Вендетта. Повенчанные кровью

Екатерина Орлова

Вендетта. Повенчанные кровью

Глава 1

Ариадна

– И тогда дала Ариадна Тесею клубок ниток.

– Ты? – спрашивает моя племянница Маша, и ее глаза картинно распахиваются.

– Это же миф, малышка, – смеюсь и обнимаю ее крепче.

– Что было дальше? – спрашивает старший брат Машеньки, шестилетний Родион.

Я открываю рот, чтобы продолжить рассказ, как дверь гостевой спальни открывается, и в нее заглядывает мама малышей, моя сестра Алина.

– Ну что, маленькие хулиганы? Измотали свою тетю? – смеется она, подходя к кровати, на которой мы расположились.

Алина изо всех сил держится, чтобы не показывать детям, насколько сильно она убита горем после смерти мужа.

Неделю назад в одной из стычек между криминальными семьями погиб Илья.

Алина выходила замуж не по любви, но смогла проникнуться чувствами к мужу, и его потеря стала для нее огромным ударом.

– Мама! Мама! – выкрикивает Машенька. – Ари рассказывала нам сказку про себя!

– Тебя отец зовет, – говорит мне сестра, и я хмурюсь.

Мне не нравится, как она отводит взгляд и насильно тянет улыбку.

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, – небрежно пожимает плечом. – Поторопись. Они с мамой ждут тебя в его кабинете.

От удивления у меня слегка подскакивают брови. Что это еще за такой поздний вечерний совет?

Покинув гостевую спальню, прохожу по просторному коридору, на стенах которого сплошь висят семейные фотографии и портреты. Спускаюсь по широкой лестнице, устланной бежевым ковром, и направляюсь сразу в отцовский кабинет.

В детстве это место мне казалось каким-то… сакральным. Я даже не дышала, попадая в царство своего отца.

Деревянные панели, стены с книжными полками, запах сигар, огромный стол из красного дерева и большое кресло, кожа в котором поскрипывала каждый раз, когда папа в него садился. Справа в углу – темно-коричневый кожаный диван и два кресла в комплекте, а между ними – стеклянный кофейный столик. За этим островком для переговоров всегда стоял бар в виде глобуса на ножках. Папа называл его пошлым, но хранил в память о своем советнике, которого не стало во время одной из мафиозных войн.

Мой отец – глава одной из семи семей, которые правят нашим округом, состоящим из семи городов.

Матвей Львович Крестовский.

Холодный, расчетливый, жестокий человек, по вине которого погибло много людей.

Но я его не осуждаю. Моя семья не первое поколение живет по принципу “Ты или тебя”.

Как-то моя сестра задала мне вопрос, хотела бы я родиться в другой семье. В простой. В той, в которой за каждым ее членом не ходит толпа охранников. Учиться в нормальной, а не закрытой школе. Поступить в любой университет, а не только в тот, в котором училась вся семья. Жить в свое удовольствие и путешествовать налегке.

Когда мне было восемнадцать, я ответила утвердительно. Мне все это казалось очень романтичным.

Сейчас, в свои двадцать два, я, как и все члены семьи, поняла ее ценность. Все равно по-другому не будет, так к чему мечтать о несбыточном? Зато у меня есть семья, которая защитит меня. Которая всегда поддержит и позаботится обо мне.

И пусть иногда мне кажется, что отец перегибает с опекой, я понимаю, почему он так поступает. Именно поэтому готова мириться и с бесконечной охраной, и с тем, что сама ограничена в передвижениях.

Прохожу по просторному холлу и стучусь в тяжелую деревянную дверь.

– Заходи, – слышу голос папы и попадаю в его царство, которое вызывало во мне всегда столько благоговения.

Папа сидит на кожаном диване. Одна его рука покоится на подлокотнике, а между пальцами зажата толстая сигара. Во второй руке он держит стакан с виски, из которого делает глоток.

Мой отец выглядит роскошно. И даже дома одет в классические брюки и белоснежную рубашку. Только в это время она уже расстегнута на две пуговицы, а пиджак с жилеткой лежат на кресле для посетителей у его стола.

– Проходи, Ари, – кивает папа.

Подходя ближе, поглядываю на маму. Она кажется бледнее обычного. В руке бокал с красным вином, из которого она даже не пьет. Смотрит на меня с некоторым… сочувствием?

– Папа, что происходит? – спрашиваю тихо, приземляясь в кресло рядом с маминым.

