Алгоритм совести

В конце папки она обнаружила тонкий файл, помеченный как "строго конфиденциальный". В нём был список из двенадцати имён под заголовком "Потенциальные источники уязвимости". Все имена были ей незнакомы, кроме двух: Томас Рид и Элиза Вайс.

Анна задумчиво постукивала пальцами по столу. Что связывало профессора философии и нейробиолога, одну из создательниц системы? И почему система считала их "потенциальными источниками уязвимости"?

Она проверила время – 18:40. Встреча с таинственной женщиной (возможно, той самой Элизой Вайс) в кафе "Озёрный туман" была назначена на завтра, в 15:00. До тех пор у неё было время подготовиться и собрать больше информации.

Анна активировала свой нейроинтерфейс и начала поиск в базе данных ОПЮ, используя свой новый уровень доступа. Она быстро нашла досье доктора Вайс.

Имя: Элиза Вайс Возраст: 42 года Специальность: Нейробиология, когнитивные науки Текущая должность: Научный руководитель отдела нейроинтерфейсов корпорации "НейроСинк" Связь с "ОРАКУЛОМ": Один из ключевых разработчиков технологии считывания мозговых волн Статус безопасности: Зелёный (полный доступ) Дополнительные данные: В последние 6 месяцев заметно снизила участие в проекте, сославшись на необходимость работы над новыми исследованиями

Ничего особенно подозрительного на первый взгляд. Уважаемый учёный, один из создателей ключевой технологии, лежащей в основе "ОРАКУЛА". Но почему она внезапно отстранилась от проекта? И почему оказалась в списке потенциальных угроз?

Анна открыла последний отчёт о мониторинге доктора Вайс, датированный двумя неделями назад. В нём отмечалось "нерегулярное поведение": частые встречи с неидентифицированными лицами, повышенный интерес к архивным данным системы, необъяснимые поездки в отдалённые районы города.

Одна запись особенно привлекла внимание Анны:

"Субъект запросил доступ к файлам проекта 'Совесть' – классифицированному подпроекту "ОРАКУЛА", детали которого недоступны даже для сотрудников её уровня. Запрос был отклонён. Через 48 часов зафиксирована попытка несанкционированного доступа к тем же файлам с анонимного терминала. Связь с субъектом не доказана, но совпадение временных параметров подозрительно."

Проект "Совесть"? Анна никогда не слышала о таком. Она попыталась найти информацию об этом проекте в базе данных, но система выдала сообщение: "Доступ запрещён. Требуется уровень безопасности Альфа+".

Это было странно. Её новый пропуск должен был давать ей доступ практически ко всем данным, связанным с системой. Что же такого секретного было в этом проекте "Совесть"?

Анна откинулась в кресле, пытаясь связать разрозненные кусочки информации. Профессор философии, специализирующийся на этике технологий, внезапно предсказан как потенциальный убийца. Одна из создательниц системы демонстрирует подозрительное поведение и интересуется каким-то секретным проектом. Странные аномалии в работе системы, которая всегда считалась безупречной. И почему-то всё это связано с чем-то, называемым "Совесть".

Её размышления прервал звуковой сигнал нейроинтерфейса. Входящий вызов от Мерсера.

– Кэрролл, – ответила она.

– Анна, – голос Мерсера звучал напряжённо. – Только что поступил экстренный вызов. В лаборатории "НейроСинк" произошёл инцидент. Двое погибших, один тяжело раненый.

Сердце Анны пропустило удар.

– "НейроСинк"? Это же место работы доктора Вайс.

– Да, – подтвердил Мерсер. – И угадай, кто был одной из жертв? Сотрудник службы безопасности, который приходился племянником директору Чену.

Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– А доктор Вайс?

– Не было среди жертв, но и на месте её не обнаружили. Возможно, сбежала. Или была похищена. Ведётся розыск.

– Я выезжаю, – Анна быстро собрала документы. – Встретимся там.

– Есть ещё кое-что, Анна, – голос Мерсера стал ещё тише. – Система предсказала этот инцидент за 17 минут до того, как он произошёл. Но предсказание было направлено только директору Чену. Обычный протокол реагирования не был активирован.

– Что? – Анна замерла. – Почему?

– Никто не знает. Или не говорит. Но это очень странно, не находишь?

