Три самоцвета для ведьмочки

– Кирьяна! Все хорошо с ними. Заблудились, в другую сторону ушли.

– Не к озеру? – обрадованно встрепенулась молодка.

– К Снегирёвке.

– Ох, – схватилась за грудь несчастная мать, – а ну как в ведьмины круги угодят?

– Спят под ёлкой. Не волнуйся, Дед за ними смотрит.

– Как же не волноваться? Ночью холодно. Простынут на земле! Ореховские совсем в другой стороне детей ищут.

– Пойдем! – Агаша решительно сбежала с крыльца. – Разбудим и домой отведём.

Шагали они быстро. Кирьяна, едва поспевавшая за ведьмой, тихо причитала:

– Как ловко с тобой, Агафья! Ветки сами раздвигаются, бугорки да ямы сглаживаются, корни в землю зарываются, будто по столбовой дороге идём, а не по лесу!

Ведьмочка не слушала её, радуясь родным местам. Скучала по ним в академии! Там совсем другой воздух – густой, тяжёлый, мрачный. Недаром Зачарованным тот лес прозвали. Обычным людям в нём не выжить, да и ведьмы специальную подготовку проходят, чтобы тамошним чудищам противостоять.

Хорошо, что дети не догадались в Зачарованный лес побежать, а то и шар бы не помог их спасти. Вспомнив об артефакте, Агаша мысленно поблагодарила мать. Доверяет ей Панна. Это приятно. Может, и об отце расскажет, когда вернётся! Сколько ещё эту тайну хранить? Агаша уже совсем взрослая, понимает, что такое любовь.

Заметив светлую тень чуть в стороне от тропы, ускорила шаг и вскрикнула:

– Дед!

Лесовик, не любивший показываться деревенским, знаком велел молчать, не выдавать его. Кирьяна запыхалась от быстрой ходьбы, не заметила их диалога, спросила о своём:

– Далеко ещё?

– Пришли, – сообщила Агаша, ныряя в просвет между двумя молоденькими ёлочками.

Спутница, смахивая с лица налипшую паутину, пробиралась следом:

– Где? Не вижу. А-а-а…

Рассмотрев наконец спящих на бугорке около толстого ствола ребятишек, бросилась к ним, упала на колени:

– Марочка! Збышек! Родненькие мои!

Пока взволнованная мать теребила ребят, ведьма переглядывалась со стоявшим под прикрытием соседней ёлки лешим. Дедушка был, как всегда, одет в длинный льняной балахон, на ногах сапоги, а на голове венок из веток и полевых трав. Корзину свою он поставил на землю, опёрся одной рукой на крючковатую палку, а другой – делал знаки Агаше, показывая, что хочет с ней побеседовать. Девушка кивнула и стала помогать Кирьяне, стараясь спровадить подопечных поскорее. Мальчишка полусонно бормотал, но сумел встать и пойти к тропе самостоятельно, девочку мать взяла на ручки, так и не разбудив.

– Ну, вот и хорошо, все целы и невредимы, – улыбнулась счастливой женщине ведьма, – идите домой, а я тут задержусь.

– Как же… – испугалась Кирьяна. – Зачем же? Мы без тебя заплутаем. А ежели Гуль нам встретится? Или Мара? Одним боязно.

– Не бойся, мама, – отважно заявил Збышек, подбирая с земли палку, – я вас буду защищать!

Агаша засмеялась, потрепав мальчика по спутанным, полным еловых иголок волосам, и сотворила светлячка, пустив вдоль тропы:

– С таким защитником не страшно, Кирьяна! Идите за огоньком, он вас в Ореховку приведёт.

– Спасибо тебе, Агафья! – крепко удерживая спящую дочь, поклонилась ведьме молодка. – Вовек не забуду твоей доброты! И всем деревенским накажу, чтобы уважение тебе оказывали, не злословили, напраслину не наводили.

– Иди-иди, – поторопила её Агаша, не чая уже отделаться от неё, – светлячок улетит, не догоните.