Мама ставит бокал на столик и шумно вздыхает.

– Кристина, прекращай, – кривится папа. – Развела драму.

Мне хочется повторить свой вопрос, но я прекрасно знаю, что этим буду только раздражать отца. Поэтому мне приходится сложить руки на коленях, сцепить пальцы и терпеливо ждать, изо всех сил игнорируя бешено колотящееся сердце.

– Матвей, может, все же есть какой-то другой выход? – спрашивает мама.

– Если бы был, я бы им воспользовался и не отдавал свою дочь этому… ублюдку.

– Что? Ты о чем? – спрашиваю, нахмурившись.

– Я принял решение выдать тебя замуж, – папа переводит на меня острый взгляд темных глаз. – За Тимура Варламова.

– Что? – выдыхаю настолько севшим голосом, что сама себя едва слышу.

Варламовы – еще одна влиятельная семья из Cовета Cемерых.

Но в последнее время происходит что-то такое, отчего эта семья впала в немилость у нашей. Из того, что мне удалось подслушать, Тимур – старший сын семьи – повинен в смерти моего зятя, мужа моей сестры Алины. Но это вроде как недоказанный факт, поэтому отец не может объявить вендетту Варламовым. Однако мы все их люто ненавидим.

А теперь что получается?..

Получается, меня отдадут этому монстру?

– Папа, но как…

– Совет решил, что мы с Варламовыми должны любыми способами прийти к согласию, – ледяным тоном объясняет отец. – И постановил, что лучшим способом помирить наши семьи станет брак между нашими детьми. Поскольку Алина все еще скорбит по умершему мужу, я не могу выдать замуж ее. Остаешься только ты.

– Матвей, это же ужасно, – сдавленно произносит мама.

– Папа, я не могу стать женой убийцы, который пролил нашу кровь! – восклицаю. – Он должен расплатиться за смерть Ильи, а не становиться моим мужем!

– Нет доказательств, Ариадна! – рявкает папа так, что я мгновенно затихаю. – Еще раз повысишь на меня голос, будешь наказана! Я сказал, ты выйдешь за Варламова, значит, выйдешь!

– Но как же Денис? – спрашиваю дрожащим голосом, напоминая отцу, что встречаюсь с сыном одного из чиновников города.

– Его отец поймет мои мотивы. Не вздумай пытаться выкинуть что-то эдакое, иначе в первую очередь пострадает твой обожаемый Денис.

– Что, например? – спрашиваю. – Что я могу выкинуть?

– Например, попытаться сбежать с ним ради заключения тайного брака. Или переспать и предстать перед женихом испорченной.

– Папа! – возмущаюсь.

– Я все сказал! Ты выйдешь за Варламова, и точка! Иди к себе! Помолвка через неделю.

– Так скоро? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Ариадна, не нервируй. Возвращайся к себе немедленно, – отрезает отец, и я понимаю, что разговор окончен.

Выхожу из кабинета папы и прижимаюсь спиной к двери. Крепко зажмуриваюсь и всхлипываю. Надо как-то взять себя в руки. Я же дочь самого Крестовского, а расклеиваюсь за секунду.

Но как?! Как можно взять себя в руки, если отец уготовил для меня такую судьбу, которую и врагу не пожелаешь? Все ведь знают, каков этот Тимур Варламов! Чудовище! Монстр! Сволочь, которая растоптала столько девичьих судеб!

Вытираю слезы со щек и быстро поднимаюсь в свою комнату. Захлопнув дверь, хватаю с ночного столика телефон и быстро пишу брату сообщение:

Ари: “Миша, папа отдает меня замуж за Тимура Варламова. Помоги, умоляю”

Глава 2

Ариадна

Катер стремительно несет меня к острову, который все прозвали Лабиринтом. Не потому, что он какой-то запутанный или что-то в этом роде. Просто там живет мой брат Миша по прозвищу “Минотавр”.

Он переехал на этот остров, когда ему исполнилось девятнадцать. Мне тогда было десять, и я не могла понять, почему старший брат уезжает от нас. Откровенно говоря, до сих пор не очень понимаю.

Поговаривают, что Миша – один из самых опасных киллеров в мире. И на остров его отселили в целях его же безопасности.

Остров охраняется так, будто это тюрьма для особо опасных преступников. Миша в шутку называет его фортом. А еще говорят, что те, кто попадают в это место без приглашения, живыми отсюда не выбираются. Даже ходят сплетни, что мой брат устраивает охоту на незваных гостей, преследуя их по густым зарослям экзотических растений, пока не загонит и не уничтожит жертву.

