Кокора

– Слушай, разве у тебя всё плохо? Что тебя ждёт в Нью-Йорке?

И вот, Виктору, её мужу, далеко за пятьдесят, детям – девять и семь, и теперь у них новая жизнь, и… Немного страшно осмыслить: Виктор начинал в мувинге.

Симон закурил, налил бокал вина и задумался: «Может, тоже начать с мувинга в Нью-Йорке? Не хватит здоровья? С другой стороны, в этой жизни всё далеко позади, особенно после неудачного романа с оккупанткой Норой. А вот кто виноват?»

– Нора, хватит, выбирайся из моей головы, хватит, – сказал он.

Июнь проходил незаметно. Он писал «Смерть в Бомбее-32», писал старательно, но безо всяких чувств. Помимо этого, он писал «Однажды в Лондоне-17». Это было пустое механическое занятие. В конце месяца он вновь спросил у Ирены, как у неё дела. О Голливуде она уже не помнила, однако заявила, что Виктора приняли в учёный совет какого-то университета. Уже через три дня, забыв об учёном совете, она выложила в соцсетях фотографии из кафе, где Виктор мыл посуду.

Симон сидел на полу, бессмысленно глядя в телевизор.

– Ну же, – сказал он, – ты так и дальше будешь писать эти дурацкие романы? Я уже знаю, что ты придумаешь: ты напишешь роман от своего лица, отошлёшь в издательства – и снова не будет ни ответа ни привета. Ты скажешь: «Можно подождать ещё год. Ещё два года? Ведь правда, тебя всё устраивает. Симон, даю тебе несколько дней». Ваше портфолио? Да: «Пыль моего сердца», 2003-й год, Будапешт, тираж 5000 экземпляров. Сборник рассказов, частное издательство Атиллы Субослая. Раритет, сто экземпляров. Да, ещё была тонкая книжка 98-го года. Осталась одна, никому не дам. Ещё, ещё пара незначительных томиков, ныне совсем забытых. Хотя был же, чёрт возьми, тот самый 2005-й год, когда Харви, известный режиссёр, собирался снять именно «Пыль моего сердца». Но какая теперь разница, что из всего этого вышло?

Требуется литературный негр

Пакистан

Требуется литературный негр

Узбекистан

В Пакистане предлагали 800 долларов за книгу, в Узбекистане – 50. При этом нигде не обещали предоплаты. Писать роман надо было на свой страх и риск. Оба предложения хуже, чем работа у Педро.

Наняться воевать? Французский легион.

Симон снова перебирал в голове события двадцатилетней давности. Они лежали с Анаской в стогу, им было хорошо, и, кажется, звёзды стали ближе. Той Анаски уже нет. Нынешняя массивная женщина не была даже её тенью. Он открыл фейсбук и написал ей сообщение:

– Как ты думаешь, Анаска, стоит ли переезжать в Штаты?

К его удивлению, она ответила очень быстро:

– Ты хочешь в Штаты?

– Я просто думаю. Ты же сама вспомнила. Если бы ты не вспомнила, то и я бы не вспомнил. Вот, думаю чего-то.

– Ну, почему нет? Ты хорошо знаешь язык. А кем ты хочешь там работать?

– Таксистом.

– Смеёшься?

– Я серьёзно.

– Ну хорошо. Желаю удачи.

И за весь разговор – никаких предложений встретиться и поговорить о жизни, а может быть, и что-то большее. Но уже спустя пять минут он забыл об этом. Нынешняя Анаска была для него пустым местом.

Литературный негр. Локация не указана. Очень дорого

Организатор мероприятий. Люксембург. Опыт работы обязателен

Симон подумал, что сам может придумать себе рекомендацию, а ответить на звонок можно попросить Морика. Да, небольшое мошенничество, но что поделать. Люксембург – маленький кусочек на карте, экспериментальная земля. А может быть, вход в параллельный мир. Да, если бы весь этот трёп Ирены был правдой, можно было бы сообразить сценарий «Люксембург, пробуждение древнего зла…». Древнее зло просыпается…

Лихтенштейн

Ещё один филиал запределья в проекции сознания.

КОКОРА

Требуется творческая личность

Очень высокая оплата

Выполнение тестов

– Кокора, – проговорил Симон туманно, задумчиво, открыл новую бутыль вина и налил себе бокал.

Вечером он заполнил анкету, прошёл тесты, некоторые из которых и тестами нельзя было назвать. Так, в нескольких задачах нужно было объяснить суть деления на ноль.