Женщина кивнула, сделала пару шагов и обернулась:

– У тебя что за дела тута?

– Отца их найду, скажу, что дети дома уже, – схитрила ведьма.

– Ой, молодец девка! Какая же ты славная! Буду за тебя Творца молить, чтобы жениха послал доброго и красивого.

– Идите уже! – прикрикнула ведьма. – Улетит светляк.

Наконец мамаша с детьми скрылась за поворотом, а на тропу из зарослей вышел высокий старик:

– Ну, здравствуй, Агафья! Панну ждал, а пришла ты.

– Мать отлучилась, Ореховку мне на время поручила. Что хотел, дедушка леший?

– Что ж, – задумчиво рассуждал старик, – раз Панны нет, тебе покажу. Пойдём-ка.

– Что покажешь, дедушка? – ведьмочка еле поспевала за широко шагавшим лешим.

– Жителей в лесу обнаружил неучтённых. Очень они подозрительные.

– Какие тут у тебя жители, кроме лис да медведей? Неужто карачун какой завёлся? Или бомбр? Рассказывай, не томи!

– Может, и бомбр, – огорчённо качал головой леший, – может, и карачун. А может, и похуже кто.

– Дедушка! – встревожилась Агаша. – Никак сюда чудищам Зачарованного леса не проникнуть! А за кругами – как известными, так и стихийными – ведьмы с храмовниками зорко следят! Если кто пролезет, мигом уничтожат.

– Так-то оно так, – согласился леший, – да только сказывала мне кикимора болотная, что монстры иномирные за озеро Смерти заходят и в воздухе растворяются. Никто их не убивает. Просто невидимыми становятся.

– Погоди, – остановилась Агаша, – разве так бывает? Порталы, наверное, создают и в свой мир возвращаются.

Леший покачал головой и вздохнул:

– Не так. Кикимора говорила, что они будто за стену заходят. А стена та прозрачная. Лес видно через неё, а того, кто зашёл, не видно. Только разговоры остаются.

– Врёт твоя кикимора! Она известная выдумщица.

– Нет, Агаша. Нечистое это дело. Мне одному не разобраться, вот я и хотел Панну привлечь.

Вот когда Агаша по-настоящему пожалела, что мать ушла из Ореховки.

***

Шли они споро, лес раздвигался, давая лешему дорогу. Обогнули озеро, пересекли мшистое, пахнущее голубикой болотце и оказались на самом краешке Величавца.

– Стой! – приказал леший. – Замечаешь?

Агаша застыла на месте, прислушалась. Тихо. Потрескивала старая сосна, шаловливо насвистывала шишига, шуршали тревожимые озёрной нечистью камыши. Звуки эти были далёкими. Чу! Уж не мерещиться ли?

– Музыка? – спросила ведьмочка, уловив тихий перебор струн.

Она узнала лютню. Шагнула вперёд, но старик схватил за локоть и сильно дёрнул, вернув на прежнее место.

– Лучше гляди!

Пришлось напрячь зрение. А… точно… воздух шагах в трёх впереди менялся, густел, словно наполненный мельчайшими хрустальными шариками. Дальше знакомо росли протыкавшие небо сосны, подлесок молодцевато топорщил молодые ветки, манил фиолетовыми ягодами черничник… Только походило это не настоящий лес, а на его отражение. Агаша обернулась, сравнивая. Похоже! Вот и верхушка, расщеплённая молнией, точно такая и просвет в кустах похож.

– Иллюзия это, дедушка?

– На траву глянь! Темнее она, и тени от луны совсем чёрные. Примечаешь? Туточки граница и пролегла. Не вздумай за неё заступать.

– Днём нужно посмотреть.

– При солнце не заметишь ничего, потому и пригласил ночью. Просто запомни место, – сердито засопел старик-леший, – матери расскажешь, когда вернётся.

– Пригласил? – Агаша, заподозрив неладное, обернулась к лешему. – Так ты нарочно детей в лес заманил, чтобы с ведьмой повидаться?