Я не верю во все это.

То есть, я верю, что Миша выполняет для отца грязную работу. Но кто этого не делает? Теперь даже я буду вынуждена сделать это, чтобы примирить наши с Варламовыми семьи и удовлетворить Совет Семерых.

Миша не хотел для себя такой судьбы. Я отлично помню еще из детства, как он повсюду был рядом с отцом. Его наследник. Будущее нашей семьи. Преемник, который должен занять папин престол, когда того не станет.

Может, поэтому папа так озабочен безопасностью моего брата?

Сложив ладони козырьком, прищуриваюсь и смотрю в сторону берега. На мосту в бухте стоит Миша, руки спрятаны в карманах белоснежных льняных брюк, которые развеваются на ветру, как и рубашка такого же цвета. В зубах сигарета, которую курит скорее ветер, чем мой брат. И это почему-то забавляет меня.

– Миша! – восклицаю, когда катер наконец останавливается, и один из охранников помогает мне сойти с него на мостик.

– Моя малышка Ари, – расплывается брат в улыбке, выплевывает окурок и раскрывает руки, чтобы я нырнула в такие знакомые объятия. – Добро пожаловать на край света, – смеется он.

– Ох, это райское место, а не край света, – отзываюсь и обнимаю брата за талию.

– Пойдем, жарко. Мой повар приготовил отменное гаспаччо, ты непременно должна попробовать.

Обнявшись, мы с братом топаем по мостику, потом – по пляжу, а после встаем на каменную дорожку и идем до его особняка, скрытого в джунглях острова. Мы могли бы сесть в гольф-кар и прокатиться до дома, но решаем прогуляться.

– Как Алина? – спрашивает Миша.

– Плачет, пока никто не видит.

– А дети?

– Задают вопросы о своем отце, но успокаиваются, когда им выдают наиболее безобидные версии, типа он улетел в рай и смотрит на них с облачка.

– Да уж, – вздыхает мой брат. – Нашей семье в раю не будет места. Да и зачем? Мы там никого не знаем, – подмигивает Миша. – Что за история с Варламовым?

– Слушай, давай сначала поедим, а? – прошу я. – И так не могу уже три дня успокоиться.

– Как скажешь, малышка.

– Миш?

– М?

– У меня к тебе огромная просьба. Но… – кусаю нижнюю губу, не зная, как озвучить ему то, о чем хочу попросить. – Это опасно.

– Опасность – мое второе имя, Ари. Говори. Ты же знаешь, для тебя я сделаю все.

– Я хочу пригласить на твой остров Дениса.

– Своего этого чиновничьего сына? – хмурится мой брат, а я киваю. – А что отец на это скажет?

– Я не говорила ему. Миш, – торможу и смотрю в голубые глаза брата, – умоляю тебя. Папа, конечно, будет против. Он считает, что я не должна больше общаться с Денисом. Сказал, что сам уладит вопрос нашего расставания через его отца. Я так не могу, понимаешь? Мы же не просто… ну… встречались. Мы любим друг друга.

Брат хмурится и долго смотрит на меня, как будто прикидывая, стоит ли удовлетворять мою просьбу. А потом наконец кивает.

– Ари, но это будет встреча на пару часов, не больше. И в моем присутствии. Я не стану слушать, о чем вы говорите, но и наедине оставить вас не могу.

– Миш, пожалуйста, – прошу брата.

– Нет, Ариадна, – отрезает он, практически точь-в-точь повторяя папин тон. – Или на моих условиях, или никак.

– Ладно, – вздыхаю, и мы продолжаем путь к дому. – Миш, а ты можешь поговорить с папой? Ну, чтобы он не выдавал меня замуж за это чудовище. Если Тимур Варламов повинен в смерти Ильи, я… я не могу стать его женой. Я и так покрываюсь холодным потом каждый раз, когда думаю об этом. А если еще и подтвердится, что именно он – или по его приказу – убили мужа Алины, то я просто… я…

– Не торопись, – Миша крепче прижимает меня к себе. – Мы что-нибудь придумаем.

– Обещаешь?

– Ты сомневаешься? – бровь брата вопросительно приподнимается, а я улыбаюсь.

