ОДНО, ДРУГОЕ И ТРЕТЬЕ? Книга 1

Для этого он решил отправить письмо главе столичной гильдии алхимиков, который в прошлый раз, любезно им помог, с просьбой просто сообщить, когда вернется магичка.

Прошло еще несколько дней, прежде чем состояние Рэя стало понемногу улучшаться. Он порозовел, начал есть с аппетитом, ненадолго приходил в себя и даже делал попытки подняться. Но, по прежнему, молчал.

Как-то вечером, когда Алан и Кэролл находясь в детской, обсуждали произошедшие события и решали что еще можно сделать для лечения ребенка, Рей неожиданно резко поднялся с кроватки.

– Мама, папа, не войнусесь, я в поядке – впервые, еще пока плохо выговаривая буквы, но очень уверенно, сообщил он.

Глава 16

Я плохо понимаю, что сейчас происходит. Вокруг, вращаясь и переливаясь, пульсировали пятна темно-красного и темно-синего цвета, закрывая все вокруг. Иногда они превращались в нагромождение чередующихся разноцветных полосок, затем снова возобновляли свой хаотический танец, вспыхивая уже яркими фиолетовыми бликами.

Абсолютно не ясно где нахожусь, что со мной. И главный вопрос – кто я?

Совершенно ничего не помню. Полное ощущение нереальности происходящего.

Потом пришло беспокойство. Тело не чувствовалось совсем. Или его уже нет? Может так выглядит конец пути, как говорили в учении церкви? Тогда, наверное, скоро встречусь с Создателем?

Потом пришла боль. Словно всего вывернули наизнанку, перекрутили и утрамбовали в маленькую песчинку. Появилось ощущение своего сознания, как чего-то огромного, но которое затем стало стремительно сжиматься, и, не найдя себе достаточного объема, частично расплескалось вокруг.

Наконец, начало приходить чувство какой-то реальности. Но понять, осмыслить себя, мне сильно мешало что-то постороннее. Что-то отвлекало, дергало и настойчиво заставляло отвлечься от осмысления происходящего и вернуться. А куда вернуться?

Еще появилась тяжесть, зудящая боль, но не та, что была вначале, а какая-то обычная, словно от множества мелких порезов. Плюс ко всему сильная слабость и головокружение. И ощущение брызг капель воды на лице. Дождь?

Я попытался открыть глаза. С большим трудом это получилось, но зрение все еще было затуманено этой чередующейся пляской вспышек, но даже сквозь них увидел склонившихся надо мной два лица. Одно принадлежал молодой красивой женщине, а другое не менее выразительному и уверенному мужчине. Они явно обрадовались, увидев, что я смотрю на них.

Я попытался им что-то сказать и помахать рукой, но только голос оказался детским писком и вместо своей руки увидел маленькую руку младенца. Мою руку. После чего я потерял сознание.

Дальше разум включался урывками, словно для двух совершенно разных личностей.

Одна – это младенец, который и вел себя подобающе маленькому ребенку. Спал, ел детскую еду, пил молоко, капризничал, если что-то не нравилось, например купание или смена пеленок-распашонок, после детских дел. При этом он однозначно был я, но как бы со стороны.

Вторая – это смутные вспышки о какой-то другой жизни где-то в другом месте. Что там было, и какая это была действительность, закрывалось каким-то туманом. Но редкие проблески воспоминаний появлялись неожиданно. Некоторые моменты тут же исчезали и забывались или возвращались назад, вглубь памяти, а некоторые пытались, как бы объединиться с сознанием ребенка. Если происходило какое-то согласование этих моментов, то они оставались в памяти. Но их было пока мало.

Следующим воспоминанием была тряская дорога ночью в крытом фургоне. И разговоры этих двух людей. Язык был незнаком, и о чем говорили было совсем непонятно. А может ребенку еще пока рано понимать речь? Но они явно были сильно опечалены, особенно женщина. Так что чисто рефлекторно захотелось ее обнять и успокоить. Даже попытался что-то сказать, но, кроме простых звуков, ничего произнеси не удалось, поэтому просто погладил ее. Потом снова отключился и пришел уже в себя, когда меня, раздетого тормошила и осматривала какая-то совсем старая женщина, от которой приятно пахло травами.

