Дама-дракон

– Ну, давай, напади еще раз, и это будет приглашением к поединку, – прошептал я лишь для себя самого, но дракон вдруг глянул на меня. Наши глаза встретились. На миг я будто погрузился в изумрудную топь, из которой нет выхода. Она обволакивала, как зеленый мед. Мне казалось, что я тону в этой топи, а над нею ярко до боли в глазах сияет луна, и я повторяю какое-то женское имя, совершенно мне не знакомое. Кажется:

– Сепфора!

Я повторил его вслух, и какой-то лепрехун, на которого я чуть не наступил ногой, протяжно пискнул и отскочил в сторону.

Что это со мной? Раньше я контролировал себя и никому не причинял вред даже случайно. Особенно таким крохам, как лепрехуны, копившим свое золото в норках на полях, будто мыши или кроты.

Лунный дракон смотрел на меня еще одну долгую минуту, но видение о топи не повторялось. Я, как дурак, стоял и ничего не делал, даже тогда, когда налетчик развернулся и полетел прочь. К горам! Ну, теперь я знаю, где его искать. Высокие горы за лесами очень часто становились приютом для самых разных подозрительных существ, неизвестно как прошмыгнувших через волшебные границы. Ничего удивительно, что поджигатель полетел прятаться именно туда. Там я его и найду, но не сегодня.

Голова кружилась после того, что я увидел. Казалось, что вокруг меня не подгоревшее поле, а топь из расплавленного жидкого изумруда, и она простирается насколько хватает глаз, а над ней висит не солнце, а луна. Луна раздваивается. Или это вдруг луна и солнце соединяются в одно?

Меня привел в чувства лишь обеспокоенный ропот дриад. Они все уже проснулись, оделись и высыпали во двор. Следы недавнего пожара пугали их и заставляли взволнованно перешептываться.

– Помнишь, ты обещал вырастить для нас новые дома, – вернулась к насущной проблеме самая рассудительная из дриад Кипарис.

– Конечно, раз обещал, то сделаю, – я начал прикидывать, где лучше вырастить им новые деревья, в которых они поселяться: прямо тут на подгоревшей траве или лучше подальше отсюда и ближе к лесам.

– А где Перла? – я не досчитался лазурной нимфы.

– Она решила поселиться в фонтане в форме раковины у тебя в оранжерее, – объяснила Пальма. – Я бы тоже поселилась там, но там негде пустить корни. Не хочу портить замковый паркет.

Я кивнул.

– Тут недалеко есть персиковая роща, а за ней живописное озеро, думаю, там для всех найдется просторный участок для посадки нового дерева. И климат там прекрасный, то есть волшебный, приживутся, как пальмы, так и березы.

Бамбук, со скуки, сделавшая веер из своих же собственных листьев, обмахивалась им и кивала с энтузиазмом.

– Ну, так, отнеси нас туда, – предложила она.

Отнести? Неужели они хотят, чтобы я прямо сейчас на их глазах превратился в дракона и посадил их на свою чешуйчатую спину? Вид лунного поджигателя их совсем не отвратил от драконов? Мне вот почему-то было неприятно сейчас и думать о превращении, но мои ночные любовницы ждали, и я не смог им отказать. Раз они хотят пролететься раз в жизни на спине у дракона и уколоться о его острые чешуйки, то так тому и быть.

СОН О РОЗЕ

Мне снилось, что мы с Розой снова венчаемся. На этот раз все было, как положено. Часовня в замке, а не на пустошах. Зажженные свечи в напольных в канделябрах, отлитых в виде сирен, которые оживали и могли бы заменить своим пением свадебный хор, если бы захотели. Пикси пляшут на витражах. Других гостей нет, потому что Роза не любит свою семью, а у меня родных нет вообще. От последней мысли мне почему-то впервые стало легче. Страшно, когда гниющие мертвые встают из могил и приходят на свадьбу, пусть даже во сне. Хотя возможно здесь и не хватало полусгнившего, но празднично одетого Флориана, на ночь вставшего из земли.

