Полная версия
Отец Элиас писал о своем отчаянии, о попытках остановить этот ритуал, но его голоса никто не слушал. Он видел, как город, некогда полный жизни, постепенно угасает, становясь подобием самого себя. Он упоминал, что его предок, один из первых поселенцев, был тем, кто заключил этот «договор» с Тенью, чтобы спасти городок от голода и болезней. Он отдал что-то, чтобы получить защиту, но цена оказалась слишком высока.
«…Теперь это стало традицией, – писал он в последних строках. – Бремя, которое несут наши потомки. Я боюсь, что однажды эта Тень поглотит нас полностью, ибо мы забыли, как жить, а не только как умирать».
Ричард достал из сундука еще один дневник, гораздо более старый. В нем были записи, сделанные на другом языке, но Ричард, к своему удивлению, узнал элементы древнего наречия, которое его бабушка иногда использовала в разговорах. Это был дневник одного из основателей городка, возможно, того самого, кто заключил договор.
В нем говорилось о голоде, о страшной зиме, о болезни, которая несла смерть. И о том, как они нашли «Дух Земли», который обещал им процветание, но требовал «эссенции жизни» в обмен. Он описывал первый «Танец», проведенный под покровом ночи, где люди, ведомые страхом и отчаянием, отдавали свою силу.
«…Мы не знали, что это значит, – писал он. – Мы видели лишь голод и смерть. Теперь мы знаем. Мы привязали себя к нему. Он – наш защитник, но и наш палач. И каждый год мы должны кормить его, чтобы он не забрал нас всех сразу».
Ричард закрыл дневник, его разум был переполнен информацией. Это не была просто традиция. Это было рабство. Вековое рабство, основанное на страхе и необходимости. И этот «Дух Земли», эта «Тень», этот «Древний» – они были реальны, и они питали себя жизненной силой жителей.
Он понял, что Колинз и его семья, видимо, являются потомками тех, кто изначально принял на себя бремя поддержания этого договора, став хранителями этого зловещего ритуала. Гвен, как он предполагал, тоже принадлежала к роду, несущему это бремя.
Выйдя из церкви, Ричард почувствовал, что больше не может оставаться в стороне. Его инстинкт исследователя превратился в яростное желание справедливости. Он должен был узнать больше. Он должен был найти способ остановить это. И, возможно, именно он, как чужак, не связанный этим древним договором, мог найти выход.
Ночь, что наступила, была иной. Не просто чернее других, но наполненная густой, почти осязаемой тишиной, словно сам мир затаил дыхание в ожидании. Воздух, казалось, загустел, пропитавшись чем-то древним и потусторонним. Это была ночь «Праздника». Ночь «Танца Мертвецов».
Ричард, его сердце билось в тревожном ритме, наблюдал из окна своей комнаты. Городок, до этого казавшийся лишь мертвым, теперь дышал скрытой, зловещей жизнью. Слабые, мерцающие огни зажигались в окнах домов, но это были не огоньки уюта, а скорее тусклое, угасающее свечение.
Он видел, как люди, один за другим, начали выходить из своих домов. Их движения были медленными, механическими, лишенными всякой естественности. Казалось, их тела принадлежали им лишь по привычке, но управлялись кем-то или чем-то иным. Они шли на площадь, где уже собралась толпа.
Ричард почувствовал непреодолимое желание присоединиться, быть среди них, увидеть своими глазами то, о чем он только читал. Несмотря на предостережения Гвен, несмотря на растущий страх, он должен был понять. Он надел свою куртку и тихо вышел из дома, направляясь к центру городка.
На площади царило странное, почти мистическое зрелище. Жители стояли в молчании, их взгляды были пусты, направлены куда-то ввысь, в темное, беззвездное небо. Их лица, бледные и изможденные, выражали лишь глубокую, всепоглощающую усталость. Но в этой усталости таилось что-то еще – некая отрешенность, словно они уже находились где-то далеко, в ином измерении.
В центре площади, словно жрец, стоял Колинз. Его фигура выделялась на фоне остальных, несмотря на окружающую его мрачную атмосферу. Он произносил слова, но их невозможно было разобрать. Это были не слова, а скорее низкий, протяжный звук, который, казалось, исходил из самой земли.
Затем начался «Танец».
