Дама-дракон

Вместо того, чтобы слетать к Мориэлле на следующую ночь, я кутил на одном месте неделями. Жаль, что прелестницы куда-то быстро исчезали, а кругом клубился лишь пепел. Зато на их место всегда приходили новые. Я привлекал равно всех: и аристократок, и простолюдинок. И они все начали наконец-то привлекать меня. Все юные смертные девушки хороши собой. Мне нравятся они все.

– Как хорошо я тебя в этом понимаю, – шептал какой-то голос из пустоты, и неясно было с какой стороны он вообще доноситься, он будто исходил отовсюду. – Я тоже поклонник красоты. Только я стремлюсь к тому, чтобы заморозить красоту до того, как старость ее разрушит, а не к тому, чтобы ее сжечь, как делаешь ты. Но мы все равно очень похожи. Мы как две стороны одной медали. Ты дракон, а я твоя тень.

Наверное, какой-то дух шалит. Я не обращал на шепот особого внимания. Пусть себе шепчет. Даже если это он так быстро отгоняет девушек от меня, я все равно рад, что он создает разнообразие. Ведь на место уже опробованных приходят новые подруги. Если б не глупая традиция хранить верность Розе, я бы за всю вечность ни на день не оставался один. Мою красивую внешность девушки обожали. Их пальчики перебирали мои волосы цвета золота, их глаза влюбленно смотрели на мое ангельское лицо. Я уже привык к тому, как нежно девичьи руки меня обнимают.

– А ты тем временем их палишь, – опять этот шепот. Он стал навязчивым. В другой раз я бы насторожился, но сейчас меня увлекло другой занятие. Я старательно смахивал пепел, которого на моем камзоле оставалось откуда-то очень много, и искал новых встреч с незнакомками.

Изящные салоны, будуары, апартаменты для новобрачных, до которых еще не успел добраться жених, купеческие дома и даже притоны – я побывал везде. А голос надо мной все шептал:

– Я так тебя понимаю! Я тоже в свое время спешил за каждой. И ни одна из них не успела сбежать от меня.

Я глянул вверх, но никакой светлячок за мной не летел. Никаких полупрозрачных духов кругом тоже было не заметно. Вероятно, со мной говорит не упокоенная душа какого-нибудь маньяка. Я-то сам сейчас никого не погубил. Приятно знать, что я больше не убийца и не поджигатель, а всего лишь искатель приключений. Все дворяне такие, как я. Ищут наслаждений, не пропускают ни одной юбки. Так с чего мне вести себя иначе.

Останься Роза со мной и не пришлось бы ни с кем знакомиться, ведь она меняла тела проще, чем модницы меняют наряды. С ней одной я мог бы каждый вечер проводить время в объятиях очередной прекрасной дамы. Просто в каждом новом теле жила бы она. Естественно после того, как она покидала использованное тело, оно начинало гнить и обращаться в скелет. Роза почему-то никогда не сохраняла жизнь тем, чьими телами пользовалась. Вероятно, она не могла войти в их сознание до тех пор, пока они оставались живыми. Я не особо разбирался в ее сложной и губительной магии. Все законы, которым я ее учил, Роза преступила. Отчасти поэтому мы и не смогли остаться вместе. Хотя пара была хорошая: я – дракон и император всей нечисти, она принцесса и дочь колдуньи. Вначале мы отлично сторговались насчет брака и ее коронации, но с тех пор, как Роза решила сместись с престола меня и оставить всю власть себе, у нас началась черная полоса неприятностей. Вот так и рушатся все браки; кто-то один хочет любви, а кто-то второй – выгоды.

Лучше быть холостяком. И гулякой. Чем больше женщин, тем лучше. Так наименее вероятен риск привязаться к какой-то одной даме.

Я не хотел больше быть связанным сильной и искренней любовью. Это слишком болезненное чувство. Но, похоже, что из волшебной чащи я отпил слишком много. Сколько я не гулял, а страсть все возрастала. Внутри горело пламя. Оно выпирало из тела, завихрялось на кончиках пальцев. Из-под моих ногтей в ночь выпархивали целые язычки огня. Они складывались в затейливые символы.

– Он за твоей спиной! – шепнули мне духи, обитавшие в пламени. Их голоса всегда напоминали шипение огня. Послушавшись их, я обернулся. За спиной у меня, разумеется, никого не было. Кто-то распустил по городу слух о драконе-налетчике и по вечерам люди старались не казать носа на улицу. Как будто, запершись в домах, можно спастись от дракона! Да, он разом спалит всех, и каждый сгорит в своем доме.

