Сочинения Алкуина, наставника Карла Великого. Книга 1

XX. На первом месте Мабильон неопровержимо доказывает, что Алкуин в Йоркской церкви не только был воспитан, но и был к ней причислен как член и привязан; что не не признает никто, кто прочтет письма, написанные им самим к йоркским братьям. Ибо в письме, в иной нумерации 7 (ныне 6), он объявляет себя сыном той церкви, не только по милости воспитания или подчинения (каковым именем все [Col. 0027D] христиане могут называться сынами Матери-Церкви), но по причине усыновления, которым он удостоился быть присоединенным к их общине как член и причастник того же стада, дома и семьи. В той общине он непрерывно вел жизнь, в нее, когда-то странствуя, повинуясь послушанию, возвращался; там был хранителем библиотеки, там – руководителем школы, каковую должность в религиозных общинах посторонним, если находятся свои, к сему пригодные, реже принято вверять. Отсюда происходит, что Алкуин, по смерти старшего Эанбальда, архиепископа Йоркского, когда он сам пребывал в Галлии, был призван к избранию нового предстоятеля: чему воспрепятствовали, как он пишет в письмах 48 и 49 (ныне 54 и 55), острота лихорадки и замедление короля в Саксонии.

XXI. Поскольку так обстояло дело, уже нимало не может быть сомнения, что блаженный Алкуин исповедовал тот устав, который тогда процветал в той церкви и общине. Устав же тот был первоначально монашеский [col. 0028A]. Ибо преп. Беда в письме к епископу Эгберту называет Йоркскую общину монастырем: там соблюдалась дисциплина уставной жизни. Ибо в письме 5 (ныне 6) Алкуин увещевает йоркских братьев к соблюдению оной: «Уставной жизни, говорит, да упорядочит вас дисциплина». Каковыми словами он разумеет монашескую дисциплину; ибо добавляет: «и умеренность церковного благочестия да сделает вас досточтимыми»: где он намекает на различие уставной от церковной или клирической дисциплины, и увещевает к обеим, потому что обе те братья исповедовали. Там similarly он увещевает их, как и других монахов в иных письмах, к смирению и послушанию, которые суть добродетели, свойственные монахам и основа монашеской жизни. Далее, в поэме о епископах Йоркских он говорит, что Вильфрид Младший, прежде чем был рукоположен во епископа, был вице-домом (управляющим) и аббатом в Йорке, потому что namely в кафедральных церквях монахов, помимо епископа, был также и аббат, который преимущественно ведал заботу о [col. 0028B] уставной жизни. Там же Эльберт, преемник Вильфрида после Эгберта, «в монастыре (namely Йоркском) с отроческих лет отданный», и после прошествия десяти лет епископства, «дабы служить единому Богу, возвратился в те же монастырские стены», как передается. Наконец, святой Людгер в Йорке, при наставнике Алкуине, воспоминается наученным в монастыре монахов в анонимной книжице о Житии святого Людгера у Мабильона в «Деяниях святых» бенедиктинцев IV века, ч. I, стр. 37, гл. 5.

Следовательно, в Йоркской общине тогда процветало монашеское устройство; и именно второго [устава] бенедиктинцев. Ибо святой Вильфрид I, архиепископ Йоркский, в своей епархии, как передается Эддием Стефаном у Мабильона там же в Житии святого Вильфрида, гл. 14, ввел устав святого Бенедикта и с его помощью улучшил церковные установления; каковое место тот же Мабильон превосходно иллюстрирует там же в предварительных замечаниях, п. 10 и 11, стр. 673. Что же, что Иоанн Диакон в Житии святого Григория Великого, кн. IV, гл. 82 свидетельствует, что «тогда едва ли мог в тех краях [col. 0028C] найтись какой монах, которым бы не соблюдалось как в намерении, так и в одеянии правило святого Бенедикта».

К этим рассуждениям г-на Мабильона позволительно добавить иное из письма 58 (ныне 73) к пресвитеру Кальвину, из коего понимается, что он был членом Йоркской церкви, участвующим в избрании епископа той кафедры; и что он с монахами в келье святого Стефана жил как монах, ибо там Алкуин увещевает Кальвина, чтобы помимо прочих добродетелей, прилежал и рассудительности, «которая, говорит, среди монахов называется матерью добродетелей», namely в уставе святого Бенедикта, гл. 64.