Жители начали двигаться. Не с той раскованностью, что присуща настоящему танцу, а с медлительными, скованными движениями. Их руки вытягивались в стороны, будто пытаясь ухватить что-то невидимое. Их ноги двигались неуверенно, но ритмично, словно шагая по тонкому льду. Это был не танец жизни, а танец смерти, танец угасания.
Ричард почувствовал, как его собственное тело начинает реагировать. Слабость, которую он ощущал ранее, усилилась. Голова закружилась. Казалось, что из него самого начинают вытягивать жизненную силу, словно тонкие, невидимые нити тянулись от его кожи, от его сердца. Он увидел, как в воздухе вокруг танцующих людей начали появляться слабое, призрачное свечение – это была та самая жизненная энергия, которую они отдавали.
И тут он увидел Её.
Она не имела определенной формы. Это было скопление тьмы, пульсирующее, живое, висящее над площадью, словно тяжелый, черный туман. Её присутствие ощущалось как холод, как пустота, как голод, который невозможно насытить. От неё исходила волна отчаяния, страха и древней, ненасытной жажды.
Тьма, эта сущность, которую Ричард, вспомнив слова дневников, начал называть «Древний», начала поглощать тусклое свечение, исходящее от танцующих. Казалось, она питалась их жизненной силой, их энергией, их самой сущностью. Каждый раз, когда «Древний» поглощал порцию света, тела танцующих становились еще бледнее, еще более изможденными.
Ричард почувствовал, как его собственные силы иссякают. Он едва держался на ногах. Его разум был в смятении. Это было не просто зрелище, это было вторжение в его собственную сущность.
Он огляделся. Гвен стояла чуть поодаль, наблюдая за происходящим с выражением глубокой скорби на лице. Её глаза, полные слез, были устремлены на танцующих. Казалось, она страдает вместе с ними.
«Гвен!» – позвал Ричард, его голос был хриплым.
Она обернулась, увидев его. В её глазах мелькнул страх.
«Уходите, Ричард! – почти прокричала она. – Вы не должны быть здесь! Это опасно!»
«Я должен понять!» – ответил он.
«Вы уже видели! Это «Древний»! Он питается нами! Он забирает нашу жизнь!»
«Но как? Почему?»
«Таков договор! – её голос сорвался. – Чтобы мы жили, мы должны отдавать! Он забирает нашу силу, чтобы не забрал наши души!»
Ричард почувствовал, как его силы окончательно покидают его. Он начал падать. Перед тем, как потерять сознание, он успел увидеть, как «Древний» разрастается, его щупальца тьмы тянутся к нему, к Ричарду, словно почувствовав присутствие новой, нетронутой источника энергии.
Мир Ричарда вернулся медленно, подобно туману, рассеивающемуся над тихим озером. Первое, что он ощутил, была слабость. Не просто усталость, а глубокое, истощающее чувство, словно из него выжали все соки. Он открыл глаза и увидел над собой обеспокоенное лицо Гвен.
«Вы очнулись, – прошептала она, её голос был полон облегчения. – Я думала… я думала, что Он забрал вас».
«Он… Он пытался, – с трудом произнес Ричард. – Я видел Его. Это… это нечто ужасное».
«Это «Древний», – подтвердила Гвен, её слова были тихими, но полными осознания. – Наш город – Его дом. И мы – Его пища».
Ричард попытался сесть, но тело его не слушалось. Он чувствовал, как его жизненная сила, хоть и не полностью, но все же была затронута.
«Я видел, как он забирал силу из людей, – сказал он, вспоминая жуткое зрелище. – Это было… как нити. Серебристые нити, которые тянулись из них».
«Это и есть наша жизнь, – кивнула Гвен. – Наша энергия. То, что делает нас нами. Он питается этим. Он вытягивает это из нас, когда мы танцуем».
«Но почему именно здесь? Почему этот городок?»
«Это древнее проклятие, – ответила Гвен. – Наш предок, заключивший договор, сделал это, чтобы спасти поселение от голода и болезней. Он отдал часть себя, чтобы защитить других. Но цена оказалась вечной. «Древний» привязал себя к этому месту, к земле. И теперь он требует своей платы каждую ночь «Праздника».
Ричард посмотрел на нее. «Вы – одна из тех, кто знает. Вы из рода тех, кто отвечает за это, верно?»
