Три самоцвета для ведьмочки

Воздух? Вода? Что?! Какую стихию призывать?

Земля! Агаша сосредоточилась, выставила руки вперёд, направляя растопыренные пальцы в траву под каменными ступнями пришельца. Почва послушно расползлась. Гигант погрузился по колени, замахал своими кувалдами, злясь, что не может достать колдунью. Агаша сделала ещё усилие и загнала монстра по пояс. Камни шевелились, скрежетали, тщетно пытаясь выбраться на поверхность.

С этим гостем покончено. Ведьма шагнула в сторону, чтобы видеть открывшийся Круг. Из него сыпались новые каменные чудища.

Один… два… три!

Многовато для выпускницы академии. Мелькнувшая на задворках сознания мысль не получила отклика, Агаша вновь применила казавшуюся успешной методику. Ещё одно чудовище провалилось, второе зашаталось, размахивая ручищами, словно собиралось взлететь, третье ловко запрыгало из стороны в сторону, избегая образующихся перед ним расщелин.

Круг не прекращал поставки. Следующие четыре гиганта, предоставив собратьям право разбираться с ведьмой, устремились к призрачной границе. Их непреодолимо тянуло туда, это даже Агаша почувствовала. Возведённая в самом начале воздушная стена мешала пришельцам, они упорно прорывались сквозь неё, увязали, ворочались, рвались, их упруго отбрасывало обратно.

Это хорошо! Пока арьергард пытается проломить воздушную стену, Агаша разберётся с авангардом. Что не так просто. «Прыгуна» удалось развалить на части, устроив локальное землетрясение. Пока он собирал себя, «Летун» крался к ведьме.

Видя, что противник каким-то непостижимым образом преодолевает магию земли, Агаша схватилась за никогда не подводивший ветер. Выставила плотно сомкнутые ладони, бросая в монстра воздушный поток. Это лишь немного замедлило его движение. Каменная физиономия со щелями тёмных глаз и страшно разявленным провалом рта замаячила в опасной близости. Девушка попятилась, удерживая ветер и не позволяя ему ослабевать. Это лишь немного оттянуло расправу. Холод в груди подсказывал, что силы на исходе.

Ведьма отступала… отступала… отступала, пока не упёрлась спиной в свой же барьер.

Всё!

Силы истощались, ветер слабел, монстр тянул к замершей перед ним девушке каменные руки. Ей пришлось сделать усилие, чтобы не зажмуриться. Было страшно и больно.

Жёсткие ладони обхватили плечи, стиснули их до хруста в костях. Ноги оторвались от земли. Сапожок потерялся…

Агаша боролась, вырываясь из каменных клещей. Кричала от боли. Исчерпав колдовскую силу, надеялась на обычную. Увы, мощный противник не оставил ей шансов.

Глаза застилала чёрно-красная пелена. Хватаясь за ускользающее сознание, Агаша сосредоточилась и успела увидеть, как исчезает возведённая ею преграда. За ней, в том месте, где проходит иллюзорная граница, показалась мощёная гранитными плитами площадь, а дальше двухэтажный дом с колоннами. Красивый. Галлюцинация? Мираж?

Последнее, что смогла заметить ведьма, – фиолетовую молнию, бьющую в спину её мучителю.

– Залихват, – прошептала, падая на землю, – успел…

Очнулась Агаша, лёжа на расстеленном кафтане храмовника. Почувствовала приятный аромат.

– Смородиной пахнет, – прошептала, глядя на Залихвата сквозь ресницы.

– Кирьяна варит, пенками угощала, – ответил храмовник с улыбкой и спросил: – Как ты, воительница?

– Слабость дикая. Пошевелиться не могу, – ответила девушка.

– Зачем одна полезла? – смотрел Залихват с укором. – Разве можно?

– Я здесь была, когда Круг открылся.

– Преграду поставила, дурища! Я же не мог прорваться к тебе.

