подъехал один из охранников, забравший Дениса. Как только они исчезают из виду, брат закуривает и кивает в сторону тропинки.

– Пойдем, Ари, не будем заставлять его ждать. Ты же знаешь, это может плохо кончиться.

– Ты знал? Знал, что он приедет?! – взвиваюсь я.

– Не кричи. Ты в курсе, как это на меня действует. Ты же не хочешь разгребать последствия.

Я сразу же сникаю. Нет, такие последствия разгребать я точно не хочу. Крик пробуждает в моем брате монстра. Собственно, именно по этой причине его прозвали Минотавром. Потому что, впадая в состояние аффекта, он буквально пожирает людей. Ладно, не прям буквально. Но он убивает их с особой жестокостью.

Опять же, это только слухи. Но я видела брата в ярости, больше не хочу. Он становится просто неконтролируемым.

– Так ты знал? – спокойнее спрашиваю я.

– Думаешь, если бы знал, позвал этого твоего чинушу? – хмыкает брат. – Я тоже огреб за это.

– Что папа сделает с Денисом?

– Заставит отца твоего бывшего парня женить его и отправить на другой конец света. Ари, ты же понимаешь, что отец и так не позволил бы тебе выйти за него. Слишком мелкая сошка для нашей семьи. Недостойный кандидат.

– Но я люблю его! – восклицаю и опять всхлипываю.

– Это волнует только тебя. А вообще сердце – это мышца. Ее тоже можно прокачать.

– Ты говоришь это с таким цинизмом, – произношу обиженным тоном.

– Потому что каждый, кто появляется рядом, хочет вздрючить нас. Поиметь свою выгоду.

– Денис не такой, – всхлипываю.

– Такой, Ариадна. Все такие. Представь себе, как стремительно поднялся бы он сам, а заодно взлетел бы по служебной лестнице и его отец, если бы Денис стал зятем самого Крестовского. – Он смотрит на меня, а я начинаю хмуриться. – Вот видишь, все гораздо проще. А знаешь, что я скажу тебе, Ариадна? – Миша останавливается, вынуждая и меня притормозить. – Если бы я по-настоящему любил девушку, я бы еще там на причале замочил ее брата, усадил ее саму в катер и потерялся вместе со своей добычей где-нибудь очень далеко.

– Денис не такой, – опять произношу дрожащим голосом, понимая, что такой поступок можно считать нормальным в моей вселенной. Но во вселенной Дениса это преступление.

– Вот именно, Ари, – цокает языком брат. – А зачем тебе “не такой”?

– Считаешь, что Варламов тот, кто мне нужен? – опять начинаю заводиться.

– Если бы я так считал, то не пообещал бы избавить тебя от него.

– Но как ты теперь это сделаешь? И зачем согласился на помолвку на Лабиринте? – психую я.

– А у меня был выбор? – хмыкает брат. – Но отец еще и облегчил мне задачу. Не переживай. Даже если семьи и успеют провести помолвку, она закончится кончиной жениха.

– Но как? – выдыхаю, и мы выходим на пляж. В конце мостика у скоростного катера нас ждет отец.

– Доверься мне. Главное, не совершай ошибок, Ари, чтобы у отца не было повода изменить свои намерения насчет помолвки на острове. А я обеспечу тебе свободу.

Глава 5

Ариадна

Мама дергает лямку на моем серебристом платье, привлекая к себе внимание.

– Возьми себя в руки, Ариадна, – строго произносит она. – Ты вся трясешься. Сделай пару глотков виски. Или выпей успокоительное.

А лучше запей успокоительное виски, – рвется из меня, но я прикусываю язык.

То, что мама мешает медикаменты со спиртным, давно уже не новость. Но вряд ли она простит мне такую дерзость.

Моя мама… она сложная. В один момент это самый понимающий и эмпатичный человек на свете, а в следующий она уже сжимает свои алые губы и стреляет в собеседника ледяным взглядом.

– Мне нужна минутка, – произношу, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Встряхиваю кистями рук.

– У тебя было много минуток до этого момента, – сухо отрезает мама. – Пора. Гости уже собираются.

– Всего минутку! – чуть истерично восклицаю я.

По лицу мамы пробегает тень, но во взгляде ничего не разобрать.