Горевать и бродить впустую по лабиринту городских улочек я не стал. Зачем? Если помнишь адрес хозяйки ассамблеи, где недавно побывал, то грех к ней не заглянуть. Закрытые двери меня не смутили. Я проник прямо в окно третьего этажа. Причем по дымоходной трубе мне для этого взбираться не пришлось. Я всего лишь взлетел.

Симонетта ждала, что я заранее извещу о своем приходе запиской, но я уже был здесь. Пачки любовных писем, так и не отправленные мне, уже не имели значения. Одно попало в мои когти. Раньше я пришел бы запустить свои когти в ее горло, но сейчас мне хотелось узнать другое. То, чего я до сих пор не хотел и не знал. Я запустил пальцы в ее волосы, цвета спелой пшеницы. Они вились мелкими прядками и спускались по спине почти до колена. Брови и ресницы тоже были золотистыми. Поразительная красота! Я раздумывал всего миг, ощутит ли она огонь в моем дыхании или нет, а потом нагнулся и поцеловал ее. Даже если ей и было больно, она этого хотела.

Возбуждение жгло сильнее огня. Причем ее влекло ко мне еще больше, чем меня к ней. Так обычно и бывает. Лишь случай с Розой стал исключением. Но Симонетта была обычной женщиной, хоть и очаровательной, как изящная фарфоровая статуэтка. Ее пальчики в дорогих кольцах заскользили по моей груди, ловко расстегнули камзол. Видимо, я был уже не первым в ее списке ночных гостей. Но я первый из них был драконом.

– Кто готов отдать жизнь за одну ночь с драконом? – шепнул мне на ухо все тот же надоедливый бесплотный голос. – Даже за мои магические портреты жизнь не отдавали так охотно, как за твои огненные объятия.

Он озлобленно шипел что-то еще, но я его уже не слушал. Губки Симонетты прижались к моему уху. Она тоже яростно зашептала мне что-то о том, как долго она меня дожидалась, и какой я мерзавец, что не пришел к ней в первый же вечер, как мы увиделись, а заставил ее ждать. Она вот вся извелась, ведь никогда в жизни она никого не хотела так сильно, как захотела меня и так далее и тому подобное. Всю эту любовную чушь я слушал уже десятки раз, но удовлетворен все еще не был. Правда, с Симонеттой все вышло иначе, чем с другими. Объятия были самыми страстными, прикосновения исполнены редкой нежности. Я действительно подумал, что зря сделал, не прилетев к ней в окно с самого начала.

Бесплотный голос над шатрообразным балдахином все еще обиженно что-то пищал, а на широкой устеленной шелковыми простынями постели сплетались, двигаясь навстречу друг другу, тела. Акт любви оказался великолепен, лишь мое огненное семя, извергнутое в Симонетту, обожгло ее изнутри. Она вскрикнула, но я быстро заглушил ее крик долгим поцелуем.

Я встал и начал одеваться задолго до того, как наступил рассвет. В объятиях смертных мне не спалось. Однажды испытав с ними оргазм, я больше их не хочу, да и сами они вдруг начинают вести себя как-то заторможено. Симонетта лениво терла пепельные разводы, оставшиеся у нее на запястьях, как будто кожа выгорела изнутри. В ее спутанных длинных кудрях тоже остались следы пепла. Откуда? Я вроде ничего тут не поджигал, разве только случайно. Симонетта тоже выглядела такой обескураженной, будто совсем не могла понять, почему после бурной ночи любви, ей вдруг стало так плохо.

Уходя я заметил, что в уголках ее губ виден легкий ожог. Я старался быть нежным, но не могу же я контролировать все. Мази и бальзамы, которые судя по их количеству на туалетном столике, обильно ею используются, ей помогут.

Кто-то нашептывал мне, что следует задержаться, чтобы посмотреть на любопытные последствия совершенного, но я спешил в Фоил. Меня там ждет Мориэлла. Ну, я надеюсь, что ждет. А даже если не ждет, то обольстить одинокую бедняжку будет не слишком трудным делом. Больше всех утешения в объятиях любовников ищут те, чьи мужья или женихи стары. А это как раз был случай Мориэллы.