Мой брат – он… как бы это сказать? В общем, все в семье общаются с ним осторожно, потому что он очень вспыльчивый. Его агрессия иногда выходит из-под контроля. Но я считаю, это от того, что папа, который обещал, что Миша всегда будет рядом с ним, наоборот, отдалил его, поручив ему самую грязную работу. Думаю, мой брат не простил отца, и поэтому его злость иногда выплескивается бесконтрольно на окружающих.

Миша всегда говорит, что я его тихая гавань. Что только рядом со мной он может быть настоящим и открытым. И только рядом со мной расслабляется.

Как-то я даже просила папу позволить мне поселиться на острове с братом. Как бы я была счастлива! Но отец категорически отказал мне в просьбе, позволив только навещать Мишу и проводить у него при этом не больше недели. В этот раз меня вообще отпустили только на два дня, потому что уже через три помолвка.

– Эй! – рявкает Миша так, что я вздрагиваю, когда мимо нас пробегает голая девица, замотанная только в полупрозрачное парео. К счастью, оно повязано на груди, а не на талии. – Я сказал не появляться в этой половине дома!

– Прости! Меня уже нет!

– Юра, вышвырни эту сучку! – мгновенно взрывается мой брат.

– Миша… – произношу тихо.

– Молчи, – цедит.

– Уже выполняю, – отзывается безопасник брата, невидимой тенью проскальзывая в восточное крыло дома, где скрылась девушка.

У меня по коже пробегают мурашки от мысли о том, что значит это “вышвырни” в исполнении моего брата. Но за годы жизни в нашей семье я научилась не задавать вопросов. Просто проглатываю ужас, который встает комом в горле, и надеюсь, что девушку просто отправят назад в город.

Мы пересекаем первый этаж роскошного особняка брата, состоящего сплошь из белого камня, стекла и мрамора, и оказываемся на заднем дворе, где в тени больших деревьев для нас уже накрыт стол.

Я усаживаюсь на предложенный братом стул, и прислуга тут же ставит передо мной запотевший бокал апероля. Миша берет свой с белым вином и протягивает в мою сторону, чтобы мы чокнулись.

– Хочешь, я убью его? – спрашивает брат, и его глаза загораются нездоровым блеском.

Глава 3

Ариадна

– Хочешь, я убью его?

Вопрос брата повисает между нами, и мне приходится буквально заморозить улыбку, чтобы не показать, насколько сильно меня пугают такие перемены в брате.

– Кого, Миш?

– Кого угодно, – отвечает брат. – Могу убить отца и занять его место. Тогда ты будешь вольна делать что хочешь. Представь, ты сможешь выйти замуж за сына чинуши. Или вообще не выходить. Будешь чиллить в свое удовольствие. Разве это не мечта? Вместо того, чтобы подчиняться отцу-тирану.

– Миша…

– Да ладно тебе, – вдруг меняется в лице брат и начинает смеяться. Откидывается в кресле и берет со стола пачку сигарет. Зубами достает одну, и ему тут же подносят зажженную зажигалку. Миша прикуривает и выпускает дым сквозь сжатые зубы. – Я пошутил, Ари. Конечно, я имел в виду твоего будущего жениха. Варламова. Я могу замочить его для тебя так тихо, что никто и не поймет, что произошло.

– Миша, это путь к новой войне, – чуть севшим голосом произношу я.

– Пей, – кивает на бокал, который я все еще держу, и делает из своего пару глотков. – Хорошее пойло. Я войны не боюсь, Ари. Это отец ее боится. Когда Илью убили, я говорил папе, что могу замочить всех Варламовых и просто занять их место. Правил бы своим городом наравне с отцом. Входил бы в Совет Семерых.

– Но он против, – догадываюсь я.

– Знаешь, мне кажется, он считает меня психом.

– Что ты, Миш? Он любит тебя.

Мой брат усмехается и, сделав затяжку, выпускает дым, сквозь который смотрит на меня прищуренными глазами.

– Наш отец, малышка Ари, не любит никого. Ни-ко-го.

– Это…

Хочу сказать, что неправда, но Миша скорее прав, чем нет. Может, когда-то папа и любил кого-то, но сейчас он окончательно закостенел. И подтверждением тому служит его желание отдать меня замуж за врага, который потенциально повинен в смерти одного из членов нашей семьи.

– Что? Неправда? – усмехается брат. – Ох, Ариадна, – качает головой и делает еще пару глотков вина. – Ты уже взрослая, пора научиться видеть не только то, что тебе показывают. Ну, ничего, со временем научишься. А пока у тебя есть я. И я говорю тебе, что бизнес и место в Совете – это то, что отец считает главным в своей жизни.