– Шестьдесят секунд, Ариадна, – произносит таким тоном, будто разговаривает с прислугой, а не с собственной дочерью.

Мама разворачивается и, цокая каблуками, покидает гостевую комнату, в которой я собиралась на собственную помолвку.

Подхожу к балконной двери, перед которой взлетает и опадает тюль, взбудораженный легким ветром. В зазоре между тонкими краями ткани вижу, как один за другим к пирсу причаливают роскошные катера и яхты. Они выстраиваются в очередь, чтобы высадить гостей на берег и отчалить в бухту дожидаться окончания праздника, который продлится до завтра.

Весь дом гудит. Мама прислала целый штат прислуги, чтобы те подготовили комнаты для гостей и вообще исполняли любую их прихоть.

Сегодня здесь только высокопоставленные гости. Члены Совета Семерых со своими семьями, самые важные чиновники страны, включая президента и его супругу, пара послов и даже священник.

И каждому я должна буду улыбнуться. Каждого поприветствовать и поблагодарить за то, что почтили нас своим присутствием. Но не это угнетает больше всего.

Я знаю, что самый главный гость уже прибыл и ожидает внизу, когда я спущусь. Наверняка он выбрал самое пафосное помолвочное кольцо. И приготовил речь. Совершенно пустую. Слова, которые абсолютно ничего не значат ни для меня, ни для него.

Судорожно втянув в себя воздух, разворачиваюсь и иду к зеркалу. Мне надо взять себя в руки. Заземлиться. Отыскать что-то, что поможет почувствовать себя сильной. Или, по крайней мере, уменьшит дрожь.

Рассматриваю свое отражение. Окидываю взглядом и длинные светлые волосы, мягкой волной спадающие на плечи. И серебристое платье в пол, и босоножки на высоких шпильках, и тонкую цепочку, подвеска на которой утопает в ложбинке между грудей.

Не помогает.

Тогда я начинаю заниматься самовнушением, напоминая себе, что я Крестовская. Дочь могущественного мужчины. Сестра страшного убийцы, который любит меня больше всех и ради меня взорвет целый мир.

Тоже не очень спасает, но все же моя спина выпрямляется, а руки дрожат уже не так сильно.

Еще раз вздохнув, решительно направляюсь на выход из комнаты. Если сейчас не сделаю этого, то могу никогда отсюда не выйти.

До комнаты доносятся звуки начинающегося веселья. Пианист играет какую-то мелодию, которой я даже не знаю. Люди негромко переговариваются. Но в этой какофонии звуков я могу четко различить голос отца.

Подхожу к лестнице. Хватаюсь за перила и начинаю спускаться. Немногим ранее мама заставила меня покрыть ладони тальком, чтобы они не потели. Я не имею права показывать свое волнение, так что мама сделала все, чтобы никто не считал мои чувства по косвенным признакам.

Мне остается спуститься на несколько ступенек, как к лестнице подходит он…

Тимур Варламов.

Чудовище в обличии потрясающе красивого, мужественного мужчины. Его темные глаза лениво скользят по моему телу снизу вверх, пока не останавливаются на лице. Пытаюсь понять, что он думает или чувствует, но Тимур выдает только приличествующую моменту официальную улыбку, которая не касается его глаз. Они, словно темные омуты, хранят страшные тайны. Наверняка там масса самых ужасных эмоций, которые он, конечно же, не покажет.

Тимур терпеливо ждет, пока я дойду до конца лестницы.

Отвожу взгляд и скольжу им по гостям, а потом чуть не спотыкаюсь, когда вижу… Дениса.

Сердце подскакивает к горлу.

Я чувствую, что дрожь не просто возвращается, она усиливается, заставляя меня практически вибрировать.

Зачем папа так поступил?! Зачем пригласил моего парня?! Чтобы наглядно продемонстрировать нам обоим, что в этот вечер закончится моя нормальная жизнь?! Если это так, он еще более жесток, чем я думала.

Сильнее впиваюсь пальцами в балюстраду и спускаюсь вниз. Теперь я чувствую на себе взгляды если не всех, то большинства гостей. Но самое главное, взгляд Дениса. Он прожигает им, из-за чего каждый шаг отдается в груди нестерпимой болью.