Агаша встрепенулась, приподнялась на локте и обвела взглядом поле боя. Тут и там валялись груды камней, за ними виднелся обычный лес.

– Там, – ведьма указала в сторону, где успела заметить площадь. – Там дворец был.

– На-ка… выпей, – проигнорировав её замечание, предложил храмовник, – укрепляющее зелье. Панна варила.

– Мама… – прошептала Агаша, беря в руку пузырёк.

– Ох и влетит тебе от матери! – усмехнулся Залихват. – Надо ж, учудила! Одна вздумала с каменными монстрами биться.

Горьковатая жидкость действительно вернула силы. Девушка села, стянула с ноги надетый храмовником сапожок, вытряхнула из него мешающий камень. Снова обулась и начала подниматься. Залихват поддержал, помогая ведьмочке встать, окинул её фигуру оценивающим взглядом, задержал его на груди:

– Какая странная безделушка.

Агаша схватилась за кулон и расплакалась, обнаружив исчезновение сапфира.

– Самоцвет! Тут был самоцвет! – она натянула цепочку, показывая храмовнику пустую оправу.

– Погоди-ка… – Залихват поднял с земли свой посох, поводил им, рисуя замысловатые дуги, потом отвёл в сторону и направил луч-поисковик в траву. Та заблистала синей росой. – Рассыпалась твоя драгоценность в прах.

Тут уж ведьмочка разрыдалась в полную силу. Мужчина приятной наружности – сильный, смелый, элегантный – обнял её, нежно поглаживая по голове и разбирая сбившиеся пряди. Это было приятно. Ласковые прикосновения и запах смородины вернули спокойствие. Агаша в последний раз шмыгнула носом, отстранилась:

– Это аккумулятор был, я, наверное, всю силу до донышка исчерпала, вот и не выдержал.

– Было б о чём горевать, – утешил её Залихват, – сделаем тебе новый. Вон, погляди-ка! – он указал на ближайшую груду камней.

Среди серых глыб сверкал красный самоцвет. Девушка наклонилась, взяла его в руку.

– Рубин?

– Не нравится?

Как объяснить? Исчезнувший камень ей подарил Элель. А этот откуда взялся? Делиться сомнениями Агаша не стала. Передёрнула плечами и протянула рубин Залихвату:

– Всё равно не представляю, что мне с ним делать. Мать мастеру какому-то отдавала.

Пока храмовник поднимал свой кафтан и одевался, Агаша обошла полянку. Можно ли здесь оставлять развалившихся монстров?

– Пусть, – ответил на её мысли Залихват. – Жизни в них не осталось.

– Тут четыре.

– Всё верно. Круг закрылся, когда я вошёл. Кроме этих, никто не прорвался.

– Были ещё, – ведьма задумчиво посмотрела на темнеющую за границей траву, – туда ушли. Во дворец.

– Вот фантазёрка! – засмеялся храмовник, решительно шагая в ту сторону. – Нет там никакого дворца!

– Стой! – бросилась за ним Агаша. Схватила удивлённого мужчину за руку, не позволяя перешагнуть иллюзорную черту. – Аномалия! Меня леший предупредил.

– Дед? – обернулся Залихват. – Когда это вы успели пообщаться?

Рассказывать о том, что леший нарочно увёл ребятишек в сторону от поисков, чтобы выманить в лес ведьму, Агаша не захотела. Нахмурилась, отступая:

– Не веришь, иди, сам убедись. Только кикимора видела, кто заходит за черту, обратно не возвращается. И вот, – она указала на груды камней, – восемь иномирцев было. Куда ещё четыре делись, если Круг свернулся?

– Так ушли! – махнул в запретную сторону храмовник. – Догонять надо.

– Чувствуешь их?

Залихват прислушался к своим ощущениям и покачал головой:

– Да… что-то здесь не так. Пожалуй, нужно посоветоваться с верховным.

– И я о том же! – обрадовалась Агаша.