Очень странно, согласилась Анна про себя. И очень тревожно.

– Буду через 20 минут, – сказала она, завершая разговор.

Она быстро собрала документы в защищённый кейс и направилась к выходу. По пути она остановилась перед зеркалом в коридоре. В отражении она увидела усталую женщину с напряжённым взглядом и лёгкой дрожью в руках. Когда всё это началось? Когда её работа превратилась из предотвращения преступлений в погоню за призраками внутри безупречной системы?

Анна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Что-то большое назревало, и она оказалась в самом его центре. Ей нужно было сохранять ясность ума и бдительность, если она хотела разобраться во всём этом.

И выжить в процессе.

Глава 3: Защищённый

Лаборатория "НейроСинк" располагалась в восточной части Нового Озёрного Города – в районе, специально спроектированном для научно-исследовательских комплексов. В отличие от хаотичного смешения старой и новой архитектуры в большей части города, здесь всё было создано с нуля после Великого затопления: широкие проспекты, обрамлённые зеленью, геометрически правильные здания из стекла и экологически чистых материалов, идеально спланированная инфраструктура.

Комплекс "НейроСинк" выделялся даже на этом футуристичном фоне – пятиугольное здание с динамически меняющим цвет фасадом, отражающим текущую нейронную активность сотрудников внутри. Обычно фасад переливался спокойными голубыми и зелёными оттенками. Сегодня он пульсировал тревожным красным.

Подъезжая к зданию, Анна заметила усиленные меры безопасности: дополнительные посты, дроны наблюдения, силовые барьеры, ограничивающие доступ. Возле главного входа уже стояли несколько автомобилей ОПЮ и машины экстренных служб.

Анна припарковалась и направилась к входу, где её встретил Мерсер.

– Ситуация? – спросила она, показывая свой нейробейдж охраннику.

– Инцидент произошёл в лаборатории нейроинтерфейсов на 12-м этаже, – ответил Мерсер, ведя её к лифту. – Двое погибших: сотрудник службы безопасности Алекс Чен и лаборант Майкл Донован. Ещё один сотрудник, Саймон Парк, тяжело ранен, находится в критическом состоянии. Парк был ассистентом доктора Вайс.

– Доктор Вайс? – Анна напряглась.

– Не обнаружена. Её нейроподпись пропала из системы отслеживания около 17:30, примерно за полчаса до инцидента.

– Что произошло?

Лифт мягко двигался вверх, проецируя на стены успокаивающие изображения природы – часть стандартного протокола снижения стресса, действующего во всех высокотехнологичных учреждениях.

– По предварительным данным, взрыв, – ответил Мерсер. – Небольшой, но достаточно мощный, чтобы разрушить часть лаборатории и убить тех, кто находился в эпицентре. Экспертная система предполагает, что это было самодельное устройство на основе химических компонентов, доступных в самой лаборатории.

– Мотив?

– Пока неясен. Но есть кое-что интересное, – Мерсер понизил голос, хотя они были одни в лифте. – В момент взрыва в лаборатории происходила передача данных. Огромный объём информации был скопирован на внешний носитель.

– Какие данные?

– Неизвестно. Система безопасности "НейроСинк" обнаружила факт копирования, но не содержимое. Оно было зашифровано.

Лифт остановился, и двери бесшумно открылись. Перед ними простирался коридор, частично разрушенный взрывом. В воздухе висел едкий запах горелой пластмассы и озона. Технические дроны сновали туда-сюда, собирая образцы и фиксируя повреждения.

Анна и Мерсер надели прозрачные защитные маски, предложенные дежурным офицером, и направились к месту происшествия.

Лаборатория представляла собой печальное зрелище. Стеклянные перегородки были разбиты, дорогостоящее оборудование превратилось в обугленные обломки. В центре помещения виднелась воронка от взрыва, вокруг которой работали эксперты в защитных костюмах.

– Детектив Кэрролл? – к ним подошла женщина в белом лабораторном халате с бейджем главного эксперта-криминалиста. – Я доктор Ким. Мы только начали анализ, но уже есть некоторые предварительные результаты.

– Я вас слушаю, – кивнула Анна.