– Из деления на ноль возникает много нулей, – написал Симон, – все нули самой разной формы. Одни нули толще, а другие – тоньше. Ближе к северу на нулях появляется изморось.

Жизнь в формате онлайн.

Вопрос номер N: не используя привычные штампы, дайте определение слову «бытие»…

Бытие это… Цикличность, функционирование, ящик. Или наоборот. Нет, с ящика начинать нельзя. Например, если существует прошлая жизнь, то ящик может быть где-то до, во тьме. Да, три понятия. Всё остальное – биохимия.

Тест на определение математических способностей

Тест на понимание абстрактных вещей

Вопрос X-2: что такое жизнь?

– Вино – лучший ответ, – пробормотал Симон. – Тем более Кокора, Лихтенштейн. Жизнь – борьба за лень. Кто победил, тот ничего не делает. Гм? Нет, сложно себе представить, чтобы нашёлся человек, который бы понимал нормальные концепты вне текста, да и чёрт с ним.

Вопрос Х-4: боль это?

– Боль – это первое слово в песне, вернее второе, после артикля: 'The Pain Is So Close To Pleasure'.

Тест-Хаос.

– Ну и ладно, хаос так хаос. Если бы требовался врач в психбольницу, то, пожалуй, так бы и написали: «Нужен врач в психбольницу». Чёрт, это просто кому-то нечего делать.

Вопрос: ваш самый лучший поступок?

Ответ: однажды я понял силу большого жёлтого поля. Я сказал своей девушке, что поля устроены так, что можно ходить по ним абсолютно обнажёнными. Находить жёлтые стога и прятаться в них, чтобы предаваться любви. Главное – начать. Нет, сначала нужно придумать, что ты – это кто-то другой, и она – кто-то ещё, мы – странные люди в прекрасном необъятном жёлтом мире. Репеллент – это проза, но о нём надо помнить. Самое лучшее – это когда ты любишь, и тебя любят, и при этом вымышленный мир становится явью. И ты понимаешь, что это даже сильнее, чем качаться в гамаке на борту собственной яхты и рассуждать о силе финансов. Впрочем, если только ты не ограбил банк и не свалил благополучно. Возможно, самый лучший поступок – это встать на дорогу осознания, где в итоге – личность, которую ты считаешь идеальной.

– Ха-ха, – сказал он, – вот у них там мозги задымятся от того, что я написал.

Вопрос: ваш самый худший поступок.

Ответ: плохие поступки – это, скорее, проявление слабости или бездействия. Мой худший поступок – это серия, но в наше время большинство страдает тем же. Мой самый худший поступок – это то, что я стал таким же, как и все остальные.

До середины лета ещё далеко, но нет никаких идей. Он думал: «Женщины испарились, даже женщины-онлайн, но это хорошо, потому что оккупация Норой завершилась. Ему даже пришлось поменять квартиру, чтобы она его не нашла. Заблокировать все аккаунты, не принимать звонки с незнакомых номеров, сообщить друзьям, чтобы они не отвечали на сообщения Норы. Сумасшедшая поклонница – это полбеды. Сумасшедшая престарелая поклонница – это уже что-то. И вот теперь – жуткий непобедимый дрейф, большой ноль, и никаких перспектив. Есть ли лекарство от пустоты?

Он был Джон.

Он летел на самолёте.

Он упал.

Его нашли и отнесли в деревню.

Он потерял память.

Её звали Диана.

Большие сливовые глаза.

Кластеры ярких звёзд ночного неба.

– Ты не помнишь?

– Нет.

Никто не знал, что ждёт их впереди.

– Пойдёт, – сказал Педро. – Ты хочешь аванс? Я спрошу. Думаю, не будет никаких проблем.

В субботу вечером Морик сел на велосипед и приехал к Симону. Дымились сигареты. На столе стояли напитки самого разного класса. Морик любил дегустировать всё, что только можно употреблять, хотя делал это нечасто. Впрочем, он мог отметить про себя, что уже за последние пять лет он значительно приуныл. А чем унылее он становился, тем меньше его интересовал алкоголь. Да, всё тут было строго наоборот.

Они неспешно попивали и вспоминали весёлую жизнь.

– Я, кстати, хотел пойти во Французский легион, – признался Морик.

– Ты ничего мне не говорил.

– Мне бы никто не поверил. Сказали бы: «Ты – и во Французский легион? Ты же сын фермера. Какой ещё легион?!»