Да, мы венчались ночью, как и в прошлый раз, но нашей традиции в отличие от обрядов смертных это вполне отвечало. Впервые на нас были настоящие подвенечные одежды, чистого белого цвета. В действительности я никогда не наряжался в белоснежную парчу, но во сне мне это очень пошло. Белый цвет отлично оттенял корону, которую я обычно тоже не носил. Вот только свадебное платье Розы выглядело слегка старомодным. Такие наряды с широкими раструбами рукавов и простым лифом носили дамы на рыцарские турниры пару сотен лет тому назад. С тех пор я не видел таких покроев ни разу. Шлейф был слишком длинным, он как облако стелился по плитам пола. Золотой пояс с подвесками в виде драконьих голов свободно висел чуть ниже талии. Я не видел лицо Розы четко, только темные кудри, загнутые к верху ресницы и длинные золотые серьги в ее ушах – единственное украшение на невесте, не считая пояса. Необычные серьги – два маленьких драконообразных змея, свившиеся в ветвях роз. Такие мог изготовить лишь неземной ювелир. Змеи на них не оживали и не шевелились, но выглядели одновременно и красивыми, и угрожающими.

Я обнял Розу за талию, чтобы лучше их рассмотреть. Густая фата мне мешала. Я хотел откинуть ее с лица Розы. И вдруг чьи-то когти оказались на уровне ее плеч. Не мои когти, но тоже драконьи. Секунду они выжидали, а потом схватились за обе золотые подвески и легко вырвали серьги из ее ушей. Всего миг, и только кровь осталась на фате. Я не успел ничего сделать, да и не мог.

Это был только сон.

В библиотеке в замке завалялось несколько пухлых томиков о снах, составленных людьми. Перси захватил их с собой после разгрома какого-то городка волшебными существами и принес в мою библиотеку. Здесь они прижились и их переплеты стали выглядеть чуть иначе, но это не отменяло того, что они попали сюда из человеческих закромов. Но мне уже было все равно. Я занялся энтузиазмом что-то узнать из человеческих книг, раз не удается из волшебных.

Надо же до такого дойти, смотреть значение сна в сонниках смертных! Вероятно им, не ведающим моих сил, это было более кстати, но мне немного стыдно.

Вот оно! Карлик, временно назначенный тут куратором, показал мне нужный том. Сонник сам распахнулся на нужной главе.

Супругам видеть во сне, что они снова женятся, это к разводу. Ну, так это уже свершилось! Мы уже развелись! Сон сильно запоздал! Что же это за пророчество, которое посылают задним числом? Обычно пророческие сны сняться заочно, а не после того, как предсказанное ими событие уже произошло. Тут что-то не сходиться. Может, есть другие расшифровки тех же символов?

Что там числиться еще? Я прочел целый перечень толкований, но ни одно не подходило. Зато страницы сонника вдруг выскользнули из моих пальцев и раскрылись на статье «серьги». Значений также было множество, но всего одно меня напрягло. Вырвать серьги из чьих-то ушей означало занять место соперницы. В моих снах чьи-то сверкающие когти вырвали серьги из ушей Розы. Кто-то хочет занять ее место? Ну, так оно свободно. Для этого не надо ничего у нее отнимать.

– Кроме твоего сердца, – шепнул голос из книги. Я совсем забыл, что все книги здесь умеют говорить. Зазеваешься за их прочтением, и вот уже слышны голоса, а крепления на переплете складываются в форму говорящих губ.

– Мое сердце, вроде как пошло по рукам, – я припомнил ночь с дриадами. Самому теперь отчего-то стало неприятно вспоминать о том, как я повеселился.

– А хочешь знать, какая разница между тем, чтобы отдать свое сердце и отдать свое тело?

– Я не испытывал страсти ни к кому сотни лет, если вести разговор об этом, – хотя глупо было говорить о таких вещах с книгой. Что она обо мне знает?

– И ты ни разу не был близок со смертными красавицами?

– Конечно, нет, я и с феями то спутался впервые.

– Ты знаешь, как устроить пожар одним вздохом, но не знаешь, что такое страсть? – развесился тоненький голосок.

– Страсть, как у людей друг к другу? – я выразительно повел золотистыми бровями. – Стыдно признаться, но не знаю.

– И прошлая ночь с волшебницами тебе не доставила особого удовольствия?

– Верно.

– А хочешь познать всю силу страсти к человеческим женщинам и удовольствие быть вместе с ними.

Чтобы забыть Розу?

– Вероятно, хочу.

– Ну, так есть один способ, подсказать тебе?

Я сдержанно кивнул. Губы на переплете говорили со мной, а я вежливо отвечал. До чего довело одиночество? Раньше я мало верил голосам со страниц, а теперь вдруг начал им потакать. Когда бестелые губы дали мне очередной совет, я решил ему последовать.