Гвен кивнула, её глаза наполнились слезами. «Моя семья веками была хранителями этого договора. Мы должны следить, чтобы «Танец» проходил правильно. Чтобы «Древний» получил то, что ему нужно. И чтобы он не забрал больше, чем ему положено. Это наша ноша. Наш крест».
«Но это же рабство! – воскликнул Ричард. – Как вы можете это терпеть?»
«Терпеть? – горько усмехнулась Гвен. – Мы не терпим. Мы живем этим. Мы не знаем другой жизни. А попытки сопротивления… они приводили к худшим последствиям. «Древний» очень могущественен. Он может уничтожить нас всех».
Ричард почувствовал, как в нем нарастает гнев, смешанный с отчаянием. Он видел, как эта сущность, эта «Тень», медленно убивает людей, лишая их самой сути.
«Я видел, как Он пытался… взять что-то из меня, – сказал он. – Он почувствовал меня».
«Да, – Гвен посмотрела на него с тревогой. – Он чувствует новые источники силы. Вас нельзя здесь оставлять. Это опасно для вас. И опасно для нас».
«Я не могу уехать, – твердо сказал Ричард. – Я видел то, что видел. Я не могу просто оставить этих людей».
«Но что вы можете сделать? Вы один. Он – древнее зло. Оно здесь живет веками».
«Я нашел кое-что в церкви, – признался Ричард. – Дневники. Я узнал о договоре. О том, как это началось».
«Вы узнали то, что мы пытались скрыть. Это плохо, Ричард. Очень плохо. Информация здесь – это опасность».
«Но если есть информация, может быть, есть и способ? Способ остановить Его? Или хотя бы ослабить?»
Гвен посмотрела на него с надеждой, смешанной с недоверием. «Вы думаете, что можете? Что вы, чужак, можете изменить то, что существует веками?»
«Я должен попытаться, – сказал Ричард, чувствуя, как в нем пробуждается решимость. – Я видел, как Он забирает жизнь. Я видел, как жители страдают. Я не могу просто стоять и смотреть».
«Но как? Как вы собираетесь это сделать? «Древний» – это не просто существо, это сила, которая вплелась в самую ткань нашего существования».
«Я не знаю еще, – признался Ричард. – Но я буду искать. Я буду искать его слабость. Я буду искать способ разорвать этот договор».
Гвен взглянула на него, словно видя в нем нечто большее, чем просто приезжего. В её глазах мелькнул огонек надежды.
«Вы рискуете всем, Ричард. Если «Древний» почувствует, что кто-то пытается его ослабить, он может стать еще более жестоким. Он может уничтожить нас всех».
«Я готов рискнуть, – сказал Ричард. – Я не могу жить с тем, что я видел».
В этот момент Ричард понял, что его миссия в этом городке изменилась. Он приехал искать прошлое, но нашел настоящее, которое требовало его вмешательства. Он обнаружил, что «Древний» – это не просто мифическое существо, а реальная, питающаяся силой сущность, и ритуал «Танца Мертвецов» – это не традиция, а акт самосохранения, основанный на вечной жертве.
Ричард, вооруженный полученными знаниями, почувствовал, что больше не может просто наблюдать. Он должен был столкнуться с теми, кто поддерживал этот зловещий порядок. Его целью стал Колинз, человек, который, казалось, был олицетворением этого города и его темных тайн.
Он нашел Колинза на площади, где тот, в окружении нескольких старейшин, отдавал распоряжения. Воздух вокруг них, казалось, был пропитан невидимой властью. Ричард подошел к ним, его решимость была сильна, но в то же время он ощущал дрожь напряжения.
«Колинз!» – окликнул он, его голос прозвучал неожиданно громко в окружающей тишине.
Колинз повернулся, его взгляд, обычно спокойный и рассудительный, теперь стал более острым. Он узнал Ричарда, человека, который, казалось, слишком много видел и слишком много знал.
«Вы, приезжий, – сказал Колинз, его голос был ровным, но с ноткой холодного вызова. – Я думал, вы поняли, что вам здесь не место».
«Я понял, что здесь происходит что-то ужасное, – ответил Ричард, его взгляд был прикован к Колинзу. – Я знаю о «Древнем». Я знаю, что вы заставляете людей отдавать свою жизненную силу».
Старейшины вокруг Колинза зашевелились, их лица выражали смесь удивления и гнева.