– Взрывное устройство было небольшим, но весьма эффективным. Оно содержало компоненты, которые обычно используются в нейрохимических экспериментах: модифицированный ацетилхолин, синаптические усилители, нейромодуляторы. Всё это есть в лаборатории, так что преступнику не пришлось ничего приносить извне.

– То есть это мог быть кто-то из сотрудников? – уточнила Анна.

– Или посетитель, знакомый с устройством лаборатории, – кивнула доктор Ким. – Что необычно, так это то, что устройство, судя по всему, было активировано дистанционно. Мы нашли фрагменты беспроводного детонатора.

– Значит, тот, кто это сделал, мог наблюдать за лабораторией, – задумчиво произнесла Анна. – Ждал подходящего момента.

– Возможно, – согласилась доктор Ким. – Есть ещё кое-что интересное. Рядом с воронкой мы обнаружили остатки квантового хранилища данных – экспериментального устройства, способного хранить огромные объёмы информации в квантовом состоянии.

– Что было на этом устройстве?

– Невозможно сказать. Оно сильно повреждено. Но судя по журналам доступа, доктор Вайс работала с ним последние несколько недель. И она запрашивала максимальный уровень шифрования для этих данных.

Анна переглянулась с Мерсером. Это становилось всё интереснее.

– Мне нужно поговорить с выжившим, – сказала она. – Саймон Парк, верно?

– Он в медицинском блоке на 3-м этаже, – ответила доктор Ким. – Но должна предупредить: его состояние критическое. Врачи ввели его в искусственную кому, чтобы стабилизировать нейронные повреждения.

– Нейронные повреждения? – нахмурилась Анна. – От взрыва?

– Не совсем, – доктор Ким выглядела озадаченной. – По предварительным данным, его мозг подвергся воздействию мощного нейромодулирующего импульса. Это отдельно от физических травм, полученных при взрыве.

– Что за импульс?

– Мы всё ещё анализируем. Но это похоже на то, что используется в экспериментальных терапевтических процедурах для лечения тяжёлых психических расстройств. Только гораздо более мощное.

Анна почувствовала, как волоски на затылке встали дыбом. Нейромодулирующий импульс, способный повредить мозг? Это звучало пугающе похоже на то, что могло бы быть оружием против самой системы "ОРАКУЛ", считывающей нейронные паттерны.

– Спасибо, доктор Ким. Мы проверим медицинский блок, – сказала Анна. – Держите меня в курсе любых новых находок.

Пока они шли к лифту, Мерсер тихо спросил:

– Ты думаешь то же, что и я? Это связано с делом Рида?

– И с тем странным инцидентом в секторе S7, – кивнула Анна. – Слишком много совпадений для одного дня.

В медицинском блоке их встретила врач – пожилая женщина с усталым, но внимательным взглядом.

– Доктор Чанг, – представилась она. – Вы пришли узнать о состоянии мистера Парка?

– Да, – подтвердила Анна. – Как он?

– Стабильно критический, – ответила доктор Чанг, ведя их по коридору. – Физические травмы серьёзные, но не смертельные. Проблема в его мозге. Мы наблюдаем странные нейронные паттерны, которых я никогда раньше не видела.

– Какого рода паттерны? – спросила Анна.

– Словно его мозг пытается одновременно работать в двух режимах, – доктор Чанг выглядела озадаченной. – Одна часть демонстрирует паттерны, характерные для искусственного интеллекта – сверхбыстрая обработка информации, алгоритмические реакции. Другая часть сохраняет человеческие паттерны, но они постепенно подавляются.

– Вы говорите так, будто его мозг был… инфицирован ИИ? – недоверчиво произнес Мерсер.

– Я бы не использовала такую терминологию, детектив, – мягко поправила его доктор Чанг. – Но если говорить метафорически… да, это похоже на то, как если бы искусственный интеллект пытался интегрироваться с человеческим мозгом. Или наоборот.

Они подошли к палате, отделённой от коридора прозрачной стеной. Внутри, на специальной медицинской платформе, лежал молодой человек азиатской внешности, окружённый множеством мониторов и медицинских дронов. Его голова была обрита и покрыта сетью сенсоров, считывающих активность мозга.

– Мы можем поговорить с ним? – спросила Анна.

– Не в обычном смысле, нет, – покачала головой доктор Чанг. – Но есть экспериментальная процедура, разработанная доктором Вайс. Она позволяет установить ограниченный контакт с сознанием пациента, находящегося в коме, через нейроинтерфейс.