ПРИЧАСТИТЬСЯ КРОВЬЮ

Для разжигания человеческой страсти, нужно всего лишь отпить из чудесной чаши. Барельефы на ней свиты в виде человеческих и крылатых тел. Так и бывает, когда соединяются две расы: человеческая и волшебная. На дне чащи, как капельки росли из дна драгоценные камни. От них исходили тихий шепот и сияние. Любой эликсир, который на них плеснешь, от их воздействия тут же приобретет одно особенное качество. Но я решил перестраховаться. Настой для меня изготовили в заброшенном ныне храме, где я впервые встретил Ноэля. Теперь он находился на отшибе. За ним расцветала вереском пустошь. Говорят, что цветы вереска символизируют одиночество. Я собирался изменить значение символа, поэтому вереск добавили в вино, вино смешали с кровью и волшебными эликсирами. Я прилетел на пустошь, не расплескав чашу, сел и выпил. Настой не оказался горьким, но и сладким тоже не был. Терпкий вкус, приятное ощущение, никакого тепла. Вопреки ожиданиям горло не обожгло.

Быть с одной женщиной это тоже одиночество. Мне нужны были многие. Пора жить так, как мне было положено с самого начала.

Много женщин, много любовниц. Разве такой порядок дел не должен сопровождать императора, у которого много богатств.

Отец, правда, вел себя иначе. Но он ведь ангел. У ангелов, даже падших, свои традиции. С него хватило одной Рианон. А я спешил забыть одну Розу. Это легко сделать. Раз общество фей и дриад от нее не особо помогает, значит всего то и нужно пройтись по городам смертных. Вероятно, найдется еще много таких чаровниц из рода колдуний, которые утешат меня от разрыва с Розой, и ночи в обществе которых окажутся незабываемыми.

Я всегда вел себя слишком чопорно, нужно было еще в юности удариться в разврат. Представляю, как бы, брезгливо выставила меня княжна Одиль, если б узнала, что на встречу с ней я пришел прямо из борделя. Да, и ее отец, князь-колдун Ротберт не стал бы сватать меня ей так активно, если б знал, что я не слишком безупречен в манерах. Одно дело палить огнем города или раскидывать пригоршни чар, и совсем другое тратить все накопленное золото на распутниц. До сих пор у меня не было фавориток. Пора их разыскать. По опыту я знал, что стоит сделать даме пару комплиментов, и она уже не пугается, когда ты на ее глазах превращаешься в дракона. Взять в пример хотя бы королеву Серафину. Долгое время я был ее защитником.

Мой роман с королевой и ее роман с драконом продлились очень недолго. К тому же до серьезных отношений мы так и не дошли. Были лишь слова, мимолетные объятия и поцелуи, да еще хоровод черных духов, поселившихся у ее трона, и наблюдавших за нами с усердием шпионов. До королевского ложа мы, собственно, так и не добрались. А потом в королевство явился волшебный флейтист Нолан. Своей музыкой он мог сдерживать целые армии и заставлять их бросаться со скал или насылать шторма, чтобы топить целые армады. В общем, он мог перевести всех врагов Серафины музыкой проще, чем я огнем. Естественно с таким слугой дракон королеве стал уже не нужен. Так мы и разошлись. Серафина сделала своим новым фаворитом Нолана, а я отправился в свободный полет. Обидно, что даже она при всем ее капризном характере сумела найти свою настоящую любовь, а я так и не нашел. Нужно просто активней искать! И главное не заглядываться на тех, кто похож на Серафину, Одиль или Розу. От таких капризниц одни неприятности. Мне нужны изысканные, но уравновешенные девушки. Те, которые не станут потрясать кулаками из ревности и готовить мне магические ловушки, чтобы приучить меня к верности.

Жаль, что на моем пути постоянно подворачивались волшебницы. Куда проще иметь дело с нежными и беззащитными девушками, не занимающими каким-либо колдовством. Им нужен защитник, которым я могу стать. Перси намекнул, что нужно обращать внимание на дурнушек. Они обычно бывают благодарны любому, кто за ними ухаживает. Наверное, это заключение он сделал по собственному опыту, но мне оно пришлось не слишком по вкусу. Я как назло предпочитал хорошеньких барышень.

– Совсем, как Поклонник Красоты!

Кто это сказал? Я обернулся. Никого! Улица города Веона, в который я залетел, была абсолютно пуста. Даже окна какой-то картинной галереи не светились вечерними огнями.