Возвращались они вместе. Храмовник довёл девушку до калитки, наказал без него в лес не ходить и пообещал отдать рубин знакомому мастеру, после чего пружинистой походкой пошагал в Ореховку. Ведьма проводила мужчину взглядом и печально вздохнула. Жаль всё-таки, что не Залихват её отец.

***

Храмовник предлагал ведьме на руках её по лесу нести – не согласилась, сама топала. Зря! Действие укрепляющего зелья закончилось, сил едва хватило, чтобы ополоснуться от серой пыли, смешавшейся с потом и превратившейся в корку, и надеть чистое платье. Теперь ведьма уселась за стол и неторопливо чесала гребнем влажные волосы, задумчиво глядя перед собой. Нудящего Стусика не замечала. Тот бегал туда-сюда по столешнице, уговаривая Агашу поесть.

– Так и зачахнешь, лентяйка! Нужно подкрепиться, неужто непонятно? Сходи к ларю! Чай, не стряпать, достать только! Сам бы принёс, будь в другом теле. А в этом я тебе не официант!

– Кто? – удивлённо откликнулась девушка.

– Официант! В столичных ресторанах так подавальщиков кличут.

– Ты ползал в столичных ресторанах?

– Тьфу! – возмутился сверчок. – Не ползал, а кутил с друзьями. У себя. Не здесь! В Террионе дальше Ореховки не бывал.

– Расскажи, как ты в насекомое превратился?

– Снова-здорово, – забормотал Стусик, улепётывая, – сиди голодная, если хочешь. У меня запасец есть, – он перелетел на скамью и скрылся в щели.

Агаша проследила весь его путь, вздохнула и поднялась, всем весом навалившись на стол. Прав сверчок! Нужно поесть.

Трапезничала одна, жевала гречневую кашу с рубленым вареным яйцом, жареным луком и натёртым солёным огурцом, думала о матери. Завтра вернётся. Хорошо. Никогда Агаша не ждала её с таким нетерпением. Залихват велел с хутора не высовываться, пока Панне всё до словечка не перескажет. Отдыхать, сил набираться. С Кругами, если таковые откроются, обещал один справиться.

Вот и славно! Матушка – опытная ведьма. Она обязательно придумает, как обследовать аномалию, и выручит Элеля. Там ли он? Может, и не там. Бродит по дорогам Величавца со своей лютней и думать забыл о молоденькой ведьме.

Вот уж не знаешь, что лучше.

– Уверял, что заглянет сюда, прежде чем в странствия отправляться! – жаловалась Агаша котелку с остатками каши, отодвигая его от себя. – Неужели обманул?

Именно так они условились во время разговора, подслушанного лешим. Элель признался, что сбежал от отца и намерен пристроиться к бродячим артистам. Спрашивал, где искать Агашу после выпуска из академии. Места будущего служения выпускница пока не знала, поэтому назначила новое свидание в Ореховке.

Как теперь всё это матери объяснить?

Прошлым летом Агаша попыталась завести разговор. Осторожно призналась, что ей нравится парень, который вместе с отцом возит товары в академию. Панна внимательно выслушала, потом покачала головой и заявила:

– Забудь его.

– Почему? – возмутилась девушка. – Элель хороший! Не веришь, у шара своего спроси!

Мать усмехнулась, стало очевидно, что этап уже пройден. Панна давно проникла в тайные мысли дочери, а заодно и того, о ком та грезила.

– Не позволит купец твоему Элелю на ведьме жениться! Не такой видит свою невестку.

– Он сбежит! – не контролируя себя, выдала секрет Агаша.

– А коли сбежит, попадёт в беду. Так ему и передай!

Разумеется, Агаша ничего такого не передала. Да и когда бы? Они увиделись в лесу, когда Элель уже оставил родной дом, прихватив с собой лишь котомку да неизменную лютню.

Получается, права была матушка? Зря купеческий сын на побег решился!

Съёжилась Агаша от этих мыслей. Будет ей завтра выволочка! Могла ли девушка повлиять на поступки Элеля, нет ли, всё равно виноватой окажется.