Она была явно лекарь, потому что обрабатывала саднящие ранки на теле пахучим зельем из необычного флакончика, а потом приложила ко лбу, где болело, прохладный платок, смоченный чем-то. От этого стало легче, и постоянная головная боль стала немного успокаиваться.

Мужчина и женщина о чем-то говорили со знахаркой, причем женщина явно сильно волновалась и оглядывалась на мужчину, словно ища одобрения. А тот, на секунду задумавшись, словно решая какой-то очень важный вопрос в жизни, ее поддержал.

После опять куда-то ехали, но недалеко. Мы зашли в большой дом, и поднялись в красивую комнату, меня положили на кровать, где наконец-то удалось заснуть.

Потом воспоминания были очень несвязанные и сумбурные. Это двойное ощущения себя самого очень пугало и нарушало спокойствие.

Большую часть времени я словно наблюдал за собой со стороны, при этом все чувствовал, но управлять телом не мог. Вернее, изредка, совершенно случайно, удавалось сделать те действия, которые мне хотелось совершить. Поднять руку, попытаться что-то рассмотреть в стороне или сказать. Это получалось плохо, особенно речь, кроме лепета ничего не выходило. И еще общение с другими людьми. Пока мы были в той комнате, этой женщине приходили помогать и другие, вероятно более взрослые дети хозяина дома. Пока они переодевали, кормили или купали меня, то постоянно разговаривали. Сначала я совсем не понимал эту речь, но постепенно стали прослеживаться некоторые аналогии.

Женщину, что заботилась обо мне, звали Кэролл. Именно так к ней обращались другие, мужчина, видимо ее супруг, носил имя Алан. Ко мне же, к моему большому удивлению обращались как Рэй. Я точно помнил, что мое имя другое, но какое именно не знал, ну пусть пока будет такое.

Еще понял, что я, похоже, их ребенок. Откуда-то из глубин памяти пришло воспоминание, что церковных писаниях говорилось о душах, что после смерти возрождались снова, в других телах, для новых испытаний. Может это тот случай? Последнее, что я помнил, была какая-то катастрофа или взрыв. Похоже, я погиб и переродился заново, в другой стране, в другом теле?

Но чуть позже закрались сомнения в правильности этого вывода. Когда я пытался разглядывать свою руку, то с внутренней стороны локтя заметил до боли знакомую крестообразную необычную родинку, которая вроде была у меня раньше. Но вот только по форме она была уже не как изогнутый крест, а всего лишь угол от него. Это все же было частично мое тело, но видимо слившееся или трансформировавшееся здесь и ставшее на много лет моложе. Наверное. Хотя, учитывая обрывки воспоминаний и то, что стал таким, может все и не совсем так. Это либо какое-то чудо или невиданная мощная магия изменившая время и пространство.

Однако неважно, какова была причина, нужно было привыкать к нынешнему положению вещей и начинать жить по-новому.

Постепенно, в течение многих дней, стало получаться приходить к согласию в управлении нового тела. Мое сознание стало, как бы сливаться с сознанием ребенка, но пока еще не всегда это удавалось, но все же, это была хоть маленькая, но победа.

Потом мы снова долго ехали, но уже не одни. Вечером, на привале, было видно много других фургонов, в которых находилось большое количество разных людей. Один человек особенно запомнился. Хоть он и выглядел даже невзрачнее других, но его всего окутывало небольшое свечение. У других такого не наблюдалось. Из подсознания всплыло понятие, что это его магическая сила. Он, кстати, тоже внимательно за мной наблюдал. Это вызывало некоторое беспокойство, но к счастью, вскоре мы отделились от каравана и приехали в какой-то город, где и поселились местной гостинице.

Буквально на следующий день, когда наша семья спустилась вниз, поесть, к нам подошел очень неприятный старик, который громким голосом начал ругаться с Аланом или, вернее сказать, с отцом.

И у этого человека тоже было свечение, не такое сильное, как у прошлого мужчины, но оно было какое-то прерывистое, пульсирующее. Нестабильное что ли?

Мне почему-то сильно не понравилось подобное. Непонятно кто, понимаешь, нападает на родителей с ребенком, да еще угрожает. Из-за того, что я разозлился, изнутри пошло какое-то тепло и даже жар, который окутал меня словно одеяло, и добавил уверенности и желания разобраться с обидчиком.