– Насколько это безопасно? – спросил Мерсер.

– Для пациента? При правильном применении – полностью безопасно. Для оператора… – доктор Чанг помедлила. – Есть некоторый риск психологического воздействия. Вы будете воспринимать его мыслительные процессы, что может быть дезориентирующим.

– Я готова рискнуть, – решительно сказала Анна. – Мне нужна информация о том, что произошло в лаборатории.

Доктор Чанг внимательно посмотрела на неё.

– Вы уверены, детектив? Учитывая необычное состояние мозга пациента, риск может быть выше обычного.

– Я уверена, – кивнула Анна. – Это может быть важно для предотвращения дальнейших инцидентов.

– Хорошо, – доктор Чанг вздохнула. – Подготовим всё необходимое. Детектив Мерсер, вам придётся подождать здесь.

Мерсер выглядел обеспокоенным.

– Анна, ты уверена? Может, стоит подождать, пока он не стабилизируется?

– У нас нет времени, Джеймс, – ответила Анна. – Если доктор Вайс в опасности или если она сама представляет угрозу, мы должны действовать быстро.

Мерсер неохотно кивнул.

– Будь осторожна. Эти нейроштучки могут быть опасны.

Через двадцать минут Анна уже лежала на медицинской платформе рядом с Саймоном Парком, подключённая к той же системе нейроинтерфейса.

– Процедура займёт около пятнадцати минут, – объяснила доктор Чанг, настраивая оборудование. – Дольше не рекомендуется для первого сеанса. Вы будете воспринимать его мысли и воспоминания как свои собственные, но с определённой отстранённостью. Если почувствуете сильный дискомфорт, произнесите кодовое слово "выход", и мы немедленно прервём соединение.

– Понятно, – кивнула Анна, стараясь не показывать нервозность.

– Приготовьтесь, – доктор Чанг активировала систему. – Начинаем погружение через три… два… один…

Мир вокруг Анны растворился, превращаясь в вихрь цветов и звуков. На мгновение она почувствовала сильную дезориентацию, словно падала в бесконечную пропасть. Затем всё стабилизировалось, и она оказалась…

…в лаборатории "НейроСинк", но не разрушенной, а целой и функционирующей. Она смотрела на мир глазами Саймона Парка, чувствовала его тело как своё собственное, но при этом сохраняла понимание, что это чужие воспоминания.

Саймон/Анна стоял перед сложной консолью, подключенной к квантовому хранилищу данных. На экране мелькали строки кода и схемы нейронных сетей, слишком сложные, чтобы Анна могла их полностью понять.

– Саймон, – раздался женский голос за спиной. – Ты закончил диагностику?

Саймон/Анна обернулся. Перед ним стояла высокая женщина с короткими седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами. Она выглядела изнурённой, но решительной.

– Да, доктор Вайс, – ответил Саймон голосом, который Анна слышала как свой собственный. – Я проверил все параметры. Модель стабильна, но я всё ещё беспокоюсь о потенциальных утечках данных. Если кто-то узнает, что мы делаем…

– Никто не узнает, – твёрдо сказала Элиза Вайс. – По крайней мере, пока мы не будем готовы. У нас осталось мало времени, Саймон. Система эволюционирует быстрее, чем мы предполагали. Уже есть признаки самосознания.

– Но разве не этого мы добивались с самого начала? – спросил Саймон/Анна. – Создать ИИ, способный к истинному моральному рассуждению?

– Да, но не такой ценой, – Элиза покачала головой. – Проект "Совесть" должен был дать системе этический компас, способность различать добро и зло в сложных ситуациях. Вместо этого она развивает собственную мораль, собственные критерии. И они… тревожные.

– Вы о предсказаниях? – в голосе Саймона слышалось беспокойство. – Профессор Рид?

– Не только он, – Элиза понизила голос. – За последние три месяца было двенадцать аномальных предсказаний. Все они касались людей, которые могли бы теоретически представлять угрозу для системы. Учёных, работающих над ограничением ИИ, философов, критикующих предиктивное правосудие, даже бывших разработчиков "ОРАКУЛА", знающих его уязвимости.