– Идёт! – затрещал из-за печи Стусик.

– Мама? – Агаша обрадовалась, что Панна раньше обещанного вернулась.

– Храмовник твой, – недовольным голосом поправил её сверчок. – С докладом.

Вот откуда знает? Ведьмочка выглянула в окно, убедившись в правоте предсказания. Вышла на крыльцо.

– Соскучился уже? – спросила.

– Поговорить нужно, – крикнул из-за ограды Залихват.

– Коли нужно, милости прошу в дом, – сняла защиту Агаша. Самой выходить ей не хотелось.

Мужчина быстро пересёк двор, взбежал по ступеням, словно и не бился недавно с каменными гостями, не бегал в храм советоваться с верховным и не проделал обратный путь, так и не присев ни на минуту.

Зайдя в горницу, Залихват привычно поискал глазами скульптуру Странника, не нашёл, покосился на картинку с Ехидной. Хмыкнул и спросил:

– Покормишь?

– На здоровье, – ответила Агаша, – ничего, что из котелка?

– Ничего, – уселся на лавку храмовник.

Молодая хозяйка достала с полки чистую деревянную ложку, подала. Сама села напротив и приготовилась слушать.

Залихват заговорил не сразу. Ел, нахваливал умелую стряпуху, мычал от удовольствия. С голоду-то всё сладко! Раскрывать секрет чудо-ларя ведьмочка не стала, буркнула только, что благодарность заслужила не она.

Гость усмехнулся, отодвигая опустевший котелок.

– Панна, выходит, наготовила. Завидная жена была бы… Жаль, нельзя нам.

Реагировать на это заявление Агаша не стала. Слышала, что иногда храмовники отказывались от служения ради любви. Не было, значит, чувства у Залихвата и Панны, раз не сложилось у них.

– Зачем пришёл? – спросила ведьмочка сухо.

– А вот зачем, – храмовник подался вперёд, сложив руки на столе, посмотрел Агаше в глаза. – Верховный велел пост у того места поставить. Наблюдать будут. Обещаешь больше туда носа не совать? Что хмуришься? Не смей, говорю, Агафья! И матери скажи, что без ведьм разберёмся. Уяснила?

– Разбирайтесь, – позволила, ухмыльнувшись, Агаша.

На какую-то секундочку ей даже показалось, что так будет лучше. Тёмные дела за озером творятся, а с такими легче Страннику справиться, чем кому-то другому. Пусть храмовники к нему за помощью обратятся. А то и к самому Творцу.

Одно беспокоило девушку – слышала она в лесу струнные переборы. Знать бы, что за музыкант угодил в ту аномалию.

Молчание нарушил раздавшийся снаружи вопль:

– Ведьма! Ведьма, мать твоя Ехидна! Вылезь, стерва!

Хриплый срывающийся бас показался знакомым. Агаша вздрогнула, удивившись, почему Стусик не предупредил, тут же испугалась, вспомнив, что сняла защиту, пуская в дом Залихвата. Едва успела встать и повернуться, как послышались быстрые шаги. Скрипнули доски крыльца, бухнул в дверь здоровенный кулак, мяукнули петли. В проёме возникла внушительная фигура купца.

***

– Нет ведьмы дома! – Залихват вышел вперёд, заслоняя Агашу от разъярённого визитёра. – Отлучилась Панна. Завтра приходи.

– Эта! Эта мне нужна! – купец выбросил вперёд унизанную перстнями руку. Толстый дрожащий палец указывал на девушку. – С ней мой сын болтал во дворе академии. Она его и приворожила, – одутловатое лицо исказила злоба. – Отвечай, Ехиднино отродье, куда Элеля спровадила?

Казалось, ещё миг – и купец набросится на девушку. Сил, чтобы возвести защиту, не хватало. Ведьма попятилась, прячась за спину храмовника. Тот звонко хлопнул и развеял в воздухе умиротворяющее облако.