– Надо же. Столько лет прошло, а ты только сейчас это сказал.

Симон любил вдумчивый тяжёлый рок, хотя понимал, что Морику до этого нет дела. Он ставил на стол ноутбук, оттуда играла Trees of Eternity. Как обычно, после нескольких бокалов они начинали вспоминать Анаску.

– Она дура, – сказал Морик, – такой был шанс!

– Да не было шансов.

– Четыре года назад ты же ей снова предложил.

На самом деле, Симон ничего не предлагал Анаске, но, видимо, по пьяни что-то сказал Морику. Но и тот вспоминал это только по пьяни. Днём у него было много забот: он выезжал на ферму возле Вачехедь и там работал. Тут можно сказать, что Морик испытывал тот же кризис жанра. Работа приносила ровно такой доход, какой могла принести. Год назад у него родилась маленькая дочь Кинга. Так, разница в возрасте у детей была десять лет. Забот у Морика было очень много.

– Эх, если бы она согласилась, – сетовал Морик.

– Точно.

– Зачем она нашла Михаэли?

– Но они же живут?

– Нет. Уже не живут. Но Эрзебет они сделали. А так бы ты сделал ей Эрзебет.

– Точно. Так Михаэли был третьим?

– Я уже и сам точно не знаю. Мой отец в ужасе. Сейчас Анаска живёт с родителями, потому что свою квартиру она сдала Толи.

– Толи. Да. Я запутался.

– Да я и сам запутался. А вы бы жили, да не тужили.

– Но уж не сложилось.

– Эх, жаль.

Симону, конечно же, жаль не было, и он вдруг задумался о Голливуде. Написать сценарий, попытать счастья, но с чего начать? Конечно, Ирена уже забыла о том, что говорила, а назавтра она будет что-то ещё говорить, и всё это не лечится. Впрочем, можно было оставаться на месте. А плести она умеет, это правда. И всякий неподготовленный человек тут же купится, но уж слишком давно он её знал.

Требуется Терминатор

Тирана

– Алло.

– Алло.

– I'll be back.

– Чего?

– Но у вас написано, что требуется Терминатор.

– А, вы про это?

– Сколько будете платить?

– Извините, мы уже нашли кандидата на эту должность.

– Пардон, не могли бы вы сказать, какая зарплата была на этой должности?

– 400 евро.

– Вы серьёзно?

– Абсолютно.

– Может, 400 000?

– А вам какое дело?

– Ну скажите, пожалуйста, что хотя бы это было?

– Не-а. Не скажу.

Движение воздуха в душе, вихри и хаос не мешали Симону продолжать работу. Он даже работал лучше, чем раньше, и был готов сдать работу в срок. Наконец, он принялся сочинять пьесу про Ирену, для себя. В пьесе все фантомы, что жили у неё в голове, выбрались наружу и стали разнообразными существами. Тут были и люди, и драконы, и роботы, и гуманоиды, бластеры и какие-то ожившие персонажи внутренней полости ума Ирены. Дело в том, что проблема была не только с ней – Симон часто замечал, что многие графоманы не могут обойти вопросы беспорядочного выброса эмоций. Наверное, Ирене было смешно от самой себя, но стоило признать, что читатель на такое барахло всегда был – немногочисленный, но и не единичный.

Если писать серьёзную книгу, то где же брать впечатления? Он поехал на ферму к Морику, чтобы помочь погрузить сено и собрать свежие впечатления. Возможно, ему не хватало физического труда. Заняться фитнесом? Бегать? Да, ведь у него нет женщины, может быть, всё дело в этом? А где там Нора? Недавно к нему в фейсбуке добавилась мадам без лица. Он понял, что это она, и заблокировал её.

– Хочу дышать! – сказал он сам себе. – Не души меня, Нора!

Возможно, нужно было не спрашивать себя. Тем более что литературный труд был единственным заработком. Ритм – штука, на которую можно смотреть под различными углами. Но это только со стороны кажется, что гнать поток – дело простое, потому как заказчику нужно именно то, что ему нужно. Обёртка смысла, хорошая, добротная середина языка, самая малость интеллекта – и умение работать в сфере женского восприятия текста. Слишком сложные вещи долго ищут своего читателя.

Он сидел в наушниках, играл Outside Edge, старый добрый AOR[3]. Музыка всегда помогала ему работать.

Африка, Гана

Требуется переводчик венгерского, базовый английский

– Йес, – сказал он, – это моя работа.