Старик обиженно засопел:

– На хутор чаёвничать не зовёте. Приходится так. Потом, не заманивал я! Сами они за песком к озеру отправились. Увёл только в сторону, чтобы деревенские сразу не нашли.

Возмутиться бы, укорить лешего, ведь ночью в лесу опасно – могла мара навредить ребяткам: сесть спящим на грудь, наслать кошмары, спровоцировать удушье. А ещё, чего недоброго, гуль бы на детей напал и всю кровь выпил. Повезло им, что ведьмы в округе добросовестно свои обязанности выполняют, нечисть опасную прочь гонят. Да и леший, поди, без пригляда Збышика с Марочкой не оставлял. Однако не прав он. Плохие шутки учудил.

– Ай-яй-яй… – девушка укоризненно покачала головой и подняла палец, прислушиваясь к слабо доносившимся крикам. – До сих пор ищут. Надо пойти, сказать…

– Не надо, – продолжал сердиться леший, – в другой раз лучше будут за детьми смотреть. Домой возвращайся.

Он первым повернул и пошёл прочь. Агаша знала: стоит упустить, и не найдёшь, пока сам не покажется. Догнала:

– Дедушка! Скажи, видел ты тех, кто за эту стену заходил?

– Кое-кого видел.

– Парень с лютней, случайно…

– Элель твой?

Ведьмочка растерянно остановилась:

– Знаешь?

– Как же не знать? Долго вы тогда на полянке лясы точили. Нагляделся.

– Подсматривал, получается, – насупилась девушка.

– Так любопытно же, – хитро подмигнул ей леший, – это тебе не зверьём да птицами любоваться, порой и ведьмы интересные сценки разыгрывают. Что мать, что ты.

Слова о матушке Агаша мимо ушей пропустила, больше за Элеля переживала.

– Ты не ответил, – ей пришлось ускорить шаг, леший явно намеревался сбежать. – Видел его?

Старик резко остановился:

– Забудь!

– Чего забыть? – растерялась девушка.

– Что показал тебе. Панне расскажи и забудь. Опасное это место, гиблое, – он высоко поднял посох, потрясая им, и старательно выговорил: – А-но-ма-лия!

Забудешь такое, как же! Агаша посмотрела назад. Они успели отойти довольно далеко, ничего необычного теперь ни увидеть, ни расслышать не получалось.

Неужели её возлюбленный угодил в эту аномалию? Ах, Ехидна! Больно хитрую подсказку решила Великая послать в ответ на загаданное желание.

– Дедушка! – леший исчез.

Агаша заметалась, пытаясь догнать старика, да разве его поймаешь, если не захочет!

– Дедушка! Дедушка, ты не сказал. Видел, как Элель в иллюзию заходил?

– Не видел, – раздалось тихим эхом.

– Там он или нет?

– Не ведаю, – то же эхо.

Правду говорит или утешает влюблённую дурочку? Как понять? Придётся ждать, когда мать вернётся, тогда и рассказать ей всё. Леший прав, Агаша может считать себя сильной и умелой, да только не учили в академии с аномалиями обращаться! Панна же за двадцать лет практики много чего повидала, хоть самой в преподаватели подавайся.

Всю дорогу до своего хутора ведьмочка размышляла, как ей быть с открывшейся тайной. Панна обещала через три дня вернуться, срок не велик – можно ничего не делать, мать дождаться. Однако… Есть вероятность, что деревенские соблазнятся заозёрными черничниками да ненароком забредут в аномалию. Надо бы предупредить. Как? Ведьм люди не любят, словам не поверят, чего доброго нарочно проверять отправятся.

Храмовнику нужно сообщить. Хоть и не хотелось Агаше лишний раз с Залихватом встречаться, да, видно, придётся. Авторитет у него не только в Ореховке, во всей округе большой. Уж если кого послушают жители окрестных поселений, так красавца-храмовника.