XXII. Возразишь. Сигульф и Фридугиз, ученики Алкуина и воспитанные в школе Йоркской церкви, пользовались каноническим облачением. Отвечает г-н Мабильон: 1) однако о них не известно, что они были истинно причислены к Йоркской церкви, как это известно об Алкуине; 2) perhaps в той церке была смешанная община из каноников или клириков и монахов; 3) perhaps [Col. 0028D] там клирики, хотя и пользующиеся каноническим облачением, жили монашеской жизнью, как о Бременской церкви пишет Адам.

XXIII. Второй довод в пользу монашества блаженного Алкуина принимается отсюда, что он был избран Карлом Великим аббатом для исправления нравов Турских монахов; к каковому делу никогда не привлекались и не казались пригодными светские аббаты, как можно видеть в привилегии, дарованной корбийцам папой Николаем I, и в Трослийском соборе, гл. 3.

XXIV. Третий довод извлекается из ревности и попечения о продвижении монашеской дисциплины, которые проявлял блаженный Алкуин, как свидетельствуют многие его письма к монахам различных монастырей – Фульдского, Корбийского, Мурбахского, Зальцбургского, Леринского и других написанные, которые все, как г-н Мабильон в различных местах доказывает, исповедовали устав святого Бенедикта. Кто из диаконов в те времена, кто из клириков или светских каноников, [Col. 0029A] хотя бы и публичных учителей; даже кто из епископов, если не из монахов поставленный, с такою ревностью писал бы о регулярной дисциплине монахов? Эта truly столь пламенная ревность, эта столь великая забота едва ли могла обретаться, разве только в человеке, который с ногтей, так сказать, был проникнут и вскормлен монашеским духом.

XXV. Отсюда, что есть четвертый довод г-на Мабильона, – та сыновняя любовь к святому отцу Бенедикту, которую Алкуин не в одном месте обнаруживает, особенно в эпиграммах CXCVI и CCLIV, где он одновременно столь пламенно желает приращения отцовского стада и столь fervently жаждет заслужить благодать и помощь святейшего родителя, что никто из воспитанников святого Бенедикта не может быть движим большим fervor.

XXVI. Пятый довод заимствуется из формул исповедания, которые составил блаженный Алкуин; в коих он называет святого Бенедикта своим отцом и желает следовать его стопам. О употреблении Псалтыри [Col. 0029B] ниже, в гл. 4 и 9. Там же, в гл. 11, он проходит все ступени смирения, которые установил святой Бенедикт: и в гл. 3 и в иных местах смиренно признает себя нарушителем святого правила. Но, скажешь, это говорит Алкуин не от своего, но от лица монахов, которым он предстоял, и эти формулы предложил. Пусть будет так: следовательно, религиозные, которым он предстоял, были бенедиктинскими монахами: следовательно, и он сам – бенедиктинский монах: следовательно, он говорит это и от своего лица, пока не будет неопровержимо доказано, что он не был монахом.

XXVII. Последний довод, который г-н Мабильон выводит для утверждения бенедиктинского монашества блаженного Алкуина из исповедания или profession веры, обнародованного г-ном Петром Шиффле под именем того же блаженного мужа и нами отнесенного к сочинениям сомнительной верности, – ясно показывает, что автор предреченного исповедания был монахом, каковым он себя expressis verbis исповедует; блаженных монахов признает своими отцами (там же, ч. II, п. 9), сожалеет, что, приняв монашеское облачение, носит ложное имя монаха, и не сделал ничего достойного сего [Col. 0029C] имени и облачения, etc., там же, ч. IV, п. 16. В самом же деле, что истинным автором сего исповедания был блаженный Алкуин, хотя некоторые это подвергали сомнению, тот же г-н Мабильон почти доказывает в своем исследовании, которое мы привели в указанном месте; следовательно, блаженный Алкуин был монах.

XXVIII. Эти доводы, которые утверждают монашеское profession блаженного Алкуина, г-н Мабильон, муж острейшего ума, считал столь весомыми, что они, казалось, снимают всякое возраженное сомнение. Однако же не скрывает муж столь же ученый, сколь и скромный, что могут быть приведены некоторые возражения большего веса, заимствованные из жизни блаженного Алкуина.