Он тут же написал работодателю. На следующий день Атилла, редактор информационного канала, решил взять у Симона новое интервью, что было обычной практикой создания контента.

– Я же давно обещал, – написал он.

– О, давай.

Вопрос 1.

Престижно ли быть популярным гострайтером?

Симон размышлял. Да, Атилла хватил лишка, когда написал «популярный», но что делать? Ведь бывают и те, кто зарабатывает меньше него, а значит, он всё же немного популярный. Тем более что книги, которые выходят не под его именем, всё же неплохо продаются в Индии и Англии, там их тоже покупают в основном индусы. Впрочем, сериал. Да, сам сериал Симон даже смотреть не стал. Было унизительно признавать, что текст, написанный за сущие копейки, превратился в сценарий и стал основой для индийской мыльной оперы. Однако всё это касалось лишь первых серий, а потом работали уже другие. Никто не говорил спасибо, никто не осыпал его цветами, но индийские домохозяйки сериал всё же смотрели.

Ответ: Я бы не сказал, что тут совсем уж не было никакого престижа. Не бывает такой работы, на которой не было бы вообще ничего престижного. Наверняка многие люди поражены фильмом Полански «Призрак». Но вы должны понимать, что фильм – это фильм. Если придерживаться канонов реализма, то такой фильм будут смотреть лишь редкие эстеты.

– Видел ли ты НЛО?

– Знаешь, я не видел. Но один мой товарищ раньше считал, что что-то подаёт ему сигналы из-за реки.

Да, действительно, я вспомнил именно Морика. Когда ему было двадцать, он решил заняться спортивным рыболовством. Всю выловленную рыбу он фотографировал, плёнку проявлял, печатал фотографии и всем показывал. За глаза мы говорили, что Морик – дурак. А один раз он вышел с фонариком на дорогу, потому что увидел на другой стороне реки странные мигающие огни. Дул ветер, качался фонарь.

– Смотри, он мне отвечает, – сказал Морик.

– Это инопланетянин, – предположил Атилла.

Как ни странно, Атилла этот случай не помнил.

Интервью собрало много просмотров и комментариев, читатели портала передавали таинственному писателю-призраку свои приветы, и в целом Симон был доволен. Такие материалы вместе с Атиллой они делали и раньше, но не было никакого резонанса. Теперь же несколько крупных порталов сделали репост этого интервью, и Симон даже подумал, что в его жизни что-то стало меняться.

И правда – Атилла сообщил, что несколько поклонниц желают узнать его email.

– Всё получилось, – сказал Атилла, – кстати, ты мог бы вести у нас новую колонку.

– Но ты же сам говорил, что у вас почти нет денег.

– Это правда. Но это же вопрос чистого искусства.

– Знаешь, раньше бы я не согласился. Но теперь, возможно, соглашусь.

– Нельзя думать только о заработке.

– Да. Ищу что-то новое. Но сейчас нет ничего, кроме Интернета.

И вот, был неожиданный ответ.

«Уважаемый господин Патаки,

Мы рассмотрели вашу кандидатуру и нашли её подходящей.

Однако для принятия решения нам необходима встреча. Пожалуйста, сообщите нам, когда вы сможете приехать в Вадуц. Желательно сделать это в течение двух недель».

Симон был рад. Да, но что ему предлагали? Лихтенштейн – его личная форма иного мира. Он был интересен ему как место, где могли бы происходить действия его романа, который бы он писал от своего имени. Конечно, нужно уметь видеть прекрасное во всём, чтобы представить себе некие события, которые бы развернулись в Вадуце. Но ведь не поехал он в Нью-Йорк, где писательница Ирена, причём не самая безызвестная, работала в кафе посудомойкой.

Вадуц!

Прежде чем ехать, надо было проверить старый автомобиль, и отогнал он его в автомастерскую к Дьюле.

– О, я слышал, ты уехал в Будапешт, ещё давно, – сказал Дьюла.

– Да, я уехал, но сейчас я здесь.

– Давно приехал?

– Нет, недавно.

– Я просто давно тебя не видел.

Симону стыдно было признаться, что он приехал из Будапешта ещё двенадцать лет назад. Сначала пытался наладить свою жизнь вместе с женой и сыном, но той очень быстро стало скучно в провинции. Вся суть их жизни сводилась к тому, чтобы искать лучшие места. Но, оказалось, она совсем не планировала жить в Кечкемете. Алида родилась в деревне, и, видимо, мечты о чудесах и невероятных заработках так и остались единственным смыслом её бытия.