О возлюбленном старалась не думать. Не иначе как шутила аномалия над ведьмой, нарочно лютней дразнила, заманивая. Откуда бы там Элелю взяться? Не местный он – в Ореховке только проездом бывал, дальше озера Смерти ни за что бы ни пошёл. Да и к озеру зачем ему? Глупость какая-то!

***

Стрекотня Стусика ужасно раздражала Агашу. Теперь-то она хорошо понимала мать, временами грозившуюся извести непрошеного поселенца. С Панной сверчок ещё умудрялся временами помалкивать, в её же отсутствие трещал без умолку. Раньше Агаше это нравилось. Стусик много рассказывал о родном мире, да и здесь умудрялся откуда-то нахвататься слухов и правдивых историй. Отличить правду от вымысла в его пересказах было невозможно – сверчок свято верил каждому своему слову. Расспрашивать он тоже любил, чем и занялся наутро после поисков детей в лесу.

Ведьма размышляла о своём, стрекотню упорно не замечала. Занялась уборкой. Во-первых, мать обязательно сделает выговор за неряшливость, во-вторых, пока намываешь полы, скоблишь стол и вытираешь пыль с полок, хорошо думается. А подумать было о чём. Лесовик велел дождаться возвращения матери, самой ничего не предпринимать. В чём-то он прав. Еще ночью молодая ведьма почувствовала собственное бессилие около спрятанного в лесу колдовского творения. Одной туда точно соваться не стоило. Но уж очень любопытно было разобраться с природой аномалии. Что это: портал в другой мир, не похожий на обычный ведьмин круг, или порождение Терриона?

Дала себе слово, что сходит на разведку. Соваться за границу не будет, просто притаится в кустах и понаблюдает. Этого-то ей никто не запрещал!

Приняв такое решение, повеселела и даже откликнулась на последний вопрос Стусика:

– Да что с тобой сегодня? Замороженная какая-то. Случилось чего?

– Так… кое-что. Послушай, а ты не слыхал, существуют ли ворота в другие миры Тар-данарии, кроме ведьминых кругов? Такие, что маг открывает по собственному хотению.

– Не слыхал, – напрягся сверчок, – а что?

– Сам-то ты как в наш мир угодил?

– Случайно. Подрались мы с братом. Жёстко. Мать меня сильнее любила, а он злился, вот и решил наподдать. На моё несчастье рядышком стихийный круг открылся, братец меня и зашвырнул сюда, – Стусик печально вздохнул. – Просил же не напоминать.

– А в насекомое как обратился?

В ответ раздался неразборчивый треск. Забившись в свою щель, сверчок нравоучительно заметил:

– Любопытство сгубило кошку!

– Я не просто так спрашиваю, – обиделась ведьма, – чувствую, что это как-то связано.

– Что связано? – высунулся Стусик. – Детей-то нашли?

– Не это. Ребята спали, их леший стерёг. Я об аномалии говорю.

– Что ещё за зверь? – сверчок выполз на лавку.

– Пока сама не разобралась. Схожу, пожалуй, посмотрю при дневном свете.

– Куда?!

– За озеро.

– Не ходи!

– Почему это? – подозрительно прищурилась Агаша.

– Не ходи, послушай мудрого совета. Ой! – сверчок проворно шмыгнул за печку и уже оттуда зашептал: – К тебе гости. Она!

Ведьма посмотрела в окно, удивляясь, кто мог так напугать Стусика, и сама поначалу оторопела. Ей показалось, что видит в стекле собственное отражение. Нет. Заглянувшая в дом была немного похожа на Агашу, вот и всё. Девушки с платиновыми волосами и такой белой кожей не часто встречались в Величавце, вот и померещилось. Хозяйка распахнула окно, поздоровалась и, чувствуя исходящую от незнакомки магическую силу, спросила:

– Что привело ведьму из Зачарованного леса на наш хутор?

Незнакомка назвалась:

– Моё имя Эхиноцея. Ищу сбежавшего из нижнего мира монстра. Почувствовала здесь его след.