Поэтом я смело сжал кулачки, принял боевой вид, насколько это было возможно младенцу, находящемуся на руках у матери, и с вызовом посмотрел на старика.

Тот очень сильно удивился. Похоже, он тоже увидел мою увеличившуюся ауру и был весьма ошарашен. Ему, помимо этого, что-то уверенно говорил отец, а затем, видимо хозяин гостиницы. Только старик, не обращая внимания на них, впечатленный, решил вернуться на свое место. Его собеседники решили, что это они утихомирили смутьяна, но я-то был уверен, что это была моя победа. Ну как победа… Мала пчела, да больно кусается. Как-то так.

Однако, главный выигрыш от схватки получился другой. Видимо от напряжения или волнения я стал единым целым с этим телом. Как бы это сказать, мы слились, что ли? Теперь я поступал как ребенок: ел, спал, двигался, издавал звуки. Но это уже был я с остатками моего другого сознания. Мы стали нераздельной личностью. Нет, не так. Теперь я – есть я.

Еще стало понятно, что нужно приложить серьезные усилия и тренировки для пробуждения скрытой памяти. Но, наверное, это будет происходить не сразу. Как мне когда-то говорили, голова ребенка растет постепенно и сразу многого не вместит, нужно просто время. Что ж, начнем, пожалуй, познавать этот мир. Только ни в коем случае не стоит показывать, что я, похоже, несколько другой.

Глава 17

Мы какое-то время еще пожили в этой гостинице, хотя вернее сказать в таверне, жилых комнат было мало, а вот зал для еды и выпивки был огромным. По вечерам там собиралось весьма разношерстная компания, но надо отдать должное авторитету хозяина, значительных конфликтов не наблюдалось. Мы с Кэролл, или, наверное, правильней сказать с матушкой, спускались ненадолго, только поесть. Однако, Алан внимательно изучал посетителей, и иногда сам к ним подсаживался, угощая за свой счет и ведя душевные беседы, попутно узнавая нужную информацию. Похоже, он был не обделен талантом, находить правильный подход к людям.

Чуть ли не в первый день мы много ездили на красивой повозке по городу и смотрели разные дома. Полагаю, выбирали место, где будем жить. Они были разные, но родителям чем-то не нравились. Напоследок, приехали к довольно большому, но сильно запущенному зданию.

С трудом удалось попасть туда, старая дверь никак не хотела поддаваться, словно сопротивлялась. Наконец, получилось ее открыть, и мы зашли внутрь. Здесь было такое же запустение, но основная мебель и прочие необходимые для жизни вещи присутствовали, хотя требовали ремонта.

После, открыли подвал, вниз заглянул только отец, а мы остались снаружи. Но даже издалека я ощутил какую-то странную мощную и тяжелую силу, исходящую оттуда. Это вызывало сильное беспокойство, но не страх. Сама сила была какая-то дикая, необузданная, словно огонь, который может быть добром и злом. И еще казалось, что она пытается изгнать нежеланных гостей, чтобы ее оставили в покое, будто ей было плохо, она ранена или больна и хочет отлежаться, чтобы ее не трогали.

Когда Алан изучил подвал, он спокойно вышел, ничего необычного не почувствовав. Возможно, эту энергию воли могли ощущать не все.

Мы закончили осмотр здания и поехали в центр города. Судя по всему, жилье родителям приглянулось, и они решили его купить. Получается, что это скоро будет наш дом.

Видимо я родился в не совсем бедной семье. Наверное.

Потом мы опять зашли в главное городское здание, и, судя по радостным лицам родителей, все же приобрели этот дом.

Конечно, сразу туда мы не переехали. Зданию требовался хороший ремонт, что займет какое-то время. Поэтому мы по-прежнему жили в своей комнате в таверне, и лишь изредка приезжали на повозке в новоприобретенное жилье. Там, вовсю кипела работа, рабочие занимались починкой, как самого здания, так и внутреннего интерьера, и даже благоустройством территории вокруг.