«Ты говоришь глупости, – сказал один из них. – Это наш обычай. Это то, что дает нам жизнь».
«Жизнь? – парировал Ричард. – Это медленное убийство! Я видел, как он забирает их силы. Я видел, как они умирают».
Колинз сделал шаг вперед, его глаза сверкнули. «Ты не понимаешь. Ты не знаешь, что такое голод. Ты не знаешь, что такое отчаяние. «Древний» – это часть нас. Он защищает нас. Он поддерживает этот городок. Если бы не он, нас бы уже не было».
«Защищает? Или пожирает?» – возразил Ричард. – Я читал старые дневники. Я знаю, что ваш предок заключил договор. Договор, который теперь душит вас».
«Договор, который спас нас, – настаивал Колинз. – Он дал нам защиту, но потребовал плату. Это цена. Цена существования. Мы отдаем, чтобы жить. Иначе Он забрал бы все».
«Но вы можете разорвать этот договор! – воскликнул Ричард. – Эта сущность – не божество, она питается страхом и слабостью. Если мы перестанем бояться, если мы объединимся…»
«Объединимся? – Колинз горько усмехнулся. – Ты думаешь, они готовы? Они живут этим веками. Они смирились. Они боятся больше, чем ты можешь себе представить. А если ты попытаешься нарушить равновесие…»
«Что тогда?» – спросил Ричард, чувствуя, как его гнев нарастает.
«Тогда Он разгневается, – спокойно сказал Колинз. – И Он не оставит никого. Ни тебя, ни нас, ни даже город. Он поглотит все. Это не угроза, приезжий. Это факт. Мы живем в его власти, и мы должны уважать правила».
«Но это не правила, это рабство!» – крикнул Ричард.
«Это выживание, – повторил Колинз, его тон стал жестче. – А ты, чужак, здесь только мешаешь. Твое вмешательство может привести к нашей гибели. Уезжай, пока можешь. И забудь все, что видел».
«Я не могу забыть, – твердо сказал Ричард. – И я не уеду. Этот город заслуживает лучшей жизни, чем быть пищей для древнего чудовища».
Колинз посмотрел на него долгим, пронзительным взглядом. «Тогда будь готов к последствиям. Ты сам выбрал свой путь. И этот путь ведет в никуда».
Он повернулся к старейшинам. «Вернитесь к своим делам. Подготовьте все. Время близится».
Старейшины, хоть и с некоторой неуверенностью, рассеялись, оставляя Колинза наедине с Ричардом.
«Ты глуп, – сказал Колинз, его голос стал тише, но в нем чувствовалась скрытая угроза. – Ты думаешь, что знаешь правду. Но ты знаешь лишь ее бледную тень. «Древний» – это не просто существо, это часть мироздания. Его нельзя победить. Его можно только умилостивить. И мы, наш род, веками несли это бремя, чтобы сохранить хоть искру жизни в этом месте».
«Но почему вы не рассказали другим? Почему не дали им выбор?» – спросил Ричард.
«Выбор? – усмехнулся Колинз. – Какой выбор? Смерть? Или такое существование? Они не готовы. Они бы просто погибли от страха. А мы, как хранители, должны поддерживать этот порядок. Это наша жертва».
«Ваша жертва? Или ваша власть?» – спросил Ричард, подозревая, что в словах Колинза есть не только долг, но и стремление сохранить свой статус.
«Власть? – Колинз посмотрел на него с презрением. – Какая здесь власть? Власть над умирающими? Власть над теми, кто смирился? Мы несем бремя, чтобы выжить. А ты, приезжий, хочешь все разрушить. Ты не понимаешь, что даже самая маленькая трещина в этом договоре может привести к катастрофе».
«Я понимаю, что этот договор ведет к медленному самоуничтожению, – сказал Ричард. – И я не позволю этому продолжаться».
Колинз покачал головой. «Ты заблуждаешься. Ты пришел сюда искать свои корни, но ты нашел свою могилу. Я предупредил тебя».
Он повернулся и ушел, оставляя Ричарда одного на площади, с ощущением, что его конфронтация с Колинзом лишь обострила ситуацию. Он понял, что Колинз, несмотря на свой внешний фатализм, глубоко верил в то, что делает, и был готов защищать свой “порядок” любой ценой.