– Агафья. Ореховская ведьма. Временно, вместо матери.

Эхиноцея смерила Агашу внимательным взглядом:

– Прячешь?

– Зачем же? Вчера круг в лесу открылся, были монстры, мы с храмовником всех уничтожили.

– Чую в этом доме своего.

– Смотри, коли не веришь! – с обидой в голосе ответила Агаша. – Заходи, дверь отперта.

Пришлая ведьма отрицательно покачала головой и вдруг выросла – так сильно поднялась над землёй, что сунулась в окно по пояс. Опёрлась на подоконник, внимательно осмотрела горницу. Улыбнулась с ехидцей и заметила в сторону:

– Раз так, пойду дальше. Приятно оставаться.

Проследив за плавно удаляющейся гостьей, Агаша вздрогнула от резкого треска.

– Ехидна! К озеру поползла, не иначе.

– Не выдумывай, – отмахнулась Агаша и крикнула вслед Эхиноцее: – К озеру Смерти не ходи! Вода там отравлена, – тише себе под нос добавила: – И вообще опасно.

– Это Ехидна была, неужто не узнала? – настаивал сверчок.

– Что делать Великой в наших местах? И потом, неужели ты думаешь, что Ехидна каждого монстра по верхним мирам разыскивает?

– А как же? Такой договор у Хранителей. Всё должно быть правильно.

– Тогда бы и люди не пропадали. А то как угодит кто в стихийный Ведьмин Круг, поминай как звали!

– Спасибо, что не выдала, – не стал спорить Стусик.

Он спрятался в щель и не показывался оттуда до самого вечера. Даже когда ещё один визитёр объявился, сверчок не проявил любопытства.

На сей раз хутор посетил красивый мужчина с очень печальными глазами. Искал он Эхиноцею и очень разволновался, когда Агаша выдала предположение, что та направилась к озеру Смерти. Вообще он был странный, вопросы непонятные задавал. Почему-то ногами девушки интересовался. Обычные ноги в красных сапожках – всё, что могла разглядеть Агаша.

– Странник, – объявил сверчок, наконец-то выползший на лавку. – Неужто не определила? Чему только вас в академии учат!

– Ага! – засмеялась в ответ ведьма. – Все Хранители сегодня в гости к нам! Не забудь предупредить, когда Кот объявится.

– Этот был уже, – сердито заметил Стусик, – до праздника. Скрывался от вас, да я-то заметил его на яблоне.

Агаша засмеялась:

– От скуки уже не знаешь, что выдумать!

– К аномалии не ходи! – всё ещё недовольно стрекотал сверчок.

Ведьма только хмыкнула в ответ. Мало ей матери с её указаниями, ещё и постояльцы будут уму-разуму учить! Обулась в любимые сапожки, зачаровала дом, чтобы в её отсутствие никто не совался, и пошагала к озеру.

Глава 3. Истоки

Сапожки – синие с золотой отделкой, на небольшом каблучке, красивые и удивительные. Они садились точно по ноге, никогда не пачкались, не натирали, не жали, не давили. Шагалось в них легко и приятно в любую погоду. В жару нога дышала как босая, в дождь было сухо, в мороз – тепло. Замечательный подарок. Последняя посылка от бабули.

Панна со своей матерью крепко рассорилась ещё года за три до того дня, однако бабушка внучку помнила, поздравления и подарки передавала. Агаше тогда пятнадцать исполнилось. Примерив обновку, девочка скакала по избе, как будто ей пятки скипидаром намазали. Вопила от счастья – ни у кого в академии таких сапожек не было. Выползшее из коробки насекомое не заметила, мать же принялась носиться за ним с веником в руке.

– Что за дрянь? Что за дрянь сумасшедшая бабка тебе прислала?! – кричала Панна.

– Отличные сапожки, – возразила девочка и только тогда увидела спешащего в щель за печкой Стусика.

О том, что сверчок говорящий, они узнали значительно позже. Новый жилец не сразу научился доверять ведьмам.