Я обратился в дракона и полетел к прибрежному городу Фоилу. Ощущение того, что кто-то наблюдает за моим превращением в окно, осталось далеко возле дома Симонетты, а под моими крыльями за считанные минуты уже бились холодные волны. Шутки ради я выдохнул струю огня прямо в море. До того, как потухнуть оно загорелось прямо на воде, легко спалив стайки рыб, плававших на поверхности. Выходит, я и в море костер могу разжечь, если очень постараюсь.

– Не надо, монсерьор, – жалобно пискнула какая-то русалка, вынырнувшая из глубины. С коралловым гребнем в синих кудрях и синими же бровями и ресницами она выглядела такой миловидной, что я ее послушался. Может, и ее навещу как-нибудь на досуге. Но пока что моя цель Фоил и крепость отца Мориэтты. Я долетел до города поразительно быстро. Да, он и находился недалеко. Он был построен на небольшом острове. Со всех сторон его окружало море. От суши к нему тянулся длинный мост, по которому шли обозы с продовольствием и почтовые экипажи. Все остальное торговое сообщение с городом велось по морю. Каравеллы и бриги в порту были похожи на сказочные ладьи. Тут хорошие судостроительные верфи, талантливые мастера, да и сам город красив, но во мне вдруг проснулся дьявол. Почему бы его не спалить? Ведь Мориэллу здесь держат в заточении, да еще и хотят отдать замуж за нелюбимого.

Русалка уже спряталась от меня в морскую пучину. Лишь мелькнул над волной ее хвост, такой же синий, как и ее кудри. А я уже летел к городу. Его островерхие башенки и изысканные балюстрады меня не смутили. Я дохнул огнем пару раз, и пожар вспыхнул такой, что никто из лучников и пушечников на крепостной стене даже не успел отреагировать. У часового, ударившего в набат, отгорели обе руки. И сама колокольня пылала. Я равнодушно наблюдал за огнем свысока, магическим зрением вычисляя, где находиться нужная мне крепость.

– Поджигатель! – это крикнула из окна какая-то девушка, целившаяся в меня из арбалета. Бог мой! Да это и есть она. Кудри черные, как воронового крыло, кожа белая, как январский снег, глаза синие, как фиалки и румянец, как кровь на щеках. Это и есть Мориэлла. Плохо же я ее в прошлый раз рассмотрел. Если смотреть с высоты полета, то она куда красивее, чем если уныло следить с улицы за ее каретой.

Она выстрелила в меня, и, разумеется, промахнулась. Дракон летал слишком быстро. Хотя если бы она попала, ее стрела не причинила бы мне особого вреда, даже если б была отравлена.

На всякий случай я применил магию, и руки Мориэллы заныли от боли так, что она сама выронила арбалет. Не драться же мне с ней! Как можно сражаться с дамой, да еще с такой обольстительной. Предусмотрительная красавица тут же отошла от окна, когда поняла, что у нее не хватает сил со мной тягаться. Проблема заключалась в том, что отступать ей тоже было некуда. Огонь, захвативший крепость с соседних флигелей, заблокировал все выходы. Вот так-то хватать арбалет и охотиться на дракона вместо того, чтобы спасться самой. Мориэлла оказалась в ловушке и ругалась она, насколько я слышал краем уха, совсем не по-дамски.

Как неловко вышло, что я спалил весь город, прежде чем влететь к ней в окно. Но разве я умел поступать иначе? Так уж у меня завелось. За теми, кто мне особо понравился, я и ухаживал со всей страстью. А моя страсть часто рождала огонь.

Увидев, как дракон превращается в красивого юношу, Мориэлла вмиг утратила стремление к самообороне. Надменность в ее фиалковых глазах сменило смущение и… влечение. Как часто я видел это влюбленное выражение в глазах дам, но с ней почему-то было особенно приятно. Я протянул ей руку. И она кинулась ко мне сама, даже не испугавшись того, что может сделать с ней юноша, опытный в магии. Да и какой у нее еще был выбор: либо сгореть, либо улететь со мной.