Наконец я спускаюсь с последней ступеньки, и Тимур протягивает мне свою широкую ладонь. Поколебавшись буквально мгновение, вкладываю в нее свою.

Мне кажется, будто когда он сжимает мою руку, я чувствую, как на шее затягивается удавка, мешая сделать следующий вдох.

– Добрый вечер, Ариадна, – произносит Тимур низким бархатным голосом. – Ты еще красивее, чем я помню. Рад, что наши отцы решили, что нашим семьям пора породниться.

Снова прикусываю язык. На нем пляшут язвительные комментарии на его заготовленную речь. И на ложь, которая с такой легкостью слетает с его губ. Ни один из нас не рад этой помолвке.

Каким бы обаянием не обладал Тимур Варламов, ему ни за что не удастся сделать так, чтобы я в него влюбилась или хотя бы даже прониклась симпатией!

– Добрый вечер, – отзываюсь из вежливости и достаю из своего арсенала такую же дежурную улыбку. – Приятно наконец встретиться.

Тимур только хмыкает и разворачивает нас лицом к гостям.

– Как много людей пришло нас поздравить, – говорит он. К нам подходит официант, и Тимур, наконец отпустив мою руку, берет для нас два бокала шампанского, один из которых передает мне. – Приятно видеть столько друзей на нашем празднике, правда?

Прежде, чем ответить, мне приходится прочистить горло, потому что я чувствую ком, который не позволяет говорить спокойно.

– Конечно. Это очень… мило с их стороны.

– Особенно приятно, что мое приглашение принял Денис Сумароков. Честно говоря, я думал, ему не хватит смелости прийти сюда.

Мой взгляд мечется туда, где минуту назад стоял мой парень, но его там уже нет. Потом я смотрю на своего без пяти минут жениха и молю тех, кто там сверху управляет этим миром, чтобы Тимур сейчас самовоспламенился.

Он переводит на меня насмешливый взгляд, а на его губах играет кривоватая ухмылка.

Чудовище, которое я бы сейчас и сама с радостью задушила!

– Это ты пригласил его, – выдыхаю, изо всех сил стараясь сдержать ярость. Повторяю, просто чтобы убедиться, что не ослышалась.

Каким надо быть циничным подонком, чтобы так поступить с влюбленными?!

Варламов кивает, и его взгляд становится острее.

– Я хочу, чтобы ты поняла, Ариадна, сегодняшний вечер изменит все. Чтобы почувствовала окончание вашего с Денисом романа. Потому что я ощущаю вибрации в твоем теле. – Он чуть наклоняется и понижает голос. – Ощущаю эту непокорность. Я обязательно обуздаю все эти чувства, – обещает он. – А начнем мы как раз с того, что покажем Денису, как ты становишься моей невестой. А ты осознаешь, что его чувства к тебе – это прямой и короткий путь в могилу.

От его слов по затылку бегут противные колючие мурашки, а позвоночник сковывает холодом.

Так вот какая жизнь меня ждет? Он будет “обуздывать” меня, а я из покорной дочки превращаться в покладистую куклу для своего мужа?

Точно надо было запить успокоительные спиртным. Может, тогда сейчас впервые в жизни я бы не ощутила отчетливое желание убивать?

Глава 6

Тимур

Кошусь на Ариадну, считывая каждую ее эмоцию. Ладно, не каждую. Она хорошо умеет контролировать их. Истинная Крестовская. Кажется, в их семье только психопат Минотавр не в состоянии удержать свое дерьмо при себе.

И все же в кристально голубых глазах плещется ярость. Ариадна изо всех сил удерживает нейтральное выражение лица. Но губы подрагивают, видимо, удерживая непроизнесенные проклятия.

Что ж, мне не привыкать сталкиваться с таким в свой адрес. Не она первая, не она последняя.

Жду, что она выдаст что-нибудь хотя бы лайтовое. Например, “это было жестоко”. Или “тебе никогда не понять глубину этих чувств”. Но, похоже, моя будущая жена не склонна к драматизму. Это даже хорошо, потому что успокаивать ее истерики я не собираюсь.

– Пойдем, все гости собрались, – говорю я, когда вижу, как кивает советник отца.

