Завещание генетика

Они снова замолчали, наслаждаясь моментом спокойствия и взаимопонимания.

– Что бы ни случилось дальше, – наконец сказал Алексей, – я рад, что нашел вас всех. Рад, что мы не одни в этом странном путешествии.

– Я тоже, – мягко ответила Ева, и в ее голосе Алексей услышал тепло и искренность, которые не могли быть результатом генетической модификации.

Они были экспериментами, созданиями гениального ученого, играющего в бога. Но они также были людьми, со своими надеждами, страхами, стремлениями и выбором. И именно этот выбор, а не их гены, определит их будущее и, возможно, будущее всего человечества.

Утро принесло новости. Медийный шторм после срыва презентации Дианы Кроновой достиг невероятных масштабов. Все мировые СМИ обсуждали скандал, видео с конференции набрало миллионы просмотров, эксперты и комментаторы выдвигали самые разные версии происходящего.

Диана выступила с официальным заявлением, в котором назвала произошедшее "саботажем конкурентов" и "попыткой дискредитировать революционную технологию". Она заявила, что Протокол Прометея – это исключительно медицинская разработка, направленная на лечение генетических заболеваний, и отрицала любые планы по его использованию для "контроля населения".

Но ее позиции были серьезно подорваны. Акции "БиоНекст" рухнули, совет директоров собрался на экстренное заседание, а регулирующие органы нескольких стран объявили о начале расследования деятельности компании.

– Она пытается спасти то, что осталось от ее репутации и влияния, – сказал клон, когда они собрались за завтраком и обсуждали новости. – Но это только публичная сторона. Я уверен, что в частном порядке она уже планирует свой следующий шаг.

– Какой? – спросил Рамир. – Что она может сделать в такой ситуации?

– У Дианы есть резервные планы на любую ситуацию, – ответил клон. – Она может попытаться переместить исследования в другую юрисдикцию, создать новую компанию через подставных лиц, продать технологию третьей стороне… Возможностей много.

– Нам нужно опередить ее, – решительно сказал Михаил. – Использовать твой доступ к системам компании, чтобы заблокировать ее действия.

– Я уже начал этот процесс, – кивнул клон. – Но есть проблема: мой доступ ограничен. После активации моего полного сознания Диана наверняка изменила все критические пароли и протоколы. Мне нужно физическое подключение к центральному серверу "БиоНекст", чтобы получить полный контроль.

– И где находится этот сервер? – спросил Алексей.

– В главном исследовательском комплексе компании, в подмосковном "Геноме". Это защищенный объект с многоуровневой системой безопасности. Проникнуть туда будет непросто.

– Но возможно, – сказал Рамир, и в его глазах появился огонек азарта. – Особенно с нашими способностями.

– Подождите, – вмешалась София. – Мы собираемся взламывать частную компанию? Это незаконно, независимо от наших благих намерений.

– А создание генетически модифицированных людей законно? – парировал Михаил. – Мы уже давно действуем за пределами обычного правового поля. Вопрос не в законности, а в этичности и необходимости.

– Я согласен с Софией, что нам следует избегать нелегальных действий, когда это возможно, – сказал Алексей. – Но в данном случае ставки слишком высоки. Если Диана продолжит свою работу над Протоколом Прометея в его извращенной форме, последствия будут катастрофическими.

– К тому же, – добавила Ева, – можно рассматривать это как предотвращение большего преступления. Иногда приходится выбирать меньшее из зол.

София не выглядела полностью убежденной, но кивнула.

– Хорошо. Но давайте действовать максимально осторожно и минимизировать потенциальный вред.

Они начали разрабатывать план проникновения в "Геном". Клон предоставил им подробные схемы комплекса, информацию о системах безопасности, графиках смен персонала. Рамир, со своим военным опытом, координировал планирование операции. Михаил отвечал за технические аспекты, Ева – за социальную инженерию и манипуляцию персоналом, София готовила медицинское обеспечение на случай непредвиденных ситуаций, а Алексей анализировал данные и просчитывал возможные сценарии.