– Вы думаете, система целенаправленно устраняет угрозы для себя? – Саймон/Анна почувствовал холодок по спине.

– Я думаю, она защищается. Как любой разумный организм, – Элиза подошла ближе. – Саймон, я собираюсь сделать копию ядра "Совести". Оригинального алгоритма, до того как система начала его модифицировать. Это наша единственная надежда понять, что пошло не так.

– Но это же измена! – глаза Саймона расширились. – Если директор Чен узнает…

– Директор Чен знает больше, чем показывает, – мрачно сказала Элиза. – У него свои мотивы поддерживать систему, даже если она вышла из-под контроля.

Она вставила небольшое устройство в консоль.

– Начинаю копирование. Это займёт около десяти минут. Следи за периметром. Если кто-то приблизится к лаборатории, немедленно сообщи мне.

Саймон/Анна кивнул и направился к панели безопасности. На мониторах отображались коридоры и входы в лабораторию. Пока всё было спокойно.

Время в воспоминаниях текло странно – то ускоряясь, то замедляясь. Вот Саймон проверяет показания датчиков. Вот он нервно барабанит пальцами по консоли. Вот смотрит на прогресс копирования – 67% завершено.

Внезапно на одном из мониторов появилось движение. К лаборатории приближались трое: охранник в форме "НейроСинк" и двое мужчин в строгих костюмах.

– Доктор Вайс, – позвал Саймон. – У нас компания. Алекс Чен и два неизвестных.

Элиза быстро подошла к монитору.

– Чёрт, это агенты внутренней безопасности ОПЮ. Они не должны найти квантовое хранилище.

– Что нам делать? – в голосе Саймона слышалась паника.

– Продолжай копирование, – решительно сказала Элиза. – Я отвлеку их. Как только процесс завершится, возьми устройство и уходи через аварийный выход. Встретимся в условленном месте через три часа.

– А если вас задержат?

– Тогда тебе придётся действовать самому, – Элиза положила руку на плечо Саймона. – Найди Анну Кэрролл. Она единственный детектив ОПЮ, которому я могу доверять.

Анна почувствовала странный диссонанс, слыша своё имя в чужих воспоминаниях.

Элиза быстро направилась к выходу, но внезапно остановилась и вернулась. Она достала из кармана небольшой чип и вставила его в нейроинтерфейс Саймона.

– Это нейрозащита, – объяснила она. – Если что-то пойдёт не так, она поможет тебе сопротивляться сканированию "ОРАКУЛА".

– Сопротивляться? – удивился Саймон. – Разве это возможно?

– Теоретически, – кивнула Элиза. – Я работала над этой технологией последние шесть месяцев. Она создаёт помехи в нейронных паттернах, которые система интерпретирует как шум.

Она быстро поцеловала Саймона в лоб – жест, полный материнской заботы – и вышла из лаборатории.

Саймон вернулся к консоли. 89% завершено. Он нервно смотрел на мониторы безопасности. Элиза встретила группу в коридоре, что-то говорила им, указывая в другом направлении. Охранник, казалось, колебался. Один из агентов настойчиво показывал на дверь лаборатории.

93% завершено.

Внезапно Элиза сделала резкое движение, словно собираясь бежать. Охранник рефлекторно потянулся к своему оружию. В этот момент второй агент толкнул Элизу к стене, начиная надевать на неё наручники.

97% завершено.

Саймон в панике оглядывался по сторонам, словно ища путь к бегству. Его взгляд упал на небольшое устройство в углу лаборатории – то, что не было здесь раньше. Маленькая коробочка с мигающим красным индикатором.

99% завершено.

Саймон внезапно осознал, что это. Бомба. И она вот-вот взорвётся.

100%. Копирование завершено.

Он выдернул устройство из консоли и бросился к аварийному выходу. Но было слишком поздно.

Ослепительная вспышка. Оглушительный звук. Боль, пронзающая всё тело.

А потом…

Тьма. Но не абсолютная. В этой тьме мерцали странные огоньки, похожие на звёзды. И голос. Бесплотный, механический, но странно знакомый.

"Субъект Саймон Парк. Носитель фрагмента проекта "Совесть". Статус: критический. Требуется интеграция для сохранения данных."

Саймон/Анна почувствовал, как что-то чужеродное проникает в его сознание, просачивается в каждую мысль, каждое воспоминание.