– Кого видел? – спросил Дьюла.

– Морика.

– Ага. Я его видел на светофоре. Как семья?

– Развёлся.

– Недавно?

– Да, недавно.

Это недавно тоже было уже десять лет назад, но Симону тут нечего было сказать. Пока машина была в сервисе, он написал статью для портала Атиллы.

Статья Симона называлась «Ошибки при написании мелодрам».

А близился уже август, и он вдруг вспомнил, что именно август сблизил его с Анаской. Его понимание августа поддерживала лишь Лидия, и они обменялись длинными текстами об августе в WhatsApp. Но, скорее, это была индивидуальная рефлексия.

– Нужно написать статью «Август литературного негра», – сказал Симон.

– Читала интервью, просто блеск, – ответила Лидия. – Ты – редкий писатель.

– Давно об этом не думал. Нет, раньше я об этом думал, но теперь перестал.

– Я уверена, что скоро ты должен показать всю свою писательскую силу.

– Я думаю. Еду в Лихтенштейн.

– Успехов тебе.

Лидия даже не спросила, зачем он едет туда, но это было привычно и не удивляло Симона. Август пропах запахами шоссе. Нора вновь лезла в голову, будто бы она обладала какими-то таинственными чарами, раз не отпускала его. Однажды ему написал взрослый сын Норы и задал вопрос:

– Симон, что вы в ней нашли? Она же ненормальная.

– Ничего не нашёл, – ответил он.

– Мама сошла с ума.

– Да?

– Из-за вас.

– Но разве я виноват?

– Нет, вы не виноваты. Она такая и раньше была.

Больше они не общались. Жизнь – механизм. Судьба – очень тонкий картридж. Но события одной жизни выстроены так, что этот картридж работает исправно от начала до конца. А кому-то не везёт, и он познаёт на своей шкуре всю негативную прелесть поломки этого устройства. А хорошо быть сумасшедшим и ни о чём не думать.

А впереди – трассы. И можно представить, что твой автомобиль – это космический корабль или устройство для перемещения между мирами. Писать фантастику? Да уж слишком много фантастики в мире, чтобы делать это просто так, безо всякой цели. Другое дело – золотое время 60-х и 70-х, но надо мириться с обстоятельствами своего рождения.

Симон никуда не спешил. Бродя по Мюнхену, он думал о новой жизни. Образы, которые он рисовал в своей голове, не были такими уж яркими. Однако уже к вечеру он вдруг понял, что двигатель жизни запущен.

Перезапуск.

Перезагрузка.

Он сидел в кафе, пил пиво и наблюдал за людьми.

«Нельзя сидеть на одном месте, – думал он, – так человек превращается в статую. В данном случае я – очень умная статуя, но, видимо, в этой жизни я за что-то наказан. Должно быть, мне предложат работу со знанием венгерского языка, и в ней не будет ничего перспективного. Но мне нужны новые впечатления».

Он сделал множество фотографий: например, книги на фоне бокала пива в Мюнхенском кафе. Эти фотографии были отосланы Атилле.

– Завтра повешу материал «Литературный негр в Мюнхене».

– Отлично.

– Скажи, ты уехал навсегда?

– Я не тешу себя большими надеждами, Атилла. Сейчас время интернет-технологий. От себя я никуда не уехал.

– Ты уже начал писать новую серию?

– Да. Я лёгок на подъём. Я остановился недалеко от немецкой границы, снял комнату в отеле и написал 25 страниц. Я делаю всё быстро, но потом тщательно редактирую текст.

– Заказчик доволен?

– Мы так давно работаем, что у нас нет вопросов. Педро – святой человек. Если бы он согласился поднять гонорар в два раза, я бы, пожалуй, чувствовал себя состоявшимся человеком.

Август. Пустота. Он должен был признаться сам себе, что степень этой пустоты усиливалась с каждым годом. Возможно, он просто старел. Хотя до настоящей старости было ещё далеко, и можно прожить ещё столько же.

Жизнь – это ржавый поезд. Он надолго приржавел к рельсам, но вот теперь что-то сдвинулось с подачи Атиллы.

– Как ты знаешь, я еду, – написал он Лидии.

– О. Скажи, как дела у твоей Ирены?

– Реально, у неё всегда было всё хорошо, но она этого не понимала.

– Ты это говорил.

– Виктор – человек высокого разума. Он философ. Он постоянно посещал философские собрания, а теперь он моет посуду.