– А ну-ка, сядь, дорогой гостюшка, за стол да поведай нам, в чём твоя беда.

Мужчина оторопел, глядя на Залихвата, сморгнул, потряс головой и медленно пошёл к лавке. Теперь Агаша смогла его рассмотреть: бородат, лохмат, неопрятен. Одежды богатые, да только давно не чищены. Заметно, что купец проделал большой путь. Заговорил он неторопливо, певуче, всё ещё находясь под воздействием колдовства:

– Зовут меня Карачалий. Сын мой единственный пропал по весне. Ищу его по всему Величавцу.

– С этим и в Ореховку прибыл? – храмовник уселся напротив купца, сделав Агаше знак, чтобы вела себя как мышка в норке.

Девушка отошла в сторону, прислонилась боком к печи. Нервно сглотнула, услышав:

– Был я у одной ведуньи. Неподалёку от Гномира деревня стоит – Репнинка. Тамошняя ведьма-хранительница славится этим.

– Ирилья Фарская, – кивнул Залихват, – доводилось с ней встречаться.

– Очень мне её хвалили, – продолжал купец, еле ворочая языком, – сказывали, ежели эта ведьма не поможет Элеля найти, придётся забыть мне своего сыночка.

Гость неожиданно всхлипнул и принялся тереть глаза.

– Не сама Ирилья предсказывает, – уточнил храмовник, – череп у неё имеется, – усмехнулся, заметив удивлённо взметнувшиеся брови Агаши, и постучал себя по голове. – Не тот, что у всех нас. Артефакт.

– Арте-факт, – закивал купец, хватая себя за колени, – говорящий.

– Одно плохо, – Залихват снова обратился к безутешному отцу, – больно предсказания его замысловаты. Недолго и ошибиться. Не там ты сына ищешь, Карачалий. Не было его в Ореховке.

– Так это… – гость суетливо полез за пазуху, стряхивая с себя остатки умиротворяющего заклинания. – Мы ведь думали. Не так, чтобы с кондачка!

Он протянул храмовнику измочаленный клочок бумаги. Агаша дёрнулась, чтобы подойти ближе, но Залихват строго зыркнул на неё и едва заметно покачал головой. Девушка осталась на месте, довольствуясь тем, что могла услышать зачитанное им пророчество.

Из соловья не сделать попугая,

Свободу он на звон монет не променяет!

Прочь, прочь лети от западни унылой!

То озеро не стало бы могилой!

Там старый ворон, что в плену у Смерти,

Его спросите, но ему не верьте.

Не бойся зачарованных небес.

Запомни: не всегда деревья – это лес!

– И как же вы это интерпретировали? – поинтересовался Залихват, напугав купца незнакомым словом.

– Разгадали то есть? – Карачалий опустил глаза с тяжёлым вздохом. – Первое понятно. Элель торговлю не уважал, дело моё наследовать не хотел. Вот и попугай. Эта птица повторяет только, а соловей сам по себе. Значит, сын своим путём двигаться хотел.

– А ворон кто? – не удержавшись, подала голос Агаша.

Купец на неё не взглянул, уставился на храмовника:

– Не ты ли?

– Разве я стар? – горделиво повёл плечами Залихват. – Потом, почему в плену у Смерти? Помирать не собираюсь.

– Озеро это! – привстал Карачалий, пронзая храмовника взглядом. – Так ведьма сказала! В Величавце ничего другого «смертью» не называют! Вы, ореховские, все у него в плену!

– Да ладно! – деланно засмеялся храмовник. – А Полыньёвка? А Снегирёвка? Может, там стоит поискать? Ворона, а не ворону. Чего ты к девице-то прибежал?

– К де-ви-це, – презрительно скривился купец, – ведьма – она ведьма и есть! Всё вокруг Элеля моего скакала!

– Когда это я скакала?! – возмутилась девушка. – Сами вы скакали!

Кулачище купца саданул по столу.