Между тем, скучать не приходилось. Мы с Кэролл часто выходили в город, заходили во все магазинчики, лавки и рынки по пути. Общались с разными людьми, при этом, она внимательно ко всему приглядывалась. Особенно ее интересовали различные магазинчики с одеждой и простыми украшениями. Мне это было совсем не интересно, я все пытался осматривать вокруг, старался понять, что это за жизнь кипит и каковы ее правила.

Говорить у меня не получалось. Пару раз пробовал произнести имена родителей, но это было такое позорное гугуканье младенца, что решил на людях пока не общаться. Может, когда буду один, наберусь смелости попробовать.

Но тут вставала другая проблема. Я совершенно не понимал языка, на котором все эти люди разговаривали. Более того, в торговых рядах, где мы частенько бывали, иногда доносилась и речь на других языках, судя по манере разговора и напевности.

Говорят, маленькие дети очень легко и быстро учатся. Не знаю, я изо всех сил старался запоминать новые слова, иногда угадывая их значение, но было непросто. Некоторые звучали довольно часто на рынке и вечером в таверне. Их было легко произнести, я даже, втихаря, пытался это сделать, но как назло, был услышан матушкой. За что получил сильный выговор. Надо полагать, эти слова играют важную роль для связывания фраз в разговоре, особенно среди простых людей, но, пожалуй, пока воздержусь от их произношения. Однако запомнить, наверное, на будущее стоит.

Все бытовые отличия, что бросались в глаза, были не значительны по сравнению с моими смутными воспоминаниями. Тут главный критерий было понятие "так или не так". Видел еду взрослых, понимал, что вот это блюдо такое или сильно похоже на то, что я пробовал когда-то раньше. А вот это совсем-совсем не такое. То же касалось и всего остального окружения, причем заметил, что воспоминаний или образов, постепенно, закрепляется все больше и больше, видимо потихоньку расту.

Удивление вызывало почти полное отсутствие на улицах священников или паладинов (а кто это такие …?), даже храмов почти не встречалось, а те, что попадались, сильно уступали в помпезности соборам из смутных воспоминаний.

Зато торговля процветала, и разнообразие жителей тоже впечатляло. Похоже, это был коммерческий ремесленный центр, куда все стекалось с окружающих территорий.

Свое продвижение решил начать с малого. Еду, жилье, сон, уход за собой (в том числе ненавистные купания в ванночке), безопасность и финансовые возможности, в виду естественных причин малого возраста, приходилось доверять родителям. Это тоже было неплохо, могло ведь быть и совсем по-другому.

Значит, нужно укреплять связь с семьей и пытаться учиться общаться с окружающими. И конечно, нужно вспомнить, то, что я когда-то знал или умел, особенно магию.

Здесь, насколько я заметил, магов или людей с магической аурой было гораздо меньше, а сильных, таких как Лициния (еще одно воспоминание – кто она такая…?), так и вообще не наблюдалось.

Сама магия, в свою очередь, чувствовалась по-другому, возможно потому, что я еще маленький ребенок и ядро тоже пока не сильно развито. Однако, когда я пытался, сидя в кроватке и вытянув вперед ладони, медитировать пришло непонятное ощущение боли. Собирать магическую ауру в ядро было несколько неприятно и даже мучительно. Видимо из-за того несчастного случая в детстве (какого …?), что привел к его частичному разбиению и смещению частей, из-за чего оно не было симметричным и энергия собиралась на разных полюсах, вместо концентрации в точке.

При попытке направить поток маны в энергетический канал одной руки, энергия словно разделилась на две разные части и вторая часть попыталась, как бы слипнуться с отделяемой силой. Даже я понял, что это может плохо кончиться и максимальным усилием воли направил эту энергию в другую руку. В результате, перед ладонями на мгновение вспыхнули два маленьких, разных по цвету, светящихся шарика. Они затрещали, испуская маленькие молнии, и ринулись навстречу друг другу. И взорвались с тихим хлопком, каждый в противоположной ладони, и чувствительно обожгли их. Было больно.

Магия здесь была совсем иная. Нужно приноравливаться к ней, и быстрей изучать язык и грамоту, чтобы была возможность у кого-то спросить или почитать где-то.

От этого напряжения я буквально тут же отключился и проспал больше обычного, и проснулся, когда меня разбудили, чтобы покормить. Была сильная слабость и обожженные ладони болели. Матушка решила, что мне нездоровится, и стала поить лечебными зельями. Они мне были смутно знакомы, поэтому я украдкой постарался налить их в ладони, как будто случайно.