– Для Америки это нормально. В Америке нет авторитетов. Послушай, мне приснился сон. Мне приснилось, что ты умеешь летать.

– А ты однажды признавалась мне в любви.

– Я не помню.

– Ладно.

– Слушай, ты был везде, но я не могла тебя увидеть. Я думала, что бы мог значить этот сон. Ты есть и тебя нет – что это? Может быть, это летала душа? Может быть, ты умер?

– О, точно, Лидия! Ты увидела, что я умер. Это пророческий сон. Наверное, я попаду в аварию и погибну.

– Не шути так, Симон, тебя ещё ждут слава и величие.

– Я это чувствую. Но я уже получил свою порцию славы. Мне уже пишут письма, и они даже спрашивают про тебя. Несколько девушек предложили руку и сердце.

– Тебе пишут со всего Евросоюза?

– Нет.

– Но что тебе надо?

– Блондинку двадцати лет. Образованную. Длинные ноги. Знание пяти языков.

– И лучший секс?

– Нет, я её буду обучать сексу.

– Симон, ты не понимаешь своей гениальности. Ты только что придумал сюжет.

– О, конечно. Я просто опишу свои места. Он – потёртый временем корифей, ещё не стар, сорок шесть лет – говорят, самый лучший возраст. И вот, они случайно встречаются в Мюнхене. Но знаешь, я уже завтра буду на месте, и всё это будет не актуально. Послушай, может, она работает девочкой по вызову? Они встречаются, она рассказывает ему свою историю.

– Пять языков и девушка по вызову? Не смеши меня.

– Нужна дурацкая история. Кстати, для индийского рынка такая история бы подошла. Он едет и слушает Bon Jovi. Вернее, это я ехал и в моей магнитоле играл Bon Jovi. Я никуда не спешил. Но девушку я придумал прямо сейчас. Послушай, надо начать прямо сейчас. Надо найти телефоны девушек. А что, Лидия? Если в жизни ничего не происходит, надо сделать так, чтобы происходило. Люди часто друг с другом соревнуются. Может, мне нужен соперник? Но я уже не в том возрасте, чтобы заниматься ерундой.

– Ты уже всё придумал, Симон.

Вечер он потратил на мечтания. Затем включил ноутбук и сделал несколько записей. В Вадуце он был уже на следующий день.

Никто не знает, для чего существуют такие места. Что важнее – горы или офшоры? Горы, лыжи.

…Она была лыжница. Нет. Она была писательница. К чёрту. Она была пассией олигарха, который приехал покататься на лыжах в Мальбун.

Её звали…

Она была под прикрытием.

Да, она была агентессой. Как в кино. Дешёвое решение, одноразовый поп, резина. Произведение-презерватив.

С этими мыслями он подъехал по адресу.

Была ли она агентессой? Наверное, мечты всё ещё правили разумом. Она сидела за столом в довольно простом кабинете. Симон был расслаблен, а потому даже позволил себе какую-то артистическую улыбку. Да, но и её внешний вид словно бы был продолжением фильма «Секретарша». Две верхние пуговицы расстёгнуты. Наверняка она подгоняла свою грудь под этот кабинет. Идеал офисной порочности. Очки. Минимум мимики. Всё-таки женская психология – особенная штука, ведь она скорее всего хотела, чтобы люди пытались заглянуть за эти две пуговицы. Самка паука принуждает самца к соитию и съедает.

– Симон Патаки? Гм. Здравствуйте. Присаживайтесь. Меня зовут Лорин. Лорин Берциану. Как добрались?

– Очень хорошо.

– Где вы остановились в Вадуце?

– Gasthof Löwen.

– Хорошо. Симон, требования для приёма на работу у нас двоякие. У вас хорошая улыбка.

У Симона было несколько вариантов ответа: «У вас хорошая грудь», «Я не вижу ваших ног», «У вас вкусный цвет губ». Но все эти фразы могли произнести только его герои. Он – никогда. Правда, сколько ей лет? Кто здесь главный?

– Когда я знакомился с вакансией и проходил тесты, – ответил он, – то уяснил лишь одно: работа требует творческого подхода и каких-то нераскрытых способностей.

– О, Симон, вам незачем переживать. Да, гонорар не был указан точно, потому что мы платим гораздо больше. Минимум в пять раз больше того, что заявлено. Не удивляйтесь. Чтобы проверить, подходите ли вы нам, почти ничего не требуется. Мы проводим тест. Франц?