Тем не менее, в голове тут же засел вопрос: кто такой этот Поклонник Красоты? Местный меценат, который собирает картины? Тогда не удивительно, что его так прозвали. В галерее можно было заметить одни портреты красоток, причем не только смертных женщин, но и фей.

– Он коллекционирует их, как ты коллекционируешь статуи, – снова шепнул голосок, будто надоедливая букашка села мне на воротник и жужжит в ухо.

Статуи в моем замке все когда-то были живыми девушками. А тут висят просто портреты. Все равно от такого сравнения человеку стало бы как-то не по себе, но я привык к любым проявлениям и видам магии. Меня ни чем не удивишь.

– Кое-чем можно! Зайди внутрь!

Я, наконец, заметил какое-то светящееся насекомое на потухшем фонаре. Похоже на улитку с оранжевой ракушкой на спине. Она светилась, как крохотный фонарик. Любопытный зазывала! Но в галерею меня не тянуло. Там всего лишь портреты, а я ищу живых женщин. Рисунки и призраки мне ни к чему.

Где можно найти живых женщин, если не на ассамблее? Я зашел на первую подвернувшуюся. Вот отличное место, чтобы познакомиться. Приглашения мне не нужны. С моей магией я всюду желанный гость, и любые двери распахиваются передо мной сами. Кругом было полно прекрасных дам. Их кавалеры мне конкурентами не были. Я знал, что стоит лишь поманить, и любая покорно пойдет за мной. Тут дело не только в магии, очарование падших ангелов всегда пленяло женщин. И то, что во мне дремлет дракон, в любовных делах мне совсем не мешает. Однако едва хозяйка приема устремила взгляд на меня, и я ощутил, что почти влюблен, как дракон внутри меня гневно шелохнулся. Он отразился в зеркале на стене во весь рост. Благо, что Симонетта, так звали устроительницу ассамблеи, его не заметила. А даже если заметила, он ее совсем не отпугнул.

Похоже, эликсир на крови и вереске действует, как надо. Влечение настолько сильное, что преград больше нет, и не важно, что дракон внутри меня яростно шевелит когтями и стремиться выбраться наружу. Я точно не сожгу даму, которой нравлюсь.

Порыв ветра распахнул окно, туша все свечи в ближайшем канделябре. Как похоже на вмешательство чьей-то магии! Даже если это Роза, пусть себе ревнует. Мне все равно. Надо и ей когда-нибудь преподать урок. Я выдохнул тонкую струю пламени, чтобы снова зажечь потухшие свечи. Симонетта смотрела на меня все с той же симпатией. Кроме нее с десятку других красавиц я также приглянулся. Я мог узнать их имена еще до того, как мне их представят. Леонелла, Барбара, Джоджетта, Ирена, Фелина, Жанин, Мариетта… имена закружились в голове, как осенний листопад. Они были такими же многообразными и красивыми, как дамы. Брюнетки, шатенки, рыжие, русые, блондинки, курчавые и стройные, зеленоглазые или кареглазые, смуглые или белолицые – мне приглянулись все. На первый раз я выбрал Лизетту – озорную кокетку, которая сама поманила меня из шумного зала в укромный будуар. Чаша с кровавым эликсиром возникла в моих руках сама. Я предложил девушке выпить.

– Причастие кровью? – удивилась она.

– Что? – я удивился ни чем не меньше ее.

– Так делают все последователи святого Августина.

О, тогда не удивительно, что она перепутала колдовство с причастием. Хотя, по сути, религия и колдовство это две стороны одной медали, как бог и дьявол. Что-то одно означает добро, что-то второе зло, но не все предельно просто.

– Они добавляют в чашу для причастий кровь, чтобы разжечь страсть в прихожанках, которые им приглянулись, – пояснила Лизетта, видимо, она сама уже с чем-то таким сталкивалась. – Но ты мне нравишься и так. Кто бы ты ни был, но ты очень красив.

Дракон во мне тоже красив. Он золотой и крылатый, и его глаза сверкают аметистовым блеском, но он может дохнуть огнем. Лизетта ощущала жар пламени из моих ноздрей, тем не менее, нежно провела рукой по моим локонам.

– Как золото! – констатировала она. – Чтобы привлечь девушку тебе совсем не надо использовать религию, как колдовской обряд.

Но чтобы девушка привлекла меня, мне требовалось отпить из чаши. Значит, по словам последователей Августина это называется кровавым причастием. Всего один глоток, чтобы забыть Розу и разжечь в себе страсть к другим женщинам. И вот уже чаша была отброшена, а Лизетта оказалась в моих объятиях. И не важно, что барельефы на чаше стонами и двигались, а дракон в зеркале яростно шипел.