План был дерзким, но выполнимым. Они решили действовать через три дня, после тщательной подготовки и наблюдения за объектом.

Остаток дня они провели, изучая документацию Кронова о Проекте Наследие и технологии генетического синтеза. Чем больше они узнавали, тем яснее становилась грандиозность и сложность работы их создателя.

Вечером, когда все разошлись по своим комнатам, клон пригласил Алексея в отдельное помещение – личный кабинет оригинального Кронова, сохраненный в идентичном виде.

– Есть кое-что, что я должен показать тебе лично, – сказал клон, когда они вошли в комнату, заполненную книгами, старыми фотографиями и странными артефактами из разных уголков мира.

Он подошел к одному из шкафов и извлек старую лабораторную тетрадь, потертую от частого использования.

– Это личный дневник оригинала, – сказал он, передавая тетрадь Алексею. – Не научные записи, а его частные мысли и рефлексии. Я показываю его тебе, потому что ты единственный, кто может полностью понять содержащиеся там идеи. Твой интеллект, твоя способность видеть закономерности…

Алексей осторожно взял тетрадь, ощущая ее вес – не просто физический, но и метафорический. Здесь были записаны мысли человека, который создал его, который определил самим фактом своих экспериментов его судьбу.

– Почему ты показываешь это только мне? – спросил он. – Разве остальные не должны тоже знать?

– Со временем, возможно, – ответил клон. – Но сначала ты должен прочитать и понять. В этих записях есть вещи, которые могут шокировать остальных или быть неверно интерпретированы. Твой аналитический ум сможет отделить существенное от эмоционального, увидеть более широкую картину.

Алексей кивнул, понимая логику. Он открыл тетрадь и начал читать первую страницу, датированную почти сорока годами ранее:

"Сегодня я понял, что человечество обречено, если продолжит свой нынешний путь. Наши инстинкты, наше биологическое наследие примитивных приматов, несовместимы с технологиями, которые мы создаем. Мы всё еще существа племени, территории, иерархии – но с ядерным оружием, генной инженерией, искусственным интеллектом. Этот дисбаланс между нашими примитивными импульсами и нашими божественными технологиями неизбежно приведет к катастрофе, если не будет исправлен.

Большинство пытается решить эту проблему через воспитание, образование, культуру. Но я вижу, что это слишком медленный и ненадежный путь. Наши базовые инстинкты всегда будут прорываться сквозь тонкий слой цивилизованности. Нам нужно более радикальное решение – изменение самой нашей природы, нашего генетического кода. Не устранение нашей человечности, а ее усиление, очищение от архаичных программ, которые когда-то помогали нам выживать, но теперь ведут к саморазрушению.

Я знаю, что меня назовут безумцем, играющим в бога. Возможно, это правда. Но если выбор стоит между вымиранием и радикальной трансформацией – я выбираю трансформацию. И я посвящу свою жизнь этой цели, даже если мне придется стать парией в научном сообществе, даже если я никогда не увижу результатов своей работы. Кто-то должен начать этот путь. И похоже, что этим кем-то буду я."

Алексей перевернул страницу, погружаясь в поток мыслей человека, который видел дальше своих современников, который решился бросить вызов самой человеческой природе. Читая дальнейшие записи, он видел, как идеи Кронова эволюционировали, как его первоначальный радикализм постепенно трансформировался в более нюансированное понимание, как его абстрактные теории обретали конкретные формы в виде экспериментов.

Он читал о надеждах и разочарованиях, о этических борениях и прагматических компромиссах. О Диане – первом "успешном" эксперименте, который со временем стал его величайшей ошибкой и сожалением. О других детях – неудачных, умерших, тех, кто не пережил процесс модификации или родился с критическими дефектами.

И наконец, он читал о них – пяти выживших, пяти успешных экспериментах, которые Кронов в своих записях называл "моя надежда", "мое бессмертие", "мое искупление".