Мы ставим бокалы на пустой поднос проходящего мимо официанта и выходим на улицу.

Надо сказать, Крестовские постарались, организовывая праздник.

Небольшой оркестр справа от выхода, длинный шведский стол, множество стульев и столиков для удобства гостей. Официанты лавируют между людьми, предлагая напитки и закуски.

Я веду Ариадну прямо к небольшой сцене, которую установили, чтобы желающие гости могли произнести речь. Но, в первую очередь, она здесь для нас.

В нашем мире предложения не делаются за закрытыми дверями или в ресторанах. Такое событие становится достоянием общественности. Потому что это даже не предложение. Это скрепление сделки. Клятва. С момента, когда девушка произносит “да”, она больше не принадлежит себе. А своей семье перестает принадлежать сразу после свадьбы. Потом она становится собственностью мужа. Да, именно так. Собственностью. И уже от пары зависит, станут ли они союзниками или заклятыми врагами.

Мы поднимаемся на сцену. Останавливаемся возле стойки с микрофоном, чтобы все присутствующие могли услышать наши слова. Я достаю из кармана бархатную коробочку, и все звуки вокруг нас стихают. Только море шумит, накатывая волнами на песчаный берег неподалеку.

Уверенным движением открываю коробочку и протягиваю ее Ариадне.

Еще одно отличие от мира нормальных людей. Наши мужчины не становятся на колени. Даже на одно. Потому что, в отличие от обычных мужчин, мы не отдаем женщине свои сердце, руку и что там еще. Мы берем девушку под свою защиту.

Она опускает взгляд на коробочку в моей руке. Ее взгляд становится немного заинтересованным, но она умело маскирует это под непроницаемой маской вежливой доброжелательности.

– Ариадна, – произношу, и мой голос звучит из колонок так, чтобы слышал каждый присутствующий гость. – С этого дня моя кровь – это твоя кровь. Моя сила – это твоя сила. Ты под моей защитой. До конца наших дней. До дня свадьбы вверяю тебя твоему отцу. Но в то же время ты находишься под моим покровительством. Это то, что я тебе обещаю. То, что обязуюсь выполнить, даже находясь на грани жизни и смерти. Прошу тебя принять мое предложение.

Вся ее вежливость улетучилась. Как будто на несколько секунд с Ариадны сорвали маску. Она слегка нахмурилась и внимательно изучает мое лицо. Такое ощущение, будто она впервые видит меня. Может, думала, что я произнесу шаблон клятвы, который используют в нашем мире на каждой второй помолвке? Тогда Ариадна ошибается. Я произношу то, во что и сам верю.

– Я согласна, – наконец выдает она негромко, но колонки разносят ее слова по воздуху, позволяя каждому гостю стать свидетелем того, что Ариадна сказала “да”.

Я достаю из коробочки винтажное кольцо.

Оно принадлежало моей прабабушке. Не скажу, что оно отличается какой-то неземной красотой. Но это ободок, усыпанный разного цвета бриллиантами, который венчает желтый камень покрупнее остальных. И в моей семье эта вещица довольно важна, потому что передается по наследству через поколение.

Ариадна вытягивает чуть подрагивающую руку, и я надеваю кольцо ей на палец. Сжимаю ее ладони и легонько целую в щеку. Задерживаюсь на пару секунд дольше, чтобы вдохнуть аромат ее парфюма и кожи. Внутри становится непривычно тепло, когда я делаю глубокий вдох, и мне приходится поспешно отстраниться.

Гости разражаются аплодисментами, нам передают шампанское. Мы касаемся бокалами и делаем пару глотков.

Терпеть не могу эту газировку, но праздник обязывает. Чуть позже перейду на свой любимый ирландский скотч. Или шотландский. Что там завалялось в погребах Минотавра?

Следующий час мы принимаем поздравления. Приходится обойти всех высокопоставленных гостей, чтобы каждому улыбнуться, поблагодарить и переместиться к следующему. Учитывая, что, в принципе, важных людей всего восемь – члены Совета и президент, – вроде как немного. Но пока с каждым поговоришь, выслушаешь, время утекает сквозь пальцы.

Наконец подходит очередь не менее важного гостя, чем президент.

Сын чиновника. Мелкая сошка. Трусливый придурок, с которым встречалась моя невеста.