Нужно было и Розе не оставлять выбора. Вероятно, тогда и она стала бы более ласковой. Но, впервые в жизни влюбившись, я сглупил. Мориэлла тоже, судя по всему, сегодня влюбилась впервые в жизни. Она уютно устроилась на спине дракона, который понес ее над северным морем. В лицо ей брызгала соленая вода и дули холодные ветра, а она упрямо цеплялась за шипы на моей спине и даже ощупывала острые чешуйки. Хорошо еще, что не додумалась уколоть булавками. Роза бы додумалась, если б посчитала, что я в чем-то ущемляю ее права. Мориэлла же, как ни странно, отныне считала себя освобожденной, а не похищенной. Ее родной город за моим хвостом догорал, а девушка начала даже что-то напевать о морских ветрах и о вольной воле. Кто поймет этих красавиц, что им действительно нужно? Одно ясно: поскольку дом Мориэллы я спалил, теперь придется подыскать ей место в моей Империи. Для нее это хорошо, ведь оставшись там, она никогда не состариться. Но вот куда ее там пристроить, и как сделать так, чтобы местные обитатели ее не изводили. Разве только отдать замуж за Перси. Вот уж он обрадуется! Хотя вряд ли. Он привык к вольнице и романам со всеми подряд. Еще можно достать из ссылки Винсента и навязать ему жену. Если дать за ней хорошее приданое, то он будет только рад. Главное, поделить приданое на две части, чтобы, когда он пропьет свою, хотя бы у Мориэллы остались деньги на семейную жизнь.

Но пока что рано об этом думать. Нас ждет целая сладострастная ночь. Вот только почему-то вместо роскошного дворца я прилетел на кладбище. Тут не обитало могильных фей, которые могли меня приревновать и начать щипать Мориэллу до крови, а еще тут выделялось одно роскошное каменное надгробье, больше похожее на царское ложе, украшенное каменными розами. На него я и опустил Мориэллу, а затем сам приземлился рядом и принял красивый человеческий вид. Красавица тем временем уютно устроилась на надгробии, расправила багровое бархатное платье с серебряной тесьмой. Агатовый обруч на ее лбу поблескивал, напоминания о заклятиях, которыми заговаривают ведьмы девушек от нежеланных поклонников. Видимо, не зря Мориэлла ездила к такой ведьме. Обруч и ожерелье ей точно наговорили. Скорее всего, я нежеланным поклонником не был, поэтому против меня все эти побрякушки не сработали.

Мориэлла, судя по всему, прошла ни один колдовской обряд, потому что на кладбище чувствовала себя вполне нормально. Я лег на нее, распустил серебристую шнуровку на корсаже, высвыбождая пухлые груди с розоватыми сосками, и ночь любви началась. Все, как обычно. Никаких слов, кроме жаркого девичьего шепота о том, как я красив. Причем каждая девушка обещала мне, что я буду у нее единственным. Вряд ли хоть одна из них выполнит свое обещание. Кому это красавицы бывают верны?

– Только тем, после чьих объятий умирают.

Я даже не обернулся на ехидную фразу. Мне было плевать, какой могильный дух это сказал. Привычный любовный акт стал увлекать меня больше, чем даже колдовские ритуалы. И Мориэлла вдруг оказалась первой, с кем мне захотелось большего, чем одно соитие. Действительно, ведьма! Я склонился над ней еще раз и вдруг ощутил, как кожа под моими руками обращается в пепел. Что не так? Зрачки Мориэллы закатились, обнажив одни чистые белки. Ее губы на моих глазах обращались в прах, щеки чернели и западали, волосы рассыпались пеплом, который подхватывал и кружил хороводом ветер. Тело на надгробии как будто горело изнутри. Минуту назад передо мной была молодая плоть, а теперь уже горстка золы. Лишь украшения из серебра остались нетронутыми огнем. Они сверкали поверх пепельного остова головы. Подул ветер, и пепла не осталось. Я стоял и смотрел на плоское надгробие, где еще минуту назад лежала Мориэлла. Что с ней все-таки произошло? Я ее не поджигал. Она сгорела изнутри. Не то ли самое произошло и со всеми? Я проводил с ними ночь, а наутро они сгорали. Так что ли?

Чтобы выяснить это, нужно вернуться хотя бы к Симонетте. Вдруг она еще жива. Тогда, понятное дело, я ошибся. И Мориэлла сама доигралась магией до плачевных результатов.

– А почему тебе это так важно? Тебе то какое дело: ты их убиваешь или они сгорают сами?

Я отмахнулся от надоедливого голоса и полетел проверять все сам. Дома у Симонетты тоже клубился пепел, а вот самой ее нигде не было видно. Опрашивать прислугу о чем-то было бесполезно, разе только найти духа-свидетеля. Обычно они летают повсюду и все видят, но я предпочел все выяснить сам. Следует лишь напрячь тайное зрение и представить себе то, что происходило в этой спальне несколько часов назад. Я увидел все сразу, едва прикрыл веки. Белокурая хозяйка обращалась в фигуру из золы, и сама не понимала, что с ней происходит. Ее тело разлеталось пеплом кусочек за кусочком. А огонь пылал внутри. Огонь попал в нее вместе с семенем дракона.