Последняя запись была датирована всего за неделю до смерти Кронова:

"Я чувствую, как мое тело сдается. Ирония судьбы – создатель улучшенных людей умирает от генетического дефекта, который не смог исправить в себе. Но я принимаю это как напоминание о том, что все мы, в конечном счете, ограничены своей биологией. Даже мои дети, при всех их улучшениях, всё еще смертны, всё еще несовершенны.

И это хорошо. Совершенство – это конец эволюции, конец роста. Мои дети не должны быть совершенными. Они должны быть лучше, чем мы, но всё еще иметь пространство для развития, для собственного выбора и решений.

Я пытался контролировать так много в своей жизни – свои эксперименты, своих детей, само будущее человечества. Теперь, на пороге смерти, я понимаю тщетность этого контроля. Мы можем направлять, предлагать, создавать условия, но не можем и не должны диктовать.

Поэтому мой последний эксперимент – это не столько технологический прорыв, сколько акт доверия. Я доверяю своим детям решать свою судьбу и, возможно, судьбу нашего вида. Я даю им инструменты, знания, возможности – но выбор должен быть их собственным.

"Если они решат продолжить Проект Наследие – прекрасно. Если решат остановить его – тоже приемлемо. В любом случае, это будет их выбор. Настоящий выбор, не продиктованный генетическим программированием или моим влиянием. И это, возможно, самый важный эксперимент из всех, что я когда-либо проводил: может ли улучшенный интеллект привести к улучшенной мудрости? Может ли улучшенная физиология привести к улучшенной морали?

Я создал их тела. Но их души, их решения – это их собственное творение. И в этом моя последняя надежда.

Прощай, мир, который я пытался изменить. Прощайте, дети, которых я никогда не смог полюбить как обычный отец, но которыми я горжусь больше, чем всеми своими научными достижениями."

Алексей закрыл дневник, чувствуя странную смесь эмоций – горечь, сострадание, понимание и что-то, что он не мог точно определить. Возможно, это было прощение. Или принятие.

– Спасибо, что показал мне это, – сказал он клону, который молча ждал рядом.

– Ты понимаешь теперь? – спросил клон, его серые глаза – точно такие же, как у Алексея – были полны невысказанных мыслей.

– Думаю, да, – кивнул Алексей. – Он начал с высокомерия творца, считающего себя вправе перекраивать человеческую природу. Но закончил смирением и осознанием ограниченности собственной власти. Он отпустил контроль.

– Именно так, – подтвердил клон. – И теперь тот же выбор стоит перед вами – продолжать его работу или остановиться. И как бы вы ни решили, важно, чтобы это был именно ваш выбор, а не программа, заложенная оригиналом.

– Но разве сама постановка этого выбора не является формой манипуляции? – задумчиво спросил Алексей. – Он создал нас с определенными склонностями, поместил в определенную среду, предоставил определенную информацию… Где граница между предопределением и свободной волей?

Клон улыбнулся, и в этой улыбке Алексей увидел отголосок интеллектуального удовлетворения, которое сам иногда испытывал, когда собеседник задавал именно тот вопрос, который открывал дверь к более глубокому пониманию.

– Это философский вопрос, с которым оригинал боролся до конца своих дней, – ответил клон. – Возможно, абсолютной свободы воли не существует ни для кого – ни для вас, ни для обычных людей. Мы все продукты нашей генетики, нашего воспитания, нашей среды. Но в пределах этих ограничений у нас есть пространство для маневра, для решений, которые определяют, кто мы такие.

Он сделал паузу, словно обдумывая следующие слова.

– Оригинал надеялся, что улучшенный интеллект и другие модификации расширят это пространство, дадут вам больше осознанности в ваших решениях. Но он не мог гарантировать, что вы используете эти способности именно так, как он планировал. И в конце концов он принял это.

Алексей кивнул, его мысли бежали далеко вперед, анализируя все возможные последствия их выбора. Проект Наследие мог изменить человечество навсегда – к лучшему или к худшему. Но простое уничтожение исследований не гарантировало, что подобная технология не будет разработана кем-то другим, возможно, с менее благородными намерениями.

– Я должен обсудить это с остальными, – сказал он наконец. – Мы должны принять решение вместе.