Вот таким получился прощальный подарок бабули: волшебная обувка и надоедливый сосед.

Тихая тропа вела к озеру. Ветви привычно раздвигались, паучки освобождали путь, спешно сматывая прозрачные ловушки, сладко пахло липой. Агаша так и сяк перебирала события двух прошедших дней, пытаясь выделить главное. На первый взгляд, таковой была встреча с лешим и обнаружение аномалии. Стоило задуматься глубже, начинало казаться, что всё это ерунда по сравнению с визитом Хранителей. Неужели Стусик прав и Ореховку по очереди посетили все трое? Быть такого не может. Учителя в академии в один голос утверждали, что призвать Ехидну в Террион очень сложно, поскольку храм, посвящённый Великой, разрушен. Ведьме для этого придётся пролить кровь на спрятанный в руинах алтарь и принести в жертву что-то бесценное для себя. Агаша, откликнувшись на свои мысли, сжала кулон, висевший на груди. Пожалуй, у неё нет ничего более дорогого сердцу. Если нужно будет просить Ехидну о помощи, придётся отдать ей сапфир, подаренный Элелем.

В самом начале учёбы Агаша посещала руины созданного богиней храма. Былинник водил учениц туда, объяснял, как добраться до алтаря, настойчиво советовал обращаться к Ехидне только в случае крайней необходимости. К счастью, отношения к ведьмам в Таррионе жестокостью не отличались, каждая надеялась жить спокойно и не бегать на руины за спасением. Тем удивительнее, что Великая сама решила посетить верхний мир, да ещё скрываясь под чужой личиной. Скорее всего, Стусик ошибся. С кем бы посоветоваться? С матушкой, с кем же ещё! Вот вернётся Панна и всё растолкует.

Юная ведьма вздохнула, поцеловала синий самоцвет и спрятала его под рубахой. Сейчас нужно выяснить, что за аномалию обнаружил за озером леший и нет ли за иллюзорной границей Элеля. Звучала там вчера лютня! В этом Агаша не сомневалась.

Весь оставшийся путь девушка посвятила воспоминаниям. Впервые она увидела мальчика с музыкальным инструментом накануне поступления в академию. Обходила на прощание родные места, добрела до тракта. Заметив обоз, остановилась поглазеть на проезжающих. Купцы доставляли товары – кто в столицу, кто по деревням, кто и в академию. Часть пути торговцы проделывали совместно – так проще нанять охрану, в том числе ведьм и магов, способных отразить нападения иномирных тварей.

В последнем фургоне ехал мальчик, чуть постарше Агаши, он, склонив русую голову, перебирал струны лютни. Красивая мелодия заставила девочку пойти следом. Её удивляли окрики сидевшего на облучке мужчины, требующего не бренчать.

– Голова раскалывается! Прекрати, Элель, прекрати, а то, как предупреждал, выкину твою музыку.

Мальчик не подчинился, наоборот, стал ещё и напевать, поглядывая назад, на бредущую за обозом слушательницу. Чуть не доезжая Ореховки, рассерженный отец оставил вожжи, долез по груде тюков до музыканта, вырвал из его рук инструмент и зашвырнул его в кусты. Не успел возница вернуться на своё место, как Элель соскочил на дорогу и бросился за лютней. Там, в кустах, они с Агашей и столкнулись. Девочка успела поднять инструмент и благоговейно его рассматривала.

– Дай сюда! – грубовато прикрикнул на неё музыкант.

Ведьмочка и не ждала благодарности, она привыкла к ничем не обоснованному негативному отношению людей. Даже незнакомые интуитивно чувствовали опасность, находясь рядом с сильной ведьмой. Агаша была такой – это с уверенностью подтвердили на вступительных испытаниях в академии.

Она улыбнулась, протягивая лютню:

– Здорово у тебя получается.

Лицо Элеля подобрело, забрав инструмент, он не спешил возвращаться к отцу.

– В менестрели мечтаю пойти.