– Он просто хочет построить для нас безопасное и комфортное будущее, – выдаю то, что обычно говорит мама.

Брат скептически усмехается, а потом кивает на тарелки с гаспаччо, которые ставят перед каждым из нас.

Спустя три часа к берегу причаливает катер, с которого на мост выпрыгивает мой парень Денис. Он торопится ко мне и сразу заключает в объятия.

– Черт, я чуть с ума не сошел. Отец заявил, что мы больше не можем быть вместе. Ари, скажи, что это просто чья-то дурацкая шутка.

– Нет, – качаю головой.

Денис заключает мое лицо в ладони и прижимается губами к моим. Сминает так жестко, что становится больно. Я каждой порой ощущаю его отчаяние, потому что оно резонирует с моим собственным.

– Ари, – шепчет он. – Моя девочка. Ну что-то же можно сделать. Я уверен, есть выход. Мы его обязательно найдем.

– Во вторник у меня помолвка, – отзываюсь и чувствую, как глаза наполняются слезами.

– Что? С кем? – хмурится Денис. Его кристально голубые глаза темнеют.

– С… – сглатываю, не в силах смотреть на его боль, когда он осознает, что наши чувства больше не имеют значения. – С Тимуром Варламовым.

– Ари… – хрипит он. – Я не отдам тебя. Или… или ты… – он опускает руки, а я хватаю за них и быстро качаю головой.

– Нет! – восклицаю с горячностью. – Конечно, нет! Я тебя люблю, слышишь?! Просто у меня… у меня нет выхода, – всхлипываю.

– Мы его найдем, – обещает Денис и прижимает меня к себе. – Давай прямо сейчас убежим. Вот мой катер. Сядем в него и свалим куда-то подальше.

Я поворачиваю голову и смотрю на стоящего в самом начале пирса брата. Он лениво курит, глядя на нас. Несмотря на то, что находится на приличном расстоянии и не может слышать нас, все же легонько качает головой, как будто понимает, что именно мне предложил Денис.

– Мы не сможем отъехать и на пару километров, – произношу с сожалением.

Как было бы здорово вот так скрыться с Денисом. Поселиться где-то далеко за пределами семи городов, которые контролирует Совет. Сменить имя, пойти работать и жить нормальной жизнью.

Но моя фамилия Крестовская.

А это значит, что нормальной жизни – в классическом понимании этого слова – мне никогда не видать. Для меня нормально – это вендетта, мужчины в костюмах-тройках с сигарами высшего сорта, особняки, острова, катера, вертолеты, лучший виски и смерть. Много-много смертей. Так много, что иногда ловишь себя на мысли, что это перестало трогать и волновать. И уж точно перестало пугать.

Вот что такое моя норма.

А то, что другие люди называют ею, это просто несбыточные фантазии.

– Что же тогда делать? – тихо спрашивает Денис. – Я не могу отдать тебя ему! Никому не могу отдать!

– Денис, не надо, – качаю головой. – Не навлекай на свою семью кошмар. Ты же понимаешь, что противостоять воле моего отца – это все равно что подписать себе смертный приговор.

– Черт! – рявкает мой жених и сжимает свои волосы. – Что тогда делать?

– Провести с Ариадной последний час и забыть о ней, – вдруг раздается совсем рядом голос Миши. – Пойдемте.

– Вы Михаил, верно? – спрашивает Денис. – Помогите нам. Вы же можете. Я готов на что угодно, только бы не потерять Ари.

Мой брат смотрит на Дениса абсолютно нечитаемым взглядом. Как на муху. Так он смотрит на всех, кто не носит фамилию Крестовский. Остальные люди для него настолько незначительны, что Миша, не скрываясь, дает им понять это.

– Я могу помочь своей сестре. Что будет с тобой или вашими отношениями дальше, это уже не моя забота.

– Пойдем, – беру Дениса за руку и веду его по мосту к гольф-кару, на котором мы объезжаем дом и выходим уже на заднем дворе.

Мы располагаемся на просторном белоснежном диване, а мой брат – на шезлонге, установленном по другую сторону огромного бассейна. Он не услышит, о чем мы говорим, но сможет проследить, чтобы мы с Денисом не переступили черту.