Ричард, потрясенный встречей с Колинзом, осознал, что его борьба будет гораздо сложнее, чем он предполагал. Колинз и его последователи были не просто сторонниками традиции, а её хранителями, готовыми защищать её до последнего. В этой сложной ситуации, единственным союзником, которого он мог считать, была Гвен.
Он нашел её у реки, сидящей на берегу и глядящей на течение воды. Её лицо было еще более печальным, чем обычно.
«Он знает, – тихо сказала она, не оборачиваясь. – Колинз знает, что вы видели. И он вас боится. А страх делает его еще более опасным».
«Я знаю, – ответил Ричард, присаживаясь рядом. – Он считает, что я несу угрозу. Угрозу его власти, его порядку».
«Не только его власти, – Гвен повернулась к нему, её глаза были полны отчаяния. – Угрозу всему. Он действительно верит, что если договор будет нарушен, «Древний» уничтожит всех. Он верит, что это единственная защита».
«Но это не защита, это медленная смерть!» – воскликнул Ричард.
«Для вас – так, – вздохнула Гвен. – Но для них… Для них это единственное, что они знают. Веками они жили с этим. Веками они приносили эту жертву. И мой род… мы были теми, кто должен был это контролировать».
Ричард посмотрел на нее с удивлением. «Вы? Вы были частью этого?»
«Да, – Гвен кивнула, её голос дрожал. – Моя семья – это хранители. Мы были теми, кто должен был следить за тем, чтобы «Танец» проходил правильно, чтобы «Древний» был доволен. Чтобы он забирал именно ту энергию, которая нужна, и не больше».
«Почему вы ничего не сказали мне раньше?»
«Я боялась, – призналась Гвен. – Я боялась Колинза. Боялась «Древнего». Боялась того, что произойдет, если я попытаюсь что-то изменить. Я видела, как моя мать, и её мать до нее, жили с этим бременем. И я знала, что когда-нибудь это придется и мне».
«Но вы не хотите этого, верно?» – спросил Ричард.
«Нет, – её голос был полон горечи. – Я устала. Я вижу, как эти люди угасают. Я вижу, как страдает мой город. Я хочу свободы. Но я не знаю, как её обрести».
«Мы найдем способ вместе, – сказал Ричард, чувствуя, как их общая цель объединяет их. – Я нашел в старых дневниках информацию о договоре. Возможно, там есть и ключ к его разрыву».
«Вы думаете, что сможете? «Древний» – это сила, которая существует веками. Он вплетен в саму сущность этого места».
«Но любая сила имеет слабость, – настаивал Ричард. – И если он питается нашей энергией, возможно, мы можем лишить его этой энергии. Или использовать её против него».
«Как?» – спросила Гвен, в её глазах мелькнул слабый огонек надежды.
«Я не знаю точно. Но я буду искать. Мне нужна ваша помощь. Вы знаете этот город. Вы знаете его секреты. Вы знаете людей».
Гвен посмотрела на реку, на её стремительное течение. «Моя семья всегда считала, что «Древний» – это защитник. Что он дал нам жизнь. Но когда я увидела, как он забирает эту жизнь… я поняла, что это иллюзия. Это ловушка».
«Тогда помогите мне разорвать эту ловушку», – попросил Ричард.
Гвен встала. Её плечи расправились, в её глазах появилась решимость. «Я не могу больше быть частью этого. Я не могу больше видеть, как умирают люди. Да, я помогу вам. Но я предупреждаю, Ричард. Это очень опасно. Колинз не остановится ни перед чем. И «Древний»… он не прощает».
«Мы будем действовать осторожно, – сказал Ричард. – Мы будем искать слабость. И мы будем искать способ разорвать этот договор».
Гвен кивнула. «Мой предок, тот, кто заключил договор, оставил не только записи о нем, но и о том, как он искал способ его разорвать. В глубине нашего старого семейного дома есть тайник. Там могут быть сведения, которые нам помогут».
«Тогда мы идем туда, – сказал Ричард. – Чем быстрее, тем лучше».
В этот момент, Ричард понял, что Гвен, долгое время бывшая хранительницей мрачной тайны, теперь готова стать частью освобождения. Её внутренний конфликт, её тоска по свободе, наконец, нашли выход. И вместе, они могли стать той силой, которая сможет противостоять древнему злу и его приспешникам.