СЕРДЦЕ В ОГНЕ

Как странно вышло, что я заснул в объятиях девушки, а проснулся в постели орошенной пеплом. Разве ночью я что-то спалил? Не припомню! Кстати, самой Лизетты как ни бывало. Не помню, чтобы девушки так быстро бросали меня. Обычно они хотели продолжения знакомства. К тому же это ее дом, а не мой.

Пепла на простынях было подозрительно много. Он рассыпался ворохом под моими ладонями, кружился в воздухе, как черный снегопад. Что-то точно сгорело ночью. Но что? Может, балдахин? В нем появились местами жженые дырочки, но сам каркас уцелел.

Где Лизетта?

Частицы пепла оседали на чайном подносе, на туалетном столике, на тумбочках, но комната была пуста. В ящичках комода никто не прятался. Я все ждал, что из них выскочит гремлин. В случае если я был с Розой, то так бы и произошло. Но это была спальня Лизетты – смертной девушки. У нее гремлинов не водилось.

Зато внизу в холле я заметил клетки с цветастыми попугаями. Нужно спросить у них, куда так рано ушла хозяйка дома. Я встал, оделся и спустился вниз. Слуг кругом не было видно, зато попугаи крайне обрадовались, что кто-то понимает их речь. Мне был понятен язык всех животных и зверей, поэтому я мог завести с яркими птицами долгий доверительный разговор. Попугаи оказались заядлыми болтунами. Они доложили мне обо всем, что происходило в доме и обо всех любовников, которых госпожа принимала до меня. На тему последних они любили позлословить. Но что касается самой госпожи, то мое любопытство о ее местонахождении их весьма озадачило.

– Она еще не выходила, – признался крупный попугай-ара с красным хохолком.

– Как не выходила? – не могла же она вылететь в окно. – А ваша госпожа точно не волшебница?

Попугай-ара чуть не рассмеялся на его хриплом птичьем языке.

– Мы ее не видели со вчерашнего вечера, – вежливо ответили другие попугаи. – Она должна быть где-то в доме?

– А тайников здесь нет?

Они отрицательно покачали разноцветными головками.

– Ну, ладно, вернусь и поищу ее потом, – играть в прятки с Лизеттой я был не намерен. Кроме нее кругом полно и других очаровательных барышень. Я не любил глупые игры.

Выходя, я наткнулся на странного человека, который дежурил у фонтана, посматривал на окно Лизетты и быстро делал набросок углем в чистом альбоме. Художник! Я старался не общаться с художниками после своих неудавшихся отношений с Марселем. Хотя меня к ним до сих пор влекло. Я считал своего рода волшебством то, как они создают рисунок из ничего. Перед ними лишь чистый лист бумаги, на котором постепенно возникает изображение. И для этого им не требуется магия. Втайне я уважал живописцев. Их талант рисовать сродни моему дару колдовать.

Поэтому когда незнакомец поздоровался со мной, я ответил на приветствие. Хотя все знают, что не принято здороваться с незнакомыми людьми, как с давними друзьями. Но он вел себя так, будто знает меня уже давно. На нем был длинный малиновый плащ с серебристой тесемкой. Его скрепляла на плече пряжка в форме мантикоры. Где-то я уже видел такую.

– Я знаю поблизости чудесную лавку, где продают красивые урны и ларцы для праха, – заговорил он, указывая кусочком угля куда-то влево.

– И ты считаешь, мне они нужны? – уж не издевается ли он.

– Я думал, одна из урн в виде тела огненной феи точно понадобиться для госпожи Лизетты, – у парня был обескураженный вид от того, что я его не понимаю. Он был уверен, что мы в сговоре. Но я не обсуждал никогда ни с кем никаких покупок.

– С чего ты взял? – я усмехнулся и прошел мимо. Если Лизетта и собиралась купить что-то диковинное, то это ее дело. У меня в замке хватало и урн, и ваз, и амфор, и шикарных ларцов в форме целых крепостей, поэтому убогая лавка, в которой подозрительно похожее на тролля существо выставляло на продажу керамику, меня не заинтриговала. Да, на урнах были вылеплены лица и фигуры фей, горгон, огневиц, нимф и русалок, но ничего необычного для меня в этом не было. Я видел и получше. Лишь одна ваза на миг меня привлекала. По ее бокам тянулся барельефом целый хоровод волшебных созданий. И все они исключительно женского пола. Как будто мужчин среди нас и нет. Все эти затейливые вещи явно изготавливает поклонник женской красоты.