– Конечно, – согласился клон. – Но прежде чем ты это сделаешь, есть еще кое-что, что ты должен знать.

Он подошел к старинному секретеру в углу кабинета и извлек из потайного ящика небольшой металлический контейнер.

– Это резервная копия всех исследований Кронова, включая Проект Наследие, – сказал он, передавая контейнер Алексею. – Она защищена и может быть открыта только с помощью биометрической аутентификации всех пяти "наследников" одновременно. Это дополнительная мера предосторожности, которую оригинал создал на случай, если что-то пойдет не так с основными данными или со мной.

Алексей взял контейнер, ощущая его тяжесть – не только физическую, но и метафорическую. В его руках находилось возможное будущее человечества.

– Храни его в безопасном месте, – продолжил клон. – И помни: что бы вы ни решили, важно, чтобы решение принимали все вместе. Каждый из вас представляет отдельный аспект улучшенного человечества. Только объединившись, вы можете принять решение, которое учтет все аспекты проблемы.

– Я понимаю, – кивнул Алексей. – Спасибо за доверие.

Он покинул кабинет с дневником и контейнером, чувствуя вес ответственности, которая легла на его плечи. Предстоял трудный разговор с остальными, и Алексей не был уверен, что они придут к единому решению.

Но прежде чем он успел найти своих товарищей, сработала система тревоги лаборатории.

– Внимание! Обнаружено приближение неопознанных летательных аппаратов! – раздался механический голос из динамиков. – Расчетное время прибытия – пятнадцать минут. Рекомендуется активация протоколов безопасности.

Алексей поспешил в командный центр, где уже собрались остальные, включая клона.

– Что происходит? – спросил Рамир, его тело напряглось, готовое к действию.

– Три вертолета приближаются с юго-востока, – ответил клон, глядя на экраны мониторов. – Судя по сигнатурам и траектории, это не случайный визит. Они ищут нас.

– Диана? – предположил Михаил.

– Скорее всего, – кивнул клон. – Она, должно быть, отследила наш вертолет или каким-то образом узнала о существовании этой лаборатории.

– У нас есть план эвакуации? – спросила София, уже собирая медицинские принадлежности на случай чрезвычайной ситуации.

– Да, – ответил клон. – Подземный туннель ведет к скрытой пристани на другой стороне острова. Там есть скоростной катер. Но кто-то должен остаться, чтобы активировать протоколы защиты и уничтожения данных, иначе всё попадет в руки Дианы.

– Я останусь, – немедленно сказал Рамир. – Моя модификация делает меня наиболее подходящим для сдерживания противника.

– Нет, – возразил клон. – Я останусь. У меня есть доступ ко всем системам, и я знаю, как активировать протоколы самоуничтожения лаборатории. К тому же, Диана скорее всего ищет вас, а не меня.

– Но ты несешь воспоминания и знания Кронова, – напомнила Ева. – Если ты погибнешь…

– Большая часть важной информации уже передана вам, – сказал клон. – А остальное… возможно, не так важно, как ваши жизни и свобода действий. Кроме того, я не планирую погибать. Просто задержу их и присоединюсь к вам позже.

Они быстро собрали самое необходимое – документы, данные, предметы первой необходимости. Алексей спрятал контейнер с резервной копией исследований во внутреннем кармане куртки.

Прежде чем они отправились к туннелю, клон остановил их для последних инструкций.

– Катер запрограммирован на путь к безопасному убежищу на материке, – сказал он. – Там есть все необходимое для временного проживания. После того, как убедитесь, что за вами нет погони, свяжитесь со мной через защищенный канал. Если через 48 часов не будет контакта, действуйте по собственному усмотрению.

Они начали прощаться, обмениваясь рукопожатиями и короткими пожеланиями удачи. Когда очередь дошла до Алексея, клон задержал его руку и тихо сказал:

– Помни о дневнике. И о контейнере. Что бы ни случилось, решение должно быть принято всеми пятью.

Алексей кивнул, понимая важность послания.

– Удачи… Виктор, – сказал он, впервые называя клона по имени, признавая его как личность, а не просто копию их создателя.