Время, словно замедлившее свой бег, привело Ричарда и Гвен в старый дом, принадлежавший её предкам. Этот дом, еще более древний и уединенный, чем дом его предков, хранил в себе не только атмосферу прошлого, но и таинственную энергию, которая, казалось, исходила от самих стен. Гвен, с дрожью в голосе, провела Ричарда в темную, пыльную комнату, где, за тяжелым гобеленом, скрывалась дверь в тайник.
Под тусклым светом фонаря, они обнаружили небольшой, скрытый от посторонних глаз склеп. Воздух здесь был холодным и неподвижным, словно застывшим во времени. На полках стояли старинные книги, артефакты, и свитки, покрытые пылью веков.
«Здесь… здесь моя семья хранила все, что связано с «Древним», – прошептала Гвен, её голос был полон благоговения и страха. – Здесь все, что мы знаем о нем».
Ричард и Гвен начали изучать найденные материалы. Они обнаружили, что «Древний» не был рожден из зла. Он был Духом Земли, древним существом, которое веками обитало в этих местах. В те давние времена, когда поселенцы прибыли сюда, они столкнулись с небывалым голодом и болезнями. Отчаявшись, один из них, предок Гвен, обратился к Духу Земли за помощью.
Дух, могущественный, но не злой, предложил им защиту и изобилие, но потребовал взамен «эссенцию жизни» – жизненную силу, которая поддерживала их самих. В момент крайнего отчаяния, поселенцы согласились. Так был заключен договор, который навечно привязал Духа Земли к этому месту, сделав его не просто защитником, но и пожирателем.
«Он не злой по своей природе, – объясняла Гвен, читая из древнего фолианта. – Он – сила. Сила, которая стремится к балансу. Он взял нашу силу, чтобы сохранить это место, чтобы оно не опустело. Но в процессе, он сам стал частью нашей жизни, и мы стали его пищей».
Ричард узнал, что «Древний» не имел физического тела в нашем понимании. Он был проявлением самой энергии земли, связанной с коллективным сознанием жителей. Когда они танцевали, они открывали себя, отдавая свою жизненную силу, которая затем вбиралась «Древним». Этот процесс, будучи изначально вынужденным, со временем стал ритуалом, традицией, которая передавалась из поколения в поколение.
«Но как его ослабить? – спросил Ричард, листающий старые карты, на которых были отмечены какие-то символы. – Как разорвать этот договор?»
Гвен показала ему старинный амулет, украшенный непонятными узорами. «Это амулет моей прародительницы. Она верила, что «Древний» может быть укрощен, а не уничтожен. Что его энергию можно перенаправить. Она искала способ использовать его силу во благо, а не во вред».
«Перенаправить? Как?»
«Она говорила о «Сердце Земли». О месте, где сила «Древнего» наиболее концентрирована. Если удастся достичь этого места и использовать амулет, возможно, получится изменить договор. Сделать так, чтобы «Древний» не забирал нашу жизнь, а делился своей».
Они нашли древние записи, описывающие этот «Путь к Сердцу Земли». Он вел через скрытые пещеры, подземелья, и места, где энергия земли была наиболее мощной. Это было опасное путешествие, полное ловушек и тайн.
«Но Колинз… Он не даст нам этого сделать, – сказала Гвен. – Он верит, что любая попытка изменить договор приведет к гибели».
«Мы должны действовать скрытно, – решил Ричард. – Мы должны найти это «Сердце Земли» до того, как «Праздник» закончится. И тогда мы сможем противостоять «Древнему» на его территории».
Ричард понял, что «Древний» – это не просто злодей, а сила природы, которая была неправильно использована. И теперь, вместе с Гвен, он был призван исправить эту ошибку. Они должны были рискнуть всем, чтобы найти способ разорвать вековой договор, освободить городок от пут рабства и вернуть ему утраченную жизненную силу.
Время шло неумолимо. «Праздник» был в разгаре, и городок медленно погружался в состояние транса, подготавливаясь к самому главному событию – «Танцу Мертвецов». Но в тишине тайника, Ричард и Гвен, вооруженные знаниями прошлого, искали альтернативу.
«Мы не можем его уничтожить, – прошептала Гвен, изучая древние письмена. – «Древний» – это часть этого места. Он – сама земля. Но мы можем изменить его роль».