– Ух ты…

– Торговля не по мне. Скучно.

Агаша вздохнула с пониманием. Печально, когда выбора нет, путь предначертан и любые посторонние мечты считаются блажью.

– А я в академию поступила, – зачем-то поделилась она свежей новостью.

Мальчишка кивнул, словно и сам догадался.

– Отец спит и видит в академию товары поставлять.

– Не боится в Зачарованный лес соваться?

– Деньги копит, чтобы ведьм сопровождения нанимать.

– А-а-а… – протянула Агаша. – Значит, встретимся ещё.

Элель махнул на прощание и побежал догонять обоз. Тут-то девочка и заметила поблёскивающий в траве синий самоцвет. Подняла и закричала:

– Эй! Ты обронил камушек!

– Дарю! – крикнул мальчишка, не оборачиваясь.

Первое свидание, первый дорогой сердцу подарок.

Дома Агаша не удержалась, похвастала матери. Панна покрутила сапфир в пальцах, задумчиво покачала головой и сказала, что отдаст знакомому мастеру – отшлифовать и поместить в оправу.

– Что желаешь получить, перстень или кулон? – посмеявшись над растерянным видом дочурки, приняла решение сама: – Лучше кулон, спрячешь под одеждой, чтобы не дразнить завистливые глаза.

Так юная ведьма и поступала – старалась никому свою ценность не показывать. Мать научила, как аккумулировать в кулоне лишнюю силу, тем самым превратив украшение в артефакт.

И вот теперь, когда Агаша приближалась к опасному месту, кожа под кулоном стала чесаться. Чем ближе к разбитой молнией сосне, замеченной накануне, тем сильнее. Пришлось даже вытянуть украшение наружу, правда, зуд от этого не прекратился.

– И зачем, спрашивается, я сюда притащилась? – ведьма задала вопрос в пустоту и осмотрелась.

Леший не обманул, при солнечном свете границу заметить невозможно. Разве что… Как и предупреждал Дед, трава в аномалии немного потемнела. Если не знать, внимания не обратишь. Звуки леса тоже были вполне обычными. Ведьма призвала силу ветра, способную доносить отдалённые разговоры, но не услышала ничего, кроме ворчания шишиги, хвастовства далёкой кукушки да плеска – кто-то швырял камни в озеро. Можно было подумать, что играет рыба, если не знать, что в отравленной воде нормальной живности не водилось.

Прямо хоть уходи! Обидно было возвращаться ни с чем. Агаша сошла с тропы, затаилась в зарослях. Надеялась дождаться хоть какого-то подтверждения существующей здесь тайны.

Стояла, прикрыв глаза, наслаждалась музыкой леса: шелестел ветер в кронах деревьев, звенели комары, потрескивали сухие стволы, перекликались птицы. Всё было спокойно, кроме усиливающегося зуда под кулоном. Агаша терпела, упрямо не желая снимать его. Чуть погодя появились новые впечатления, заставив отвлечься от физического неудобства. Раздался резкий щелчок, сразу же накатила волна незнакомого запаха – сухой каменной пыли. Ведьма отвела ветки, приглядываясь.

Прежде ей не доводилось присутствовать при открытии портала в другой мир. Прибегала к возникшему Кругу, причём всегда после храмовника. Однако теоретическая подготовка не подвела, различив расползающееся, как масляное пятно в луже, искажение пространства, сразу же призвала силу ветра, создавая преграду. Даже если кто-то вылезет, далеко не уйдёт.

Уже сотворив магический барьер, поняла свою ошибку. Она одна! Залихват ещё не примчался. Что-то менять было поздно – из Круга показался первый монстр.

***

Нагромождение серых камней, отдалённо напоминающее очертания человеческого тела, выпрыгнуло из портала и с удивительной проворностью кинулось к Агаше. Ведьма, действуя на рефлексах, послала в гиганта два огненных шара. Пламя разделилось на тонкие струи, стекая по ноздреватой поверхности булыжников, и не причинило монстру ни малейшего вреда.