– Ты ей слово, она тебе десять! Ведьма! Ехиднина дочь! Отпусти Элеля по добру!

– Не знаю я, где он, – пролепетала Агаша. – Обещал навестить и не пришёл.

– Вот что! – поднялся Залихват. – Пойдём, дружище, в храм. Девочка нынче с каменными гигантами билась, что из Круга лезли. Отдохнуть ей надо. Мы же с тобой у святилища помолимся, да и решим, как поступить.

Купец пытался возражать, но храмовник увёл его силой. Вытолкал в дверь, на пороге обернулся и пальцем нарисовал в воздухе окружность, намекая, что Агаше нужно установить защиту.

А то она сама не понимала! Силы-то где взять?

Полезла в материн шкафчик с настойками. Может, есть что годное.

– На верхней полке в правом углу! – подсказал выглянувший из щели Стусик.

– Явился, – недовольно буркнула девушка, добывая нужную склянку. – Долго тебя не было.

– Не при них же, – философски заметил сверчок. – Скажут ещё, что ты парней в тараканов превращаешь.

– А, – хихикнула ведьма, – испугался, что купец тебя за Элеля примет и в лавку посадит?

– Чего тут бояться? Я б и торговать согласился, лишь бы вид нормальный обрести.

Агаша проглотила терпкое зелье, постояла, ощущая, как магическая энергия наполняет тело. Мысленно поблагодарила Панну, установила наконец магический барьер вдоль изгороди да принялась убирать со стола.

Стусик тем временем размышлял об увиденном и услышанном.

– Мне бы к той ведьме попасть! В Репнинку. Сразу видно, что она не то что Панна, помогла бы мне.

– Это далеко, – заметила Агаша. – На другом берегу Пескарки. Напрямки не получится, Зачарованный лес на пути. Кругом надо, по тракту через Горбатый мост.

– Не повезёшь меня, одним словом.

– Не повезу.

– А я б тебе сказал, кто такой старый ворон.

– Что? – вскрикнула девушка, выпустив крышку ларя. Та упала с громким стуком. – Знаешь, о ком предсказано? Говори!

Агаша подскочила к скамье, попыталась схватить улепётывающего Стусика, но проиграла ему в проворности.

Спрятавшись за печкой, сверчок обиженно застрекотал:

– Всё-то тебе скажи! А как помочь, так и нет тебя.

– Я бы помогла, честное слово! Не умею просто, – не дождавшись ответа, ведьма сделала равнодушное лицо, отошла в сторону и пожала плечами: – Выдумываешь ты всё, Стусик. Откуда тебе знать про ворона? Где Ирилья Фарская со своим черепом, а где ты.

Глава 4. Посланник

Утро добрым не было. Измученная Агаша с удовольствием спала бы до полудня, помешал необычный звук – в дверь скребли. Первая мысль: мать вернулась. Хотя она бы колотила по доскам не так деликатно. Потом, ей Агашин барьер нипочём… Ах да! Ночью девушка плохо соображала, щеколду задвинула, вот Панна и не может войти.

Спрыгнув с кровати, ведьмочка, как была в ночной рубашке и босиком, пробежала в горницу, кинулась к двери, распахнула с криком:

– Матушка! Наконец-то!

Никого! Застыла, всматриваясь в дорогу за изгородью. Какой шутник успел бы так быстро сбежать? Услышала недовольное сопение, опустила взгляд. На крыльце, тиская передними лапами узелок, сидел довольно крупный пушистый зверь.

– Енот? – удивилась ведьма, потирая озябшей ступнёй щиколотку другой ноги. – Ты откуда здесь? Как мою защиту преодолел?

Не то чтобы она рассчитывала на ответ, от неожиданности мысли вслух произнесла. Гость тем не менее заговорил:

– Панна зачаровала меня на кровную магию, – недовольно фыркнул, – сказала, что не заперто будет. Обманула.

– Тебя матушка прислала? – Агаша не сочла нужным оправдываться. – Зачем? Сама она где?