Дальше можно не проверять. Я был уверен, что со всеми моими возлюбленными, произошла та же самая плачевная история. Значит, со смертными женщинами, мне больше бывать вместе нельзя. Вот и закончилось развлечение! С феями вроде было иначе, вот и сконцентрирую интерес на них.

Жаль только что вину от того, что я сделал, это не окупает. При жизни Симонетта мне нравилась. Теперь лишь пепел от нее можно было собрать в урну. А можно этого и не делать. Тогда роскошная кровать под балдахином может по праву считаться ее усыпальницей. Вероятно, едва в дом въедет новая владелица, как она познакомиться тут с призраком.

Меня потянуло назад на кладбище, где погибла Мориэлла, и я полетел туда. Хорошо быть драконом. Даже конь для передвижений мне не потребуется. А ведь в моих императорских конюшнях дожидались даже пегасы.

Драконом, как оказалось, было сложно быть лишь тогда, когда речь заходила о любви. Особенно о любви к смертным.

Как прав был тот юноша, который посоветовал приобрести урну для праха Лизетты. Кстати откуда он мог все знать еще до того, как узнал я сам? Ему повезло, что сейчас мне было не до него, иначе я бы запустил в его горло когти. Хотелось на ком-то сорваться. В такие моменты я и искал уединения на кладбищах. Если тебе становиться плохо и тоскливо, то лучше побродить среди могил. Разумеется, только в том случае, если не повстречаешь там озлобленных и весьма привлекательных могильных фей, которые всегда носят черное, имеют землистый оттенок лица и, увы, частично гниют. Но их красоты это не уменьшает.

На могилах на кладбище танцевали пикси. Я смотрел на красивый портрет, высеченный на одном из надгробий. Что, если б она была жива? Наверное, сама покойница в земле давно уже разложилась. Если тело сгнило не целиком, я мог бы поднять ее и восстановить, но стоило ли? Один раз я уже ошибся. Та девушка была почти цела, но болезнь оставила на воскрешенном теле свои метки. Они бы со временем прошли, драконьего огня в небольшой дозе вполне хватало на то, чтобы изгнать из тела смерть и любую болезнь, но безнадежная любовь стала слишком серьезным противником даже волшебству. Орисса скончалась в муках. Девушка, лежавшая здесь под кедром, чем-то напоминала мне и ее, и Розу одновременно. Темноволосая, очень нежная, судя по надписи на надгробье, она умерла в день своего семнадцатилетия. Я даже не задумывался от чего. Убийство? Самоубийство? Несчастный случай? Болезнь? Люди умирают в любом случае. Странным было то, что вполне крепкий кедр над могилой перестал плодоносить, не было ни шишек, ни орехов, ни даже белок поблизости. А изображение на надгробье казалось таким одухотворенным, почти небесным. Я часами не мог насмотреться на него.

Что если рискнуть и создать себе подругу из праха? Если это не удастся, то Анри будет ликовать, решив, что мне, наконец, справедливо отомстилось. Действительно будет больно ее потерять, если я создам ее ненадолго или даже на век, а потом лишусь.

На миг мне представилось, что в этой могиле под рыхлой землей лежит Роза в слегка прогнившем красном платье. Всего лишь видение!

Сама Роза сидит у себя дома в Поместье Черных Магнолий и строит козни против бывшего супруга, то есть меня. А мне приходиться искать самому, чем скрасить свое одиночество. Я решил, что отныне не посмотрю на смертных женщин. Уж слишком плохо моя симпатия к ним кончается. Лучше сосредоточиться на волшебных созданиях. К тому же в моей Империи их полным-полно.

ПЕРИ ИЗ КАНДЕЛЯБРА

Кто-то позвал меня с чердака. Кто там мог поселиться? Уж точно не дракон. Голос определенно был нежным. Какую-то фею заперли при уборке? Пока я поднимался наверх, голос больше не звал, и все равно казалось, что наверху, на чердаке, кто-то томиться взаперти. Безмолвный призыв тоже может быть очень сильным. Я его ощущал. Только на чердаке точно никто не поселился. За дверью не слышалось никаких движений, ни единого вздоха. Я все равно открыл старую дверь. Зачем ее вообще заперли? На чердаке ведь не храниться ничего такого ценного, что стоит беречь под замком. Тут пыльно и тесно. Кругом лишь несколько сундуков с каким-то барахлом и разные ненужные вещи: сломанные часы, опахала, пиалы, амфоры и довольно симпатичный канделябр. Я его не помнил. Откуда он тут? Пока я его рассматривал, в лунках вспыхнули свечи. Ровно девять. От желтоватого пламени отлетел серебристый дымок.