Пока эксперименты решил отложить, и сосредоточиться на изучении окружения.

Перво-наперво интересовал рынок. Всевозможные продукты были, наверное, удивительны, но меня интересовали лотки и лавки с разными магическими зельями, артефактами и непонятными книгами. Последние были совсем незнакомые, стоило немалых усилий вцепиться и пролистать одну из них, пока матушка выбирала лечебные зелья. Книга, судя по всему, была с какими-то рецептам по алхимии. Картинки трав, бутылочек, животных и разные схемы с экзотическими буквами выглядели совсем по-другому. К сожалению, даже после небольшого скандала, ее у меня отобрали и вернули владельцу, да еще и отругали. Наверное, это был очень дорогой товар и боялись, что я его испорчу.

Еще интересно было рассматривать разное оружие, причем изредка попадались даже слабо магические предметы, судя по их небольшой ауре. И они, похоже, были очень и очень ценными, хотя с моей точки зрения, это так, ничего особенного, слегка подзарядили обычную железку.

Прошло немало дней, когда однажды за нами приехал довольный отец. Мы быстро собрали все свои пожитки и, попрощавшись с таверной, на нашем крытом фургоне отправились в свое новое жилье.

Ремонт удался на славу, я с трудом узнал в этом красивом доме с ухоженным садом и клумбами, тот старый особняк. Внутри тоже все было облагорожено. Похоже, это был дом-магазин, судя по большому залу в центре. Мы прошлись по первому этажу. Помимо зала была как бы вторая, отделенная от гостевой, секция с кухней, немаленькой столовой и разными большими жилыми и, совсем крохотными, комнатками, видимо под склад вещей и продуктов.

Потом спустились осмотреть памятный мне подвал. Он был хорошо облицован темным кирпичом, а на полу постелили крепкие дубовые доски. Освещение состояло из нескольких тусклых магических светильников, без открытого огня. Они давали достаточный свет для возможности работать, но все же, было темновато. Наверное, такой тип ламп был весьма дорог, но в закрытом подвале подходил лучше всего. Видимо здесь планировалось организовать главный склад.

А та странная сила по-прежнему была здесь, только какая-то совсем печальная или испуганная что ли, всей этой стройкой и рабочими, которые ее видимо не замечали и на которых она не могла повлиять, по крайней мере днем. Не похоже, что она плохая, скорее, просто сама по себе.

Я подумал и решил поздороваться с э-э… соседом. Все же он здесь жил раньше нас.

– Приветствую тебя! Не знаю, кто ты, но я тебе мешать не хочу, и, надеюсь, ты меня тоже не будешь беспокоить – направив ауру мыслеобраза в его сторону, (как когда-то меня учил укротитель …?), сказал я.

Этот кто-то, словно испугавшись от неожиданности, сжался в комок, вобрав в себя всю рассредоточенную энергию, а потом пришел ответный мыслеобраз. Понять его было очень сложно, но примерный смысл был что-то вроде: «Ты меня чувствуешь? Кто ты? Чего тебе надо? Ты какой?».

– Хороший! – гордо ответил я этому существу, пока меня уводила из подвала матушка – Еще увидимся, не скучай!

Так, с соседом познакомились, теперь пора глянуть второй этаж. Там нас встретили хорошо обставленные и довольно красивые жилые комнаты. Возле родительской комнаты находилась моя детская, с уютной кроваткой. Видно кто-то сильно постарался, с любовью вырезая на ней всякие украшения.

Видя сияющее лицо отца, стало ясно, кто это был. Чтобы его подбодрить, я произнес что-то подобное «Тяй!», требуя меня положить в кроватку, а затем стал гладить выпуклые узоры в форме животных, лепеча "Мам-м-ма" и "Па-а-а".

Родители прямо прослезились от умиления. Ну, мне не жалко, всегда пожалуйста.

Дальше было много дел по обустройству дома. Как это водится, вроде все есть, но нужно: несколько комплектов постельного белья, тарелки, ложки, быстрая растопка и запас дров с углем для готовки, одежда, пеленки, а нет… уже рубашечки – штанишки (расту потихоньку), в общем, все по мелочи, но этого надо много и на все требуется время и деньги, а без этого никак.