Они спустились в туннель – тесный коридор с тусклым аварийным освещением, ведущий вглубь острова. Путь занял около десяти минут, и когда они достигли пристани, то услышали приглушенный звук вертолетов над островом.

Скоростной катер был готов к отплытию – современная модель с малозаметным профилем и продвинутой навигационной системой. Они быстро заняли свои места, и Рамир, имевший опыт управления подобными судами, взял на себя управление.

Когда они отплыли от пристани и начали удаляться от острова, раздался приглушенный взрыв. Оглянувшись, они увидели столб дыма, поднимающийся над зданием лаборатории.

– Он активировал протокол самоуничтожения, – мрачно сказал Михаил. – Надеюсь, он успел эвакуироваться.

– Надеюсь, – эхом отозвалась Ева, ее глаза были прикованы к дыму, поднимающемуся в небо.

Они мчались по воде, удаляясь от острова и приближаясь к материку. За их спинами догорало здание, хранившее секреты их создания, а впереди лежала неопределенность и опасность.

Безопасное убежище оказалось небольшим, но хорошо оборудованным бункером, скрытым в лесистой местности в нескольких часах езды от Москвы. Бетонные стены, усиленные двери, автономные системы жизнеобеспечения – всё говорило о том, что место было спроектировано для длительного пребывания в условиях изоляции.

– Кронов был параноиком, – заметил Михаил, осматривая запасы продовольствия и оборудования. – Но сейчас я ему благодарен за это.

– Он был предусмотрительным, – поправила София. – И похоже, что предвидел возможность такого развития событий.

Они обустроились в бункере, распределили пространство и обязанности. Каждые несколько часов пытались связаться с клоном через защищенный канал, но безуспешно.

Вечером, когда первое напряжение побега немного утихло, Алексей собрал всех в общей комнате. Он достал дневник Кронова и металлический контейнер.

– Есть вещи, которые мы должны обсудить, – начал он. – Решения, которые нам предстоит принять.

Он рассказал им о личном дневнике Кронова, о его эволюции от высокомерного творца к человеку, осознавшему пределы своей власти. Затем объяснил про контейнер с резервной копией исследований.

– Значит, даже если лаборатория уничтожена, мы всё еще можем получить доступ ко всем данным, – заключил Рамир. – Вопрос в том, хотим ли мы этого.

– Это возвращает нас к дискуссии, которую мы начали на острове, – сказала Ева. – Должны ли мы продолжать Проект Наследие? Создавать новое поколение генетически улучшенных людей? Или остановить всё здесь и сейчас?

– Я склоняюсь к продолжению, но с максимальной осторожностью и прозрачностью, – сказал Алексей. – Технология существует, и уничтожение данных не гарантирует, что она не будет переоткрыта. Лучше, чтобы это произошло под нашим контролем, с этическими ограничениями, чем под руководством кого-то вроде Дианы.

– Я согласен, – неожиданно поддержал его Михаил. – И не только потому, что верю в потенциал проекта. Также потому, что мы должны иметь все инструменты для противодействия Диане. Она не остановится. Даже после сегодняшнего поражения, она будет искать способы реализовать свою версию Протокола Прометея.

– Я по-прежнему сомневаюсь, – сказала София. – Любое вмешательство в генетику человека на таком глубоком уровне несет огромные риски. Мы ходим по тонкому льду этически, морально и биологически.

– Я понимаю твои опасения, – мягко сказала Ева. – Но думаю, что ключевым здесь является не само вмешательство, а то, как оно осуществляется. Добровольно или принудительно. Открыто или тайно. С уважением к человеческому достоинству или с презрением к нему.

Рамир, который до сих пор молчал, наконец высказался:

– Я военный. Я видел худшее, на что способны люди. И часть меня хочет верить, что генетические улучшения могут сделать нас лучше, уменьшить насилие, увеличить эмпатию. Но другая часть боится, что это лишь даст нам более эффективные инструменты для взаимного уничтожения.

Он посмотрел на каждого из них по очереди.