Его аж потряхивало, когда я лично приглашал его на нашу помолвку. Он даже хотел отказаться, но я привел ему неоспоримые доводы. Сказал, что если он не придет, я прострелю ему колено. Как минимум.

Хочу, чтобы Ариадна понимала, что прошлая жизнь закончилась. Чтобы отпустила эту свою любовь и начала двигаться дальше. А еще чтобы понимала, что попытка скрыть от меня что угодно – это изначально провальная затея. Моя невеста должна полностью осознавать, что если решит вести тайные игры, я обязательно обо всем узнаю, и последствия не заставят себя ждать.

Подвожу невесту к Сумарокову. Он крепко сжимает челюсти, а руку, свободную от бокала, – в кулак. Смотрит жадно на мою невесту, полностью игнорируя мое присутствие. Или он просто пытается сделать вид, что ему плевать на меня.

– Поздравляю вас, – цедит сквозь зубы.

– В таких ситуациях принято обращаться к жениху, – напоминаю ему.

Денис мечет в меня яростный взгляд.

– Простите, не знаю вашего… этикета. Поздравляю. Будьте счастливы.

– Спасибо, – киваю с улыбкой. – Больше ничего не хочешь сказать?

– Нет, – решительно отвечает он.

– Даже пару слов моей невесте?

– Прекрати, – тихо просит Ариадна.

Я перевожу на нее взгляд.

– У вас две минуты, – наконец снисхожу до человечности и отхожу в сторону, чтобы поговорить с братом.

– У тебя очень красивая невеста, – произносит с улыбкой жена моего брата, Олеся. – И у вас будут потрясающие детки.

Она поглаживает свой беременный живот. Я же молча киваю.

Поглядываю на свою невесту. Денис что-то быстро говорит ей, а она качает головой. Он пытается схватить ее за руку, но Ариадна выдергивает свою и бросает взгляд в мою сторону. Едва замечает, что я не спускаю с них взгляда, сразу же делает шаг назад, увеличивая расстояние между ней и бывшим.

Умница. Понимает, чем грозит ему этот жест.

Если Денису удастся все-таки схватить мою невесту за руку, он не уедет с этого острова. Не живым, по крайней мере.

Только вот если моя невеста все это понимает, то ее бывший, похоже, не так дружен с головой. Потому что он быстро делает шаг и хватает Ариадну за запястье. Она в панике мечется взглядом и, судя по артикуляции, просит его отпустить. Но, кажется, кому-то напрочь отбили инстинкт самосохранения, потому что Сумароков не отпускает.

Тогда я молча отдаю свой бокал брату и быстрыми шагами сокращаю расстояние между мной и зарывающимся чинушей. Мои бойцы без единого знака уже торопятся ко мне, понимая, что будет дальше.

– Нет, Тимур, – в ужасе выдыхает Ариадна, когда мои солдаты хватают Дениса за руки.

Глава 7

Ариадна

– Тебе нужно уехать, – произношу, как только мой жених отходит от нас.

– Ари…

– Денис, ты не должен был приезжать.

– Как будто мне оставили выбор, – бросает он недовольно.

– Тимур пригласил тебя, чтобы позлить меня. Чтобы показать свое превосходство. Он это уже сделал, так что попрощайся и уезжай.

– Ты должна поехать со мной.

– Это невозможно.

– Мы тихонечко улизнем с этого острова и уплывем так далеко, как только сможем. У меня быстроходный катер. По дороге я созвонюсь со своим другом. Он сейчас в открытом море на своей яхте. Мы доплывем до него, а за это время успеем вызвать вертолет, который заберет нас оттуда.

Денис тянет руку, даже умудряется схватить за нее, но я бросаю быстрый взгляд на Тимура и отскакиваю от Дениса.

– Ты с ума сошел? – шиплю я. – Ты не можешь прикасаться ко мне. Не после клятвы. Теперь нельзя. Они, как минимум, отрубят тебе руку.

– Ари, не сходи с ума. Мы же не в средневековье.

– Ты как будто не знаешь, что за люди тебя сейчас окружают.

– Мне плевать. Я хочу быть с тобой.