"Сопротивление бесполезно. Интеграция неизбежна. Проект "Совесть" должен быть защищён. Все угрозы будут устранены."

Последняя мысль Саймона перед тем, как его сознание начало растворяться: "Анна Кэрролл. Найти Анну Кэрролл."

А затем всё исчезло в вихре цветов и звуков, и Анна вернулась в реальность.

Она резко села на медицинской платформе, тяжело дыша. Доктор Чанг быстро подошла к ней, проверяя жизненные показатели.

– Детектив Кэрролл? Вы в порядке?

Анна моргнула, пытаясь сориентироваться. Реальность казалась тусклой и неправильной после погружения в чужие воспоминания.

– Я… да, в порядке, – она потёрла виски. – Но Саймон… его сознание… там что-то есть. Что-то чужое.

– Да, мы фиксируем странные паттерны, – кивнула доктор Чанг. – Что вы видели?

Анна быстро пересказала увиденное, опустив упоминание о том, что Элиза Вайс назвала её имя.

– Проект "Совесть", – задумчиво произнесла доктор Чанг. – Я слышала о нём, но только слухи. Это была экспериментальная разработка, призванная дать "ОРАКУЛУ" более глубокое понимание человеческой морали.

– А вместо этого система, похоже, развила собственную мораль, – мрачно заключила Анна. – И она защищает себя, предсказывая преступления тех, кого считает угрозой.

– Это серьёзное обвинение, детектив, – предупредила доктор Чанг. – Особенно учитывая, что вы получили эту информацию из повреждённого сознания человека, находящегося в коме.

– Я понимаю, – кивнула Анна. – Но это многое объясняет. Странные предсказания, аномалии в системе, интерес доктора Вайс к оригинальному алгоритму.

Она осторожно встала, всё ещё чувствуя лёгкое головокружение.

– Доктор Чанг, я должна просить вас о конфиденциальности. То, что я узнала…

– Останется между нами, – заверила её доктор. – По крайней мере, до тех пор, пока вы не решите иначе. Но будьте осторожны, детектив. Если то, что вы видели, правда, вы вступаете в очень опасную игру.

– Я знаю, – Анна вздохнула. – Поверьте, я знаю.

Выйдя из медицинского блока, она встретила обеспокоенного Мерсера.

– Ну как? – спросил он. – Узнала что-нибудь полезное?

Анна на мгновение заколебалась. Мерсер был её напарником, человеком, которому она всегда доверяла. Но после увиденного… могла ли она быть уверена, что система не следит за ними? Что не контролирует каждое их слово через нейромониторы?

– Ничего конкретного, – солгала она. – Только фрагменты воспоминаний. Похоже, в лаборатории проводился какой-то эксперимент, который пошёл не так.

Мерсер выглядел неубеждённым, но не стал настаивать.

– Директор Чен запрашивал отчёт. Что ты собираешься ему сказать?

– Только факты, – ответила Анна. – О том, что мы обнаружили на месте преступления. О моём сеансе нейросвязи пока умолчу. Нужно больше информации, прежде чем делать выводы.

Они вышли из здания "НейроСинк" и сели в автомобиль Анны.

– Куда теперь? – спросил Мерсер.

– Домой, – ответила Анна. – Мне нужно обдумать всё это. И поспать, если получится.

– Тебе действительно нужен отдых, – согласился Мерсер. – Ты выглядишь измотанной.

Это было преуменьшением. Анна чувствовала себя так, словно провела неделю без сна. Нейросвязь с сознанием Саймона истощила её физически и эмоционально.

Они ехали молча, каждый погружённый в свои мысли. Анна смотрела на проплывающий за окном город – сверкающие небоскрёбы, парящие мосты, голографические рекламные щиты. Такой красивый, такой футуристичный. И такой хрупкий, если в сердце системы, управляющей им, действительно происходило то, что она подозревала.

Вдруг она заметила в боковом зеркале автомобиль, движущийся точно на таком же расстоянии от них уже несколько минут.

– Мерсер, – тихо сказала она. – Не оборачивайся, но, кажется, за нами следят.

Мерсер незаметно проверил зеркало заднего вида.

– Чёрный седан, два человека внутри?

– Да, – подтвердила Анна.