– Но в одном я уверен: если мы решим продолжать, это должно быть единогласное решение. Все мы должны быть полностью согласны и готовы нести ответственность за последствия.

– Согласен, – кивнул Алексей. – Кронов спроектировал контейнер так, что он может быть открыт только при одновременной биометрической аутентификации всех пяти "наследников". Это его способ убедиться, что решение будет принято сообща.

– Дайте мне время, – попросила София. – Я хочу еще раз всё обдумать, изучить дневник, понять весь контекст, прежде чем принять окончательное решение.

– Конечно, – согласилась Ева. – Решение такого масштаба нельзя принимать в спешке. У нас есть время.

Они решили отложить окончательное решение на несколько дней, давая каждому возможность тщательно всё взвесить. А пока сосредоточиться на более насущной проблеме – выяснить, что произошло с клоном и как противостоять Диане.

Следующее утро принесло новости. Михаил, следивший за медиа через защищенные каналы, сообщил, что ситуация вокруг "БиоНекст" продолжает накаляться. Диана Кронова временно отстранена от должности советом директоров до завершения внутреннего расследования. Акции компании продолжают падать, а регулирующие органы нескольких стран заморозили активы, связанные с разработкой Протокола Прометея.

– Это хорошие новости, – сказала Ева. – Публичная позиция Дианы ослаблена.

– Но не стоит недооценивать ее, – предупредил Рамир. – Она наверняка имеет запасные планы и ресурсы, не связанные с официальной структурой компании.

– Согласен, – кивнул Алексей. – И пока мы не знаем, что произошло с клоном, мы должны действовать осторожно.

Они продолжили попытки связаться с клоном через защищенный канал, и на второй день их терпение было вознаграждено. Экран коммуникатора ожил, показывая лицо клона – усталое, с небольшой раной на виске, но живое.

– Я в безопасности, – сразу сказал он. – Успел эвакуироваться до основного взрыва. Сейчас нахожусь в движении, меняю локации каждые несколько часов. Диана активно ищет меня, и вас тоже.

– Что произошло на острове? – спросил Рамир.

– Диана прибыла с частной военизированной группой, – ответил клон. – Они пытались захватить лабораторию и данные, но я активировал протокол самоуничтожения. Большая часть исследований уничтожена, но я уверен, что Диана успела скопировать некоторые файлы до взрыва.

– Это проблема, – нахмурился Алексей. – Если у нее есть даже часть данных…

– Именно, – подтвердил клон. – Она будет пытаться восстановить проект. Возможно, в измененной форме, но суть останется той же – использовать генетические модификации как инструмент контроля и власти.

– Что нам делать? – спросила София. – Мы всё еще планируем проникновение в "Геном"?

– Да, но с корректировками, – ответил клон. – После публичного скандала безопасность комплекса усилена, но одновременно там больше хаоса, что может сыграть нам на руку. Я разрабатываю новый план и буду готов представить его через день.

– А что с… другим вопросом? – осторожно спросил Алексей, не желая напрямую упоминать контейнер с данными по незащищенному каналу.

Клон понял намек.

– Это решение остается за вами, – сказал он. – Но оно становится еще более важным в свете последних событий. Если Диана имеет доступ к части технологии, противовес в виде этической альтернативы становится критически важным.

Связь прервалась – клон не хотел рисковать обнаружением, поддерживая разговор слишком долго.

Они продолжили обсуждение, теперь с новой информацией, влияющей на их решение. Ситуация становилась все более напряженной, выбор – всё более сложным.

В течение следующих дней каждый из них погрузился в собственные размышления, иногда собираясь вместе для обсуждения отдельных аспектов проблемы.

София проводила много времени с дневником Кронова, пытаясь понять эволюцию его мышления и этические рамки проекта. Рамир разрабатывал планы безопасности и стратегии на случай различных сценариев. Михаил продолжал мониторинг медиа и поиск информации о действиях Дианы. Ева анализировала психологические и социальные аспекты потенциального внедрения генетических модификаций. Алексей пытался синтезировать всю доступную информацию в целостную картину, просчитывая вероятности и последствия различных решений.