На первых порах мать с отцом сильно уставали, занимаясь всем и сразу. Похоже, они еще собирались открывать магазин со своим товаром. Когда я говорю своим, я имею в виду – сделанным ими.

Отец, оказывается, помимо торговой хватки и умения общаться, прекрасно работал с деревом и к тому же, был неплохой кузнец. Об этом я узнал, когда матушка пошла со мной к небольшой постройке, позади дома, которая оказалась довольно приличной кузницей, со всем, чем полагается. Глядя, как он ловко орудует молотом, становилось ясно, что это настоящий мастер.

Рядом, на столе, лежали заготовки и уже готовые изделия. Это, в основном, были разные нужные в обычном быту вещи. Оружия и доспехов, к сожалению, он не делал или пока не освоил. Зато у него красиво выходило создавать мебель, сочетая свое умение работы с разными сортами дерева и металла.

Матушка тоже оказалась мастерица. Ее украшения были разнообразны и изысканы, даже в простоте. Причем создавала она их из довольно недорогих материалов, но выходили просто чудные вещи. Кстати, я здесь подобного, вроде нигде не видел.

Поскольку родители были сильно загружены работой и подготовкой к открытию магазина, я часто оставался один, в детской, что меня очень устраивало. Первое время, мама постоянно бегала меня проверять, а когда выдавалось свободное время, гуляли по саду или ходили днем за покупками на рынок, а по выходным всем семьей старались немного погулять и отдохнуть в центре. Я изображал из себя послушного и не скандального ребенка. Так что, скоро надзор ослаб, и я смог заниматься своими делами.

Глава 18

Я начал самостоятельно исследовать свое окружение с того, что научился ходить. Конечно, не сразу, но довольно быстро. Сперва крутился, переворачивался, садился на всех своих прежних спальных местах, пробовал подниматься. Равновесие сильно подводило, и ножки практически не держали. Матушка, обрадованная таким прогрессом, старалась мне помогать, держа за ручки и уговаривая еще попробовать пройтись. Это, правда, было лишнее, малышей нужно подбадривать, а я сам был заинтересован в результате, правда, сильно уставал. Ведь еще я пытался тренироваться и ночью, пока никто не видел.

Когда переехали, благодаря кроватке, за которую можно хвататься, процесс обучения пошел лучше. Я использовал перекладины и как опору и как спортивный снаряд (памятный по занятиям в рыцарском корпусе, где какое-то время пребывал, когда повредил ядро и не мог заниматься магией …?).

Однажды, когда я пытался качать пресс, меня застукал папаша. Сказать, что он был удивлен, будет большим преуменьшением. Он-то, наверное, знал, для чего делают такие упражнения. Но я не растерялся, перевернулся и приветственно «агукнул», а потом с глупым видом напустил слюней.

Похоже, его эта сцена заставила задуматься о правильности воспитания ребенка и меня в ближайшее время потащили к местной знахарке, лучшему специалисту по детям.

Та меня раздела, всего осмотрела, заставила делать разные движения, разговаривала со мной, давала всякие игрушки и блестящие вещицы. Я изображал обычного ребенка и старался делать не более того, что в моем понимании, делают дети такого возраста. Только вот я и сам не знал, что они обычно делают и испытание благополучно провалил.

Меня объявили, чуть ли не гением (чего вдруг, раньше же был обычным эстетиком …?), а посему нужно много со мной заниматься и даже нанять учителей, для постоянного контроля. Ну, вот ведь какое «агу» получилось, неожиданное…

Сильно замотанные и уставшие родители, со всем соглашались и запоминали, что им нужно предпринять самим. Учителей нанимать была непозволительная роскошь, а до учебного заведения еще было ой как далеко по возрасту.

Но они постарались меня обеспечить разными игрушками, детскими музыкальными инструментами (вот это совсем необдуманный поступок с их стороны), и даже доской для рисования с разноцветными мелками. Я бы, правда, не отказался от книжек или блокнота для записи, но жадничать нехорошо. И так со мной возятся и заботятся как с каким-то баловнем (жалко, раньше такого не было, когда жил в приюте …?).