– Привет тебе, господин, – зашептали сладкие напевные голоса.

– Как хорошо, что ты нас, наконец, выпустил!

– Мы так долго ждали, что ты заметишь нас и освободишь!

– Мы так хотели служить тебе и исполнять все твои желания!

– Ты, наверняка, устал от того, что все вокруг тебя недостойны и не знают, как тебе услужить, но мы это исправим!

– Лишь скажи, чего ты хочешь!

Медоточивые речи ласкали слух. От них легко было уснуть прямо тут на лестнице. Похоже, на хор сказочных джиннов, которых я вдруг отпустил из лампы. Только голоса женские! Их было семь или девять? Может больше? Они шептали на разных тонах, но самих созданий видно не было. Они слишком скромные, чтобы предстать перед очами императора? Или слишком некрасивые? Если это в самом деле джинны, то они могут оказаться, как красивыми, так и безобразными. Ладно, пусть себе летают по замку. Вреда мне они точно не причинят. Во избежание беспорядков лучше было прочесть какое-то короткое заклинание и прогнать их прямо сейчас, но я не стал утруждаться. Как выяснилось позже, я жестоко ошибся. Всегда нужно вести себя более осмотрительно.

Духи, освободившиеся из канделябра, оказались очень женственными и весьма пронырливыми. Это были девять пери. Так принято называть джиннов женского пола. А еще их принято считать добрыми. Насчет последнего я бы утверждать не стал. Зато пери действительно были красивы так, что напоминали о рае и вначале были способны доставить своим приходом поистине райское удовольствие.

Я стал просыпаться посреди ночи от их быстрых ласк. Восточные чаровницы были весьма искушены и умелы. Они приходили по очереди, будто вырастали из тени у моей постели. Сон слетал с ресниц от их быстрых поцелуев, от прикосновения их пальцев, расстегивающих на мне одежду. Обычно я спал, не раздеваясь, но они шептали мне, что мое тело слишком прекрасно, чтобы прятать его под одеждой. Они, как ни удивительно, не обжигались ни от моих губ, ни от моей слюны, ни даже от семени. Ни одна из них не сгорела. А я вдруг получил сразу много ночей наслаждения. И познал удовольствие от обладания собственным небольшим гаремом.

Вначале пери приходили по очереди. Однажды явились все вместе. В тот раз они даже передрались за право лечь в мою постель. Пришлось дохнуть огнем, струя которого проворно улетела в камин, не задев ни одну из них, чтобы они успокоились. Это немного привело их в чувство. В свете огня я смог, наконец, разглядеть, как они хороши и необычны. Все в легких восточных одеяниях. А лица, как у прелестных кукол. Украшения звенят магией, в глазах чары, а во всех черных сердцах до одного сильное влечение ко мне. Другого они растерзали бы живьем, но дракон во мне их сильно впечатлил.

– Откуда вы взялись? – забавы ради поинтересовался я. Интересно, что они ответят. Соврут или признаются, где их убежище?

Ответ был ожидаемым.

– Пришли из канделябра.

Это я и подозревал, поэтому лишь понимающе хмыкнул. А нежные пальчики уже ласкали мое лицо, сразу девять пар губ сладко нашептывали мне:

– Ты сам нас отпустил из того места, где нас запер незадолго до императорской свадьбы твой подручный Винсент. Нехороший тип! Он не хотел, чтобы мы выполнили свой долг перед тобой.

– Долг передо мной? – вот тут я был удивлен. Не помнил, чтобы они числились среди моих подданных. Хотя если считать их подарком…

– Доставить тебе ночные наслаждения, – подсказали хором они. – Это наш долг перед господином, которому принадлежит канделябр, а вместе с ним и мы все.

– А перед Винсентом вы этот долг выполняли?

– Он нам хозяином не был, это мы владели им. Глупый парень! Утехи лишь для господина, – рыжая пери потянулась ко мне. Она была среди искусительниц самой красивой, и я чуть было снова ей не подчинился. Ее ласк хотелось снова и снова. Она была изумительно хороша.

– Кстати, официально ты не женат, – напомнила она, – хочешь установить здесь законы гарема? Мы будем твоими первыми и лучшими женами, а феи вторыми, русалки третьими.