1) Ибо автор его жизни следы блаженного Алкуина сравнивает со следами блаженного Бенедикта Анианского: и эти предлагает подражать монахам, те – каноникам. Отвечает Мабильон, п. 20, что в то время были монахи более мягкой и свободной жизни, и потому perhaps сей автор называл их канониками, каковы были дионисиане и турские, из коих одни называли себя монахами, другие – канониками. Откуда Карл Великий в письме к Альбину и общине монастыря святого Мартина, которое мы поместили в «Патрологии», т. XCVIII, кол. 921, говорит: «Либо канониками вы называетесь, либо монахами». И Ардон в книге о Житии святого Бенедикта Анианского свидетельствует, что «были некоторые монастыри, следующие каноническим установлениям, однако правила предписаний не знающие»; коих блаженный Бенедикт Анианский по приказу Людовика Августа возвратил к регулярной форме. Отцы также Турского собора, celebrated в 813 году, гл. 25, побуждают монахов и аббатов более свободной жизни, чтобы вернулись к прежнему состоянию, особенно аббатов, «которые более канонически, нежели монашески, среди своих обращались, как виделось». Может быть отвечено также, что именем каноников у предреченного автора разумеются монахи кафедральных церквей, каковые в Англии и Германии, а также и в Риме были, которых монахами-канониками называет распространенный Анастасий при папе Григории IV. Жизнь therefore [Col. 0030A] Алкуина, поскольку он по необходимости чаще пребывал при королевском дворе и среди придворных, была более канонической, или мягкой, нежели монашеской: которую потому автор Жития не мог предлагать для подражания монахам-отшельникам, однако же хорошо – каноникам, хотя он сам устав монашеский profession держал, от строгости соблюдения коего, ради общественных обязанностей, помимо своей воли, был удержан или dispensated. К сему добавлю, что как некогда монахи в некоторых кафедральных церквях, так и ныне в главных и королевских некоторых аббатствах, или даже занятые в публичных studia, ведут жизнь более каноническую, нежели монашескую, коих монахам каким-либо для подражания ты бы несвоевременно предложил.

XXIX. Возражение 2. Прославленный автор Жития, гл. 3, называет Алкуина монахом без монашеского обета. Был therefore монахом по жизни, не по profession. Но ответ легок. Ибо сие писано об Алкуине, когда он еще был отроком, которому по возрасту произносить монашеские обеты не дозволялось.

XXX. Возражение 3. Может быть повторено из гл. 8 Жития, где автор передает, что Алкуин, уже в зрелом возрасте, возжелал оставить мир и просил у Карла Великого позволения вести монашескую жизнь в Фульдском монастыре по правилу святого Бенедикта; но вынужден был остаться у мартиниан (турских), где жизнь его монашеской не inferior была. Не therefore, скажешь, был Алкуин истинно монахом, но по стремлению, расположению и нравам. Отвечает Мабильон, что автора Жития следует пояснять из самого Алкуина, и когда он пишет, что Алкуин возжелал оставить мир, словом «мир» разумеются мирские занятия, коими блаженный муж, вздыхая о покое, дружественном молитве и занятиям, непрерывно был отвлечен. Ибо об этой своей воле, writing королю Карлу в письме 101 (ныне 129), он говорит: «Ибо почти за пять лет до сего мирские занятия, Бог свидетель, нелицемерным сердцем отклонить помыслил». И немного ниже говорит, что желает «жить и почивать среди братьев в церкви святого Мартина (не Фульды)». Хотя truly Алкуин в том же Турском монастыре с братьями пребывал, в то время жившими более канонически, жизнь его however монашеской, которую namely с отрочества изучил, inferior не была, и все усилие прилагал, чтобы возвратить их «к благопристойности монастырской жизни», как сам признается в письме 195 (ныне 149) к императору Карлу.

XXXI. Вот что может быть приведено для доказательства монашеского profession блаженного Алкуина, что however также и из сего, как видится, может быть нелегко подтверждено, что преп. Беда в «Истории народа англов», гл. 24 в конце, повествует, что namely «при улыбающемся мире и ясности времен (namely когда он сие писал в 731 году) многие в народе Нортумбрийском (отечестве Алкуина) как знатные, так и простые, отложив оружие, более стараются принятой тонзурой приписывать к монастырским обетам, нежели ратными занятиями упражняться». Сей обычай родители блаженного Алкуина, в то же [Col. 0030D] время рожденные, последовали, и сына своего к монастырским или, как я interpret, монашеским обетам приписать возжелали, во что должно верить.