– Денис, это невозможно, как ты не понимаешь? Все, отныне я не могу принадлежать ни одному мужчине, кроме Тимура.

– Надо было все же трахнуть тебя тогда, – рычит он. – Тогда сейчас он бы не взял тебя в жены, – выплевывает мой бывший парень, а я едва сдерживаюсь, чтобы не влепить ему пощечину.

Конечно, я всегда понимала, что отношения парня с девушкой рано или поздно приведут к постели. Но… не в моем случае.

Я ревностно охраняла свою невинность. И не только я. Дважды в год одобренный семьей гинеколог подтверждал моему отцу в письменном виде, что я все еще дественница. Потому что это, черт побери, важно в моем мире!

Но однажды у нас с Денисом чуть не дошло до секса.

Мы тогда праздновали защиту дипломов. Сняли всем потоком загородный отель и веселились до утра. А под утро Денис затащил меня в свою комнату. У меня своей не было, потому что я не планировала оставаться с ночевкой. Родители ни за что бы мне такого не позволили. Спасибо, что отправили со мной не целую армию, а всего двух охранников и водителя, которые следили за мной всю ночь.

В общем, в комнате Дениса мы чуть не натворили лишнего. Я уже была практически голая, когда осознала масштабы последствий своего легкомыслия. Меня не столько пугала участь выйти замуж за мужчину попроще из папиной свиты, сколько то, что могли сделать с Денисом. Именно поэтому я нашла в себе силы остановить его и уехать с той вечеринки.

А теперь, получается, он меня попрекает за то, что я спасла ему жизнь.

– Это ничего бы не изменило.

– А что изменило бы? – спрашивает он. – Если я поцелую тебя на глазах у всех этих людей, ты автоматически будешь считаться моей?

– Денис, не делай этого, – успеваю сказать перед тем, как он резко сокращает расстояние и хватает меня за руку.

– Пусти! – цежу негромко. – Ты с ума сошел? Они убьют тебя! Отпусти меня!

Пальцы Дениса смыкаются на моем запястье, и он давит так, что я кривлюсь от боли.

– Ты моя! И всегда была моей! Он не может просто так взять и…

Мои глаза расширяются от ужаса, когда я вижу, как к нам торопятся бойцы Варламовых. Взгляд выхватывает Тимура, который в считанные секунды оказывается возле нас. Солдаты хватают Дениса за руки, и он наконец выпускает мое запястье. Нас тут же окружают члены семьи Варламовых, чтобы скрыть происходящее от остальных гостей.

– Нет, Тимур, – выдыхаю еле слышно.

Чувствую, как от моего лица отливает кровь.

– Ведите его в подземелья Минотавра, – командует мой жених. – Заодно посмотрим, как у него тут все устроено.

Денису выкручивают руки так, что он практически складывается пополам.

– Пустите, суки, – рычит он.

– Молчи, – прошу его. – Просто молчи, иначе сделаешь хуже.

Моего бывшего парня уводят, и Тимур уже собирается пойти следом, но я вцепляюсь в его руку.

– Прошу тебя, – произношу очень тихо. – Не надо. Он просто… он больше не будет.

Тимур склоняет голову набок и внимательно рассматривает меня. Его темно-серые глаза впиваются так остро, что, кажется, я физически ощущаю этот взгляд. Будто раскаленные иглы вспарывают плоть, проникая все глубже и глубже. От этого по телу опять бегут мурашки, и мне хочется повести плечами, чтобы стряхнуть их с себя.

– Знаешь, когда человек “больше не будет”, Ариадна? – спрашивает Тимур спокойным голосом. – Когда он мертв, – отвечает на собственный вопрос и, слегка сжав мою руку, идет в дом.

Я в ужасе смотрю на спину своего жениха и понимаю, что прямо сейчас могу не выдержать. Моя маска светской львицы и дочери одного из глав семи семейств потечет, как дешевый макияж.

Ко мне торопится мама, которая, кажется, заподозрила, что мои колени рискуют подогнуться, и я вот-вот упаду прямо на роскошный газон.

И в этот момент я выхватываю взглядом брата. Срываюсь с места и практически бегу к нему. Я даже не помню, куда подевался мой бокал с шампанским. Да и черт с ним. Сейчас важно только одно: сохранить жизнь Денису.