– В дом пустишь?

– Извини, – отступив в сторону, распахнула дверь и проследила, как, умильно переваливаясь на задних лапах и комкая передними ношу, зверёк проходит в горницу. – А что у тебя в узелке?

– Припасы, – енот осмотрелся, примеряясь, куда спрятать свои ценности. – Мало ли не застал бы тебя дома. Не голодным же сидеть!

Приглянулся ему подпечек, где летом поленьев не держали. Загнав туда узелок, енот воззрился на девушку, высоко задрав морду:

– Панна обещала, что харчей у тебя вдоволь.

– Так она за делом тебя направила или харчеваться? Сама когда вернётся?

Ответом было недовольное сопение.

– Пока не накормишь, ничего не скажет, – затрещал, выползая на лавку, Стусик.

– А я-то думаю, чего мне не хватает! – всплеснула руками Агаша. – Сверчковых указаний! Одеться-то хоть дадите?

– Что делать, если ты такая тугодумка! – сверчок перелетел на стол. – Я тоже готов позавтракать.

Ведьма ненадолго скрылась за своей занавеской, вышла оттуда в сарафане, наспех заплетая косу. Стараясь не замечать устремлённых на неё голодных глаз, откинула крышку, изучила содержимое чудо-ларя. Внимание привлёк горшочек золотистой пшёнки с застывшим на поверхности топлёным маслом. Перенесла на стол, погрела кашу ладонями. Силы полностью восстановились, нехитрое колдовство давалось легко. Агаша повеселела. Жаль только, что кулон рассыпался, можно было бы подзарядить его излишками.

– Хозяйка, – отвлёк от размышлений енот, – мы ждём.

Агаша смолчала, лишь плечами передёрнула, взяла с посудной полки глиняную мисочку, нагрузила в неё каши, осмотрелась, куда бы поставить. Думала, на пол. Однако енот успел влезть на лавку, встал на ней столбиком и настойчиво поскрёб коготками по столешнице.

– Ты что же, – усмехнулась Агаша, – по-человечески есть приучен?

– Ставь! И ложку дай.

Ещё один командир выискался. Ведьма вздохнула, обеспечивая гостя столовыми приборами. Даже молока в кружку налила ему. Стусику привычно насыпала каши на салфетку, сама же стала есть из горшка. Меньше посуды мыть. Панна лентяйкой обозвала бы. Да нет её, Панны-то! Где запропала? Гулёна.

Трапезничали в тишине. Агаша беспокоилась о матери, енот методично жевал, закатывая глаза от удовольствия, каждый раз облизывал ложку так, будто не придётся снова кашу зачерпывать. Стусик… Сверчок не привлекал к себе лишнего внимания, скорее всего, опасался расспросов, ведь накануне разговор прервался на самом интересном месте. Умяв свою порцию, он ретировался, спрятавшись в уютной щели. Даже спасибо не сказал.

Енот дождался, когда молодая хозяйка доест, приберётся на столе и перемоет посуду, только тогда выразил готовность отвечать на вопросы.

– Зовут меня Харитон. Панне я кое-чем обязан. Стал бы её фамильяром в благодарность, но ей без надобности. Поэтому согласился выполнить поручение, – так и не спрыгнув с лавки, енот совсем по-человечески облокотился на стол и вытаращился на севшую напротив него Агашу.

– Что за поручение? – спросила та.

– За дочкой присматривать. Помогать, если что.

– Не нужно за мной присматривать! – обиделась ведьмочка. – В помощи не нуждаюсь. Я вообще скоро назначение получу и уеду из Ореховки. Говори, когда мать собирается возвращаться?

– Ей и там хорошо.

– То есть? Что ты хочешь сказать?

– Только то, что уже сказал, – енот назидательно постучал коготком по столу, – буду за тобой смотреть, Панне докладывать, что тут и как. У нас с ней ментальная связь налажена.

– Разве это возможно, если ты не фамильяр, как говоришь?