XXXII. Эти truly доводы, которые мы в наибольшей части из наблюдений г-на Мабильона в сжатом виде свели и к коим мы сами кое-что подмешали, никому не, если сильно не ошибаемся, покажутся весьма близкими к истине, и никого из ученых мужей мы не видели, кто бы сие рассуждение Мабильона намеренно опровергал, хотя некоторые есть, кои полагают, что оное еще не fully доказано. Препятствует namely их согласию авторитет автора Жития, почти современного, который, как может показаться, мог явно не знать, что блаженный Алкуин был истинно и по profession монахом. См. Ле-Куант под 802 годом, п. 95. Perhaps же тот же автор имел в виду состояние Турского монастыря, каково оно было в его время, спустя почти двадцать лет после кончины блаженного Алкуина, при Фридугизе, его преемнике, которого [Col. 0031A] святой аббат Одо у монаха Иоанна в его Житии, кн. III, гл. 1, так описывает: «Прежде сих лет, при сохраняющейся монашеской общине при церкви блаженного Мартина, что в Турах, начали оставлять свою меру и обычаи и собственной волей свою жизнь и предначертание разрушать. Ибо, оставив природные и привычные одеяния, начали носить окрашенные и свободные и плащом украшенные кокуллии и туники, etc. Сие и многое подобное сему против прав правила творили». Каковое дело так объясняет Адемар, монах из Ангулема, в Хронике: «в каковую бурю, говорит, монахи святого Мартина в Турах, никем не принуждаемые, перед телом того же, отбросив монашеский облик, облекаются в облик канонический, etc.».

Что сия перемена случилась при аббате Фридугизе, преемнике блаженного Алкуина, доказывает г-н Мабильон в «Похвальном слове» блаженному Алкуину, гл. 8, п. 41 и 42. На сие взирая и на прежнее состояние Турского монастыря внимание не обращая, [Col. 0031B] автор Жития блаженного Алкуина мог полагать, что он, отец той общины, ту же каноническую жизнь и исповедовал.

XXXIII. Что бы то ни было, бенедиктинский орден по праву считает себе во славу, что блаженный и знаменитейший муж в сем ордене был первоначально воспитан, науками и добродетелями обучен; после же явился наставником и аббатом бенедиктинских монахов; и дух святого Бенедикта не только до смерти сохранил, но и с сим священным орденом обетом и желанием был соединен, коему исполнить не могла воспрепятствовать не иная как большая польза Церкви и общего блага.

XXXIV. Впрочем, на этом месте не должно быть опущено, что блаженный Алкуин в своих письмах никогда себя монахом не надписывает, но либо левитом, либо, что в то время значило то же (Исидор, кн. VII «Начал», гл. 12), диаконом, по namely тогдашнему обычаю, чтобы, каковою бы степенью церковного чина кто-либо был почтен, от того же и должность свою наименование получал, [Col. 0031C] наименование же монаха или даже аббата чаще опускалось. Нигде также себя священником не означает ни словом, ни другими в сей степени возвышенным не пишется; хотя некоторые из recentiores у Мабильона, кн. XXVI «Анналов», стр. 342, п. 90, доказывают, что он тогда, когда Карл Великий с сыновьями своими в Турах в церкви святого Стефана святое причастие воспринял, священнической должности совершил, при assist ему Сигульфе диаконе, как повествует автор Жития блаженного Алкуина, п. 18. В самом же деле, ученейший Мабильон там же опровергает сие мнение того критика и некоторых других, основательно показывая, что смысл тех слов автора Жития: «Когда (Алкуин) после причащения Тела и Крови Христовых собственноручно им поднес», – не в том, что Алкуин причастие Тела и Крови Христовых Карлу и сыновьям его преподал, но в том, что Алкуин Карлу и трем его сыновьям – Карлу, Пипину и Людовику – после воспринятого от священника [Col. 0031D] причащения Тела и Крови Христовых Господних поднес чашу, perhaps в ризнице церкви, как некогда бывало. И certainly никто, как справедливо рассуждает там прославленный Мабильон, не назовет Алкуина священником, разве кто в writings и письмах его явно гостем был, никто, кто Житие его с хотя бы малейшим вниманием прочел. Ибо в очень многих письмах он надписывается левитом, и смиренным левитом или даже диаконом, никогда – священником или пресвитером. Эйнхард, который знал его в лицо, уже умершим (дабы кто не подумал, что перед кончиной по крайней мере пресвитером был рукоположен) называет Альбина только диаконом. В его Житии говорится, что пришел во Францию диаконом (п. 12), ежедневно с Сигульфом, своим пресвитером, левитски служил литургии (п. 26), и, наконец, намекается, что скончался диаконом (п. 28): ибо передается, что служением левитов небесных – Стефана и Лаврентия – на небо проведен, и среди них, облеченный в блистательнейшую далматику, предстоял. Сие truly [Col. 0032A] столь очевидно, что должно бы стыдить кого-либо дольше останавливаться на вопросе столь легкого веса.