Раньше я думала, что такое надзирательство со стороны членов семьи – это перебор. Мы же не в восемнадцатом веке, в конце концов! Но сейчас понимаю, зачем они так делают. Во всех семьях Совета Семерых есть правило: если девушка выходит замуж, таким образом входя в другую семью Совета, она должна  быть чиста. А поскольку никто не знает, что будет с ней по достижении совершеннолетия, члены семей предпочитают следить за невинностью дочерей. И даже после совершеннолетия на такие вот случаи, как мой.

Следующие минут сорок мы с Денисом сокрушаемся по поводу нашей непростой судьбы. Я обещаю ему, что как только Миша освободит меня от этого союза, я сделаю все от меня зависящее, чтобы уговорить папу согласиться на мой брак с Денисом.

– Я готов, – произносит он. – Хоть сегодня, Ари. Я на все готов.

– На что это ты готов? – слышу голос своего отца, и у меня кровь стынет в жилах.

Глава 4

Ариадна

– Папа? – поднимаю взгляд и сталкиваюсь с острым, словно кинжал из Дамасской стали, взглядом отца.

– Матвей Львович, – Денис вскакивает с дивана.

Да-да, никто не смеет сидеть в присутствии моего отца или любого из глав семи семейств. Даже сыновья высоких чиновников не решаются, несмотря на их чувство превосходства над простыми людьми.

– Денис, – папа протягивает руку, которую мой парень крепко пожимает. Хочет убрать ее, но отец не отпускает. – Не знал, что ты тоже будешь на острове.

– Я… папа, я все объясню, – тараторю.

– Ариадна, – не сводя с Дениса взгляда, сухим тоном произносит отец, – ступай в дом.

– Папа, прошу тебя, – выдыхаю дрожащим голосом.

– В дом, Ари. И собери свои вещи. Ты возвращаешься со мной домой.

– Но я только приехала!

– И уже успела ослушаться. В дом, Ариадна.

Бросаю взгляд на подошедшего хмурого Мишу и бегу в дом.

Всхлипываю и едва успеваю вытирать слезы, чтобы не застилали мне глаза. Постоянно оборачиваюсь и смотрю, как папа разговаривает с Денисом. Вряд ли отец даст команду убить моего парня. Но теперь я на сто процентов уверена, что это наша с ним последняя встреча. Папа наверняка сделает так, чтобы Денис оказался на сотни, а то и тысячи километров от меня. А его отец, конечно, согласится, чтобы сохранить жизнь сыну.

Грудную клетку разрывает от боли и несправедливости.

Мы же ничего плохого не делали! Мы просто… мы просто любим друг друга!

Алина как-то сказала мне, что это не любовь, а первая влюбленность. И что когда я полюблю по-настоящему, не смогу дышать.

Что, если я уже не могу?!

Забежав в дом, выглядываю из панорамного окна и вижу, как два отцовских амбала уводят Дениса к гольф-кару. Усаживают его, один садится рядом, а второй занимает другую машинку, и они скрываются за домом.

Папа достает из внутреннего кармана пиджака сигару и щелкает по кончику гильотиной. Бросает взгляд на дом, а я отшатываюсь от окна.

– Ариадна, ваши вещи разложены, – докладывает мне служанка в доме брата.

Я бросаю на нее невидящий взгляд.

– Соберите назад, – произношу еле слышно. – Я уеду с отцом.

– Как скажете, – произносит и, прежде чем уйти, подает мне белоснежный платок с инициалами Миши.

Смотрю на шелковый квадратик и почему-то это еще сильнее разрывает мне сердце.

Утыкаюсь в платок и начинаю совершенно некрасиво рыдать.

Внешне в нашей семье идеально все. Каждый одет с иголочки. Все дома и квартиры, принадлежащие семье, будто со страниц журналов о самой роскошной недвижимости. У нас есть яхты, катера, вертолеты, частные самолеты, великолепные дизайнерские наряды. Все, о чем может мечтать обычный человек.

Но иногда хочется просто сдохнуть. Потому что я, как и моя сестра, – заложники семьи. Мы выходим  замуж за тех, на кого укажет отец. Рожаем от них. И не имеем права роптать.

Алине, например, повезло. Илья действительно любил ее и подарил ей пять лет сказки.

Меня же, кажется, в моем новом доме ждет тюремное заключение. Он наверняка станет для меня клеткой, в которой меня запрут и будут трахать по часам, чтобы я продолжила род Варламовых.

– Ариадна! – слышу голос папы с заднего двора.