Похожий на тролля и грубоватый продавец, заметив меня через витрину, вдруг снял шляпу и низко мне поклонился. Я смог как следует рассмотреть его плешивую голову с огромными ушами. И вправду тролль! Наверняка, все вещи, которыми он торгует откуда-то украдены или же он собрал их под обломками поместий, разграбленных нечистью. Мои подданные любили пошалить, хоть я им это и запрещал. Но сейчас мне стало не до запретов, и не до законов. Голова была занята другим. Поэтому я прошел мимо тролля, не сделав ему ни замечания, ни предостережения на будущее в виде огненного вздоха, способно испепелить пол лавки. Пусть себе торгует и дальше. Пока не перейдет мне дорогу, так и быть я его не трону. И не важно, где он все это достал.

Я был занят поисками очередных красавиц и весьма гордился тем, что ищу их вовсе не для того, чтобы спалить, ограбить или сбросить с утеса. Так положено вести себя дракону. А во мне снова проснулся прежний принц, которого учили галантно обходиться с дамами, а не сворачивать им шеи когтями. Одним словом я искал подружек для любовных услад и тешил себя мыслью, что их непременно будет очень много. Так много, чтобы забыть Розу. А для этого мне потребуется очень длинный список и девушки должны быть одна прекраснее другой.

Где-то поблизости находилось королевство, кажется, оно называлось Тиорин, недавний правитель которого так увлекался дамами, что его список фавориток сравнивали с коллекцией драгоценностей из драконьей казны. Поговаривали, что у него любовниц насчитывалось больше, что драгоценных камней в казне дракона. В этом я сильно сомневался, потому что даже сам все свои сокровища сосчитать не мог. Магических талантов моих духов-казначеев на это тоже не хватало. Но бывший король Тиорина на дамах вроде как разорился. Королевство пришло в запустение. Частично оно превратилось в руины и пустоши. Не знаю, что там произошло, но я на него точно не налетал. Я обычно государства палил дотла. А от Тиорина кое-что осталось. Но сам король куда-то пропал. Королевский замок стал руинами. До чего только не доведут женщины? Нужно помнить о том короле, чтобы не повторить его участь. Вот только я тратить все состояние на красавиц не собирался. Мне достаточно поразвлечься немного, ощутить свободу в выборе. А то считаться ручным драконом Розы как-то несолидно для императора. Пусть знает, что она у меня не единственная.

Стоило мне заметить на улицах пурпурный шлейф, и сердце вдруг вздрогнуло. Неужели это Роза бродит по городу и дразнит меня. Обычно такие яркие и роскошные ткани выбирает только она. Да смертным они и не по карману. Чтобы соткать такое платье, нужны стаи пикси или волшебные пряхи. Но девушка обернулась, и оказалось, что это совсем не Роза. Всего лишь статная крылатая фея, которая сама пришла в город, как и я, в поисках смертных дурачков, которые на ночь составят ей компанию, а потом будут преданно служить.

Она мне приглянулась, и я чуть было не пошел за ней, но леди, проезжавшая в карете, оказалась еще более привлекательной. В мыслях грумов я прочел, что ее зовут Мориэлла, и она отправляется в соседний город Фоил, где процветает оружейное искусство и торговля шелками и пряностями. Там рядом холодное северное море, а замок отца Мориэллы стоит прямо на берегу. Стоит слетать туда на досуге. Я был уверен, что Мориэлла будет рада меня видеть, потому что в мыслях тех же грумов прочел еще, что она сосватана за уродливого старика и даже ездит к какой-то ведьме, чтобы та помогла ей чарами изменить судьбу. Ночь с драконом явно пойдет ей на пользу. Особенно учитывая то, что дракон может принимать молодой и красивый облик. Хотя за то, чтобы я спалил ее отца и суженого, Мориэлла провела бы часок-другой и в объятиях чудовища. Прелестная девушка! Непременно ее навещу. Но только не сейчас. Дождусь следующей ночи. А пока и в этом городе полно соблазнов. Голова кружилась от разнообразия самых разных красоток: модистки, кокотки, продавщицы цветов, шляпницы, кружевницы, актрисы уличных театров, мещанки, дворянки. Все по-своему хороши. Я потерял счет миловидным лицам.